Спросить
Войти
УДК 947.083 ББК 63.3 (2) 5
ТЮРЕМНЫЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА
Коломейцев Денис Витальевич,
кандидат исторических наук, зам. директора Воронежского индустриального колледжа (г. Воронеж)
Аннотация. В статье на материалах Российского государственного исторического архива рассматриваются вопросы реформирования тюремной системы в середине XIX века.
PRISON REFORMS IN THE RUSSIAN EMPIRE IN THE MID-NINETEENTH CENTURY
Kolomentsev D.V., candidate of historical Sciences, Zam. Director Voronezh industrial college (Voronezh)
Annotation. In article on materials of the Russian state historical archive covers issues of prison reform in the mid-nineteenth century.
В Российской империи после введения в 1845 году нового Уложения о наказаниях правительство вынуждено было поставить вопрос о необходимости проведения тюремных преобразований в стране.
Выдающийся исследователь истории царской тюрьмы М.Н. Гернет в своих трудах возводил значение данного проекта в статус первой тюремной реформы России [1]. Однако узкая направленность, отсутствие надлежащих финансовых средств в казне, недооценка реального состояния существовавших тюрем позволяет усомниться в этом. Как показывает история, дальше составления проекта нового закона о тюрьмах дело не дошло. Тем не менее
этот проект заслуживает особого внимания, т.к. задуманные планы тюремного строительства были совершенно необычными для русской тюрьмы, а ее переустройство, к сожалению, не реализовано в силу объективных причин. Проект заслуживает внимания и потому, что в архивных материалах по истории царской тюрьмы о нем нет практически никаких сведений. Однако изученное архивное дело № 1285 фонда департамента исполнительной полиции 1845 года РГИА предоставило немало интересных сведений как по истории составления проекта, так и относительно его содержания.
Как следует из материалов дела, инициатором тюремных преобразований в России явилКандалы
ся сам Николай I после личного осмотра им в Лондоне Пентонвильской одиночной тюрьмы. Вывезя с собой в Россию описание этой тюрьмы, царь передал его министру внутренних дел с пожеланием иметь такую же одиночную тюрьму у себя в столице и в других крупных городах империи. Изучив данное место заключения и проведя консультации с министром финансов, министр внутренних дел представил доклад, в котором изложил свои видения устройства в России одиночных тюрем по образцу Пентонвильской. Однако он сообщил, что царская идея обойдется казне в 23 млн руб. серебром, или 80600 тыс. руб. ассигнациями. Такова была стоимость лишь 75 одиночных тюрем на 520 человек каждая, или в среднем на 40 тыс. заключенных в год, из числа осужденных [2]. Между тем, по сведениям министерства юстиции, только одних обвиняемых содержалось в то время в тюрьмах ежегодно 105 тыс. [3]. Расчеты министерства внутренних дел не касались мест заключения для огромного числа подследственных арестантов.
Несмотря на это, Николай I утвердил образование особого комитета под представительством товарища министра внутренних дел Сенявина И.Г., поручив ему выработку проекта устройства одиночных тюрем, «применяясь к правилам, какие существуют в Англии и других просвещенных государствах».
Относительно этих «правил» была представлена очень интересная записка членом ко -митета Кутузовым А. С. Надо отдать должное, он дал яркую характеристику жестокостей репрессивной борьбы с преступностью в Англии и других «просвещенных государствах».
В частности, он имел мужество высказаться и против одиночной системы заключения, понравившейся царю. Критикуя систему одиночных камер в Пенсильвании, он говорил, что эти тюрьмы «исправляют только тех, которые из каменной временной могилы готовы перешагнуть в могилу вечную, земляную». Об одиночном же заключении в Англии Кутузов А. С. писал, что оно, «...составляя самую ужасную кару, какую только наш век мог изобрести, не приносит ожидаемой пользы» [4].
Вопрос об устройстве одиночной тюрьмы в Петербурге по образцу Пентонвильской был предрешен самим Николаем I. На представленном докладе министра внутренних дел он, не дожидаясь мнения учрежденного комитета, предписал устроить такую одиночную тюрьму «или на месте, где теперь Знаменская церковь, которую включить в заведение, или на Измайловском парадном месте, или, наконец, у Лиго-ва канала, между Нарвской и Московской дорогами» [5].
Комитету ничего иного не оставалось, как выработать проект правил для одиночной тюрьмы, которые определились в виде пяти корпусов (отделений), сходившихся радиусаНадзиратель
Порка
ми в один центр. Первое отделение отводилось для женщин, что уже предусматривало разделение заключенных по полу. Однако по старой «доброй» традиции проект также позаботился и о разделении заключенных по их социальному происхождению. Проект предусматривал нумеровать одиночные камеры арабскими цифрами, если они предназначались для лиц из сословий, изъятых от телесного наказания.
Для организации управления тюрьмой создавался особый орган в виде попечительного совета. Членами совета становились верхи петербургской знати в лице военного генерал-губернатора, гражданского губернатора, предводителя дворянства, городского главы, настоятеля монастыря Александро-Невской лавры и попечителя тюрьмы. Однако проект не определял обязанности смотрителя тюрьмы и других должностных лиц, предоставив это особым инструкциям. Стоит отметить, что в процессе работы комитета по устройству одиночных тюрем было выработано два проекта.
В соответствии с первым проектом в тюрьму заключались на срок от одного месяца, но не бессрочно и не пожизненно. По второму проекту в одиночной тюрьме арестанты отбывали наказание в срок от 6 месяцев до 6 лет. Арестанты распределялись по четырем классам, или отделениям, отличавшимся друг от друга режимом заключения. Осужденные за преступления попадали в первое или второе отделение, смотря по тяжести преступлений, а осужденные за проступки - в третье или четвертое. Только в последних двух отделениях работы производились в общих рабочих залах. Как и в заграничных одиночных тюрьмах, арестанты на прогулках должны были идти вереницей один за другим на расстоянии шести аршин друг от друга. Обстановка камеры должна была состоять из стола, стула и подвесной свертывающейся матросской койки из парусины [6].
Что же касается мер дисциплинарного воздействия, то по первому проекту, в соответствии со ст. 268, они налагались за следующие нарушения: «за всякое ослушание и за неуважение к чинам тюремной администрации, за леность, за умышленную порчу работы, за отказ идти в церковь на молитву и на ученье, за непристойное поведение в церкви, за клятвы, неприличные безнравственные слова, за ссору, драку, шум, свист, пение; за разговоры или сношение с другими арестантами; за желание перейти за пределы той части тюрьмы, отделения, палаты или двора, к которым принадлежат; за искажение стен келий рисованием или письмом на оных или же иным чем... за ссуду или заем у других арестантов пищи, книг или других вещей» [7]. Эта же статья предусматривает и меры дисциплинарных наказаний: по усмотрению смотрителя тюрьмы арестанты лишаются права работы, чтения;
Форма российского тюремного ведомства
они могут быть заключены в «тесные, темные кельи», переведены на хлеб и воду на срок до трех дней; за более важные проступки к ним применяются телесные наказания, наложение оков и продление срока заключения. Одновременно с этим проект предусматривал, что заковывание в кандалы и телесные наказания не применяются к тем, кто освобожден от них по закону. Вообще же проект не забывал выделять привилегированных и создавал для них даже особую форму записи их в число арестантов.
Неудивительно, что комитет 1845 года не спешил с обсуждением проекта устройства в России тюрем по одиночной системе, т.к. находился в довольно затруднительном положении. С одной стороны, известно было расположение царя к такой реформе, а с другой - для государственной казны были совершенно непосильны миллионные расходы на устройство 75 одиночных тюрем, из которых каждая должна была обойтись в 300 тыс. руб. Большинство членов комитета были настроены не в пользу одиночной тюрьмы. Комитет нашел выход из создавшегося положения в том, что вышел с предложением о приостановлении своей деятельности впредь до того времени, когда будет располагать более ценными, чем теперь, сведениями об одиночном заключении в других государствах. Комитет указал, что начатое в Германии устройство одиночных тюрем сможет
послужить опытом для русского правительства и что в 1847 году предстоит тюремный кон -гресс в г. Брюсселе, который займется вопросом об одиночном заключении; комитет предлагал послать на этот конгресс представителя от России.
Мнение комитета было утверждено, и деятельность его прекратилась. На этом оборвалась попытка тюремных преобразований. Таким образом, проектирование и строительство новых тюрем в России, к исходу 1845 года, по-прежнему оставалось «бумажным начинанием» и не отражалось на «плачевном» состоянии существующих тюрем.
Литература:
