Элиты, землянки и могилы. В поисках понимания перспектив

ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

А.В.Тетенькин

Иркутский государственный технический университет, г.Иркутск, Россия

E-mail: tetenkin@sibarhcenter. ru

ЭЛИТЫ, ЗЕМЛЯНКИ И МОГИЛЫ. В ПОИСКАХ ПОНИМАНИЯ ПЕРСПЕКТИВ

I. Введение

Уже более десяти лет существует Байкальский археологический проект - организованное сотрудничество российских и западных археологов в области исследования культур Прибайкалья эпох неолита и бронзового века. Лидером проекта и его инициатором стал доктор Анджей Вебер, профессор университета Альберта г.Эдмонтон, Канада. Однако было бы не верным в этом случае говорить только о российско-канадском сотрудничестве. А. Веберу удалось привлечь в проект широкий спектр ученых, работающих не только в университете Альберта, и не только в Канаде, но и в США, Великобритании. В этом смысле, действительно состоялось сотрудничество с западными исследователями. С российской стороны в проекте не только иркутские археологи, в частности, основные специалисты в данной области О.И. Горюнова и В.И. Базалийский, но и ряд ученых из научных центров Москвы, Новосибирска, Читы. Спектр специалистов в проекте не менее широк: беглое упоминание коснется не только «прямых» археологов, но и этнологов и этноар-хеологов, зооархеологов, людей, занимающихся теоретической археологией, экологов, почвоведов, генетиков и многих других. Ознакомиться с текущим составом участников проекта можно на сайте http://www.baikal.arts.ualberta.ca.

За эти годы были практически полностью раскопаны некрополи Хужир-Нугэ XIV, Курма XI, докапывается могильник Шаманка II, изучению различными методами подверглись многие другие могильники, включая Локомотив и Усть-Иду. Состоялись этнографические и этноархеологи-ческие экспедиции к эвенкам Северо-Западного Забайкалья. Начаты работы по изучению генетики, стабильных изотопов и многие другие. Одним из обязательных условий стало тотальное радиоуглеродное датирование культурных комплексов. Для целого ряда специалистов в Канаде материалы Прибайкальской археологии послужили основой для написания докторских и магистерских работ (McKenzie, 2006; Metcalf, 2006; Lieverse, 2005; Robertson, 2006). По результатам первого этапа исследований издана коллективная монография (Prehistoric foragers..., 2003), опубликованы статьи в ведущих российских и мировых научных журналах: «Археология, этнография и антропология Евразии» (Вебер, Линк, 2001), "Journal of Archaeological Science", "Journal of Anthropological Archaeology", "Journal of World Prehistory" (Weber, 1995; Weber, Link, 1998; Weber et al., 2002; Weber et al, 2005).

Одно из главных значений проекта для российской стороны состоит в том, что изучение памятников, рассматриваемое как вклад в сохранение российского, байкальского культурного наследия, было выведено на уровень передовых в мире методов. Уникальным для российской и сибирской археологии стал столь плотный и долгосрочный прецедент сотрудничества и обмена опытом в самом широком спектре научного познания. Сама ситуация столкновения, или, вернее сказать, сопряжения принятых в российской и западной археологии подходов неизбежно привела к рефлексии теоретического, методического, организационного и других планов. Втягивание все большего числа специалистов по обе стороны проекта и границы делает процесс научного сотрудничества необратимым. Речь идет, по сути, о расширении интересов собранного А. Вебером сообщества и выходе за рамки «археологии могильников», с которой проект был начат.

Таков нынешний контекст. Одним из условий дальнейшего развития «Проекта» является рефлексия движения искусственно организованного коллективного мышления. Многократный выход в позицию «самоосмотра», т.е. рефлексии, должен быть обязательным, если есть положительная воля участников к сотрудничеству в научном поз7

нании. Повод для выхода в такую позицию может быть, очевидно, различным. Но в любом случае рефлексия должна иметь целью анализ, нормирование понимания и мышления как условия для дальнейшего общего развития (Щедровиц-кий, 2005: 341-390). В данном случае мною было предпринято, «спровоцированное» А. Вебером, знакомство с археологией Северо-Запада Северной Америки как исходный пункт для осмысления взаимоотношений западной (американо-канадской) археологии, археологии Байкальского Проекта и российской, иркутской археологии. Как представляется сейчас, «оглядывание по сторонам» должно включать в себя ряд аспектов: 1) аспект поиска и рассмотрения объяснительных моделей и гипотез, 2) методолого-эпистемологи-ческий аспект построения археологического знания, верификации моделей и т.д., 3) конкретный опыт, приемы, шаблоны, стереотипы, алгоритмы исследовательских, интерпретационных процедур, 4) оценка условий ассимиляции научного опыта, 5) аспект организации научной деятельности.

II. Археология Северо-Запада Северной Америки Речь пойдет об археологии голоцена СевероЗападного Плато и побережья, примерно, пополам разделенного канадско-американской границей. Около 2500 лет назад там сформировались сложные общества на базе специализированного на нерестовом лососе рыболовства. Именно сложный, т.е. развитый до уровня иерархированной системы социального неравенства, характер общества охотников-рыболовов-собирателей, ведущих полуоседлый образ жизни в больших поселениях, послужил источником для поиска аналогий с обществами / культурами китойской и глазковской. Социальная сложность последних постулировалась еще А.П. Окладниковым, а ныне была подхвачена А. Вебером в его модели истории обществ охотников-собирателей неолита - раннего бронзового века Прибайкалья (Окладников, 1950; Weber, 1995). Для меня же, в данном случае, интерес заключался не только в поиске данных конкретных аналогий, но шире: в самих принципах построения региональных культурно-хронологических схем, критериях верификации рабочих гипотез, методах работы с конкретным материалом, характере ставящихся

задач. Конечно, сложившиеся в итоге представления являются впечатлениями, появившимися "на первый взгляд", но они имеют смысл хотя бы потому, что на их фоне рельефно проступает и логика научной деятельности наших канадских коллег по проекту, и "светлые" и "темные" стороны нашего, иркутского неолито- и бронзоведения.

С точки зрения географии регион рассматривается как состоящий из двух раздельных областей - побережья и внутренней части - СевероЗападного Плато, объединенных единой речной системой бассейнов рек Фрезер (Канадская часть) и Коламбия (Американская часть). Важнейшей отличительной чертой Северо-Западного региона является нерестовый ход лосося в верх по рекам. Фрезер является самой продуктивной лососевой рекой в мире, в которую заходят все пять видов тихоокеанского лосося, равно как и другие виды рыб. В 1913 году оценивали около 100 миллионов единиц рыб, сегодня лососевый пик доходит до 20 миллионов особей рыб (Lepofsky et al., 2005).

Аборигенным населением региона северо-западного плато-и-побережья к приходу европейцев являлись индейцы Salishan и Wakashan-гово-рящих групп. Salish&n, в частности, разделяются на побережных и внутренних, континентальных (interior). В непосредственном соседстве с ними территорию канадской провинции Британская Колумбия населяют индейцы групп Nootka, Kwakiutl, Bella Coola, Atabaskan, Tsimishian, Haida, Tlingit (Carlson, 1996). Роль этнографических знаний в археологии Северо-Западного побе-режья-и-плато велика: вслед за современными Salisha&aMH и другими этносами археологи также рассматривают носителей ископаемых культур как прямых предков местных аборигенов именно в терминах этносов и языковых групп. Так, по крайней мере, появление на территории Британской Колумбии (самой западной провинции Канады) первых культур (Microblade Tradition, Fluted Point Tradition, Piano Traditon, Pebble Tool Tradition, Intermontane Stemmed Point Tradition) уже связывается (Carlson, 1996) с современными языковыми группами индейцев. Такая модель характеризуется как культурно-историческая.

Встреченные эмигрантами из Европы индейцы именно вели специализированное на лососевых рыбах хозяйство, имели оседлый или полуоседлый образ жизни, социально-ранжированное, вплоть до рабства, общество. Эти знания

напрямую послужили аналогиями и основой для реконструкции обществ побережья и бассейнов рек Фрезер и Коламбия (плато) в позднем голоцене. В частности, встреченные Ф. Боасом и другими (Losey, 2005) большие прямоугольные дома, в которых проживало сразу несколько семей, дали основание считать, что ископаемые остатки землянок-жилищ диаметром до 20 м принадлежат многосемейным домам.

Основная археологическая категория, употребляемая исследователями на уровне интерпретационных построений - "культурная традиция". Например, "Традиция Галечных Орудий". Она шире, чем понятие "техническая традиция". Если техническая традиция отражает распространение технологии, например, галечных орудий, во времени и пространстве (Carlson 1996a: 6), то "культурная традиция, например, Традиция Галечных Орудий, отражает не только технику, но и с ней связанные экономику, средства существования (subsistence), системы верований, социальные взаимосвязи и др. Технологические традиции могут играть роль базиса культурных традиций, но в отличие от первых вторые часто предполагают этническую гомогенность их носителей" (Carlson, 1996а: 6-7) (курсив мой - А.Т.). «Фаза» понимается как единица культурного содержания, например, Marpole фаза, «которая выявлена на ограниченной территории, такой как группа островов или долина реки, оккупированная в короткий период» (Carlson, 1996a: 7). Термин «комплекс» иногда употребляется для выражения только технического содержания, иногда является синонимом фазы (Carlson, 1996a: 6-7).

И побережье, и плато имеют собственные культурно-исторические схемы, хотя повсеместно признается важнейшая роль взаимовлияния обоих областей.

Ранняя история заселения региона рассматривается как появление из разных источников, начиная с 11000 лет назад, пяти археологических традиций (Микропластинчатая традиция, традиция желобчатых наконечников, традиция галечных орудий, традиция Плано, традиция Ин-термонтан черешковых наконечников) (Carlson 1996). В частности, микропластинчатая техника распространяется по побережью с Аляски в раннем голоцене. Происходит взаимопроникновение традиций. Ряд языковых индейских групп напрямую связывается с названными традициями (например, Salishan и Wakashan-говорящие люди с Традицией галечных орудий, первой широко представленной культурной традицией Британской Колумбии). В другом ряде случаев, Tsimishian, в частности, представляют собой "амальгаму" различных по происхождению культур. Следует отметить однако, что есть и другая точка зрения, скептически относящаяся к возможности увязки ранних культур с языковыми семьями (Ames, Mascher, 1999).

Памятники первой половины голоцена довольно скудны. Кислые почвы плато в большинстве случаев не оставляют археологам органических остатков. Объекты, найденные на побережье,

Таблица 1.

Культурно-хронологические схемы для различных частей северо-западного

региона Северной Америки

Культурная хронология для района долины р.Фрезер и залива Джорджия (побережье) (Lepofsky et al, 2000) Культурная хронология для района бассейнов Среднего Фрезера и р.Томпсон (Stryd, Rousseau, 1996; Rousseau, 2004) Культурная хронология для Колумбийского плато (Andrefsky, 2004)

Фазы: Историческая - 250 л.н. - наши дни Поздняя - 1500-200 л.н. Marpole- 2400-1500 л.н. Locarno- 3500-2400 л.н. Культура Charles - 45003500 л.н. Культура Old Cordilleran - 9000-4500 л.н. Горизонт Kamloops - 1200-200 л.н. Горизонт Plateau - 24001200 л.н. Горизонт Shuswap - 3500-2400 л.н. Фаза Lochnore - 50003500 л.н. Фаза Lehman - 60004500 л.н. Ранний Nesikep - 70006000 л.н. Традиция Plateau Pithouse Периоды: Поздний архаический - 2000-280 л.н. Средний архаический - 5000-2000 л.н. Ранний архаический - 8000-5000 л.н. Палеоархаический - 1100и-8000л.н.

Традиция Nesikep

такие как Namu (Carlson, 1996), находятся в несколько лучшем положении, поскольку отложения раковинных куч позволяют сохраняться также и костным остаткам. Орудийный набор не слишком выразителен. В основе культурно-типологических построений лежит типология наконечников: кловис, фолсом - желобчатые (fluted), черешковые - плано, интермонтан и др., листовидные (Традиция галечных орудий). Даже микропластинчатая традиция (техника) противопоставлена другим на тех же основаниях: она представляет собой иной, специфичный тип составного наконечника. Сказать что-либо в отношении маломощных пятен находок сложно. Как правило, речь идет о мобильных группах охотников-собирателей, оставляющих после себя кратковременные охотничьи лагеря и несколько менее кратковременные резидентные стоянки (Rousseau, 2004; Stryd and Rousseau, 1996).

Большую роль в интерпретации-понимании хозяйства древних охотников-собирателей сыграла введенная Л. Бинфордом антиномия понятий «фуражиры» - «коллекторы» (Binford, 1980).

Коллективы «фуражиров» более мобильны, чем вторые, их передвижение подчинено принципу движения всей группы за пищевыми ресурсами. «Коллекторы», напротив, имеют некие более продолжительные, возможно сезонные, или полуоседлые базовые резиденции, из которых ведется эксплуатация ресурсов малыми охотничьими партиями или экспедициями. В основе их передвижения заложена, стало быть, некая логистика минимизации затрат на добычу Хотя в ряде работ (например, McKenzie, 2003) указывается, что в зависимости от ситуации одни и те же коллективы могут проявлять оба типа стратегии (поведения), все же предполагается, что «фуражиры» являются исторически более ранним типом поведения. В частности, ранние охотники-собиратели Nesikep-традиции (7000-4500 л.н.) объявлены именно мобильными «фуражирами».

Различие в мобильности «фуражиров» и «коллекторов» следствием своим имеет и отличия в орудийном наборе ансамблей обоих типов (Prentiss and Kuijt, 2004). В частности, ансамбли кратковременных стоянок «фуражиров» характе10

ризуются экономным расходом каменного сырья и орудий, акцентом на многоразовых и многофункциональных орудиях, которые именно в связи с предполагаемой продолжительностью использования имеют тщательно проработанные формы (например, бифасы, наконечники - curated tools).

Резидентные (базовые, продолжительные) стоянки «коллекторов», напротив, характеризуются экстенсивным характером эксплуатации каменного сырья, значительной долей одноразовых орудий из отщепов с минимальной обработкой рабочего края, или без таковой вовсе (expedient flake tools).

Следует отметить, что во внутренней части плато микропластинчатая индустрия бытует в пределах 8500-3500 л.н. Эта техника интерпретируется как характерная для мобильного охотничьего хозяйства (Rousseau 2004). Ее исчезновение совпадает с развитием специализированных на ловле лосося трансэгалитарных полуоседлых обществ «коллекторов».

Примерно, около 4500 л.н. на побережье и во внутренней части плато появляются жилища-землянки (pithouses). Ранние такие стоянки, например, Baker Site, насчитывают небольшое - до 3-10 - количество землянок. Их появление связывается с похолоданием, наступившим около 5000 л.н. С этого времени открывается новая страница в истории региона: становление сложных (трансэгалитарных, иерархированных) обществ со специализированной экономикой, долговременными поселениями. Эта тематика получила значительно большее внимание археологов. Опубликовано внушительное количество исследований, касающихся самых разных аспектов: от теоретических, до отдельных, прикладных.

В целом, появление долговременных поселений с землянками-жилищами связывают как раз с появлением и началом эксплуатации в среднем - позднем голоцене такого обильного и предсказуемого ресурса как нерестовый лосось. Есть две гипотезы перехода к сложному обществу охотников-собирателей / коллекторов на плато: 1) автохтонное развитие местных обществ; 2) проникновение во внутренние районы плато охотничьих групп с побережья и появление там сперва единичных, кратковременных поселений с землянками, а затем вслед за постоянным заходом лососевых в среднее и верхнее течение рек

Фрезер и Коламбия и их притоков, расселение людей, пришедших с побережья.

Примерно около 4000 л.н. начинается поздне-голоценовый климатический минимум, вслед за которым исследователи выделяют хиатус в обитании людей в пределах плато / использовании землянок: в долине среднего Фрезера - 3700-3400 л.н. (Rosseau, 2004), 3900-3500 л.н. в Колумбийской части плато, бассейне реки Коламбиа в среднем ее течении (Andrefsky, 2004), 4199-3800 л.н. в бассейне в верхнего течения р.Коламбия (Goodale et al., 2004). Этот хиатус разделяет, в общем случае, периоды Pithouse 1 и И, с присущими каждому стратегиями «фуражиров» и «коллекторов» соответственно. После хиатуса наступает расцвет обществ, пик которого приходится на 2400-1200 л.н., горизонт Plateau на плато, фаза Marpole на побережье. После чего речь уже идет о некотором сокращении населения, либо сокращении плотности поселений. К приходу европейцев в 18 веке столь характерные землянки выходят из обихода индейцев. Вместо них появляются прямоугольные длинные жилища наземные на плато (Andrefsky, 2004) и частично вкопанные на побережье (последние: Losey, 2005).

Такова общая хронологическая канва истории развития сложных обществ с землянками. Обратимся теперь к теоретическим представлениям о механизме развития сложных обществ региона. Которые изучались в этой связи как целенаправленно, так и взяты во внимание в ряде общих этнолого-социологических исследований, посвященных типологии / эволюции доклассовых и догосударственных обществ (Hayden, 1995; Carson, 1996; Price, Brown, 1985; Hayden, Eldridge et al., 1985; Clarke, Blake, 1985).

Исследователи расходятся во мнении, что стало первичным «триггером», толчком к возникновению иерархированных обществ Северо-Западного побережья / плато: экологические причины, в первую очередь, появление лосося в реках (Prentiss, 2005), либо технологические и социальные, такие как распространение технологий хранения продуктов, организация коллективного труда (Hayden, 2005). Так или иначе, в числе важнейших причин называется именно специализация населения на ловле предсказуемого и обильного лосося, заходящего на нерест в реки Коламбия и Фрезер. Такая специализированная экономика возможна была при условии

оседлого или полуоседлого образа жизни, концентрации населения в поселках, организации коллективного труда. Ловля нерестового лосося носит сезонный характер. Отсюда, необходимым условием для успешной экономики являются технологии сохранения улова, «урожая» (harvest) и «отложенного потребления» (Testart, 1982). Вторым важнейшим условием социальной модификации является наличие прибавочного продукта, излишков (surplus), преодоление критического порога жизнеобеспечения. Ниже этого порога «генерализованные, общие охотники собиратели подавляют экономическое соперничество за ресурсами, поскольку соперничество деструктивно на основе их ограниченной ресурсной базы и приводит к уменьшению шансов к выживанию» (Hayden, 1995: 24). Количество доступных ресурсов напрямую коррелирует с плотностью населения: чем беднее территория пищевыми ресурсами, тем меньшая на ней плотность населения (Hayden, 1995; Jochim, 1981). «Среди охотников-собирателей плотность населения менее, чем 0,1 чел. на 1 км2 ассоциируется с эгалитарным поведением и этикой» (Hayden, 1995: 26). В послепо-роговых, «благополучных» условиях в обществе выделяются лидеры, составляющие элиту, возглавляющие родовые кланы, линиджи, берущие в свои руки контроль за ресурсами, коллективным трудом, торговлей, войной. Первоначально, действия их публично мотивированы общностью интересов, но, несомненно, что лидеры используют свои возможности также и для увеличения собственных престижа, власти, богатства. Одним из путей роста влияния лидеров называют пиры,

которые собирают в себе целый ряд функций. Они необходимы как процедура распределения пищевых ресурсов, как средство проявления солидарности членов общества. Лидеры, возглавляющие пиры, выполняют также в ряде случаев функции управления религиозными практиками. В ряде случаев пиры тесно связаны с брачными отношениями, которые лидеры также пытаются контролировать с той же целью обеспечения с помощью брачных связей престижа, власти, богатства. Но одна из самых ярких черт пиров-потлачей - это прямая поддержка авторитета лидера через асимметрию отношений, устанавливаемых между раздающим - берущими (Hayden, 1995; Hayden et al., 1985; Price, Brown, 1985; Carlson, 1996). Такие лидеры (aggrandizers) являются главами так называемых корпоративных групп, связанных внутри кровно-родственными / брачными отношениями. Эти корпоративные группы выражают поддержку своему главе, являются первыми его сторонниками и подручными в деле контроля и эксплуатации ресурсов. Они получают и лучшую долю в раздаче лидером предметов престижа, «урожая» ресурсов. В материальной культуре такие корпоративные группы маркированы экстремально большими домами-землянками (ямы-землянки -до 20 метров в диаметре). В своей работе «Путь к власти» Брайан Хайден (Hayden 1995) пишет также о появлении отношений владения частного и корпоративного, главным образом, на источники ресурсов (recourse owing) и о появлении конкуренции, соперничества (competition) в борьбе за власть, авторитет и богатство.

Таблица 3.

Археологические последствия трансэгалитарных лидерских стратегий (по: Hayden, 1995: 76)

Стратегии Археологические манифестации

Провоцированная война Брачное приданное Детское приданное Инвестиционный обмен Культы предков и другие Реципрокные и состязательные пиры Фортификации Травмы и насильственная смерть Вооружение Основанные на прибавочном продукте корпоративные резидентные группы Богатые женские погребения Женские культовые статуэтки Богатые детские погребения Региональный обмен Большое число престижных вещей Ремесленная специализация 1робницы и публичная ритуальная архитектура Погребальные гробницы (shrines) Связанные с пирами черты и структуры Домашние животные и с/х культуры (Domesticates) Престижные пищевые сосуды

Еще одним источником власти является торговля, которая позволяет увеличивать авторитет в терминах предметов престижа, накопления богатства, контроля над импортом необходимых ресурсов. В результате складывается региональная сеть взаимоотношений между обществами первой и второй очереди к локализованным источникам ресурсов: лосося, нефрита, обсидиана и др. Возникает территориальная иерархия обществ / поселений (например: Hayden et al, 1985). Торговля, поддержанная брачными отношениями, способствует интеграции элит, выраженной в повсеместном в регионе проявлении однотипных предметов престижа (Hayden, Schulting, 1997). С другой стороны, торговля является антитезой вооруженным конфликтам, когда вступление в отношения реципрокного обмена обходится дешевле и эффективнее, чем защита ресурсов и урожая от остро нуждающихся в них соседей (Lepofsky et al., 2005). В то же время, очевидно, что такая борьба периодически случалась (особенно после появления лука и стрел 2400-2100 л.н.), что способствовало усилению власти лидеров, появлению фортификационных сооружений (например, говорят о сооружении поселений на островах, в каньонах, на вершинах) и появлении зависимого населения (Chatters, 2004; Carlson, 1996).

В ряде случаев возможна провокация войны со стороны лидеров с целью использования ее в собственных целях (Hayden, 1995). Складывается трехслойная (элита, свободные, рабы) или четы-рехслойная (вожди, их родственники, свободные, рабы) структура социума. Выделение элиты и вождей / лидеров маркируется появлением элитных погребений. При этом основным критерием «статусное™» покойного считается сумма усилий, затраченных на организацию могилы, поминок, сумма и ценность погребальных сопроводительных вещей.

Хайден (1996) расчленяет этот процесс стратификации на три этапа, представленных последовательно ролями «деспотов» (Despot), «реципрокаторов», (Reciprocator) и «антрепренеров» (Entrepreneur). Основными корреляторами послужили как раз индейцы Северо-Западного региона Северной Америки и аборигены Папуа - Новой Гвинеи. Динамика социальной эволюции первых показана фазами в археологии региона. Во втором случае показано, что разные стадии социальной стратификации представляют собой

горные и береговые общества папуасов. Кроме них, например: «мезолитические и неолитические типы обществ с определенно выраженными свидетельствами конфликта и ограниченным количеством престижных вещей являются лучшими кандидатами на этот тип (Despot Communities) общественной организации» (Hayden 1996: 41). В числе возможных примеров этого типа обществ указываются даже некоторые «верхнепалеолитические группы».

В целом, для этого типа обществ Хайденом употребляется термин «трансэгалитарные общества», введенный Кларком и Блэйком (Hayden, 1995: 18) - неэгалитарные - политически нестра-тифицированные общества с относительно фиксированными классами, складывающимися у простых земледельцев и сложных (complex) охотников-собирателей. Кромеэтих дефиниций широко употребимым в литературе является различение «простые (generalized) охотники-собиратели versus сложные (complex) охотники-собиратели и простые земледельцы». Последним, как раз и присущи социальное неравенство, сохраняемый урожай и прибавочный продукт, высокая степень оседлости и плотности населения.

Рассмотрим теперь, каковы же принятые исследователями пути и методы выявления в археологическом материале свидетельств трансэгалитарного общества, различных его сторон.

Одна из популярных тем - изучение жилищ-землянок (Losey, 2005; Prentiss et al., 2005; Hayden, 2005; Prentiss et al., 2003; Lepofsky et al., 2000; Kuijt, Prentiss, 2004; Hayden, Adams, 2004). Большое внимание уделяется микростратиграфии жилищных структур, тотальному радиоуглеродному датированию в задаче оценки продолжительности существования жилища, поиска свидетельств его перестройки, расширения. В дискуссии на страницах журнала «American Antiquity» Брайан Хайден ставит на вид, например, своим оппонентам, что полученных 25 радиоуглеродных дат по одному (!) жилищу на стоянке Keatley Creek мало для аргументации (Hayden, 2005). Как я уже выше упоминал, основная интерпретация землянок больших диаметров как жилищ, принадлежащих нескольким семьям - корпоративным группам, исходит из теоретических и этнографических представлений. Существуют также представления, что некоторые землянки могли служить в роли коптилен-хранилищ лососевых

запасов (smoking house). В этом ключе композиции из большой землянки в окружении малых и большого поселения (до 200 землянок: Rousseau, 2004) в окружении нескольких малых поселений, состоящих из немногих землянок малых форм, трактуются как свидетельства иерархии социальных отношений (Lepofsky et al, 2000). Аргументами в пользу принадлежности землянок элите, лицам высокого статуса служат найденные в них предметы престижа, торгового импорта, неординарные пищевые отбросы. Последние, например, могут быть остатками костей оленя. Охота в обществе, специализированном на ловле лосося, рассматривается как мужское занятие, играющее необходимую роль не просто в разнообразии пищевого рациона, но в разнообразии рациона, прежде всего, элиты и корпоративных групп и, прежде всего, в ритуальных совместных (коммунальных) практиках (Hayden, Adams, 2004). В другом случае реконструкции высокого статуса обитателей землянки на стоянке Ozette на побережье бралось во внимание несколько обстоятельств: 1) больший размер, 2) более чистый пол, как свидетельство уборки, 3) пищевые остатки лосося и китового мяса, как наиболее «чистой» и престижной пищи, 4) декорированные раковины в северо-восточном углу (Ames, Maschner, 1999: 166). На стоянке Meyer (Орегон) К. Эймс определяет остатки жилищ в северной части поселения как принадлежавшие людям, наделенным высоким статусом (Ames, Maschner, 1999: 167).

Большую роль играют исследования, посвященные межрегиональным обменным (торговым) связям (Blake, 2004; Burley, 1980; Hayden, Schulting, 1997; Schulting, 1995). Основная идея состоит в том, что социальная элита контролировала внешний обмен, удовлетворявший потребности общества в целом и элиты в частности в ряде удаленных ресурсов - меди, нефрите, графите, галените, обсидиане, в предметах престижа - раковинных бусах и подвесках, нефритовых дисках, теслах, подвесках, гребнях, декорированных игральных и ритуальных костях, курительных трубках и др. Считается, что эту же сферу деятельности обслуживали и появившиеся теперь мастера, специализированные на изготовлении определенного ряда престижных вещей. В проведенном в работе Б. Хайдена и Р. Шультинга (Hayden, Schulting, 1997) исследовании показано, что, во-первых, наибольшее число предметов престижного импорта сосредоточено на памятниках в местностях среднего течения рек Коламбия (Dalles) и Фрезер (Lillooet-Lytton), самых богатых рыбой. Следовательно, населявшие их группы были наиболее развиты во всех отношениях: жизнеобеспечения, плотности и числа населения, сложности социальных структур. Во-вторых, было показано, что элита разделяла, в целом, общий региональный уровень «элитарной» культуры или суперкультуры, если понимать под этим уровень, стоящий над локальными обществами.

Большой интерес для нас представляют работы, показывающие социальное неравенство в материалах погребений. В археологии Северо-Западного побережья-и-плато нет такого разрыва между погребальной и поселенческой археологией, какой мы имеем в Прибайкалье. В частности, принадлежность могильников и стоянок одной культуре / обществу не вызывает сомнений в целом ряде случаев, когда погребения были выявлены прямо на стояночных структурах, например, стоянки Scowlitz Site (Lepofsky et al., 2000) и Somenos Creek (Douglas, 2003). Все погребения канадского плато, принадлежащие горизонту Shuswap (4000/3500 - 2400 л.н.) были найдены в землянках (Schulting, 1995: 180). Детальные хронологические исследования, проведенные на Scowlitz Site и Somenos Creek, показали, что первые могилы появились, когда поселения уже не функционировали. В обоих случаях предлагается интерпретация превращения бывших поселений в могильники с целью выражения связи нынешнего населения с предшествующим как с предками, маркирования, таким образом, своих прав на территорию и сосредоточенные на ней ресурсы (так называемая, 8-я гипотеза Сакса (Douglas, 2003: 163)). Отметим здесь попутно, что эту же идею использовал в своей работе исследовавший серовские и, главным образом, глазковские могильники Малого Моря Хью Макензи (McKenzie, 2006).

Усложнение общественных отношений на побережье и плато тем более заметно, что до 1500 л.н. погребения не содержали погребального инвентаря (Schulting, 1995: 180). Погребальной вариабельности Северо-Западного (Фрезер-Колумбийского) плато посвящена монография Рика Шультинга (Schulting, 1995). В ней дан подробный расклад теоретического подхода и конкретных путей аргументации. В основу положено про14

цессуалистское представление об изоморфности могильников системе социальных связей в обществе, разрабатывавшееся Бинфордом (Binford 1971), Саксом (Sax 1970, 1971), О&Шиа (O&Shea, 1984), Чарльзом и Буикстра (Charles, Buikstra, 1983) и другими. Речь идет о том, что если есть социальное неравенство в обществе, оно обязательно будет проявлено в погребальной практике. Во-первых, это будет проявлено в «стоимости» погребения - количестве труда, затраченного на сооружение могилы, суммы ценных, престижных вещей, положенных вместе с похороненным. Такое понимание возводится от представления Спенсером ценности вещей, измеряемой количеством труда, затраченного на изготовление и обладание ими (Schulting, 1995: 34). Так, например, поскольку трупосожжение частичное или полное требует больше усилий, чем простые захоронения без оного, первые рассматриваются как захоронения людей с высоким статусом. Этот довод был использован Х.Макензи (2006) как один из аргументов в интерпретации погребений Хужир-Нугэ XIV. В этом же ряду стоят перезахоронение и глубина могильной ямы как индикаторы статуса.

Во-вторых, социальная стратификация должна быть проявлена территориально: либо лица, обладающие более высоким статусом, будут похоронены особняком на общем кладбище (как считает X. Макензи, это ситуация с Хужир-Нугэ XIV), либо это вообще будут отдельные элитные могильники (по X. Макензи, это Курма XI, Шаманский Мыс).

В-третьих, «формальные» (т.е. с многократно выраженным стереотипом погребальной практики) могильники репрезентируют развитое общество охотников-собирателей / земледельцев с полу- оседлым образом жизни, логистической стратегией мобильности. Сам факт наличия такого кладбища выражает претензию элиты / общества на данную территорию и ее ресурсы.

Обзор вещей также ведется в терминах престижа: чем выше социальный статус погребенного, тем больше должно быть сопроводительных вещей и, или тем дороже они должны быть (изделия из металлов, импортных материалов, украшения и пр.). Шультинг развивает Бинфордовскую классификацию вещей на «техномические» (т.е. утилитарные) и «социотехнические» (включая сюда Бинфордовские «идеотехнические»), отражающие экономическую, политическую и другие сферы. Высокостатусные погребения должны отличаться от прочих именно высоким содержанием «социотехнических» артефактов.

Обсуждается, каким образом, могут быть различены достигнутый и унаследованный (приписанный) статусы. В эгалитарном обществе статус может меняться (достигаться) с переходом в другой возраст, варьировать в связи с полом. В иерархированном обществе высокий статус предписан, это может быть выражено в богатых детских погребениях.

Сама попытка выявить в погребениях плато социальную дифференциацию на основе данного набора аргументов, с использованием методов математической статистики ожидаемого результата не дала, т.е., по сути, оказалась безуспешной. В том числе по причине отсутствия датировок, документации достаточного уровня. Но приведенные аргументы о наличии больших домов для корпоративных групп, торговле предметами престижа и роли во всем этом элит (о чем я уже выше писал) дали возможность Р.Шультингу утверждать, что все-таки социальное неравенство имело место.

Большое внимание в исследованиях уделяется экологической тематике, в частности, ставятся вопросы, какую роль в социальных изменениях сыграли экологические изменения. Одна из статей посвящена отработке гипотезы о том, что значительное потепление «Fraser Valley Fire Period» привело к концентрации ресурсов в заливе Джорджия и устье р. Фрезер и к расцвету культуры фазы Marpole (2400- 1200/1000 калибров, л.н.) (Lepofsky et al, 2005). Получено 102 AMS-даты по лесным пожарам, которые совпадают в своих пиках с датами по стоянкам. Делается предположение, что, возможно, люди были причиной пожаров.

По мнению Прентисса с соавторами (Prentiss at el, 2005) климатические перемены могли привести к ухудшению ловли лосося и, как следствие, к концентрации населения в оставшихся экологических нишах. В другом случае (Hayden, Ryder, 2003) изучается вопрос, в какой мере извержение вулкана могло привести к изменению маршрутов лосося и покиданию стоянок.

Интересны исследования, посвященные влиянию климата, характера растительности на диету населения и характер его расселения (Kuijt,

Prentiss, 2004). Исследователи исходят из потребности древних рыболовов, чья диета была с избытком богата протеином (лосось), в углеводах. Эта потребность решалась собирательством - сбором луковичных растений семейства лилейных - геофитов. Увлажнение климата 800 л.н., как полагают, привело к сокращению данного вида ресурса и, как следствие, к разрушению поселений и дисперсии населения.

III. Иркутская археология неолита и бронзового века

Можно ли извлечь уроки из знакомства с археологией голоцена Северо-Западного побе-режья-и-плато Северной Америки, ассимилировать опыт исследований? Для ответа нужно обратиться к состоянию иркутского неолито- и бронзоведения, особенностям его развития. Не претендуя на полноту характеристики, я попытаюсь очертить лишь некоторые аспекты, релевантные для данной ситуации сравнительного анализа важного, поскольку эти обе археологии со своей спецификой стоят за спиной совместного российско-канадского проекта.

Действительно, археология неолита и бронзового века Прибайкалья начиналась в большей мере как археология погребений, этого наиболее яркого типа археологических объектов. Начатое Б.Э. Петри и его учениками обобщение первого опыта было завершено А.П. Окладниковым в двух монографиях в серии «Материалы и исследования по археологии» (1950, 1955). Созданная в 30-50-е годы концепция развития Прибайкальского неолита была написана им в духе марксистской археологии того времени: с претензией на реконструкцию всех сторон общественного устройства, с широкими спекуляциями, привлекающими обширный этнографический и исторический сравнительный материал. С тех пор подобные масштабные интерпретации по неолиту - бронзовому веку Прибайкалья уже не предпринимались. Дело не в том, что «потребности» в них уже не было: одна такая модель уже была создана, и в наследство археологам достался удел опроверг?