Раздъяконов В.С.
ЗАПАДНЫЕ МЕДИУМЫ В РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА: ДАНИЕЛЬ ЮМ И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ
Vladislav Razdyakonov
WESTERN MEDIUMS IN RUSSIA IN THE SECOND HALF OF 19th CENTURY: DANIEL HOME AND HIS MILIEU
The article covers D.D. Home&s activity in Russian Empire and defines its significance for Russian cultural history. Home played a major role in development of anglo-american spiritualism in Russia. Due to his contacts with different Russian nobles Home established it as elite project and opposed it to a wide-spread French spiritisme. Home&s activity also laid foundation for research in mediumistic phenomena in Russia and formed its inclination to anglo-american spiritualism.
Имя Дэниеля Дугласа Юма (1833-1886, Daniel Dunglas Home) известно каждому исследователю паранаучных и оккультных идей второй половины XIX столетия. Юм считался современниками величайшим медиумом эпохи - как по масштабу приписываемых ему свершений, так и по степени признания со стороны людей, обладавших значительной властью. Несмотря на важность деятельности Юма для истории отечественной культуры в целом, он остается фигурой, малоизвестной российскому читателю1.
Большая часть трудов, посвященных Юму, призвана ответить на вопрос о реальности «медиумических» явлений, происходивших в его присутствии2. Настоящее исследование сознательно обходит этот
вопрос стороной - его основная цель заключается в реконструкции социальных отношений Юма и различных представителей русского общества. Социальная история, основанная на реконструкции разных типов социального взаимодействия, выступает в качестве одной из «отмычек» к пониманию причин распространения спиритической практики и религиозного спиритизма в целом.
Западные медиумы в России (1858-1898): общий обзор
Из событий, происходивших в отечественном спиритическом сообществе второй половины XIX столетия, наибольшее значение имеют посещения России зарубежными медиумами. Их визиты не только приковывали к спиритическому вопросу внимание широкой публики, но и оживляли спиритическое сообщество, активно искавшее с ними встречи. При этом стоит иметь в виду, что даже те, кто не причислял себя прямо к медиумам, также могли считаться таковыми спиритуалистами.
Приезжавшие в Россию братья Девенпорт говорили о том, что причина «медиумических явлений» ими разглашаться не будет - ее обнаружение они оставляют на откуп публике. Публика же делилась на тех, кто считал их ловкими иллюзионистами, и тех, кто считал, что в их ловких трюках им помогают незримые существа. Более того, иногда спиритуалистам было все равно, что говорит
Спиритическое сообщество, хотя и обладало в целом различимой теологией1, никогда не было едино в своем отношении к тем или иным медиумам. Основной водораздел по отношению к ним проходил между исследователями медиумических явлений и обычными
Or Fraud? - Buffalo, N.Y.: Prometheus Books, 1984; Jenkins E. The Shadow and the Light: Defence of D.D. Home, the medium. - London: Hamish Hamilton, 1992; Stein G. The Sorcerer of Kings: The Case of Daniel Dunglas Home and William Crookes. - Buffalo, N.Y.: Prometheus Books, 1993; Lamont P. The First Psychic: The Extraordinary Mystery of a Notorious Victorian Wizard. - London: Little, Brown, 2005.
спиритуалистами. Хотя реальность явлений не ставилась исследователями под сомнение, многие из них не считали возможным объяснять происхождение явлений действиями духовных сущностей, либо обращались для объяснения отдельных медиумических явлений к естественным причинам. В то время как исследователи стремились обезопасить себя от возможного обмана со стороны медиума и дать внятное объяснение причин явлений, обычные спиритуалисты вполне удовлетворялись самим фактом «духовной» коммуникации, приносящей терапевтическое облегчение.
Это важное различие касалось по большей части лишь частных медиумов, не выходивших за пределы узкого семейного круга. Совершенно другое отношение формировалось к публичным медиумам, чьи услуги обычно оплачивались представителями спиритического сообщества, внимательно следившего за их репутацией, в том числе и «научной». Если медиум проходил «научный тест» (например, исследование признанными учеными), он имел возможность с большим успехом практиковать свое искусство. Перед теми же, кто такой барьер не проходил, обычно закрывались двери салонов и гостиных.
При этом, однако, уличение медиума в обмане вовсе не обязательно приводило к краху его спиритическую карьеру. Общеизвестно, что спиритические исследователи выработали теорию, объяснявшую факты подлога1, а спиритическое сообщество в целом было склонно оправдывать медиумов тем, что им приходится зарабатывать на жизнь, а значит, неминуемо, в случае отсутствия медиумической силы, прибегать к обману2. Отсюда ясно, что даже «научный»
авторитет ученых-спиритов, имеющий значение для спиритического сообщества как целого, не имел принципиального значения для отдельных спиритических кружков.
В случае с визитами иностранных медиумов в Россию ситуация проще, потому что по большей части они приезжали сюда на деньги отечественных спиритуалистов1. Поскольку медиумам платили, постольку они обязывались давать определенное количество сеансов в том числе при оговоренных условиях. Те же, кто приезжал сам -например, братья Девенпорт или гипнотизер К. Хансен, - находились на «гастролях», заранее организованных и обычно никак напрямую не связанных со спиритическим движением.
И тех и других объединяло пристальное внимание со стороны императорского двора, особенно в период царствования Александра II. Самого Александра II многие западные спиритуалисты прямо характеризовали как человека, покровительствовавшего спиритическому движению, но стесненному известными обстоятельствами2. Такая характеристика императора соответствовала сложившемуся образу «прогрессивного» правителя, стремящегося провести модернизацию, однако сталкивающегося с сопротивлением консервативного общества. Увлечение императорской семьи способствовало популяризации спиритизма среди дворян, находившихся в активной переписке с западными спиритуалистами.
Home D.D. The Lights and Shadows of Spiritualism. - 2nd ed. - London: Virtue Co., 1878. - P. 335.
- 300, Алексан. Дм. Башмакова - 300, Павл. Петр. Мелвинова - 300, Ник. Петр. Соловцева - 300, Ник. Алекс. Львова - 300, Ал.Н. Аксакова - 300, Ф.Ф. Козена (получено в ноябре) - 300. Итого - 2700» (ИРЛИ Ф.2. Оп.3. Д.4. №1. Отклики на Psy. Studien. Счета с разными лицами по части Спирит. Л. 13). Все ссылки на архивный фонд А.Н. Аксакова (фонд 2) приводятся по составленной автором в 2012-2013 годах предварительной электронной описи, в которой номер описи соответствует номеру коробки хранения материалов.
- P. 351.
Подавляющее большинство известных европейских и американских медиумов посещали Россию всего один раз. Если отставить в сторону события, связанные с Юмом, то историю знакомства отечественной публики с известными иностранными медиумами, по-видимому, следует начать1 с приезда 15 (27) декабря 1866 года в Санкт-Петербург фокусников братьев Айры Эрастаса (1839-1911) и Уильяма Генри (1841-1877) Девенпорт вместе с «аккомпанирующим» им Уильямом Феем. 27 декабря (7 января) 1866 (1867) года состоялось их первое широко рекламировавшееся публичное выступление, за которым последовали посещения резиденции французского посла и Зимнего дворца. Братья Девенпорт оставались в России до апреля 1867 года, после чего направились в Париж, чтобы посетить Великую Выставку2. Известно, что именно их выступления в Ницце в начале 1868 года способствовали развитию интереса к спиритизму у Александра Михайловича Бутлерова (1828-1886)3.
Близкий друг А.М. Бутлерова Николай Петрович Вагнер (1829-1907) также увлекся спиритизмом благодаря выступлениям французского медиума Камиля Бредиффа, приехавшего в Россию весной 1874 года по приглашению видного отечественного спиритуалиста, главы Московского спиритического общества Николая Александровича Львова (1834-1887)4.
Для работы специальной комиссии, созданной при Русском физическом обществе при Санкт-Петербургском университете в 1875-1876 гг., были специально «выписаны» А.Н. Аксаковым зарубежные медиумы: малоизвестные Джозеф и Уильям Пети и первый английский профессиональный медиум Мэри Маршал (1842-1884, псевд. «Клайер»)5. Первые сеансы с мальчиками Петти (до 21 ноября (3 декабря) 1875 года) оказались неудачными,
на вторых сеансах с М. Маршалл (со 2 (14) по 27 января (9 февраля) комиссия поставила под сомнение честность медиума1.
В декабре 1877 года по приглашению А.Н. Аксакова в Россию приезжал медиум Генри Слэд (1835-1905), за год до этого приобретший известность благодаря участию в исследованиях немецкого астронома Фридриха Цольнера (1834-1882). Слэд оставался в Санкт-Петербурге до мая 1878, проводил множество сеансов, в том числе 8 (20) февраля - с великим князем К.Н. Романовым, А.Н. Аксаковым и А.М. Бутлеровым2. Отечественные спиритуалисты использовали результаты исследований Цольнера для очередной полемики с их противниками в прессе3, однако их собственные опыты со Слэдом не принесли желаемого результата - медиум был уличен А.Н. Аксаковым в обмане4, что, впрочем, происходило с ним регулярно5.
В конце декабря 1880 года в Санкт-Петербург приезжал датский гипнотизер Карл Хансен (1833-1897)6, известный, прежде всего, благодаря своему «влиянию» на Зигмунда Фрейда. 18 (30) декабря состоялось его первое выступление в зале Педагогического музея, 4 и 5 января (23 и 24 декабря) он участвовал в сеансах в Большом Дворце7. Хансен никогда не позиционировал себя как медиум,
однако, как было показано выше, в качестве такового его вполне могли воспринимать отечественные спиритуалисты.
В мае 1883 года по приглашению А.Н. Аксакова Россию посещает одна из основательниц спиритического движения в США - Кейт Дженкен (ур. Фокс, 1837-1892). Во время своего семинедельного пребывания в Санкт-Петербурге Дженкен регулярно давала сеансы, на одном из которых спиритизмом увлеклась Мария Петровна Сабурова -убежденная сторонница англо-американского спиритуализма в России. Благодаря посредничеству А.Н. Аксакова также были организованы сеансы во дворце императора Александра III1.
В 1886 году по приглашению Московского кружка спиритов в Россию приезжает Уильям Эглинтон (1857-1933). Долгое время Эглинтон оставался в Санкт-Петербурге, проводя большое количество сеансов, в том числе и для профессоров2. В том же году, в июле, А.Н. Аксаков занимался с ним опытами медиумической фотографии в Лондоне, однако впоследствии усомнился в их подлинности и уничтожил посвященный им тираж издания3. В ноябре 1888 года4 приезжала известный американский медиум Анна Ева Фей (1851-1927), с которой, по воспоминаниям М.П. Сабуровой, в декабре проводила исследования московская профессура. Хотя по результатам этих опытов Фей вызвала у А.Н. Аксакова подозрения в плутовстве, она продолжила свое путешествие, «спускаясь через Москву и ниже, на пути в Америку»5.
Второй после Юма по степени своей известности медиум Евзапия Палладино (1854-1918) приезжала в 1893 году в Варшаву,
где с ней проводил опыты Юлиан Охорович (1850-1917)1. Второй раз она посетила Россию в марте - апреле 1898 года по приглашению великого князя Николая Николаевича Младшего (1856-1929), позднее известного полководца времен Первой мировой войны2. В Санкт-Петербурге с ней был проведен ряд сеансов, о которых в №17 «Ребуса» за 1898 год сообщил М.М. Петрово-Соловово.
Первая и вторая поездка Юма: терапия для высшего общества
Юм приезжал в Россию шесть раз: в 1858-1859, 1865-1866, 1871, 1871-1872, 1877-1878, 1883-1884 годах. Из этих поездок наибольшее значение для истории развития спиритуализма в России имеют три: первая, третья и четвертая. После 1873 года Юм прекратил давать частые спиритические сеансы и его последующие визиты, в том числе и полуторагодовое пребывание в стране с лета 1877 года, прошли, в общем и целом, незамеченными для общества. Напротив, его посещения в конце 50-х и начале 70-х годов XIX века не только дали повод для складывания вокруг фигуры Юма своеобразной спиритической мифологии, но и определенным образом повлияли на формирование отечественного спиритического движения конца 1850-х - начала 1870-х годов.
По-видимому, первое знакомство Юма с выходцами из Российской Империи состоялось в 1855 году во Флоренции, где он встретился с польским графом Александром Браницким (18211877). В марте 1857 года Юм давал сеанс в доме Н.И. Трубецкого в Париже, на котором присутствовали И.С. Тургенев и Л.Н. Толстой, оставившие об этом событии свои воспоминания, однако нисколько не питавшие симпатии к спиритическому учению и практике3. В том же 1857 году в Париже, благодаря посредничеству польского поэта Зигмунда Красинского (1812-1859) и его жены Элизы Красинской
(ур. Браницкая, 1820-1876), Юм сблизился с представителями древнего литовского, а впоследствии российского рода Комар -графиней Дельфиной Поточкой (ур. Комар, 1807-1877) и братьями Александром и Владимиром де Комар, ставшими его близкими друзьями.
Первый приезд Юма в Россию состоялся благодаря Любови Ивановне Кушелевой-Безбородко (урожд. Кроль), которую он, по-видимому, неслучайно1 встретил, прогуливаясь по улицам Рима в марте 1858 года. Принимая во внимание репутацию графини Кушелевой2, представляется наиболее вероятным, что она была заинтересована в Юме, прежде всего благодаря его не менее скандальной репутации, обеспечившей ему к тому времени доступ к самым вершинам западноевропейского общества. В доме графа Григория Александровича Кушелева-Безбородко (1832-1870) между Юмом и сестрой Л.И. Кушелевой Александриной Ивановной Кроль (1840-1862) завязываются романтические отношения, и уже через двенадцать дней они обручаются в Риме3.
Кушелева, верная своему желанию не возвращаться из заграничной поездки без особенных гостей, во время своего пребывания в Париже знакомится с не менее скандальным для российской публики Александром Дюма и приглашает его в Россию. При этом семейство Кушелевых настояло, чтобы он выступил в качестве шафера на свадьбе Юма и А.И. Кроль4.
В 1858 году в Париже Юм впервые встречается с Е.П. Блаватской (1831-1891), и вполне возможно, что она на время становится его ученицей, обучаясь различным спиритическим приемам5.
Через какое-то время отношения между ними серьезно портятся: Юм напишет своему «названому брату», в то время, по-видимому, любовнику Е.П. Блаватской, барону Николаю Егоровичу Мейендорфу (1835-1906) о том, что она скорее всего притворяется медиумом, для того чтобы завладеть его вниманием1.
Подробное и часто цитируемое воспоминание об этом сеансе оставила А.Ф. Тютчева, перечислившая тех, кто принимал в нем участие: «Сеанс в большом дворце в присутствии двенадцати лиц: императора, императрицы, императрицы-матери, великого князя
«Юм обратил меня в спиритуализм», содержится в ее газетном интервью: Daily Graphic (New-York), November, 13, 1874. - P. 90. Интервью было перепечатано 19 ноября еженедельным журналом Spiritual Scientist, на одной из копий которой сохранились заметки Блаватской, в которых она утверждает, что не была знакома с Д. Юмом, а весь материал является направленной против нее фальсификацией.
Константина, наследного принца Вюртембергского, графа Шувалова, графа Адлерберга1, Алексея Толстого, Алексея Бобринского, Александры Долгорукой и меня»2. Из этой группы наибольший интерес к спиритизму проявляли граф Алексей Константинович Толстой (1817-1875)3, ставший близким другом Юма, великий князь Константин Николаевич Романов (1827-1892)4 и Алексей Павлович Бобринский (1826-1894). Граф Петр Андреевич Шувалов (18271889) был главным посредником между Юмом и императорским дворцом, извещая в письмах о желании членов императорской семьи видеть Юма5.
В течение недели Юм практиковал спиритизм в Петергофе6, причем его способности настолько поразили Александра II, что он помог ему разрешить бюрократические сложности, препятствовавшие вступлению в брак с русской дворянкой7. 20 июля (1 августа) 1858 года состоялась свадьба Д.Д. Юма и А.И. Кроль8. Венчание проходило в два этапа: первое - по православному обряду - состоялось в церкви поместья Кушелевых-Безбородко
под Санкт-Петербургом, второе - по католическому обряду -в церкви Святой Екатерины в Санкт-Петербурге. В роли шаферов жениха выступали два флигель-адьютанта А.П. Бобринский и А.К. Толстой; на свадьбе присутствовали: Ф.И. Тютчев, активно интересовавшийся спиритизмом, Д.В. Григорович, именно здесь познакомившийся с А. Дюма, и, по всей вероятности, Юлия Петровна Строганова (1782-1864) и Елизавета Александровна Барятинская (урожд. Чернышева; 1826-1904). Император в знак своего особого расположения прислал через графа Шувалова в качестве свадебного подарка дорогое кольцо1. Со своей стороны, Г.А. Кушелев-Безбородко подарил А.И. Юм пятьдесят тысяч рублей, которые должны были быть выплачены через десять лет, а до той поры обещал снабжать её двумя тысячами четырёхстами рублей ежегодно2.
Спустя две недели после свадьбы молодая чета отправилась в свадебное путешествие по поместьям Г.А. Кушелева-Безбородко. Оно завершилось через шесть недель в доме под Москвой, и, по сообщению Юма, он уже к концу ноября снова был в Санкт-Петербурге3. Судя по цитируемым Юмом письмам Шувалова и Бобринского, его несколько раз вызывал к себе Александр II для проведения сеансов в Петергофе4, вплоть до середины января, когда Юм серьезно заболел (на одном из, видимо, последних сеансов, 4 (16) января, присутствовала А.Ф. Тютчева)5.
Подобная активность Юма при дворе многим не нравилась: митрополит Московский Филарет (1782-1867) в письме от 25 января (6 февраля) 1859 года к обер-прокурору Святейшего Синода Александру Петровичу Толстому (1801-1873) писал: «Очень жаль того любопытства, которое хочет играть Юмом, забавляться необычайным и домогаться сокровенного. Почем
знать, не захочет ли неизвестная сила наоборот играть играющими ею? Неприметно можно дойти до значительного проигрыша...»1. Кроме представителей церкви на увлечение императора Юмом обратила внимание и прогрессивная общественность, в общем и целом относившаяся к нему как к фокуснику. Н.Г. Чернышевский в статье «Антропологический принцип в философии» (1860) приводит следующий аргумент: если бы Юм действительно обладал сверхъестественными способностями, они были бы немедленно поставлены на службу политиками и учеными, поскольку же этого не происходит, постольку он является шарлатаном2.
- чета Юмов праздновала уже за пределами России - на корабле «Балтика», идущем в Дюнкерк.
В середине июня 1860-го года Юма в Лондоне навестили два русских графа - А.К. Толстой и Александр Стенбок-Фермор. Сохранились письма А.К. Толстого Юму, а также к жене (от 17 (29) июня 1860 года)5, в которых он описывает, как на этих сеансах был «обращен» в спиритизм материалист Боткин, брат известного доктора6. Известно, что в Лондоне в 1861 году Юм познакомился с А.И. Герценым и И.С. Турегеневым7. 3 июля (21 июня) 1862 года в поместье Шато Ларош (Франция, Дордонь),
- С.224-225.
находившемся во владении Л.И. Кушелевой-Безбородко, скончалась от туберкулеза А.И. Кроль. После её смерти был открыт судебный процесс о выполнении обязательств семьи Кушелевых-Безбородко перед законным наследником А.И. Юм (ур. Кроль).
По приглашению графа А.К. Толстого (письмо Юму от 4 (16) декабря 1864 года) Д.Д. Юм приезжает в Россию в июле 1865 года, встречает его барон Мейендорф1. По прибытии он отправляется в Английский дворец, а затем проводит восемь вечеров во дворце великой княгини и великого князя в Стрельне2. После недолгого пребывания в Нижнем Новгороде (по-видимому, по приглашению А.К. Толстого) Юм к осени возвращается в Санкт-Петербург и снова дает сеансы при императорском дворе. К этому времени относят крещение его сына в православную веру, которое, возможно, должно было отчасти способствовать положительному решению судебного спора между Юмом и Кушелевыми-Безбородко3. В качестве крестников выступили император Александр II и одна из великих княгинь4. По-видимому, уже поздней осенью 1865 года Юм снова покидает Россию, направляясь в Лондон.
К середине 1860-х годов вокруг фигуры Юма постепенно начинает складываться мифология, отдельные элементы которой ему пересказывали в императорском дворце, например, что причина его необыкновенного магнетизма заключается в том, что он спит в окружении большого количества кошек и котов5. Те, кто был настроен к Юму менее благожелательно, распространяли порочащие его свидетельства: во время сеанса в императорском дворце «духи» украли дорогие украшения императрицы, которые на выходе были обнаружены представителями полиции в сюртуке Юма. Популярность медиума во всех отношениях была настолько велика, что А.И. Герцен в своей статье 1868 года сконструировал слово «юмопатия», чтобы обозначить увлечение российским дворянским
обществом спиритизмом Юма1. При этом еще ранее он в статье от 1 октября 1865 года довольно ясно выразил оценку прогрессивной общественностью подобных заседаний: «Правда ли, что у нас в Петербурге спиритизм цветет, что сам государь беседует с Юмом, который его растрогал раз до слез? И это еще! Зачем же они сами натягивают такие сходства со временами, предшествовавшими французской революции 1789 года?»2.
Третья и четвертая поездки Юма: эксперименты с духами В середине февраля 1871 года Юм прибывает в Россию по приглашению барона Мейендорфа, «отца его старого друга»3, и заводит знакомство с А.Н. Аксаковым и А.М. Бутлеровым4. Поездка отчасти была вызвана необходимостью завершить судебную тяжбу с Любовью Александровной Мусиной-Пушкиной (1833-1917), сестрой графа Кушелева-Безбородко, по поводу наследства первой жены Юма. По прибытии Юм снова был вызван в Зимний дворец, где в присутствии императора Александра II провел несколько сеансов. По свидетельству второй жены Юма, известный медиум удостоился его расположения настолько, что заслужил высочайшее разрешение пожелать то, чего бы ему хотелось: благородный Юм пожелал пощады для родственника одного своего знакомого5. Последняя встреча Юма с Александром II состоялась в марте 1871 года6.
По активным требованиям Санкт-петербургского спиритического общества Юм дает множество сеансов, в том числе на казенной квартире А.М. Бутлерова на 8-й линии Васильевского острова, окончательно убеждая последнего в реальности медиумических явлений7. К этому времени, по-видимому, также следует отнести
близкое знакомство Юма с крупнейшим представителем экспериментального спиритизма в России А.Н. Аксаковым, основательно увлеченного темой еще с конца 1860-х годов1.
Благодаря активному участию А.Н. Аксакова 12 (24) февраля 1871 года состоялась публичная лекция Юма о спиритизме. Лекция запомнилась тем, что А.М. Бутлеров, уже известный к тому времени своими открытиями в области химии, открыто подтвердил реальность медиумических явлений. Тогда же было принято решение провести несколько сеансов Юма с профессорами Санкт-Петербургского университета.
Первый сеанс для комиссии из пяти человек (Е.В. Пеликан, Ф.В. Овсянников, И.Ф. Цион, А.М. Бутлеров) во главе с академиком П.Д. Чебышевым2 при двух свидетелях (А.Н. Аксаков, Н.Е. Мейендорф) был назначен на 19 марта 1871 года, однако в целом оказался неудачным3. Второй намеченный сеанс не состоялся из-за болезни Юма. О неудаче немедленно сообщили различные газеты, с публичным письменным протестом против обвинений Юма в шарлатанстве выступили многие влиятельные лица: князь
А. Куракин, князь П. Волконский, граф Александр Соллогуб, граф М. Платов, барон Александр Мейендорф, княгиня С. Шаховская, князь Александр Шаховской, баронесса М. Ливен1, князь Константин Суворов и т.д. Поскольку Юму необходимо было уезжать, в марте он уже был в Англии2 на сеансах с Круксом с рекомендательным письмом от А.М. Бутлерова3.
А.Н. Аксаков в свою очередь стремился защитить честное имя Юма: 19 апреля (1 мая) его программная статья «Спиритизм и наука», в которой он впервые заявляет о существовании экспериментального спиритуализма как специального научного направления исследования медиумических явлений, была опубликована в «Современных известиях»; кроме того 3 (15) мая того же года вышла его статья в «Спиритуалисте»4. Наконец, в 1872 году им был подготовлен сборник материалов «Спиритуализм и наука», в котором особое место отводится Юму, в частности, публикуется его переписка с противниками спиритизма5.
В феврале 1871 года в Санкт-Петербурге Юм знакомится с Юлией Михайловной Глумилиной, дочерью М.В. Глумилина и С.Т. Глумилиной (урожд. Аксаковой), сестрой Надежды Михайловны Бутлеровой (урожд. Глумилиной)6. Их свадьба состоялась 4 (16) октября 1871 года7 в Париже; русский император снова напомнил о себе, прислав Юму третье кольцо8. Согласно содержанию посланий духа С.Т. Глумилиной, последняя прямо
8 Home J