Спросить
Войти
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
УДК 821.111 (73) + 94(71)
ББК 83.3 + 63.3
ПОЭМА МОРИСА КЕННИ «ЧЕРНАЯ РЯСА: ИСААК ЖОГ, род. 11 марта 1604 г. - ум. 18 октября 1646 г.»
И ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОТОТИП ЕЕ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ
© 2015 г. Ю. Г. Акимов
ФГБОУ ВПО Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург. Российская Федерация
В статье рассматриваются основные вехи творческого пути североамериканского индейского поэта Мориса Кенни. Основное внимание уделяется поэме «Черная ряса: Исаак Жог, род. 11 марта 1604 г. - ум.
The article is devoted to North American Indian poet Maurice Kenny. Special attention is given to his poem «Blackrobe: Isaac Jogues, b. March 11, 1607, d. October 18, 1646». The article deals with the historical biography of father Isaac Jogues, a Jesuit missionary who propagated Christianity to the Indians of the North Western Woodland in 1630s-1640s and who was killed by the Iroquois. The article shows the differences between Kenny’s interpretation of Jogue’s activity and real historical facts.
Морис Кенни (р. 1929) - один из наиболее ярких индейских литераторов США второй половины ХХ - начала XXI в. Он был ключевой фигурой «поэтического Возрождения» коренных американцев,
Акимов Юрий Германович - доктор исторических наук, профессор, ФГБОУ ВПО Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург. Российская Федерация. E-mail: y.akimov@spbu.ru
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
начавшегося в 1970-е гг. на фоне общего подъема их общественной активности. В наши дни Кенни считается «патриархом» американской индейской поэзии.
Кенни родился в небольшом городке Уотертаун (штат Нью-Йорк). Его родители принадлежали к различным племенам ирокезского союза: отец был из племени мохоук (в тексте они фигурируют как «могауки»), мать - сенека. После развода родителей Кенни жил попеременно то с матерью, то с отцом, то со старшей сестрой, часто переезжая с место на место. Еще в юности у него проявился интерес к серьезной поэзии - наибольшее впечатление на него тогда произвело творчество знаменитого американского поэта Уолта Уитмена, надолго ставшего для Кенни образцом для подражания (хотя позднее он обратил внимание на то, что Уитмен «игнорировал» коренных американцев).
К концу 1940-х гг. относятся первые собственные поэтические опыты Кенни, в которых нашли отражения его напряженные поиски собственного я, осознания себя как представителя коренных американцев в целом и своего собственно племени в частности.
В 1952 г. Кенни поступил в Университет Батлера (в Индианаполисе, штат Индиана) и стал серьезно заниматься сочинительством. Однако его первые произведения были приняты не слишком одобрительно - Кенни упрекали в отсутствии ритма и советовали переключиться на прозу. Молодой автор был разочарован и решил перейти в университет Сент-Лоренс (штат Нью-Йорк). Там ему повезло больше - он встретил новеллиста и антрополога Дугласа Энгеса, которой побудил Кенни продолжать занятия поэзией. Стремясь быть ближе к центру художественной и литературной жизни, Кенни переехал в Нью-Йорк, собираясь продолжить образование в Колумбийском университете. Однако в итоге он стал работать в книжной торговле, что дало ему возможность окунуться в литературный и окололитературный мир Нью-Йорка и познакомиться со многими известными авторами того времени.
Через некоторое время Кенни все-таки решил вернуться к учебе и поступил в Университет Нью-Йорка. Здесь ему посчастливилось встретить тонкого и понимающего наставника в лице Луизы Боган (1897-1970) - выдающейся поэтессы и литературного критика. Ее тонкая лирика, незаурядная многогранная личность и непростая судьба - все это оказало большое влияние на Кенни, помогло ему
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
обрести свой собственный стиль. С помощью Боган в 1958 г. он опубликовал свой первый поэтический сборник.
В 1960-е гг. Кенни продолжал заниматься сочинительством, совершенствуя свое перо, однако не мог посвятить себя литературе полностью. Он работал в разных городах США, перебрав множество занятий, - от официанта до штатного сочинителя некрологов. Кенни побывал в Мексике, странах Карибского бассейна. Только в 1974 г., когда у него обнаружились серьезные проблемы с сердцем, он бросил работу и целиком посвятил себя литературной деятельности. Помимо собственно сочинительства Кенни занялся издательской деятельностью, основав небольшое «Земляничное издательство» (Strawberry Press), специализировавшееся на выпуске произведений индейских авторов. Он также много делал для популяризации индейской литературы, периодически выступая с лекциями в университетах и колледжах США и Канады. В конце 1970-х - 1980-е гг. Кенни приобрел достаточно большую известность. Он был удостоен престижной Американской книжной премии (в 1984 г.), дважды номинировался на Пулитцеровскую премию (в первый раз с публикуемой ниже поэмой «Исаак Жог»).
Говоря о своем творчестве, Кенни как-то заметил: «Я посвятил себя земле и прошлому; традиции и будущему. Я посвятил себя народу и поэзии». Действительно, Кенни в значительной степени черпает сюжеты и образы в ирокезской истории, культуре и традициях, то есть воспринимает себя именно как представителя данного индейского народа. В его стихах явно прослеживается влияние фольклора и ритуальных песнопений мохоук [11, 1233-1234].
Однако в произведениях Кенни встречаются не только персонажи из прошлого его племени. Там явно присутствуют мотивы, характерные для всей культурной традиции коренных американцев: взаимоотношения людей и природной среды как равных партнеров; поиски духовного обновления и т.п. Критики всегда отмечали выдающуюся способность Кенни описывать мир, где человеческий дух и природа едины.
Кенни также откликался на события, связанные с индейским движением сопротивления. В частности после столкновений 1973 г. в Вундед-Ни (резервация Пайн-Ридж, штат Южная Дакота), он написал стихотворение «Я - солнце», основанное на ритуальной песне сиу, исполнявшейся во время Пляски духов. В то же время Кенни
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
отразил в своем творчестве проблему взаимоотношения пан-индеанизма и трайбализма в индейском сознании [7, 114-115].
Написанная в 1982 г. поэма «Исаак Жог» представляет собой образец поздней «нарративной» поэзии Кенни и считается одним из его наиболее ярких произведений. Оно основано на реальных событиях, связанных с гибелью в 1646 г. французского миссионера-иезуита отца Жога от рук мохоук, которым он пытался проповедовать христианство. Кенни предложил свою не академическую, но художественную версию произошедшего, стремясь показать всю сложность культурного конфликта, неизбежно возникавшего при столкновении двух столь непохожих друг на друга миров - европейского и индейского. По замечанию Дж. Т. Стивенса, заслуга Кенни состоит, с одной стороны, в очень живом описании своих героев и в первую очередь самого отца Жога, а с другой - в том, что он «дал голос» индейцам [10, 18], которые также были участниками описываемых событий, но не оставили никаких свидетельств об этом (очевидно, что все источники дошедшие до нас - французского происхождения, и все события описываются там только с одной точки зрения). Действительно, среди персонажей цикла мы встречаем не только французских современников Жога - кардинала Ришелье, главу иезуитской миссии в Новой Франции отца Бартелеми Вимона, соратников Жога - Жана де Лаланда и Рене Г упия, но и индейцев -вождя Киосаэтона, «тетушку из рода Волка». Также там фигурируют представителей других исторических эпох, как более ранних, так и более поздних (по отношению к событиям, описываемым Кенни). К первым относятся полумифический основатель Лиги Ирокезов Айонавата (Гайавата) и его соперник Атотархо, точные даты жизни которых неизвестны (указание Кенни на то, что Айонавата родился около 1400 г. - не более чем одна из гипотез; с определенностью можно только сказать, что он жил не раньше XII в. и не позже XVI в.). Из персонажей, вышедших на историческую авансцену уже после смерти Жога, Кенни упоминает первую индейскую святую Екатерину (Катери) Текаквиту (1656-1680), происходившую из племени мохоук; выдающихся французских исследователей Миссисипи отца Жана Маркетта и Рене Робера Кавелье де Ла Саля, совершавших свои путешествия в 1670-80-е гг., известного вождя мохоук Хендрика (1691-1755), участвовавшего в англо-французских колониальных войнах и др.
Безусловно признавая за художником право на вымысел, пред323
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
ставляется необходимым указать на некоторые несоответствия между произведением Кенни и историческими фактами. Для этого необходимо кратко остановиться на биографии главного героя - отца Исаака Жога и обратить внимание на специфику иезуитской миссии в Новой Франции.
Хотя впервые члены Общества Иисуса появились в Североамериканских владениях Парижа еще в начале 1610-х гг. (миссия в Акадии), точкой отсчета миссионерской деятельности иезуитов в Новой Франции следует считать 1625 г., когда в Квебек прибыли Шарль Лальман, Энемон Массэ и Жан де Бребёф. С этого момента орден пустил в колонии глубокие корни и стал играть в ее жизни весьма активную, влиятельную и самостоятельную роль.
Следует отметить, что в первые десятилетия своего существования Новая Франция представляла собой, прежде всего, торговую факторию, немногочисленные обитатели которой занимались скупкой пушнины у индейцев. Мехоторговля тогда была главной и практически единственной отраслью колониальной экономики. Данное обстоятельство (конечно вкупе с некоторыми другими факторами не только экономического, но также политического и психологического свойства) способствовало тому, что уже на самом раннем этапе колонизации французы установили дружественные или, по крайней мере, мирные отношения с большинством индейских племен американского северо-востока (северо-восточного вудленда) - гуронами, алгонкинами и др. В этом состояло одно из важных отличий французской колонизации от английской, для которой были характерны в целом непростые отношения с коренными американцами (особенно на атлантическом побережье нынешних США) [3].
В то же время по ряду причин французам тогда не удалось наладить контакт с Лигой ирокезов, иначе называемой Союзом пяти племен; в него входили мохоук, кайюга, сенека, онейда и онондага. Это было сильное и воинственное племенное объединение, занимавшее земли на севере и северо-западе современного штата Нью-Йорк (при этом ближе всего к Новой Франции находились селения мохоук). Когда в начале 1620-х гг. на реке Гудзон обосновались голландцы (колония Новые Нидерланды), ирокезы стали их союзниками и торговыми партнерами; а после того как в 1664 г. голландские владения были захвачены англичанами, Лига перешла на сторону последних. На протяжении длительного времени ирокезы занимали враждебную
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
позицию по отношению к французам и неоднократно воевали с ними и с их индейскими союзниками. Первоначально эти столкновения носили локальный характер, затем стали вписываться в более широкий контекст колониального соперничества Лондона и Парижа.
Что касается Общества Иисуса, то на первых порах его члены сосредоточили свои основные миссионерские усилия на племени, члены которого сами себя называли вендатами, но которые вошли в историю под именем гуронов (фр. hurons). Это слово произошло от французского слова «hure» - рыло, морда, отрезанная кабанья или рыбья голова. Кенни приводит это слово без перевода и придает ему негативный смысл, однако надо иметь в виду, что традиционные головные уборы гуронов/вендатов действительно напоминали кабаньи головы. В 1630-1640-е гг. в районе традиционного проживания этого племени (между озером Симко и бухтой Джорджиан-бей) было основано более десятка миссий. Значительная часть гуронов была обращена в христианство.
Успех гуронской миссии был обусловлен несколькими факторами. Конечно, немалую роль в том, что, по крайней мере, часть индейцев охотно принимала «веру белого человека», безусловно, играл тот глубочайший кризис, который тогда переживало индейское общество [2]. В то же время, нельзя не признавать выдающихся заслуг французских миссионеров-иезуитов. Для них в целом был характерен достаточно гибкий подход к делу обращения язычников. Миссионеры-иезуиты стремились познакомиться с индейскими языками, верованиями и обычаями, если не уважительно, то, по крайней мере, терпимо относились к традиционному образу жизни аборигенов, не призывали к полному разрыву с ним и т.п. Не менее, а, может быть, и более важным было то обстоятельство, что в Новой Франции в 1630-1640-е гг. собралась целая плеяда выдающихся подвижников, которые были не просто способными проповедниками, талантливыми антропологами-самоучками и хорошими психологами, но людьми, полностью преданными делу «спасения душ язычников», готовыми и, более того, стремящимися пострадать за свою веру. Последнее было связано с особой мартирологической традицией иезуитов, где мученичество рассматривалось, в том числе, как «наилучший способ христианизации» [4, 199].
Именно тогда, в 1636 г. в Новую Францию прибыл 29-летний монах Исаак Жог. Он родился в 1607 г. в Орлеане в состоятельной се325
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
мье, принадлежавшей к верхушке третьего сословия. Его отец был успешным торговцем, дядья - нотариусами и адвокатами. Однако Жог не пошел по их стопам и начал изучать богословие в иезуитском коллеже своего родного города, а в 1624 г. вступил в Общество Иисуса. Он продолжил обучение в коллеже Ля Флеш, а затем в парижском Клермонском коллеже (предшественнике знаменитого коллежа Людовика Великого). Жог легко мог бы сделать карьеру на теологическом поприще во Франции, однако он предпочел стать миссионером и отправиться в далекое и опасное путешествие за океан. К. де Рошмонтэ упоминает о том, что еще во время учебы в Орлеане Жог как-то заговорил о том, что он хотел бы отправиться в Эфиопию и умереть под ее жарким солнцем, на что его наставник, известный проповедник Луи Ляльман ответил «Мой брат, Вы умрете в другом месте - в Канаде» [8, 20-21]. Надо сказать, что во французской религиозной и околорелигиозной среде того времени канадская тематика была весьма популярной. Не последнюю роль в этом сыграли «Донесения» иезуитов, с 1632 г. ежегодно издававшиеся в Париже и содержащие красочные описания деятельности членов Общества Иисуса в Новой Франции.
В любом случае Жог (внешне скромный и сдержанный человек) несомненно, был захвачен глубоким и искренним религиозным чувством и стремился максимально отдалиться от мирской жизни (не исключая своих ближайших родственников) и полностью посвятить себя служению церкви и своему ордену во имя «вящей славы Божьей».
В Новой Франции Жог первоначально был направлен в гуронскую миссию Сен-Жозеф, которая тогда переживала трудные времена. Среди индейцев началась эпидемия какой-то инфекционной болезни (скорее всего, оспы) и они решили, что в этом виноваты миссионеры. Подозрение вызывали многие их действия, в том числе описанная Кенни практика раздачи больным изюма, который считался укрепляющим и лечебным средством [13, 68]. Всем иезуитам, находившимся в миссии, было приказано готовиться к смерти, однако к счастью эпидемия пошла на убыль, и индейцы сменили гнев на милость. В миссии Жог получил прозвище Ондессонк (оно упоминается в тексте поэмы Кенни), что означает «хищная птица» [6].
Последующие несколько лет Жог провел в различных иезуитских миссиях Новой Франции. Он довольно много путешествовал, в част326
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
ности посетил племя петунов, а в 1641 г. вместе с отцом Шарлем Рэмбу добрался до Со-Сент-Мари, где проповедовал индейцам чиппева [6].
Жизнь Жога круто переменилась 2 августа 1642 г. В этот день он вместе с двумя молодыми служителями (donnMs) Рене Гипием и Гийомом Кутюром [5], а также примерно четырьмя десятками гуронов (среди которых было несколько новообращенных христиан) возвращался на каноэ из Квебека в Страну гуронов по реке Св. Лаврентия. Когда они прошли озеро Сен-Пьер, их флотилию внезапно атаковали ирокезы из племени мохоук (в этом месте на реке имеется много мелких островков, за которыми нападавшие могли легко спрятаться). Среди гуронов началась паника. Большая часть из них бросилась
к берегу, надеясь найти там укрытие. Жог тоже выпрыгнул в камыши, где мог бы спрятаться, однако заметив, что ирокезы схватили Гупия и нескольких гуронов-неофитов, решил разделить их судьбу и по доброй воле отдался в руки нападавших. Ирокезы погнали пленников на юг в свои селения - по озеру Джордж, через верховья Гудзона и оттуда на реку Мохоук. По дороге их постоянно подвергали разного рода истязаниям, причем Жогу, которого считали главным пленником, доставалось больше всех. По прибытии в ирокезские селения пытки и избиения продолжились (в итоге Жог лишился нескольких пальцев). Это была часть индейского ритуала обращения с пленными, которых после этого либо убивали, либо принимали в племя (считалось, что во время истязаний человек перерождается). Так, после жестоких пыток ирокезы «усыновили» Кутюра, который произвел на них впечатление своей храбростью. Жог и Гупий оставались в своего рода «пограничном» положении, ежедневно рискуя быть убитыми. Тем не менее, все это время они пытались проповедовать индейцам христианство, учили детей совершать крестное знамение, крестили умирающих, рисовали кресты на деревьях и т.п. В итоге это стоило жизни Г упию, обвиненному индейцами в колдовстве и наведении порчи на ребенка. Жогу, которого, в конце концов, взяла на попечение старая индеанка, удалось выжить. За время, проведенное в плену, он настолько ослабел, что мог выполнять только «женскую» работу по сбору хвороста. Постепенно ирокезы привыкли к Жогу и, видя, что он не собирается убегать от них, стали предоставлять ему относительную свободу передвижения.
Летом следующего 1643 г. Жог вместе с группой ирокезов ока-
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
зался в районе голландских поселений на Гудзоне - на месте современного города Олбани. Там он смог установить контакты с местным пастором Яном ван Хекеленбургом (больше известным под именем Йохан Мегаполенсис) и еще с несколькими влиятельными лицами колонии, в том числе с упоминающимся в поэме Арендом ван Корлером (правильнее Курлером). С их помощью он смог передать письмо для своих коллег в Новой Франции. Через какое-то время голландцы предложили Жогу бежать, поскольку по их сведениям, ирокезы все-таки решили его убить. После некоторых колебаний Жог согласился и в итоге был спрятан на корабле, который доставил его в Новый Амстердам (Нью-Йорк). Оттуда в конце декабря 1643 г. Жог прибыл в Англию, а затем - во Францию, где его считали погибшим. В иезуитской коллегии Ренна, куда он постучался вечером 5 января 1644 г., его поначалу не могли узнать, настолько он сильно изменился за время, проведенное в плену [7, 563-566].
Известие о чудесном возвращении Жога проникло в самые высокие сферы. Его пожелала видеть королева-регентша Анна Австрийская. Она была столь потрясена видом изуродованных рук миссионера, что бросилась их целовать [7, 567]. Жог был смущен таким вниманием, однако использовал свое появление при дворе для того, чтобы привлечь внимание властей (и лично кардинала Мазарини) к нуждам канадских миссий. В это же время Жог получил специальное разрешение от папы Урбана VIII служить мессу, несмотря на отсутствие пальцев (по правилам Католической церкви это не допускается). В письме, полученном из Ватикана, говорилось, что не подобает запрещать это «мученику, пострадавшему во имя Христа» [6].
Несмотря на пережитые потрясения, Жог торопился вернуться в Новую Францию, где он хотел не просто продолжить миссионерскую деятельность, но собирался направиться к своим недавним мучителям - ирокезам. В начале 1644 г. Жог прибыл в Квебек, где, как выяснилось, еще ничего не знали о его спасении. Там он снова заявил о своих намерениях, однако поскольку в то время между французами и ирокезами продолжались ожесточенные конфликты, глава иезуитской миссии отец Бартелеми Вимон направил Жога в недавно основанный пост Виль-Мари (будущий Монреаль). Там он провел почти два года. За это время он составил подробное описание своего пребывания в ирокезском плену, которое было опубликовано в очередном выпуске «Донесений» иезуитов из Новой Франции. В нем содержались ценные сведения о различных сторонах жизни ироке328
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
зов, которую Жог очень хорошо изучил, а также одно из самых ранних описаний будущего Нью-Йорка [12]. Впрочем, существует мнение, что исходный текст Жога был перед публикацией серьезно отредактирован вышестоящим иезуитским начальством.
К началу 1646 г. франко-ирокезский конфликт постепенно стал затихать. Между противоборствующими сторонами состоялся обмен пленными, и начались переговоры. В этой ситуации власти Новой Франции решили использовать опыт Жога и, прежде всего, его прекрасное знание языка для установления более прочного мира с ирокезами. Жогу было предложено отправиться к мохоук в качестве посланца Новой Франции, на что он немедленно и с большой радостью согласился. Перед поездкой его проинструктировали глава канадских иезуитов Жером Лальман и губернатор Шарль-Жак де Юо де Монманьи. С одной стороны, миссия Жога носила политический характер - известно, что он отправился в путь не в рясе, а в мирской одежде. С другой - он отнюдь не собирался отказываться от проповеди христианства - более того, считал это своей главной задачей. Это подтверждается хотя бы тем, что он захватил с собой ящик с принадлежностями, необходимыми для совершения богослужений.
Прибытие Жога произвело большое впечатление на индейцев, и в целом его миссия прошла успешно. Совет мохоук согласился принять привезенные дары и высказался в пользу поддержания мира с французами. Перед отъездом Жог посетил находившихся в селении пленников-христиан и смог окрестить несколько умирающих индейцев. Уже 16 июня «делегация» отправилась в обратный путь. По какой-то причине Жог оставил в селении мохоук свой ящик с богослужебными предметами (возможно, потому, что он действительно искренне надеялся в скором времени вернуться, возможно, - в силу каких-либо соображений религиозно-мистического характера).
По возвращении в Квебек Жог сразу же стал хлопотать о том,
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
чтобы ему разрешили снова отправиться к ирокезам - на сей раз только с миссионерскими целями. После некоторых колебаний разрешение было получено, и 24 сентября он вместе с молодым служителем (donnb) Жаном де Ла Ландом и несколькими гуронами отправился в путь. Есть свидетельства о том, что Жог отдавал себе отчет в том, что идет на верную смерть - в одном из своих последних писем он написал по-латыни «Ibo et non redibo» (я иду и не вернусь). Однако, несмотря на это, он не только сохранял спокойствие, но и искренне радовался открывающейся возможности пострадать за веру [7, 606-608].
Предчувствия Жога оправдались в полной мере. Еще по дороге ему повстречалось несколько индейцев, предупредивших о том, что настроения мохоук резко переменились, и они настроены совсем не так миролюбиво, как в июне. В частности они решили, что вышеупомянутый ящик и находящиеся в нем предметы являются колдовскими и служат источником разного рода несчастий и неприятностей, которые происходят с их племенем (как раз в это время там началась очередная эпидемия). Правда, первоначально среди мохоук не было единства по вопросу о том, как вести себя по отношению к французами. Кланы Черепахи и Волка были склонны к миру, тогда как клан Медведя выступал за войну.
В этой ситуации находившиеся вместе с Жогом гуроны испугались и решили возвращаться назад, однако миссионера это не остановило, и он продолжил свой путь. В итоге через некоторое время Жог и Ла Ланд были схвачены воинами мохоук и приведены в селение Оссерненон (на месте современного Auriesville, штат Нью-Йорк) уже в качестве пленников. Это произошло 18 октября 1646 г. Несмотря на противодействие вождей кланов волка и черепахи, их стали пытать, а затем убили томагавками. Тела Жога и Ла Ланда были сброшены в реку, а их головы насажены на шесты.
Жог стал первым и одним из наиболее известных «канадских мучеников» (вскоре жертвами ирокезов стало еще несколько миссио-неров-иезуитов). Ему были посвящены многие страницы «Донесения» за 1647 год [12]. Уже в 1650 г. руководство Ордена Иезуитов признало Жога «мучеником». В 1930 г. папа Пий XI причислил к лику святых Жога и еще семерых иезуитов и их служителей (donnbs) погибших от рук ирокезов в 1640-е гг. (в том числе упоминаемых тексте Жана де Лаланда и Рене Гупия).
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
Морис Кенни в своем произведении весьма критически, а порой со злой иронией и высокомерием описывает деятельность Жога. Его абсолютно не интересуют мотивы и побуждения миссионера, который предстает твердолобым фанатиком, к тому же весьма недалеким. Кенни категорически не хочет замечать того, что Жог совершил подвиг и принес себя в жертву не только во имя своей веры, но и ради «спасения» индейцев, что в любом случае (независимо от отношения к религии вообще и католицизму в частности) должно заслуживать хотя бы уважения.
В заключительных стихотворениях цикла Кенни совершенно прозрачно намекает на то, что Жог и другие миссионеры были по сути лишь проводниками интересов колониальных держав, и для индейцев вся их деятельность имела лишь негативные последствия. Такое утверждение представляется излишне прямолинейным и неисторическим.
Безусловно, европейская экспансия на североамериканском континенте была сложным и противоречивым явлением, которое имело крайне тяжелые, если не сказать трагические последствия для его коренных жителей. Однако следует учитывать, что, создавая свои первые поселения на территории нынешних США и Канады, ни англичане, ни французы, ни голландцы не ставили перед собой цели уничтожить аборигенов. Наоборот, на начальных этапах колонизации в Северной Америке создавались хозяйственные и политические системы, в которых индейцы играли весьма важную роль. Что же касается иезуитов и вообще католической церкви Новой Франции, то они на протяжении достаточно длительного времени не просто вели активную миссионерскую деятельность среди индейцев, но и пытались подчинить этой задаче все развитие колонии. Так церковь стремилась ограничить контакты индейцев и французских торговцев, полагая, что те оказывают дурное влияние на их паству. Особенно сильно католическое духовенство выступало против продажи индейцам алкоголя, который оказывал на них чрезвычайно сильное деструктивное воздействие. На этой почве в 1660-1680-е гг. происходили ожесточенные конфликты между епископом Новой Франции Ф.К. де Монморанси-Лавалем и светскими властями колонии [1]. В свете этого очень странным представляется утверждение Кенни о том, что миссионеры руководствовались принципом «больше бренди дикарям». На самом деле по настоянию миссионеров продажа спиртного индейцам одно время (правда, не очень долго) даже
Поэма Мориса Кенни «Черная ряса...» и исторический прототип
каралась в Новой Франции смертной казнью!
«Встреча двух миров» была важнейшим событием в истории Старого и Нового Света. При всей своей неоднозначности она в итоге привела к созданию того мира, в котором сейчас живет и в котором имеет право на собственный голос и Морис Кенни.
СПИСОК цитируемой литературы
Канадский ежегодник
Выпуск 19 - 2015
- 536 р.
Информация об авторе
Ф.И.О. Акимов Юрий Германович / Akimov Yury Germanovich
Место работы: ФГБОУ ВПО Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург, Российская Федерация / St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russian Federation
Подразделение: факультет международных отношений
Должность: профессор кафедры американских исследований
Ученая степень: доктор исторических наук
Ученое звание: профессор
Электронная почта: y.akimov@spbu.ru
Почтовый адрес: 191060, РФ, г. Санкт-Петербург, ул. Смольного, д. 1/3, подъезд 8.
Название статьи: Поэма Мориса Кенни «Черная ряса: Исаак Жог род. 11 марта 1604 г. - ум. 18 октября 1646 г.» и исторический прототип ее главного героя / Maurice Kenny’s Poem «Blackrobe: Isaac Jogue, b. March 11, 1607, d. October 18, 1646» and Historical Prototype of its Main Character
