Спросить
Войти
Юбилейные торжества 1912 и 1913 гг. - 100-летие Отечественной войны 1812 г. и 300-летие дома Романовых - не остановили «далеко уже зашедший к тому времени процесс десакрализации монархии в народном сознании». Центром новой консолидации российского общества Москва тогда не стала - притом что и позже, во время войны и в первые месяцы революции 1917 г., более массовые антимонархические настроения совмещались с неисчезнувшей монархической ментальностью (республика с «хорошим царем», «дельным царем», «царем на три года» и т.п.). Эта ментальность в конечном счете определила длительность существования коммунистического режима - «республики с царем», что означало и сакраментальное отношение к вождям (с. 155).
В.М.Шевырин
LANDIS E.-S. A Civil war episode: General Mamontov in Tambov, August 1919. - Pittsburgh, 2002. - 41 p. - (The Carl Beck papers in Russian a. East Europ. studies, N 1601).
Работа Эрика Ландиса (Оксфорд) относится к популярному в современной западной историографии направлению «местной истории» и посвящена рейду генерала Мамонтова в Тамбовскую губернию в августе 1919 г. Изучение рейда и его сокрушительных последствий не только способствует лучшему пониманию истории гражданской войны в губернии, включая такие еще не до конца проясненные сюжеты, как «дело Миронова» и антоновщина, но и позволяет связать события, происходившие на микроуровне, с широкомасштабными общенациональными тенденциями. Автор представил хронологическое описание событий августа 1919 г., анализируя их в контексте более крупных проблем периода революции и гражданской войны (с.2-3).
В исследовании подробно, день за днем описывается стремительное продвижение 4-го Донского корпуса генерала Мамонтова в глубь Тамбовской губернии, в тылы красных, взятие Тамбова 18 августа, а через несколько дней - уездного города Козлова, где базировался штаб командования Южного фронта.
Этот рейд современники считали попыткой расстроить готовившееся контрнаступление Красной Армии, нацеленное на Кавказскую армию барона Врангеля. Однако очень долгое время цель его оставалась неясной командованию красных, поскольку данные разведки были край-
не противоречивыми, а действия белых не позволяли спрогнозировать ход событий.
Сведения о количестве мамонтовских сил, пишет Э.Ландис, базировались на слухах и колебались от фантастической цифры в 75 тыс. до нескольких тысяч человек. По всей видимости, в рейде участвовали примерно 6000 конных и 3000 пехотинцев, а также несколько броневиков при поддержке артиллерии и пулеметов (с.30). Как вспоминали современники, телефоны в сельсоветах звонили непрерывно, все спрашивали, кто стоит в деревне - казаки или патрули Красной Армии. Причем звонки поступали не только от красноармейских командиров, но и от казаков, и даже от зеленых - все пытались получить хоть какую-то информацию. Сумятица усилилась после того, как белые через три дня покинули разграбленный и разрушенный ими Тамбов и двинулись дальше. Сообщалось о распространявшихся белыми листовках, в которых население призывалось поднять восстание против большевиков и разом закончить гражданскую войну (с.10). По ходу своего следования на северо-запад, к городу Козлову, мамонтовцы останавливались в деревнях и собирали сходы, на которых призывали население покончить с большевистскими Советами.
Автор описывает общую путаницу и суматоху тех дней, попытки красных организовать оборону крупных городов, железнодорожных станций и мостов, паническую эвакуацию руководства, местных коммунистов и членов их семей. Подготовка красных к обороне была бессистемной, не хватало боеприпасов, обуви и провианта. Наскоро усиленные коммунистами и комсомольцами, а по большей части многочисленными дезертирами части не выказывали «желания драться». Все призывы местных руководителей и военных о помощи к Москве остались без ответа, поскольку командование в центре колебалось и не желало снимать с позиций приготовившиеся к контрнаступлению 9-ю и 10-ю армии. Основная масса местного населения не стремилась поддерживать красных и в лучшем случае демонстрировала полную апатию. Неудивительно, что красные покидали населенные пункты, не оказав организованного отпора. Немногочисленные очаги сопротивления давали лишь кратковременный результат.
На всем пути своего следования казаки грабили и уничтожали склады и магазины, разрушали мосты и фабрики, расстреливали местных коммунистов и рабочих, устраивали еврейские погромы. Однако, указывает автор, хотя инициатива грабежей исходила от мамонтовцев, подхва-
тывали и доводили дело до конца местные жители. Иногда грабежи начинались, когда белые только подступали к населенному пункту. В результате и у казаков, и у населения скопилось большое количество товаров и продуктов, началась оживленная торговля, цены на нелегальных до того рынках резко упали (с.11).
Справедливости ради, пишет Э. Ландис, необходимо отметить, что погромы, в которых большую роль сыграло местное православное духовенство, не поощрялись белыми официально. Он приводит приказ о применении строгих мер по отношению к тем, кто осуществляет любые репрессии против местных евреев, но официальные призывы меркли перед лицом уличной стихии. За неделю оккупации Козлова было убито 110 евреев (с.15). В течение несколько дней в Козлове был установлен своего рода временный оккупационный режим, начала выходить «непартийная прогрессивная газета» «Черноземная мысль», в которой была помещена «программа» генерала Мамонтова: война с большевиками до полного уничтожения, созыв «Народного собрания», удовлетворение земельных нужд крестьянства, защита рабочих от эксплуатации капиталом и государством, децентрализация государства на основе широкого городского и земского самоуправления, уважение к общественному порядку и закону (с.14). Призывы к возобновлению свободной торговли, перевыборам Советов, возрождению земств звучали в обстановке жестокостей и вакханалии грабежей.
К 30 августа красные, опасавшиеся готовящегося, по данным разведки, сопротивления местного населения, собрали ударные силы и подошли к Козлову. Однако вся операция по штурму города длилась всего два часа: никаких местных «сил самообороны» не оказалось, а белые почти сразу покинули город и ушли к Воронежу через Елец и Грязи. В конце сентября мамонтовцы с обозами награбленного добра вернулись на территорию, контролировавшуюся белыми, и были встречены как герои, особенно на Дону (с .18-19). В результате рейда по тылам красных были разрушены стратегически важные мосты и железнодорожные узлы, разграблены и уничтожены продовольственные и зерновые склады, и в целом внесен общий хаос в систему жизнеобеспечения и управления губернией, в том числе на два месяца отложена кампания по заготовке зерна. Тем не менее отзыв барона Врангеля о мамонтовском рейде и его стратегическом значении полон презрения: действия генерала квалифицируются им как попросту криминальные, злополучные для всего белого движения (с.20).
Уроки этого рейда для Красной Армии были достаточно ясны, и были приняты соответствующие меры к искоренению выявившихся недостатков. Вернувшись в оставленные белыми населенные пункты, большевики начали выявлять и расстреливать местных жителей, «сотрудничавших» с Мамонтовым. Уже 22 августа Совет обороны в Москве начал официальное расследование «Тамбовского дела».
Перед Ревтрибуналом предстали все три члена временного совета Тамбовского укрепрайона, командир 4-й стрелковой бригады Соколов, сдавший Тамбов белым без всякого сопротивления, и другие высшие руководители и советские чиновники. Некоторые местные руководители (всего 32 человека) были признаны виновными в отдельных прегрешениях, как, например, неспособность справиться с паникой. Высшее руководство губернии признали невиновным в таких преступлениях, как халатность, нерешительность и пораженчество. Весь процесс оставлял впечатление политического действа, направленного на спасение престижа Красной Армии (с.21).
Паническое бегство красных из Тамбова, пишет Э. Ландис, и в особенности взятие Козлова, положило начало «одному из самых спорных эпизодов гражданской войны» - «делу Миронова». Как считает автор, уже настроенный против большевистского партийного руководства и разочарованный в стратегических способностях командования Красной Армии, Миронов и его не до конца сформированный Донской корпус двинулись из Саранска по направлению к Тамбову, чтобы «спасти революцию» и от Советов, и от белых. Когда Миронов был в конце концов остановлен и схвачен, власти изобразили его как предателя, собиравшегося присоединиться к белым (с.33-34).
Как указывает автор, рейд генерала Мамонтова давал прекрасный повод для советских пропагандистов склонить на свою сторону не слишком расположенное к большевикам местное население. Либеральные жесты Мамонтова, призванные обеспечить народную поддержку, не принимались всерьез ни населением, ни самими белыми (с.21), и поведение казаков могло обеспечить советской власти в Тамбовской губернии долговременный политический капитал. Однако занятое, с одной стороны, слушаниями дела в Ревтрибунале, с другой - попытками восстановить административный порядок в губернии руководство практически ничего не сделало, для того чтобы привлечь на свою сторону симпатии местного населения, в особенности крестьянства.
На шестой губернской партконференции со стороны уездных делегатов прозвучала жесткая критика бездействия руководства, которое упустило такой удобный случай. Здесь, пишет автор, отчетливо выявились сложившиеся в годы гражданской войны противоречия между губернским и уездным уровнями администрации Тамбовской губернии, которые были характерны для всей Советской России. Однако в Тамбове в результате рейда Мамонтова эти противоречия достигли точки кипения. Исполком и партийный комитет Козлова призвал другие уезды сместить тогдашнее руководство, которое проявило полную неспособность перед лицом прямой опасности. В ответ их обвинили в «типичной махновщине» и пригрозили арестом (с.22).
Конкретные действия, предпринятые губернским руководством после рейда Мамонтова, заключались в том, чтобы урезать власть местных чиновников. Автор рассматривает эти меры на примере Наркомпрода, который приобрел огромное влияние в годы гражданской войны и фактически определял характер управления аграрными губерниями, в том числе и Тамбовской. Мамонтовский рейд и те разрушения, который он внес в децентрализованную ранее систему обеспечения продовольствием, дал шанс Наркомпро-ду предпринять серьезные шаги в направлении централизации. Был назначен новый продкомиссар - молодой и энергичный Я.Г.Гольдин, который сразу же занялся ревизией системы заготовок в губернии. Он получил полную поддержку от нового председателя губисполкома В.А.Антонова-Овсеенко, который был больше заинтересован в усилении эффективности ЧК, чем в установлении отношений с уездными и волостными руководителями (с.23).
Новые чиновники, направленные Москвой, проделали большую работу в направлении радикальной централизации власти в губернии, что привело к еще большему антагонизму и отчуждению местных - уездных и волостных - руководителей. Эти действия в огромной степени способствовали созданию политической ситуации, которая в конечном счете привела к крестьянскому восстанию в период осенних заготовок 1920 г. и закончилась знаменитой «антоновщиной», указывает автор (с.23-24).
В целом, полагает Э.Ландис, императивы губернской администрации, связанные в первую очередь с заготовками зерна и военными вопросами, работали против создания политического капитала и консолидации сил в партии и на местах (с.24).
О.В.Большакова
