Спросить
Войти
УДК - 94(47).073
ФРАНЦУЗСКИЙ ВЗГЛЯД НА РОССИЮ (Г. ДЕ БОМОН «РОССИЯ И СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ С ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ»)
О. Ю. Казакова
Статья посвящена малоизученной, не переводившейся на русский язык статье французского либерального деятеля Г. де Бомона (1802-1866). Установлено, что работа написана под влиянием его друга, классика европейской политической мысли А. де Токвиля и на базе впечатлений от их совместного путешествия по США 1830-х гг. Поэтому она может рассматриваться как попытка использования хрестоматийной концепции американской цивилизации Токвиля для интерпретации российской. Догматизм и априорная симпатия к США определили ряд концептуальных и фактологических ошибок автора, допущенных при анализе социальноэкономических отношений и перспектив России, снижающих теоретическую ценность произведения, но позволяющих, тем не менее, считать его одним из интересных опытов компаративного кросс-культурного исследования.
Французский философ и социолог Алексис де Токвиль (1805-1859) занимает значительное место в истории общественно-политической мысли. В работе «Демократия в Америке» (1835-1840) он дал комплексный анализ заокеанской цивилизации, ставший хрестоматийным. Хорошо известен вывод автора о будущем мира, поделенного между США и Россией, которых он считал равновеликими антиподами [5, с.296].
Токвиль оказал огромное влияние на умы современников и потомков. Ближайшим в орбите его воздействия, самым верным другом и преданным поклонником был Гюстав де Бомон (1802-1866). Его статья «Россия и Соединенные Штаты с экономической точки зрения» (1854) [7], никогда не переводившаяся на русский язык, редко упоминается в библиографии автора, при том, что она опубликована в самом авторитетном учено-литературном издании Франции, «Журнале двух континентов» (Revue des deux mondes) и может рассматриваться как развитие и конкретизация мыслей Токвиля о России и США.
Для историков Бомон всегда находился в тени своего знаменитого друга. Но с точки зрения современников его карьера сложилась блестяще: королевский прокурор при Бурбонах,
оппозиционный депутат при Орлеанах, умеренный республиканец Второй республики, посол в Лондоне и Вене. Его печатные труды заслужили общественное признание и академическое кресло в Институте моральных и политических наук (1841). Однако после государственного переворота Луи Наполеона (1851) и установления империи (1852) Бомон ушел из публичной жизни. Уединившись в поместье, он вел переписку с соратниками, прежде всего, с Токвилем. В 1853 г. последний обратил внимание Бомона на книгу барона Гакстхаузена «Очерки внутренней ситуации, национальной жизни и сельских институтов в России» [9].
Германский экономист Август Гакстхаузен (1792-1866) являлся авторитетным специалистом по сельскому хозяйству. В 1842 г. его пригласили в Россию для подготовки серии публикаций, призванных улучшить ее международный имидж. В сопровождении переводчика и жандарма Гакстхаузен совершил путешествие по Центральной России, Украине, Поволжью и Кавказу. В 1847—52 гг. он опубликовал объемную работу, в которой доказывал неподготовленность страны к вольнонаемному труду и выступал за постепенную отмену крепостного права. Его произведение критиковали К. Маркс, А. Герцен, Н. Чернышевский, В. Семевский. Однако все заинтересованные читатели признавали фактологическое богатство сочинения.
В письме Токвиля Бомону читаем: «Эта книга заслуживает всеобщего, но в особенности вашего пристального внимания, ибо, порой смертельно скучная, она весьма поучительна и проливает свет на славян. ... Гакстхаузен представляет народ с пережитками крепостничества и общинной собственностью и все-таки пользующийся, хоть и отчасти, институтами и даже в некотором смысле самим духом демократических и цивилизованных времен, в которые мы живем. С одной стороны, мы видим прикрепленных к земле крестьян Х века, с другой - постоянное движение по перемене мест и состояний, характеризующее американцев». При чтении книги у Токвиля возникла «естественная и неизбежная скука, от которой нельзя спастись, созерцая низы русского общества, где все столь однообразно в идеях, законах, обычаях, вплоть до малейших деталей внешнего облика предметов». «Все это производит на меня впечатление Америки, но без Просвещения и свободы, пугающего
демократического общества», - заключал он [11,2, р.236-237].
Статья Г. де Бомона задумывалась как рецензия на работу немецкого экономиста, но в итоге представила его собственную, солидарную с Токвилем, позицию по поднятым проблемам. Назвав книгу, вслед за другом, скучной, но познавательной, Бомон разбирал не саму концепцию Гакстхаузена, а отдельные ее положения, главным образом, тему колонизации, в которой считал себя компетентным на правах очевидца и исследователя. В то же время, это был едва ли не единственный сюжет из аграрной проблематики, позволявший провести аналогии между Россией и США.
Статья начинается с тезиса о схожести процессов территориального расширения России и США, прежде всего, по их гигантским масштабам, энергии и воле колонизаторов, необоримой жажде экспансии. Действительно, фактор постоянного прироста земель сыграл важнейшую роль в формировании исторического пути, менталитета, этноса, культуры двух народов. По словам В. О. Ключевского, «история России есть история страны, которая колонизуется» [2,1, с. 31]. Ф. Тернер рассматривал феномены заокеанской цивилизации и демократии США как следствие движения фронтира. «Американская история вплоть до наших дней в значительной мере была историей колонизации Великого Запада», - подчеркивал он [4, с. 13].
В качестве объектов сравнения Бомон выбрал долину Миссисипи и Новороссию (Северное Причерноморье), что следует признать более корректным, чем распространенное до состояния речевого штампа уподобление освоения Сибири колонизации Дальнего Запада США.
Во-первых, значительную роль в колонизации юга России, как и запада США, играла частная инициатива. Петербургские власти стимулировали миграцию в регион иностранных фермеров и русских помещиков, не могли остановить стихийное перемещение беглых крепостных и маргиналов, считались с казачьей вольницей Войска Донского. Сходство персонажей двух фронтиров нашло художественное воплощение в 1860-х гг. в образах «степных янки» писателя Г. П. Данилевского, стяжавшего литературную славу «русского Купера». В его рассказе «Пенсильванцы и каролинцы» читаем: «По всем новым вопросам тут решительно те же Соединенные Штаты Северной Америки, с которой наша молодая Украинская Новороссия имеет столько родственного» [1,17, с.25].
Во-вторых, климатические условия, плодородие почв, близость черноморских портов (и режим порто-франко в некоторых из них) способствовали складыванию в южных губерниях империи товарного земледелия, динамичному развитию рыночных отношений и аграрному прогрессу. По словам газеты «Русские ведомости», «Россию часто сравнивают с Америкой, называя ее такой же страной будущности. Укажем только на одно несомненное сходство географических условий наших южных пространств с американскими степями, раскинувшимися на запад от Миссисипи» [3].
В основу компаративного анализа Бомон положил антитезу свободы и рабства как сути социально-экономических отношений в США и России. Здесь очевиден парафраз Токвиля из «Демократии в Америке»: «В Америке в основе деятельности лежит свобода, в России — рабство» [5, с.296].
При работе над статьей Бомон использовал, с одной стороны, собственный американский опыт, с другой, - полагался на постулаты либеральной политэкономии. В результате нарушалась симметрия, сопоставимость объектов изучения, а также нарастали догматизм и декларативность умозаключений автора.
В частности, прибыв на американский фронтир в 1831 г. в поисках аграрного мифа джексоновской демократии, Токвиль и Бомон нашли разбросанные хижины скваттеров, расчищавших лесные участки с целью их дальнейшей перепродажи [12, р.236]. К моменту написания статьи для «Журнала двух континентов» фронтир продвинулся далеко, сжимаясь с двух сторон под напором колонистов-эмигрантов (немцев, ирландцев) с востока и жертв калифорнийской «золотой лихорадки» с запада. Мелких фермеров безжалостно выталкивал капитализм (высокая стоимость земли, рыночная конкуренция, промышленная революция, хозяйственная специализация). Тем не менее, Бомон использовал свои впечатления двадцатилетней давности о пионерах фронтира, сравнивая их с крепостными, населявшими южнорусские губернии в середине века.
Что касается догматизма выводов автора статьи, то она очевидна из слишком вольных обобщений, упрощений, намеренно усиленного противопоставления объектов анализа. Как известно, Токвиль был слаб в экономической теории, сам Бомон приобрел некоторое представление о предмете в ходе парламентской деятельности. На заседаниях бюджетной комиссии он показал себя приверженцем либеральных экономических ценностей: свободы торговли и рынка труда,
стимулирования промышленности, кредитной системы, договорных отношений между капиталистами и рабочими. В изучаемой статье Бомон опирался на главные постулаты либеральной теории - право частной собственности и принцип индивидуальной свободы. Соответственно
сужалось поле зрения автора, все явления, противостоящие ценностям экономического либерализма, им предсказуемо осуждались. В частности, он не увидел пользы, рационального зерна русской крестьянской общины - ни ее социального патронажа, ни адаптативных свойств в условиях рискованного земледелия и произвола властей, ни естественно-исторического происхождения. Достойными зажигательной газетной передовицы представляются заявления Бомона о тотальном рабстве не только русского крестьянина, но и любого, желающего заняться сельским хозяйством в России.
Исходя из выбранных критериев свободы и собственности, автор сравнивал методы внутренней колонизации двух странах, разумеется, в пользу США. Пионеров фронтира Бомон именовал авантюристами и спекулянтами, а тот этап освоения, который наблюдал в Америке, считал предколонизацией, набором критической массы оседлого населения для того, чтобы правительство придало территории официальный статус. Только затем, по его мнению, начинается колонизация силами жаждущих земли выходцев из Европы. «Лучшая награда, которую можно предложить эмиграции, - это личная свобода и защита собственности в их новом отечестве: как раз то, что привлекает поселенцев в Соединенные Штаты более, чем можно ввести в России силой оружия», -писал Бомон. Он подчеркивал, что последовательное соблюдение государством либерального принципа laissez-faire (децентрализации и самоуправления) приводит в Америке к тому, что направленная к личной выгоде активность тысяч поселенцев выливается в ощутимое общественное благо, прирост национального богатства.
В его работе встречаются и очевидные ошибки. Например, при сравнении методов колонизации Бомон настаивал на их коренном различии как частных, мирных инициатив в США и военных захватов в России. Указанное им противопоставление весьма относительно. Если иметь в виду штаты Мичиган и Огайо, то Токвиль и Бомон действительно увидели здесь мирную жизнь фронтира. Если же брать в целом летопись колонизации, то она полна кровавых стычек с индейцами и мексиканцами, вплоть до регулярных войн. С другой стороны, Бомон представлял американскую колонизацию как продвижение линии фермерских хозяйств. Однако на юго-западное пограничье США распространялось плантационное рабство, отвратительное для француза. К описываемому моменту западный фронтир проходил по засушливым районам страны, где трудно было вести земледелие. Так что упоминание в тексте о «пионере с плугом», еще уместное для 1830-х гг. в «Демократии в Америке» Токвиля, к середине века являлось уже культурным мифом, сознательно, а не по неведению, воспроизводимым Бомоном. Он, как и его великий друг, стремился подчеркнуть различия процессов территориального расширения двух стран, как мирный и созидательный в первом случае, как принудительный и деструктивный - во втором. Поэтому Бомон утверждал, что Россия истребляет и закрепощает население покоряемых территорий. Между тем, очевидно, что необходимо различать внутренний колонизацию, заключающийся в освоении целины, и внешнюю имперскую экспансию, преследующую интересы государственной безопасности и расширения сферы влияния. Но даже в последнем случае местное население Польши, Молдавии, Причерноморья не уничтожалось, не депортировалось, не изгонялось. Можно предположить, что в абсолютизации автором роли военного фактора во внутренней жизни России сказалось влияние Крымской войны (1853-1856) и большое место, занимаемое в структуре рецензируемого третьего тома Гакстхаузена описанием русской армии.
По меркам «Журнала двух континентов» публикация Бомона очень небольшая и поверхностная, в ней мало аналитики и статистики. На наш взгляд, такого авторитетного и независимого издателя как Франсуа Бюлоз, основателя и бессменного редактора «Журнала двух континентов», к публикации столь легковесной работы Бомона могла побудить общественная конъюнктура (рост популярности, почти культ Токвиля в среде либеральной оппозиции Второй империи, с именем которого судьба автора была неразрывно связана) либо программный характер сочинения, так явно демонстрирующего символы веры либерализма порой в ущерб основному содержанию. Следует особо подчеркнуть, что антироссийская направленность статьи Бомона не была инспирирована властями в условиях русофобии Крымской войны, так как журнал находился в оппозиции режиму.
Работа Бомона написана в духе и по советам Токвиля, местами воспроизводит его суждения. Об этом особенно приходится сожалеть в отношении идеи французского мыслителя о российской демократии («Америки без Просвещения и свободы») в свете его теории. Согласно ей, демократизация является новейшим общественно-политическим процессом, которым захвачены США («Демократия в Америке») и в который втягивается Европа («Старый порядок и революция»). По его убеждению, при прогрессирующем уравнении условий в демократическом обществе
индивидуализм (социальный факт) деградирует до эгоизма (инстинктивного состояния, морального факта), открывающего дорогу анархии и деспотизму [10, р.9,13]. В письме Бомону по поводу книги Гакстхаузена Токвиль указывал, что патриархальная Россия также пользуется, «хоть и отчасти, институтами и даже в некотором смысле самим духом демократических и цивилизованных времен, в которые мы живем». Бомон обратил внимание на русскую общину у рецензируемого Гакстхаузена [9, р.34-35], в особенности на его положительную оценку с консервативных позиций «странной демократии, считающейся нами варварской и презренной», «равенства всеобщего убожества». Вывод Бомона «русское общество не просто меня печалит, оно меня пугает» рефреном передает тревогу Токвиля.
Компаративное, скорее публицистическое, чем подлинно научное исследование Бомона практически не получило резонанса. В романе Н. Г. Чернышевского («Что делать?») имя американца Чарльза Бьюмона (Дмитрия Лопухова) является калькой с Шарля Бомона, его биография связана с фронтиром, в уста героя вложены мысли, с которыми автор мог работать как внешнеполитический редактор петербургских журналов [6]. Позднейших исследователей-русистов заинтересовала бомоновская гипотеза о перенаселенности русской деревни. Т. Тёмер в работе «К вопросу об отмене крепостного права в России» (1859) оспаривал ее. По его мнению, не избыток рабочих рук, а непроизводительный подневольный труд ведет к низкой урожайности, периодическому голоду в России [13, р.35-37]. То же место из Бомона выбрал Э. Фурместро для перехода к положительному отклику на отмену крепостного права Александром II [8, р. 196-197]. Примечательно, что в историографии закрепилось название статьи «Русское общество и американское общество», слова, которыми, по устоявшейся традиции, были надписаны все нечетные страницы публикации «Журнала двух континентов». Хотя статья называлась «Россия и Соединенные Штаты с экономической точки зрения», в сознании современников совершенно справедливо она сохранилась как описание социальных отношений, возникающих вокруг крепостного и свободного труда. Бомон, прославившийся после аболиционистского романа «Мария или рабство в Соединенных Штатах» (1835) как борец с социальной несправедливостью, выделял именно этот аспект, несмотря на заявленную экономическую тематику публикации.
В целом, как показывает статья, экономические выкладки Бомона поверхностны и абстрактны. По сути дела в заявленной теме его интересовала проблема влияния государства на аграрное развитие двух стран, социальный эффект сложившихся систем хозяйствования. Рациональное зерно его публикации заключается в кросс-культурном компаративном исследовании, научный формат которого он, однако, не сумел выдержать.
The article is devoted to the not translated into the Russian language article of the French liberal politician, G. de Beaumont (1802-1866). It is established, that the work was written under the influence of his friend, the classic of European political thought, A. de Tocqueville, and based on the impressions of their joint travel to the USA 1830th. Therefore, it can be considered as an attempt to use a concept of the American civilization of Tocqueville for interpretation of the Russian. The dogmatism and sympathy to the USA have defined a number of conceptual and factual errors of author in the analysis of social-economic relations and prospects of Russia, which reduce the theoretical value of the work, but allowing, however, to consider it as one of interesting experiences of comparative cross-cultural research.
The key words: G. de Beaumont, A. de Tocqueville, Russia, the United States, colonization, democracy.
Список литературы
обращения: 18.03.2012)
Russie. Berlin, 1853.
Об авторе
Казакова О. Ю. - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Орловского государственного университета, г. Орел, 302004, ул. 1-Курская-72, кв. 209, kazaolga@yandex.ru, 89208128415
French look to Russia (G. de Beaumont «Russia and the United States from the economic point of
view»).
Kazakova O. Y.
