Спросить
Войти
УДК 947
НОВГОРОД В СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДОВ А.Н. РАДИЩЕВА
© 2010 г. В.А. Абраменко
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006, B. SadovayaSt., 105/42, Rostov-on-Don, 344006,
decanat@hist. sfedu. ru decanat@hist. sfedu. ru
Анализируется отношение А.Н. Радищева к прошлому Новгородской земли и сравнивается с позициями других российских исследователей того времени. Основным тезисом является оценка А.Н. Радищева не как революционера, а как представителя либерально-демократического направления в отечественной общественно-политической мысли.
In article attitude of Radishchev to the past of the Novgorod the Great ground is analyzed and compared to positions of other Russian researchers of that time. The basic thesis is A. N. Radishchev&s estimation not as revolutionary, but as representative of a liberally-democratic direction in a domestic political idea.
XVIII в. является важным этапом в процессе развития отечественной исторической науки. Европеизация политической, экономической и во многом культурной сторон жизни русского общества, проводимая на протяжении всего XVIII в., и основание Российской академии наук стали одним из факторов формирования в нашей стране подлинно научного мировоззрения. Этот процесс пробудил интерес к историческим знаниям. Проникновение в Россию передовых достижений в области исследования исторических источников и их интерпретации западно-европейскими учёными способствовали приобщению отечественных деятелей общественно-политической мысли к мировой науке.
Именно в это время в России исторические знания приобретают некоторые черты научности [1, с. 5]. Начинается систематическое изучение исторического прошлого страны, значительно расширяется круг источников, привлекаемых исследователями. Появляются сочинения исторического характера, в которых авторы пытаются создать целостную концепцию развития России с древнейших времён, опираясь на источниковую базу и некоторую критику источников.
Процесс развития научных знаний в России шёл параллельно с процессом формирования режима абсолютной монархии в стране. Этот факт во многом определил направление и специфику развития истории как науки в XVIII в. Закономерным следствием этого стало появление определённой государственно ориентированной позиции, опирающейся на государственную поддержку и начинающую оформлять в общих чертах российскую государственную идеологию.
Апологетом нарождающегося российского самодержавия можно назвать В.Н. Татищева. Его работа «История Российская» служит бесспорным тому подтверждением. Являясь видным государственным деятелем и имея в своих руках практически неограниченный доступ к источникам, он создал монументальный труд, ретроспективно демонстрирующий читателю процесс форми-
рования и поступенчатого становления России как государства. Характеризуя новгородцев в своей работе, он представляет их как «мняще безумнии непобидими бы-ти, не каяхуся» [2, с. 125]. Последующее развитие Руси подтвердило, по его мнению, нежизнеспособность новгородского государственного устройства.
Аналогичные идеи можно видеть также у Н.М. Карамзина. Одной из целей исторических произведений для него, как пишет С.О. Шмидт, являлось «... "открыть" читателю прошлое России, укрепить его историческую образованность и воздействовать на его нравственность и общественно-политическое сознание...» [3, с. 338]. Нитью, на которую Карамзин нанизывал события прошлого в «Истории государства Российского», являлся процесс становления самодержавия в России. Данный факт уже сам по себе указывает на проправительственную гражданскую позицию автора. По его мнению, решающую роль в истории играют великие люди. Он старался объяснить поступки и действия замечательных людей, великих правителей, которые способствовали укреплению и возвышению России. Новгородская вечевая республика с её плюралистическими олигархическими традициями государственности не укладывалась в подобную теорию. Карамзин демонстрирует в своей работе постепенную эволюцию генеральной линии политического развития Великого Новгорода. Она изменялась от проевропейского на начальном этапе, когда принадлежность к Руси в Новгороде определяли только князья, до прорусского на завершающем этапе, когда новгородцы активно вмешивались во внутрирусские конфликты. Следствием этой достаточно резкой для средневековья ломки цивилизационных ориентиров стали частые бунты, восстания, а также бесконечные войны. «...Новгород сам находился в обстоятельствах неблагоприятных» [4, с. 138], - говорит автор о многочисленных пожарах и шайках разбойников в Новгородской земле. Не оправдывая насилия московских князей при присоединении Северо-Западной Руси к единому
централизованному государству, Карамзин, однако, считает падение Великого Новгорода закономерным процессом.
Немалое внимание изучению истории России уделял и известный ученый-энциклопедист М.В. Ломоносов. Он показал себя прекрасным знатоком источников по истории России и патриотом своего отечества [5, 6]. Одним из основных теоретических посылов Ломоносова было признание необходимости и исторической обреченности Российского государства на самодержавие. Основную причину этого он видел в огромных пространствах, многонациональности населения и постоянной угрозе от внешних врагов [5, с. 40-51]. Говоря о сходстве исторического пути Римской и Российской империй, автор отмечает, что существует одно «...несходство, что римское государство гражданским владением возвысилось, самодержавством пришло в упадок. Напротив того, разномысленною вольностию Россия едва не дошла до крайнего разрушения; само-державством как сначала усилилась, так и после несчастных времен умножилась, укрепилась, прославилась» [5, с. 50]. Таким образом, М.В. Ломоносова можно безоговорочно причислить к государственно ориентированному направлению отечественной историографии XVIII в.
Немалый вклад в изучение прошлого Новгородской земли внес князь М.М. Щербатов. В его произведениях предлагается авторская концепция государственного устройства России [7, 8]. Щербатова можно считать продолжателем идей князя Курбского - непримиримого противника царя Ивана Грозного в XVI в. Являясь сторонником сословно-представительной монархии, Щербатов идеализировал государственный строй и общественную мораль старой Руси, когда различия между народом, боярами и царской семьёй были будто бы слабы и незначительны. Причину установления самодержавия в России он видит прежде всего в падении нравов, в тяге к наживе и стяжательстве, которые особенно развились у представителей высших, привилегированных сословий общества - бояр, дворян и царской семьи. Как потомок древнего княжеского рода он в своих работах отстаивает необходимость сохранения и развития органов дворянского представительства при государе. Причём нередко переходит в рассуждениях к примерам из истории своего рода. П.Н. Милюков отмечал, что «...черты рационалистического прагматизма XVIII века мы встречаем в изложении Щербатова» [9, с. 39]. В этой связи понятно достаточно терпимое отношение князя Щербатова к Новгородской республике, на последнем этапе своего существования представлявшей собой олигархию или аристократию. Позднее близкую точку зрения выражал Н.М. Карамзин в своей «Истории...».
Таким образом, князь М. М. Щербатов являлся явным представителем дворянской фронды, т.е. мнимой, не имеющей принципиальных противоречий с властью оппозиции.
Позиции В.Н. Татищева, М.В. Ломоносова, М.М. Щербатова и Н.М. Карамзина в целом тождественны. Подобное отношение к государственной власти и историческому прошлому России четко определил М.В. Ломоно-
сов словами: «Благонадежное имеем уверение в благосостоянии нашего отечества, видя в единоначальном владении залог нашего блаженства, доказанного толь многими и толь великими примерами. Едино сие рассуждение довольно является, коль к сохранению целости государства правила из примеров, историею преданных изыскать можно» [5, с. 50].
На фоне вышеназванных исследователей отечественной истории своеобразным оппонентом выглядит А.Н. Радищев. Его феномен в советской историографии нередко рассматривался как фундамент революционного направления в отечественной общественно-политической мысли [10].
Его книга «Путешествие из Петербурга в Москву» действительно выделяется своим содержанием среди произведений XVIII в. Автор акцентирует внимание на пороках, свойственных российской бюрократической системе - продажность, неравенство, предвзятость. Причину тому он видит в установлении самодержавной царской власти. Единственным выходом из создавшегося положения Радищев считает возврат к народному правлению, которое имело место в Новгородской земле. В подтверждение своей позиции он приводит исторические факты и цитаты из летописей.
Именно на этом основании в работах исследователей советского периода А.Н. Радищев предстает в качестве революционера, намного опередившего свое время и заложившего основу русского социализма. Немалое значение в формировании подобного представления сыграла, очевидно, и позиция А.И. Герцена, высказанная им в предисловии к книге «О повреждении нравов в России князя Щербатова и путешествие А. Радищева». В ней Герцен подчеркивает антагонизм князя М.М. Щербатова - представителя дворянской фронды, и А.Н. Радищева - человека явно намного более демократических взглядов.
Однако при более подробном изучении текста «Путешествия...» обнаружить в нем подлинно революционные идеи не представляется возможным. Своеобразие позиции Радищева заключается в том, что нигде нельзя увидеть призыва к свержению самодержавной власти в России. Автор признаёт и осуждает многие действия дворян, взяточничество чиновников и судей, даже оправдывает крестьян, убивших своего помещика в отместку за издевательства. Этими фактами переполнено «Путешествие из Петербурга в Москву» [11]. Очевидно, обнародование этих пороков крепостничества было одной из целей написания данного произведения. Но в то же время А.Н. Радищев не предлагает никаких - ни насильственных, ни законных - способов коренного изменения ситуации.
Антикрепостническая риторика А.Н. Радищева, отражавшая его гражданскую позицию, повлияла и на его политические взгляды. Попытку донести свое мнение до общества он предпринял, опубликовав свое «Путешествие из Петербурга в Москву». Наиболее содержательной частью его является глава «Новгород» как интонационная кульминация произведения, на ней сосредоточена наибольшая идейная нагрузка. Именно из анализа этой главы можно почерпнуть максимум информации о взглядах Радищева на историческое прошлое России, а также
составить четкое представление о его общественно-политических взглядах. Кроме того, Новгород является серединой пути из Петербурга в Москву. Эти факты, а также то, какие цитаты из летописей использовал Радищев («Новгородцы сочинили письмо для защищения своей вольности и утвердили оное 58 печатьми. Новгород в 1420-м году начал бить свою монету. В Новгороде был колокол, по звону которого собирался народ на вече для рассуждения о делах общественных. Царь Иван Васильевич и колокол у Новгородцев отнял» [11, с. 158-159]), взятые им из Новгородских первой и четвёртой летописей, и резкое осуждение насильственного присоединения Новгородской земли к Московскому государству Иваном III и опричного погрома Новгорода Иваном Грозным заставляют задуматься о скрытом смысле данной книги.
Характерной чертой произведения Радищева является то, что образы царей Ивана III и Ивана IV сливаются. Это отражено во фразе: «Уязвлённый сопротивлением сей республики, сей гордый, зверский, но умный властитель хотел разорить её до основания» [11, с. 157]. «Но какое имел он право свирепствовать против них? Какое имел право присвоить Новгород» [11, с. 157], - говорит автор и этим резко противопоставляет себя официальной точке зрения. Кроме того, определенным идейным фокусом работы является явная идеализация государственного устройства Новгородской республики. Автор демонстрирует читателю образ Новгорода в период его расцвета, забывая, что к моменту падения он радикально изменился, особенно в области применения вечевых традиций управления. Перед нами предстаёт вечевая республика. «Известно по летописям, что Новгород имел народное правление» [11, с. 156], - отмечал он. Власть князя в ней была ограничена органом народного представительства, «хотя у них были князья, но мало имели власти» [11, с. 156]. Особо подчёркивается тот факт, что именно этот орган, т.е. вече, являлся верховным в Новгороде: «Народ в собрании своём на вече был истинный государь» [11, с. 156]. Известное своим торговым могуществом далеко за пределами Руси: «Сие вольное государство состояло в Ганзейском союзе» [11, с. 156]. Новгородская республика являлась неким культурным мостом с Европой: «Старинная речь: кто может стать против Бога и Великаго Новаграда - служить может доказательством его могущества» [11, с. 156]. «Торговля была причиной его возвышения» [11, с. 156], так Радищев определяет начало Новгорода, «Внутренния несогласия и хищный сосед совершили его падение» [11, с. 156], в этом он видит причину его падение, что сближает Великий Новгород с античными городами-государствами -Римом, Троей, Карфагеном.
Но все эти недостатки, существенные для исторического труда, вполне приемлемы для повествовательного произведения, созданного в период становления истории как науки в России.
Для отечественной исторической науки дореволюционного периода, на наш взгляд, вполне возможно выделить достаточно точный индикатор степени приверженности исследователей к тому или иному направлению общественно-политической мысли. Использование проблемы существования и присоедине-
ния Новгородской земли к Московскому княжеству в качестве подобного инструмента вполне оправдано. Данная проблема в отечественной историографии изначально была дискуссионной и оценивалась полярно. Причин тому была масса, но основной являлась попытка решения главного вопроса отечественной общественно-политической мысли - как и каким путем должна следовать Россия. На протяжении трех столетий это выражалось в противостояние сторонников республиканского и монархического государственного устройства России, а также западно-европейской и автохтонной русской модели развития российского общества. Великий Новгород и зависимые от него земли в силу своего географического положения и специфического состава населения представляли собой культурно-экономический мост между Русью и Западной Европой. Именно по это причине данная проблематика исследовалась в той или иной степени практически каждым историком независимо от принадлежности к какому-либо из течений. Основные тезисы внутри каждого из направлений являлись практически тождественными, но при детальном рассмотрении позиции автора по вопросу не гипотетического применения на российской основе европейских общественно-правовых норм, а оценки конкретного исторического факта их сосуществования в рамках Новгородской вечевой республики можно обнаружить довольно существенные расхождения. Именно на этой основе появляется возможность достаточно корректно охарактеризовать и сравнить взгляды представителей как различных направлений общественно-политической мысли, так и принадлежащих к одному течению.
Анализируя позицию А.Н. Радищева по вопросу падения новгородской независимости и насильственного присоединения Северо-Западной Руси к единому централизованному Московскому государству, можно сделать вывод, что его нельзя считать революционером в классическом понимании, как нередко характеризовала его советская историография. Радищев скорее представлял интеллектуальную оппозицию, выражал мысли, альтернативные официальной государственной идеологии, являясь просветителем и основоположником российского республиканизма, но ни в коей мере не его теоретиком. А.Н. Радищев лишь подал идею, которая позднее была развита в последующие века и превратилась в параллельное самодержавно-охранительному магистральное, либерально-демократическое направление в отечественной общественно-политической мысли и исторической науке. Именно в этом заключается вклад А.Н. Радищева в развитие отечественной культуры и общественно-политической мысли.
Поступила в редакцию
// О повреждении нравов в России князя Щербатова и путешествие А. Радищева / Предисловие А.И. Герцена. М., 1983. С. 158-159.
