Основные проблемы реализации института редистрибуции в советской лесной экономике середины 1960-х годов (на примере лесной промышленности Карельской АССР)

Из истории управления

Кулагин О.И.*

Основные проблемы реализации института редистрибуции в советской лесной экономике середины 1960-х годов (на примере лесной промышленности Карельской АССР)**

В данной статье предпринимается попытка использования методов и подходов редистрибутивной экономики применительно к анализу развития лесной промышленности Карельской АССР в середине 1960-х годов. В частности, на основе использования впервые вводимых в научный оборот архивных материалов исследуется роль института редистрибуции в качестве важнейшего фактора функционирования региональной экономики в рамках системы отношений центр — регион. Именно период середины 1960-х годов в лесной промышленности Карелии можно рассматривать в качестве «точки невозврата», когда была упущена последняя возможность трансформировать институты лесной отрасли в систему их эффективного взаимодействия. В результате центр-периферийный характер данной редистрибуции подтверждается тем, что объем средств, выделявшихся центром на развитие главной отрасли региона, были достаточны лишь для элементарного поддержания созданной за предыдущее десятилетие инфраструктуры. Специфическими чертами осуществлявшейся редистрибуции стали ее индустриальная ориентированность и неравномерность распределения средств не только на центральном, но и на региональном и локальном уровнях.

In this article we try to use the methods and approaches of redistribution economy in the analysis of development of timber industry of the Karelian ASSR in the mid 1960s. The role of the Institute of Redistribution as a major factor of regional economy functioning within the system of relations between the Center and Region was examined on the basis of unique archival materials never before analysed scientifically. Mid 1960s can be considered as a «point of no return» for the timber industry of Karelia - the last chance for transformation of the institutions of timber sector in the system of effective interaction was missed. The Center-peripheral nature of the Redistribution is confirmed by the fact that the amount of funds allocated by the Center for development of the main industry of the region was sufficient only for elementary infrastructure maintainance. Specific features of this realized redistribution were its industrial orientation and disparity in the distribution of funds not only at the central, but also at regional and local levels.

Одним из современных подходов к изучению экономической истории является использование методов, подходов и категорий редистрибутивной или раздаточной

* Кулагин Олег Игоревич — кандидат исторических наук, доцент кафедры истории дореволюционной России исторического факультета Петрозаводского государственного университета. E-mail: olkulagin@yandex.ru

** Статья опубликована в рамках реализации Программы стратегического развития на 2012-2016 годы «Университетский комплекс ПетрГУ в научно-образовательном пространстве Европейского Севера: стратегия инновационного развития»

экономики, которые были развиты в работах К. Поланьи1 и О.Э. Бессоновой2. Теоретические исследования в рамках редистрибутивной экономики были проведены С.Г. Кирдиной3. На наш взгляд, использование конкретно-исторического материала регионального и локального масштабов изучения проблематики позволяет проверить «на прочность» некоторые теоретические положения редистрибутивной теории и наполнить ее новым исследовательским содержанием.

Традиционный взгляд на проблему успешности развития и эффективности функционирования советской экономической системы в русле критики или оправдания ее административно-планового характера не дает ответа на многие важные вопросы. Одним из таких принципиальных проблем для экономической истории Карелии является вопрос о том, почему лесная промышленность региона, являвшаяся одним из основных секторов местной экономики на протяжении десятилетий советской власти, так и не смогла превратиться в эффективную систему, которая могла успешно регулировать экономические, социальные, демографические процессы.

Период середины 1960-х годов в лесной экономике Карельской АССР можно рассматривать в качестве определенной «точки невозврата», когда был упущена последняя возможность трансформировать институты лесной отрасли в систему их эффективного взаимодействия. Последствия данного недочета были рассмотрены нами в ряде предыдущих исследований4.

Редистрибуция означает движение материальных ценностей и услуг в рамках общей, единой собственности, что объективно требует согласования хозяйственных трансакций. Закон экономии трансакционных издержек приводит к тому, что

согласование сосредоточивается в одном органе, который начинает выполнять функции центра5.

Одной из особенностей советской редиструбутивной экономики был неравномерный характер распределения финансовых ресурсов государства на региональном и отраслевом уровнях. Государственные средства шли на развитие приоритетных для советского государства национальных республик, краев и областей, а также отраслей, связанных с военно-промышленным комплексом. Карелию и ее лесную промышленность можно отнести к периферийным областям с точки зрения интересов главных акторов института редистрибуции.

Одним из недостатков данного выбора со стороны центральных министерств был явный дисбаланс между вкладываемыми в развитие региона финансовыми средствами в развитие социальной, культурно-бытовой и частично индустриальной и транспортной инфраструктурой.

Одним из самых явных индикаторов дисбаланса редистрибуции стало формирование начиная с 1950-х годов временной жилищной и культурно-бытовой инфраструктуры лесозаготовительных предприятий, которая сохранялась в качестве жилищного фонда лесных поселков Карелии вплоть до 1980-1990-х годов. Однако точкой вхождения в колею зависимости от предшествующего развития (path dependency) в данном аспекте стал период середины 1960-х годов.

Характерной в данном случае была ситуация, сложившаяся с жилищнобытовыми и культурно-бытовыми условиями в лесной промышленности Карелии в

По мнению областного комитета профсоюзов, в результате отсутствия должного внимания к вопросам жилищного строительства со стороны администрации Лоймольского леспромхоза (директор — Гриневич) и слабого контроля за ходом строительства рабочего комитета (председатель — Задановский), в леспромхозе из трех четырехквартирных жилых домов, намеченных к вводу в 1965 году, ни один из них не был сдан в эксплуатацию. Пудожский лесозавод (директор — Рабков) план за 10 месяцев выполнил только на 50% (не введено 367 кв. метров жилой площади). По Кондопожскому целлюлозно-бумажному комбинату (ЦБК) из запланированных в этом

году к сдаче в эксплуатацию 15 тыс. кв. метров жилой площади, только 7,9 тыс. кв. метров были приняты к форсированию отделочных работ6.

Вхождение в колею зависимости определялось прежде всего тем, что финансовые потоки обходили стороной будущее территорий, определяемое строительством детских учреждений и культурно-бытовых объектов. Только по предприятиям лесной промышленности из 102 объектов культурно-бытового и коммунального назначения, подлежащих к вводу в 1965 году, лишь 32 были введены в эксплуатацию (из 6 детсадов сдано в эксплуатацию — 3, из 6 строящихся культурно-просветительный клубов — красных уголков — ни один не был сдан в эксплуатацию, из 76 объектов торговли и коммунального назначения, введено было в эксплуатацию только 27)7.

Характеризуют общее состояние жилого фонда в лесных поселках Карелии в

По различным лесным комбинатам Карелии показатели качества жилья рабочих сильно колебались. Например, в комбинатах «Запкареллес» каркасно-щитовые дома составляли 62%, в комбинатах «Севкареллес» и «Сегежлес» — 46%, а в Сумском, Поросозерском, Маленгском, Пийтсиёкском и ряде других лесных промышленных хозяйств (ЛПХ) 75% постройки были 1950-51 годов. Многие из них находились в аварийном состоянии9.

Таким образом, неравномерность инфраструктурной редистрибуции сказывалась не только на количественных показателях (нехватке строящихся квадратных метров), но и качественных показателях жилья рабочих.

Одна из главных причин сложившейся ситуации заключалась в недостаточном выделении средств на капитальное строительство жилого фонда и детских учреждений со стороны центральных министерств из Москвы. В период с 1958 по 1965 год за счет

капитальных вложений было построено детских учреждений на 2 810 мест, а за счет расширения и приспособления жилых помещений открыто их на 4 270 мест10.

Проблема заключалась и в том, что те средства которые выделялись центром региону на локальном уровне не успевали осваиваться в силу разных причин и прежде всего — необходимости быстрейшего выполнения плана по заготовке леса. В итоге региональные партийные органы обвиняли руководителей ряда предприятий и комбинатов в том, что они очень мало уделяли внимания быту рабочих и благоустройству поселков. В Пудожском, Кривецком, ЛПХ комбината Пудожлес, Суккозерском, Гимольском ЛПХ комбината «Запкареллес», Медвежьегорском, Надвоицком ЛПХ комбината Сегежлес, поселки приводились в надлежащий порядок: общежития были чистыми, поселки прибранными, «все делалось по-хозяйски». В то же время поселки Бочеловского, Кубовского, Клюшиногорского, Пийтсиёкского, Чупинского, Маленгского, Ребольского ЛПХ выглядели грязными и неблагоустроенными11.

По мнению региональных партийных органов, качество строительства и ремонта жилья и объектов культурно-бытового назначения было низким. Контроль хода строительно-ремонтных работ и подготовки к зиме этих объектов со стороны профсоюзных комитетов осуществлялся слабо. В результате в поселке Остреч Пяльмского ЛПХ не был своевременно проведен ремонт детсада. В помещении было холодно, в результате чего дети вынуждены были есть в рукавицах и пальто. На протяжении предшествующего периода этот детский сад не был обеспечен сухими дровами. На лесопунктах Соддер М. Суна (пос. Сяпся) Шуйско-Виданского ЛПХ столовые не были подготовлены к работе в зимних условиях, отремонтированы были некачественно и наспех. В них было холодно; отсутствовало достаточное количество сухих дров; качество приготовленной пищи в столовых было низким12.

Если отсутствие школы и детских садов делало практических невозможным закрепление на предприятиях лесной промышленности региона семейных рабочих и служащих, то отсутствие или крайне низкое качество культурно-бытовой среды становилось главным препятствием, для того чтобы в лесных поселках оставалась молодежь.

Несмотря на наличие ряда учреждений культуры (дом культуры Петрозаводского лесопильно-мебельного комбината (ЛМК), Сегежского ЦБК, клубов Лимольского ЛПХ, пос. Верхнего Олонца, библиотек пос. Ладва-Ветка, Пай и др.), где,

по мнению местных партийных органов, проводилась интересная и содержательная культурно-воспитательная работа среди рабочих леспромхозов, вопросы воспитательной и культурно-массовой работы, проводимые учреждениями культуры еще не находились в центре внимания всех профсоюзных организаций. Например, в поселке Квиойя Олонецкого леспромхоза имелся клуб на 145 мест, где заведующей была некто Сорокина. Клуб своевременно не был отремонтирован (протекала крыша), недоставало музыкальных инструментов и другого инвентаря. И это было не удивительно, так как на должность заведующей клубом был поставлен человек, до этого работавший уборщицей этого же клуба13. Проблемами данного поселка были также отсутствие кинопоказов и научно-просветительских лекций. Много недостатков было в торговле: так, хлеб постоянно продавался сырой. Не случайно и текучесть кадров в этом поселке была очень высокой14.

Отсутствие или низкое качество редистрибуции культурно-бытовых услуг, требуемых временем научно-технической революции, заставляли региональных акторов редистрибуции (республиканские партийные и хозяйственные органы) прибегать к реализации старых форм данных услуг, связанных с идеологией.

В частности, среди мероприятий Карельского обкома профсоюза рабочих лесной, бумажной и деревообрабатывающей промышленности по улучшению воспитательной и культурно-массовой работы среди рабочих значилось: «... добиться, чтобы в домах культуры и клубах широко внедрялись новые советские обряды и традиции, торжественное посвящение в рабочий класс молодых рабочих, вручение паспортов и комсомольских билетов, проводы в Советскую Армию, торжественные вручения аттестатов об окончании вечерней школы и др.»15.

Кроме того, из-за недостатка или отсутствия ресурсов, распределяемых центральными министерствами для формирования элементарной жилищной и культурно-бытовой инфраструктуры лесных поселков региональные и районные акторы вынуждены были обращаться к самым незатратным формам локальной редистрибуции. Одним из таких привычных для Карелии с 1920-30-х годов вариантов развития территорий становилось «строительство хозяйственным способом» — используя природные ресурсы региона для формирования местной инфраструктуры. Однако формируемая таким образом инфраструктура была связана только с производством, но не со строительством объектов жилья, детских садов и школ.

Например, из 13 220 тыс. руб., выделенных на строительно-монтажные работы по Министерству лесной, бумажной и деревообрабатывающей промышленности, за 1964 год подрядным способом было выполнено таких работ на 8 828 тыс. руб., в том числе собственными строительными управлениями — на 6 249 руб. В результате такого варианта строительства при выполнении плана по промышленному строительству предприятия управления не обеспечили ввод в эксплуатацию 12 833 кв. м жилья и детских учреждений на 110 мест16.

Таким образом, хозяйственный, или индустриальный характер освоения территории приводил к тому, что проблемы жилищного и культурно-бытового развития решались по остаточному принципу. Итогом традиционно становилась текучесть рабочих кадров.

Количество рабочих прибывших и покинувших предприятия лесной отрасли Карелии в середине 1960-х годов каждый год было примерно одинаковым. В 1963 году: прибыло всего 26 077 человек, в том числе по оргнабору — 6 198, а выбыло всего 24 595 человек, в том числе по оргнабору 2 772. В 1964 году: прибыло всего

Индустриально ориентированная редистрибуция ресурсов на региональном уровне приводила к формированию жилищной и культурно-бытовой среды, которую можно было бы отнести к раннеиндустриальной, но никак не к пространству жизни и труда человека эпохи научно-технической революции.

В 1965 году в лесных поселках Карелии насчитывалось 339 общежитий с числом живущих в них — 80 000 человек18. И если рассматривать в целом ситуацию в молодежных общежитиях, то наиболее характерными были несколько проблем. Многие общежития не были обеспечены самым необходимым инвентарем и оборудованием для элементарного уюта. В большинстве общежитий не работали сушилки, даже если они имелись. Рабочая одежда сушилась прямо в комнатах (пос. Гирвас-Кондопожский ЛПХ, пос. Сергиево-Медвежьегорский ЛПХ, п. Лоймолы и т. д.). В общежитии лесопункта Колодозеро (Пудожский район), например, нерегулярно менялось белье, было грязно и завелись крысы. В общежитии пос. Баб16 НАРК. Ф. П-3. Оп. 16. Д. 139. Л. 7.

губа (Кемский район) было множество клопов и тараканов. Здесь готовили пищу прямо в комнатах, так как не было общей кухни. Одежду сушили тоже в комнатах, так как сушилка не работала. При этом белье менялось только 2 раза в месяц19.

Не был организован досуг рабочих. Трудно было найти общежитие в лесном поселке, где бы нормально работал красный уголок. В пос. Полга Надвоицкого леспромхоза полтора года решали вопрос об открытии красного уголка в общежитии, но на следующий же день после открытия он был закрыт. Руководители лесопункта ссылались на то, что требовались дополнительные затраты труда на отопление и уборку помещения. На лесопунктах Юма Кемского леспромхоза красные уголки были формально созданы в обоих общежитиях, в результате чего в них ничего не было, кроме голых стен, даже системы отопления. В большинстве же общежитий красных уголков не было вообще20. Не было достаточно настольных игр (шахмат, шашек, домино); газеты выписывались не во все общежития, а там где и выписывались, доходили только до ближайшей комнаты, так как не было красных уголков, где с ними могли познакомиться рабочие.

В результате отсутствия элементарных условий для нормальной жизни в общежитиях лесных поселков среди рабочих были распространены пьянство, бескультурье, иждивенческие настроения, характерные для маргиналов эпохи раннеиндустриального труда.

Односторонне индустриальная редистрибуция в лесных поселках Карелии имела свои негативные последствия и в плане отсутствия соответствующей запросам населения сферы торговли и обслуживания. В отдельных магазинах лесных поселков бывали частые перебои в торговле некоторыми видами продуктов питания (крупяные изделия, макароны, колбаса и др.). Низкой была и культура обслуживания. Однако наиболее характерные недостатки в работе предприятий торговли непосредственно затрагивали интересы именно молодежи. Повсеместно в лесных поселках ощущался недостаток в продаже детской одежды, особенно теплой21. Спортивные товары можно было приобрести только в магазинах центральных поселков леспромхозов, и то не во всех. На лесопунктах же не было самых элементарных спортивных товаров: лыж, ботинок, коньков.

Из 294 лесных поселков только в 41 были книжные магазины. Многие из них не могли работать нормально, так как были расположены в плохих помещениях. Например, во всем Ребольском ЛПХ в 1965 году был только один книжный магазин в пос. Реболы

да и тот был расположен в малом не приспособленном для этого помещении. Между тем спрос у населения на книги был достаточно велик: так, поступившие в магазин 22 октября 1965 года книги на сумму 130 рублей были проданы за 2 дня22.

Недостатки региональной редистрибуции на локальном уровне компенсировались реализацией алкогольной продукции.

По свидетельству партийных органов в леспромхозах много продавалось винно-водочных изделий. В Ухтинском ЛПХ, например, в 1965 году 19,5% общего товарооборота составляли винно-водочные изделия, в Шуйско-Виданском ЛПХ — 18%. Подобное же положение наблюдалось и на других лесозаготовительных предприятиях23. В погоне за увеличением товарооборота за счет винно-водочных изделий сотрудники отделов рабочего снабжения (ОРС) часто не считались с тем, что наносят вред делу воспитания молодежи. В чайной пос. Кестеньга, куда и днем и вечером приходили есть школьники, постоянно велась торговля пивом. В поселке Софпорг ОРС Кестеньгского ЛПХ построил пивную рядом с восьмилетней школой24.

Издержками индустриально ориентированной редистрибуции становилось формирование не только пространства раннеиндустриального труда и маргинальной жизни, но и раннеиндустриальной среды, в рамках которой люди не могли воспользоваться элементарными для городских жителей достижениями цивилизации.

У большинства населения лесных поселков не было особых претензий к работе отделений связи. Однако к середине 1960-х годов в 50 лесных поселках не было радио. Во многих отделениях связи не было переговорных кабин и качество телефонной связи было плохим. В отдельных населенных пунктах часы работы радиоузлов не могли удовлетворить жителей. В пос. Полга (Надвоицкий ЛПХ) ежедневно отключалось радио в 9:30, даже в воскресные дни25.

Нельзя, однако, сказать, что индустриально ориентированная редистрибуция совсем обошла своими ресурсными потоками социальную инфраструктуру лесных поселков Карелии. В частности, к середине 1960-х годов в лесных поселках республики работало 188 клубов, на 23 тыс. мест, из них 55 имел статус профсоюзных. Работало 190 библиотек, в том числе 55 профсоюзных. В леспромхозах республики имелось 19 стадионов и 146 спортивных площадок26.

Необходимо отметить и наличие элементов общественной и культурной жизни в лесных поселках, которые формировались в русле идеологии того времени. Эти элементы приобретали традиционные формы: диспуты, тематические вечера, встречи с интересными людьми, совместные вечера с воинами, торжественные проводы в Советскую Армию, вручение паспортов, церемония регистрации новорожденных и т. д.27

Одна из главных проблем в работе учреждений культпросвета заключалась в отсутствии квалифицированных кадров. Среди заведующих клубами лесных поселков только 35% имели специальное образование. При подборе этих кадров не всегда учитывались деловые и моральные качества человека. В пос. Тунгозеро (Кестеньгский ЛПХ) заведующей клубом работала З.Л. Бабельская , которая имела судимость с лишением свободы за растрату в магазине28.

Однобокость редистрибуции материальных ресурсов и услуг на всех уровнях (центральном, региональном и локальном) негативным образом коснулась и одной из важнейших составляющих жизни населения в лесных поселках — сферу здравоохранения. К середине 1960-х годов ситуация в данной сфере была далека от идеала.

Например, в комбинате «Запкреллес» на 35 крупных поселков имелось всего 9 больниц, из них только 2 типовых. Такие поселки, как Тумба, Пенинга Волома не имели медпунктов и медработников вообще. В медучреждениях не хватало медицинского персонала. Вместо 27 врачей, положенных по штату, работали 14, вместо 140 человек среднего медперсонала — только 103. В комбинате «Южкарлес» не хватало 11 врачей и 26 человек среднего медперсонала. Подобное положение было и в других комбинатах29.

Конечно, последствия редистибуции, направленной на выполнение в срок производственных показателей, а не на создание стабильной среды проживания для местного населения не могло не проявляться в недовольстве людей условиями жизни, которое явно и скрыто проявлялось в рассматриваемый период.

Характерным в данном случае стал отчет инструктора отдела пропаганды и агитации обкома КПСС В.В. Шильникова секретарю Карельского обкома КПСС И.И. Сенькину о командировке в Пяльмский ЛПХ в составе пропагандистской группы 29 октября 1965 года. Шильникову пришлось выступать по решениям сентябрьского Пленума ЦК КПСС на рабочем собрании Иссельского лесопункта, где присутствовали более 70 рабочих. Собрание само по себе было необычным, так как в этот день рабочим

лесопункта вручали переходящее Красное знамя за высокие показатели в социалистическом соревновании за сентябрь, кроме того, рабочим были вручены денежные премии в размере от 5 до 60 руб. Однако настроение рабочих на собрании было нервозным. Все выступающие в резкой форме в адрес президиума собрания, руководителей ЛПХ говорили о трудных жилищных условиях на лесопункте, о неблагоустроенности поселка. По окончании собрания группа рабочих обратилась с просьбой просмотреть некоторые квартиры. В квартире рабочего по фамилии Жук, члены импровизированной инспекции обнаружили, что потолки в отдельных местах провисают, пол местами провалился, двери перекошены, плита не отремонтирована, крыша протекает. Такое же состояние было зафиксировано в квартире крановщика Володина. Примерно в такой же ситуации находилось еще шесть щитовых домов, построенных в 1951 году. Во многих домах мелкий ремонт можно было бы провести силами самих жильцов, но отсутствовали строительные материалы (доски, обои и т. д.). На момент приезда группы обкомовских работников (29 октября) в поселке не были обеспечены дровами детские ясли, школы, больница, столовая. 27 октября 1965 года, например, фельдшер закрыл медпункт и написал объявление следующего содержания: « Медпункт закрыт ввиду отсутствия дров»30.

Примечателен финал данного разбирательства. О всех недостатках было сообщено секретарю Пудожского райкома партии В. С. Поснову и начальнику комбината «Пудожлес» Е.А. Иванову. В ответ Поснов сообщил, что меры будут приниматься, но на тот момент в районе сложилась трудная ситуация с обоями. В свою очередь Иванов пообещал, что для устранения недостатков и принятия мер в ЛПХ будет направлена группа работников комбината. Он объяснял отсутствие средств на жилищное строительство в 1966 году в лесопункте Иссельга использованием большого количества лесосечных фондов. По мнению же Шильникова, имеющихся лесосечных фондов должно было хватить еще более чем на десять лет31.

Однобокость редистрибуции ресурсов, инициированной и поддерживающейся из Москвы, запускала цепочку принятия решений на региональном и локальном уровнях. Эта цепочка приводила к тому, что сигналы, шедшие снизу от лесопункта в управление ЛПХ, от ЛПХ в местный райком партии и комбината, а оттуда уже на региональный уровень обкома партии и регионального управления лесной отраслью, гасились длительными административными согласованиями. Таким образом возникал

эффект инерции (торможения) административного решения вопроса, который, будучи помноженным на отсутствие у республиканской административно-хозяйственной элиты прямого выхода на ЦК КПСС в Москве в силу подчиненности РСФСР, окончательно сводил на нет все усилия для эффективного решения жизненно важных для территорий вопросов со стороны локальных и региональных властей. Возникает вопрос: на каком же уровне административно-хозяйственной иерархии адекватность понимания и принятых решений терялась окончательно?

В данном случае необходимо отметить, что на уровне администрации не только отдельных предприятий, но и начальства лесопромышленных комбинатов ключевые проблемы отрасли понимались со всей очевидностью. Особенно это касалось перспектив развития предприятий, которые напрямую зависели от важнейшего фактора развития лесной отрасли Карелии — количества и качества лесовозных дорог.

В частности, в письме начальнику Управления лесной промышленности и лесного хозяйства по КАССР В.К. Королеву от начальника комбината «Запкареллес» в связи с ежегодным увеличением объема лесовывозки отмечалось, что ежегодно введение в эксплуатацию лесовозных дорог в основном направлено лишь на поддержание достигнутого уровня лесовывозки, а жилой площади — на некоторое улучшение жилищно-бытовых условий рабочих. Если в 1963 году обеспеченность жильем на одного проживающего в лесных поселках в среднем по комбинату составляла 4,96 кв. м, то в 1964 — 5,31, и в 1965 году по подсчетам должна была составить 5,41 кв. м. Отсюда, по мнению начальника «Запкареллеса», сам по себе напрашивался вывод, что комбинат был еще далек от решения вопроса создания нормальных жилищно-бытовых условий для рабочих32.

В 1963 году в целом по комбинату были введены в эксплуатацию 112,3 км автодорог и узкоколейных железных дорог (УЖД). Если учесть, что в лесах Западной Карелии с 1 км дороги снималось тогда около 30 тыс. кубометров леса, то выходило, что вся построенная дорога была полностью использована на выполнение годового плана лесовывозки. Такая же ситуация наблюдалась в 1964-1965 годах. Таким образом, ежегодно вводимые в эксплуатацию лесовозные дороги не поднимали производственные мощности предприятий и в целом комбината. Причем в некоторых леспромхозах, таких как Лоймольский, Пийтсиекский, Суккозерский и др. в

рассматриваемый период ощущается недостаток в лесовозных дорогах, который компенсировался только за счет удлинения временных усов33.

Примечательно, что и на уровне районных комитетов КПСС общее понимание проблем отрасли было вполне адекватным. Например, из письма секретаря Пудожского райкома КПСС В.С. Поснова в Карельский обком от 25 декабря 1965 года известно, что в Пудожском районе имелось в 1965 году три строительных организации, в том числе Пудожское стройуправление треста «Карелжелдорстроя» с годовым объемом подрядных работ до 17 тыс. руб., Пудожский стройучасток «Жилстройтреста» с годовым объемом подрядных работ свыше 800 тыс. руб. и Пудожский ремустройчасток «Карелремстройтреста» с годовым объемом подрядных работ до 500 тыс. руб. Общая программа строительно-монтажных работ в районе составляла свыше 3,5 млн руб. Кроме того, силами леспромхозов производился капитальный ремонт социальнокультурных учреждений. На проведение ремонтно-строительных работ требовалось

На тот момент строительные организации союзно-республиканских ведомств осуществляли завоз пиломатериалов из города Петрозаводска и Медвежьегорского района. Только Пудожское стройуправление треста «Карелжелдорстроя» в 1965 году завезло пиломатериалов на 25 восьмиквартирных домов, что потребовало более 4 000 кубометров. В то же время из Пудожского промкобината вывозилось 2,5 тыс. кубометров пиломатериалов в другие области РСФСР.

Бюро Пудожского райкома КПСС считало, что такая практика встречных перевозок осуществляется в разрез с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС (1965). Оно настаивало на удовлетворении просьбы исполкома районного совета депутатов трудящихся о выделении нарядов на поставку пиломатериалов всем предприятиям и организациям, расположенным на территории района: из Пудожского промкомбината 8 000 кубометров и Пудожского лесозавода — 5 190 кубометров, согласно высланным в Министерство местной и топливной промышленности и в

управление Кареллесснабсбыта расчет-заявкам. По данному вопросу исполком райсовета обращался в Госплан республики, но вопрос положительно не был решен35.

Продолжение этой истории отчасти подводит нас к ответу на вопрос — на каком уровне административно-хозяйственной иерархии сигналы, шедшие с мест гасились системой противоречивых бюрократических интересов? Из справки в ответ на просьбу Пудожского райкома следует, что вышеизложенный вопрос рассматривался Госпланом КАССР совместно с Кареллесснабсбытом. Карелснабсбыт согласен был оформить обмен фондами, однако Министерство местной промышленности РСФСР категорически возражало против выделения пиломатериалов для обеспечения нужд строительных организаций союзно-республиканских ведомств36.

Таким образом, подчиненность республиканских партийных и хозяйственных органов соответствующим министерствам и ведомствам РСФСР, следовательно, отсутствие возможности напрямую оперативно решать острые для регионального лесопромышленного комплекса вопросы с акторами союзного уровня приводили к принятию решений в интересах не региона, а федеральных ведомств. Итогом становилось сохранение неравномерной редистрибуции между центром и регионом, которое проявилось в дальнейшем исчерпании лесосырьевых ресурсов Карелии при общем снижении выделяемого финансирования из года в год.

Например, из справки, составленной инструктором отдела лесной промышленности И. Муллонен для Карельского обкома КПСС 12 февраля 1966 года, следует, что комбинату «Запкареллес» на тот же год на капитальное строительство было выделено 4 662 тыс. руб., или на 409,3 тыс. руб. меньше, чем в 1965 году. При этом на строительство школы в пос. Суоиоки Совет Министров республики в 1965 году выделил всего 20 тыс. рублей при сметной стоимости строительства 80,0 тыс. руб., а освоено из них — 21,0 тыс. руб. В 1966 году при небольшом увеличении суммы капвложений на жилищное строительство (со 850,0 тыс. руб. в 1965 до 853,0 тыс. руб. в

для увеличения этой суммы. Производство строительных работ было передано тресту «Карелжелдорстрой»37.

Одним из способов «латания дыр» для комбината, как и других лесозаготовительных предприятий республики, было использование выделяемых государством ссуд. Малая эффективность данной локальной редистрибуции проявлялась в том, что отстающие предприятия попадали в ситуации «колеи зависимости»: ссуды недоиспользовались, в результате финансирование и без того небольшое, снижалось. В частности, предприятия комбината «Запкареллес» в 1965 году оформили всего ссуд на строительство цехов технологической щепы на сумму 250 тыс. руб. Из нее было недоиспользовано ссуд Лахколамбинским леспромхозом на 42 тыс. руб., Гимольским на 40 тыс. руб., Воломским на 72,0 тыс. руб. Вопрос о продлении ссуд по заявлению управляющего Суоярвским отделением Госбанка Закалова могли решить в районном центре, если бы руководители предприятий представили в Госбанк заявление с расчетом эффективности38. Однако, на наш взгляд, в сложившейся ситуации неэффективного финансирования, стремление выполнить план добычи древесины и отсутствие грамотных специалистов в сфере экономики приводили к тому, что заниматься такого рода расчетами было некогда и некому.

Кроме того, неравномерность редистрибуции заключалась в том, что Москва, настаивая на увеличении лесозаготовок в Карелии, в вопросе энергообеспечения отрасли за