Горный инженер Константин Егоров – первооткрыватель динозавров на территории России

СОБЫТИЯ И СУДЬБЫ Landmarks in Human History

И.А. Ермацанс, Ю.Л. Болотский

ГОРНЫЙ ИНЖЕНЕР КОНСТАНТИН ЕГОРОВ -ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ ДИНОЗАВРОВ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИИ

I.A. Ermatsans and Yu.L. Bolotsky

Mining Engineer Konstantin Egorov - Discoverer of Dinosaurs on the Territory of Russia

В 1920-е гг. Американский музей естественной истории (Нью-Йорк) предпринял серию палеонтолого-археологических экспедиций на территории Внешней и Внутренней Монголии. Прекрасно оснащенные и щедро финансируемые многочисленными спонсорами, экспедиции дали сенсационные результаты. Были обнаружены крупнейшие местонахождения ископаемых позвоночных мезозойского и кайнозойского возраста, заключавшие остатки новых для науки представителей различных групп животных: динозавров, черепах, млекопитающих. Руководитель экспедиции Рой Чампэн Эндрюс писал о том, что они сделали «первое открытие гигантских рептилий, известных под именем динозавров, в Северной Азии». Его коллега, доктор Чарльз Петер Берки, сообщал: «Это значит, что мы установили в меловых пластах первого динозавра, открытого в Азии к северу от Гималайских гор»1.

Однако первые сведения об остатках вымерших позвоночных в Северной Азии поступили от полковника Генерального штаба Михаила Михайловича Манакина. Им на правом берегу реки Амур, на месте, известном в Китае как Цзяинь или Лунгушань («Гора костей дракона») в провинции Хэйлунцзян, в 1902 г. был обнаружен скелет «допотопного животного». В «Приамурских ведомостях» и «Амурской газете» сообщалось, что «кости вполне окаменели, можно думать, что они принадлежат к эпохе более древней, чем та, в которую жил мамонт»2.

О бесспорном приоритете русских ученых писал известный геолог, географ, палеонтолог Иннокентий Павлович Толмачев3. Он утверждал, что первое открытие и научное описание динозавров Северной Азии было сделано российскими учеными. Малая извест-148

ность российских исследований к началу 1920-х гг. в России, и полная неизвестность их за ее пределами заставила его обратиться к результатам трудов русских ученых в области изучения динозавров, представить их, хотя бы в кратком изложении, мировому научному и российскому сообществу. В результате в 1924 г. в журнале "American Journal of Science" вышла его статья "On dinosaurs in Northern Asia"4, а в 1926 г. в журнале «Известия Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества» - статья «Об открытии динозавров в Северной Азии»5.

Утверждение И.П. Толмачева основывалось на его личной причастности к открытию: в 1899-1914 гг. он занимал должность ученого хранителя палеонтологических коллекций в Геологическом и Минералогическом музее имени императора Петра Великого Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. Именно он принял от геолога Константина Федоровича Егорова в 1912 г. ископаемую кость, которую тот обнаружил в Забайкалье в Тарбогатайских копях (ныне Тигинский разрез). А поскольку в России к изучению динозавров с 1908 г. приступил геолог и палеонтолог Анатолий Николаевич Рябинин (1874-1942), то ему И.П. Толмачев и передал ископаемую кость для дальнейших исследований. А.Н. Рябинин описал ее как первую достоверную находку динозавров в России6. Он стал первым в России исследователем динозавров. А вот имя первооткрывателя «российских динозавров» - К.Ф. Егорова - было забыто.

Лишь недавно началось изучение его биографии и вклада в развитие минералогии и палеонтологии, в 2017 г. были опубликованы первые, самые общие, результаты этой работы7.

Самые важные и ценные сведения о К.Ф. Егорове содержатся в деле, сохранившемся в фонде Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии (БРЭМ) в Государственном архиве Хабаровского края8. Большая часть этих сведений нашла подтверждение в ранее неизвестных документах, обнаруженных авторами в российских государственных архивах.

Константин Федорович Егоров родился 1 мая 1876 г. в городе-крепости Кронштадт.

В выписке из метрической книги Морской Богоявленской церкви Кронштадта было засвидетельствовано: «...2-го флотского экипажа корпуса инженер механиков у Подпоручика Федора Семенова Егорова и законной его жены Татианы Аввакумовой, обоих Православного исповедания родился сын Константин. Таинство крещения совершал того же Мая месяца тринадцатого дня Священник Иоанн Песоцкий. Восприемниками были: Кронштадтский временной 2-й гильдии купец Федор Константинов Константинов и Лифляндского ремесленника Тухасет жена Амалия Егорова»9.

С 16 лет он воспитывался в санкт-петербургском 1-м кадетском корпусе, полный курс которого успешно окончил в 1894 г. «при отличном поведении» и с высоким средним баллом - 11,55. Из 18 предметов по одиннадцати (закону Божию, французскому языку, арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии, приложениям алгебры к геометрии и началам аналитической геометрии, физике, истории, законоведению, рисованию) он получил 12 баллов, по шести (словесности, письменным работам по русскому языку, немецкому языку, космографии, естественной истории и географии) - 11, и только по грамматике - 10. Успешное окончание кадетского корпуса позволяло ему пользоваться «служебными преимуществами, сопряженными с полученным им образованием, а при поступлении в военную службу правами 1-го разряда вольноопределяющихся или первой степени, поступающих по жребию»10.

На правах вольноопределяющегося 1-го разряда он поступил в Николаевское инженерное училище, и уже с 1 октября 1894 г. считался вступившим в военную службу. Через 7 месяцев, 3 мая 1895 г., юнкер Егоров был произведен в унтер-офицерский чин. Два класса он окончил также по 1-му разряду, и 9 октября 1896 г. его произвели в подпоручики с назначением в 4-й железнодорожный батальон.

По существовавшим правилам (статья № 21 Положения о Николаевском инженерном училище 1896 г.) «за каждый учебный год, проведенный в училище» ему вменялось в обязанность «прослужить на действительной службе в частях инженерных войск полтора года», то есть всего за два класса - три года, начиная с 1 ноября 1896 г.11.

Обязательный срок службы должен был закончиться для него в 1899 г. Однако из-за болезни вместо трех обязательных лет службы он не отслужил и двух лет. По-видимому, болезнь оказалась серьезной, так как вскоре он вышел в запас полевых инженерных войск по Петербургскому уезду (19 мая 1898 г.), а затем - в «чистую отставку» (26 мая 1898 г.)12.

Не теряя времени, 28 июля 1898 г., Егоров подал прошение о допуске к конкурсному экзамену в Горный институт инженеров Екатерины II в Санкт-Петербурге13. Он дерзнул поступить в единственное в России учебное заведение, которое давало высшее горное образование. Желающие стать студентами из числа окончивших средние учебные заведения, должны были выдержать экзамены по четырем предметам: русскому и иностранным языкам, физике, математике (алгебре и арифметике, тригонометрии, геометрии). В 1898 г. было подано 1 121 прошение в институт, в том числе 47 - от окончивших высшие учебные заведения. Выдержали испытание только 237 из тех, кто сдавал экзамены. На первый курс приняли: 10 человек из окончивших высшие учебные заведения, 72 - лучших из выдержавших конкурсные экзамены, 13 - по особому распоряжению главного управляющего Министерством земледелия и государственных

имуществ, 14 - по распоряжению министра земледелия и государственных имуществ14, то есть всего 109 человек.

Среди них посчастливилось оказаться и Егорову.

На время его обучения в Горном институте, с 1898 по 1906 гг., пришлись студенческие волнения, всероссийская забастовка студентов 1901 г., Русско-японская война и Первая русская революция.

В 1903 г. из-за болезни матери Егоров не смог вовремя сдать экзамены, в переносе же экзаменов на другое время получил отказ, в результате его оставили на второй год на 2-м курсе. Сам он считал это несправедливым, что следует из его прошения от 15 сентября 1900 г. о выделении ему средств на оплату за слушание лекций: «Хотя я и остался на второй год на курсе, но заслуживаю снисхождения вследствие того, что мною экзамены не сданы по причине весьма уважительной: всю зиму у меня была больна мать настолько серьезно, что заниматься мне было немыслимо, в удостоверение чего я представлял свидетельство врача, лечившего мою мать. На основании этой же причины я подавал весною прошение Вашему Превосходительству об отложении экзаменов, но просьба не была уважена»15.

В сентябре 1903 г. он поступил в Археологический институт. Подпись Георгия Глебовича Лебедева, с 19 августа исполнявшего обязанности директора Горного института, удостоверяла, что «к поступлению его вольнослушателем в Археологический институт препятствий не имеется»17.

Курс обучения в Археологическом институте, готовившем «специалистов по разным отраслям археологии и по архивоведению», был рассчитан на два года. Слушателями института принимались окончившие высшие учебные заведения, вольнослушателями по усмотрению Совета института - не окончившие. Для первых обучение было бесплатным, для вторых - с оплатой 30 руб. в год, а «в уважительных случаях», опять же по решению Совета, - без оплаты. Успешное окончание института давало право слушателям на получение диплома действительного члена Института, вольнослушателям - свидетельства сотрудников Института18.

Егоров, поступивший как вольнослушатель, затем перешел в категорию слушателей и окончил институт в 1905 г. со званием действительного члена19 [В анкете БРЭМ К.Ф. Егоров ошибочно указал

Как студенту Горного института Егорову необходимо было пройти летнюю практику. В 1904 г. он проходил ее на Среднем Урале, на приисках Благодатных и Мостовском Екатеринбургского уезда в Пермском крае, где собрал коллекцию минералов и передал в Геологический музей имени императора Петра Великого Императорской академии наук, а в 1905 г. - в Златоустовском горном округе Южного Урала (Чувашская степь, копи Зеленцовские, Николае-Максимилиановские, Ахматовские, Еремеевские (Панцержинско-го), горы Ильменские, Шиши). Со средствами на поездки и проведение исследований ему помог Владимир Александрович Иосса - геолог, представитель известной в России династии металлургов, брат Николая Александровича Иосса, директора Горного института и Горного департамента Министерства земледелия и государственных имуществ в 1900-1907 гг.

Во второй поездке Егоров выполнял поручение музея найти лейх-тенбергиты, которых еще не было в музейных коллекциях. Вместе с минералогом, хранителем музея Виктором Ивановичем Воробьевым, который на несколько дней летом 1905 г. приезжал в Златоу-стовский округ, они осмотрели все вышеперечисленные копи и горы и собрали образцы минералов. Собирал материалы он и для В.А. Иосса, которые тот большей частью жертвовал в музей, лишь некоторые, оставляя для личной коллекции.

Труд студента Егорова специалисты оценили высоко: в годовом отчете Геологического музея имени императора Петра Великого за 1905 г. отмечено, что в целом образовалась «лучшая коллекция лейхтенбергита и его спутников, которая существует где-либо в другом музее или частной коллекции». Особенно высоко был оценен один образец: «Совершенно исключительным является штуф лейхтенбергита, вместе с гранитом и везувианом, кристаллы которого сидят на куске плотного лейхтенбергита. Этот экземпляр, без всякого сомнения, уникум, какого не находили еще никогда»21.

О столь значимых итогах второй поездки Егоров обстоятельно написал в представленном им отчете, который в виде отдельной статьи «Работы по добыче лейхтенбергитов в копи на горе Шиши летом 1905 г.» был включен в годовой отчет Геологического музея имени императора Петра Великого за 1905 г. и опубликован в «Известиях Императорской Академии наук»22.

На начало февраля 1906 г. Егоров считался прослушавшим полный курс наук института, ему оставалось защитить «два проекта (горнозаводской и горный) и исполнить лабораторные занятия»23. В сентябре 1906 г. он на «отлично» сдал экзамен по пробирному

искусству Владимиру Александровичу Ковалевскому24. И 9 октября 1906 г. получил свидетельство, о том, что «окончил полный курс Горного института с правом на звание горного инженера»25.

К 1 ноября 1906 г. Егоров значился в числе 32-х выпускников Горного института, окончивших его по 1-му разряду26 с правом на чин коллежского секретаря. Через две недели все они были утверждены в звании горных инженеров. Егорова с 1 декабря зачислили по Главному горному управлению и откомандировали для практических занятий, с содержанием по чину на один год, сначала в распоряжение окружного инженера Санкт-Петербургского-Олонецкого горного округа, затем, с 1 марта 1907 г., - в распоряжение начальника Иркутского горного управления27.

Начался иркутский период в жизни горного инженера Константина Егорова, продлившийся десять лет.

Он прошел его от 2-го маркшейдера (с 1 марта 1907 г.)28 до старшего геолога (с 28 февраля 1913)29, был произведен в титулярные советники (1 декабря 1909 г.)30, семь лет выполнял обязанности чиновника особых поручений (1909-1916 гг.).

Он не ограничивал себя служебными рамками: преподавал в женской гимназии В.И. Некрасовой (1907-1909 гг.), Иркутском горном училище (1908, 1910, 1914 гг.), членом совета которого состоял, и на Иркутских общедоступных курсах (1909, 1914, 1915 гг.)31.

Как заведующий библиотекой при Иркутском горном управлении он считал своей заботой пополнение ее фонда новой научной литературой. С просьбами об изыскании возможности присылать для библиотеки «Известия Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества» он обратился в Распорядительный комитет Отдела, где приняли решение удовлетворить его просьбу32. Обращался он и лично к известным ученым. В том числе к Александру Евгеньевичу Ферсману, с которым познакомился во время командировки (две зимы 1912 и 1913 гг.) в Санкт-Петербург, куда был направлен Иркутским горным управлением для научной работы при Академии наук33.

А.Е. Ферсман, в 1911 г. покинувший, как и его учитель В.И. Вернадский, в числе 126 профессоров Московский университет в знак протеста против засилья полиции, с 5 сентября 1912 г. работал старшим ученым хранителем в Минералогическом отделении Геологического и минералогического музея имени Петра Великого (до 1912 г. музей официально именовался Геологическим музеем имени императора Петра Великого), заведовал Отделом органических соединений. В письмах Егоров благодарил А.Е. Ферсмана за присланные работы, но и напоминал (письмо от 12 сентября 1913 г.): «Вы уже лично не скупитесь посылкой своих трудов в нашу библиотеку, которая довольно быстро растет»34. В другом письме (от 29 марта 1914 г.) он просил: «Передайте всем, начиная с Владимира Ивановича [Вернадского], мой привет. Убедительно прошу и его не забывать меня присылкой своих трудов. Между прочим получил я от Вас авт[орский] оттиск Вашей статьи и статьи [Георгия Осиповича] Касперовича из "Сборника в честь 25-летия научн[ой] деятельности] В.И. Вернадского". Большое Вам спасибо!.. Но укажите мне, каким образом и где можно достать этот сборник. И вообще научите, как сделать, чтоб Акад[емия] Наук все работы, касающиеся минералогии, геологии, петрографии и палеонтологии присылала в библ[иотеку] Ирк[утского] Г[орного] Управления. Возможно ли это?»35.

Егоров, старавшийся быть в курсе последних достижений науки и придававший большое значение их популяризации, 7 февраля

С этого года при непосредственном участии В.И. Вернадского начала работать Радиевая экспедиция. Летом предварительные исследования в окрестностях станции Слюдянка и горы Хамар-Дабан осуществил лаборант Геологического музея имени императора Петра Великого Императорской Академии наук, ученик В.И. Вернадского, Константин Автономович Ненадкевич.

В результате Егоров, вернувшись из Санкт-Петербурга весной

Позднее Горный департамент, переданный в 1905 г. в состав Министерства торговли и промышленности, изъял всю эту местность «вместе с прилегающими районами полосы Байкала... из частного пользования»38 и включил ее в первую очередь геологических исследований, в которых участвовал и Егоров.

В 1912 г. Егоров побывал и на Тарбагатайских копях в Забайкалье, на правом берегу реки Хилок, где собрал ископаемые остатки

растений, составивших палеофитологическую коллекцию (21 образец), позвонок рыбы, а главное - ископаемую кость плотоядного динозавра. Он надеялся, что его находки позволят с большей точностью установить возраст Забайкальских буроугольных отложений. А.Н. Рябинин на основании этих находок отнес угленосные слои Тарбагатайских копей Западного Забайкалья к верхнему юрскому

периоду39.

На Дальнем Востоке этому событию посвятили выставку Приамурского края, которая работала в Хабаровске, административном центре края, с 15 июля по 15 сентября. В ней приняли участие самые разные учреждения, общественные организации, коммерческие товарищества и жители Приамурского края и других краев, областей и губерний Российской империи, а также иностранные фирмы. Горным отделом выставки заведовал Егоров. В его распоряжение, согласно годовому отчету Геологического и Минералогического музея имени императора Петра Великого за 1913 г., Минералогическое отделение музея предоставило образцы, типичные для Забайкальских месторождений40.

О выставке у него сложилось свое собственное, не слишком лестное, мнение, которым он поделился с А.Е. Ферсманом: «Выставка, как и надо было ожидать, успеха не имеет; мне это было ясно, когда я сидел в Хабаровске перед выставкой; и мой пессимистический взгляд разделялся даже некоторыми из организаторов этого неостроумного замысла г[осподина] Гондатти [Приамурский генерал-губернатор Николай Львович Гондатти активно занимался изучением природы, истории и этнографии Восточной Сибири. - И.Е., Ю.Б.]. Что касается нашего отдела, то он выглядел очень недурно»41.

В следующем году, 1914-м, началась Первая Мировая война. Ее Восточный фронт находился за многие тысячи верст от Восточной Сибири, но Егоров, как бывший офицер и истинный патриот, принимал их очень близко к сердцу. 25 октября 1914 г. он писал А.Е. Ферсману:

«...Несмотря на то большое расстояние, которое отделяет нас от района войны, мы здесь тоже переживаем довольно остро события: все происходит в таком грандиозном масштабе, все так захватывающе интересно, несмотря на весь ужас этой ожесточенной войны, что сердце не может в такое время спокойно биться, и жадно ловишь известия с театра сражений. Знаете ли, временами начинает казаться наше минералогическое дело перед теперешними событиями таким маленьким, таким ничтожным и ненужным, что невольно опускаются руки и не хочется смотреть на минералы. Какой страшный кошмар повис над миром!..»42.

Наверное, словами «все так захватывающе интересно» в нем заговорил несостоявшийся военный. А о последствиях этого «страшного кошмара» он не мог даже и предполагать.

Но жизнь продолжалась, каждый день был очень плотно заполнен. В письме к А.Е. Ферсману 10 октября 1915 г. он сообщал: «Я совершенно загрузился это время, чему немало способствовал приезд нового начальника. Не успел я ввалиться в Иркутск после своих летних поездок, как пришлось всецело войти в обязанности чиновника особых поручений, и все отошло (временно?) на второй план.»43.

Важное значение Егоров придавал популяризации научных достижений. В местной прессе он начал публиковать «минералогические письма популярного характера», привлекшие внимание иркутской публики, но «война помешала дальнейшим письмам: пришлось их временно прекратить»44.

В 1915 г. А.Е. Ферсман, который принимал участие в редактировании журнала «Природа», пригласил его к сотрудничеству. Излагая свое мнение о журнале, Егоров писал ему: «По-моему действительно в "Природе" иногда попадаются вещи, трудно доступные даже людям с высшим образованием, как слишком специальные, а потому мало интересные. Но в общем - прелестный журнал, и я, конечно, с наслаждением приму в нем участие»45. Он высказал мысль о необходимости написать «целый ряд очерков или статей под рубрикой "Полезные ископаемые Вост[очной] Сибири"», предлагая включить туда «минеральные источники (что, пожалуй, даже к моменту), и радиоактивные минералы, и руды, и уголь, и соль, и золото, и пр[очее]»46.

Эти его намерения получили воплощение в статье «Горные богатства Восточной Сибири»47 и очерке «Туркинский минеральный источник»48.

В 1916 г. Егоров получил новое назначение - исполняющего обязанности управляющего Сучанских копей. Этот рудник стал к этому времени крупнейшим предприятием Приморской области по добыче каменного угля49.

Приморский период продлился для него недолго. 1917-й круто изменил жизнь очень многих. Каждому пришлось принимать решение: с кем он, на чьей стороне.

Сучанский рудник стал первым в Приморье предприятием, где был образован Совет рабочих депутатов. Егоров считал своей обязанностью управляющего сохранить рудник в рабочем состоянии, что в сложившихся обстоятельствах оказалось для него невозможным. И он примкнул к антибольшевистскому движению.

В докладе управляющему Приморской областью Ивану Иннокентьевичу Циммерману Егоров писал: «В сентябре месяце 1917 г. на руднике произошел большевистский переворот, и законная администрация была отстранена. Ровно через год, в сентябре 1918 г. я пришел на Сучан вместе с иностранным отрядом, состоявшем из 250 американцев, 300 японцев, 50 китайцев и 25 казаков под общим начальством американского полковника Лоринга, - и большевизм в Сучане был ликвидирован»50.

Последовали годы эмиграции.

В 1920-1923 гг. Егоров заведовал горно-геологической частью в известной фирме братьев Скидельских, производил горно-геологические работы в Северной Манчжурии и Северном Китае. Ему приходилось часто бывать в Пекине, который он полюбил, и где остановился на жительство. Об этом в письме от 13 февраля 1923 г. он сообщал А.Е. Ферсману, еще в 1917 г. назначенному директором Геологического и минералогического музея: «От г[осподина] Э[дуарда]Э[дуардовича] Анерта, совершившего поездку в Петроград и обратно, я узнал, что Вы, слава Богу, живы и здоровы. Получение сведений из России (для меня по крайней мере) равносильно вестям с того света. Не стану описывать в своем письме, как жилось и чувствовалось за эти последние года: на эту тему приходится или ничего не говорить, или говорить без конца. Лучше напишу Вам вкратце, что я сейчас делаю и как живу, в надежде получить от Вас такое же письмо. Эти строки я набрасываю в Харбине, куда приехал на время по делам, а живу я теперь в Пекине»51.

Вновь, как почти десять лет назад, он хотел быть полезным для России, готов был работать для Геологического и минералогического музея: «.Мне по всем вероятиям придется довольно много путешествовать по Китаю, я думаю, что смогу быть полезным чем-нибудь для музея Академии»52.

Три года, 1923-1925 гг., он провел в путешествиях: Тянцзин, Пекин, Шанхай. В 1925 г. совершил еще и кругосветное путешествие53. К сожалению, подробности путешествий и их результаты нам пока неизвестны. Вернувшись, проживал в Харбине, читал лекции в Харбинском политехническом институте.

На момент составления анкеты в БРЭМ (31 августа 1935 г.) он жил и работал в Харбине. Позже, по-видимому, - в Маниле (Филиппины), где в 1936 г. было основано Бюро горных разработок и геологических наук, возглавившее геологические исследования.

След Егорова на этом теряется. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.

Константин Федорович Егоров - один из тех, на чьей жизни оставили след многие события первой половины XX в., от подъема науки до революций и войн. И если содействовать подъему науки он хотел

всей душой, то в революционные и военные события был вовлечен, как и многие, отчасти помимо собственной воли и желания, отчасти в силу осознаваемого им долга. Он желал принести пользу в том деле, которое любил и которым занимался «не за страх, а за совесть»54, и стремился не к служебной карьере, а к честному исполнению своего долга горного инженера, что принесло свои плоды: открытие динозавров в России, формирование минералогических коллекций Геологического и Минералогического музея им. Петра Великого, исследование природных богатств Сибири и Дальнего Востока.

Благодаря архивным материалам стало возможным восстановить его биографию, его место в истории как первооткрывателя динозавров в России.

Примечания Notes

Авторы, аннотация, ключевые слова

Ермацанс Ирина Анатольевна - канд. филос. наук, младший научный сотрудник, Амурский научный центр, Дальневосточное отделение, Российская академия наук (г. Благовещенск Амурской обл.)

шпа@атцгпс. гц

Болотский Юрий Леонидович - канд. геол.-минерал. наук, ведущий научный сотрудник, Институт геологии и природопользования, Российская академия наук (г. Благовещенск Амурской обл.)

dinomus@ascnet.ru

Коллективный портрет авторитетного и влиятельного в дореволюционной России сообщества горных инженеров все яснее и четче проступает с каждой новой изученной биографией. Неизвестные ранее документы из российских архивов позволили приоткрыть судьбу еще одного его представителя. Жизнь горного инженера Константина Федоровича Егорова вписана в историю оконченных им учебных заведений, организаций, в которых он служил, в историю России конца XIX - первой трети XX вв. В статье особенное внимание уделяется событиям, повлиявшим на его судьбу, и людям, содействовавшим формированию личности. Со студенческих лет он сотрудничал с Геологическим и Минералогическим музеем имени Петра Великого Императорской академии наук в Санкт-Петербурге, участвовал в формировании коллекций по минералогии и палеонтологии,

увлекся минералогией, стал коллекционером минералов. Жизнь свела его с такими выдающимися учеными как А.Е. Ферсман, В.И. Вернадский, В.А. Иосса и другими. Выпускник двух институтов Санкт-Петербурга -Горного и Археологического - он стал первооткрывателем динозавров на территории России. Авторы приходят к выводу о неслучайном характере сделанной им первой достоверной находки динозавров в России. Хорошее образование, глубокие знания, профессионализм, увлеченность, стремление приносить пользу науке, России, даже будучи эмигрантом, отличали Егорова как достойного представителя сообщества горных инженеров Российской империи. Его биография пока не окончена, и, возможно, со временем откроется последняя страница его жизни, связанная с деятельностью в эмиграции.

Горный инженер, Горный институт, Санкт-Петербургский Археологический институт, Геологический и минералогический музей, Российская академия наук, история геологии, история палеонтологии, динозавр, русская эмиграция, Иркутск, Харбин, В.И. Вернадский, А.Е. Ферсман, В.А. Иосса, К.Ф. Егоров.

References (Articles from Scientific Journals)

(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)

Authors, Abstract, Key words

Irina A. Ermatsans - Candidate of Philosophy, Junior Researcher, Amur Scientific Center, Far Eastern Branch, Russian Academy of Sciences (Blagoveshchensk, Amur Region, Russia)

irina@amurnc.ru

Yuriy L. Bolotsky - Candidate of Geological and Mineralogical Sciences, Leading Researcher, Institute of Geology and Nature Management, Russian Academy of Sciences (Blagoveshchensk, Amur Region, Russia)

dinomus@ascnet.ru

The collective portrait of the community of mining engineers, highly respected and influential in pre-revolutionary Russia, becomes increasingly bright and clear whenever another studied biography adds up. The discovery of hitherto unknown archival documents has disclosed the destiny of another member. Konstantin Egorov&s name is imprinted in the history of the educational institutions he graduated from, the institutions he worked for, and the history of Russia of the late 19th - early 20th centuries. The article focuses on the events which affected his life and people who facilitated the formation of his personality. As a university student, he started cooperation with the Peter the Great Geological and Mineralogical Museum of the Imperial Academy of Sciences in St. Petersburg, participated in forming collections on mineralogy and paleontology, he became an ardent collector of minerals. He made acquaintance of such outstanding scientists as Alexander Fersman, Vladimir Vernadsky, Vladimir Iossa and others. A graduate of the two institutes in St. Petersburg, the Mining Institute and Archaeological Institute, he was the first to discover dinosaurs on the territory of Russia. The authors conclude that his first discovery of dinosaurs in Russia was not accidental. Profound education and knowledge, professionalism, enthusiasm, his eagerness to serve to science and Russia, even when being in emigration, distinguished Egorov as a worthy representative of the community of mining engineers of Russian Empire. His biography is not completed yet. Hopefully, time will come when the last page of his biography will be opened revealing his life in emigration.

Mining engineer, Mining Institute, St. Petersburg Archaeological Institute, Geological and Mineralogical Museum, Russian Academy of Sciences, history of geology, history of paleontology, dinosaur, Russian emigration, Irkutsk (city of), Harbin (city of), Vladimir I. Vernadsky, Alexander E. Fersman, Vladimir A. Iossa, Konstantin F. Egorov.