День голосования: к вопросу об интерпретации результатов плебисцита в Восточной Пруссии 11 июля 1920 года

Об авторе

Илья Павлович Максимов — кандидат исторических наук, доцент кафедры политики, социальных технологий и массовых коммуникаций Института социально-гуманитарных технологий и коммуникации Балтийского федерального университета им. И. Канта (Калининград), iliamaks@mail.ru

А. А. Жиров

День голосования: к вопросу об интерпретации результатов плебисцита в Восточной Пруссии 11 июля 1920 года

Проанализированы основные аспекты условий и регламента проведения в 1920 г. плебисцита о государственной принадлежности южных (польско-немецких) районов Восточной Пруссии. Показано, что они в основном обеспечивали равенство сторон в проведении агитационной кампании, гарантировали демократичность процедуры голосования и подсчета голосов. Использованное Германией право на привлечение к референдуму мигрантов существенно не повлияло на его результаты. Сокрушительное поражение Польши было предопределено ее внешнеполитическим положением, осложнившимся в момент проведения плебисцита в связи с начавшейся советско-польской войной.

Официально объявленные результаты плебисцита 11 июля 1920 г. о государственной принадлежности южных районов Восточной Пруссии, согласно которым за Германию проголосовало 96,6% избирателей, за Польшу 3,4% [9, s. 410], вызвали гневные протесты с польской стороны. Старейшая в провинции польско-язычная «Газета Ольштынска» писала о многочисленных погромах, нападениях немецких боевиков на польских избирателей, массовых нарушениях и фальсификациях в ходе голосования и во время подведения итогов [7, s. 1]. В редакционной статье «В защиту Вармии и Мазур» 17 июля газета писала, что результаты референдума «показали всему миру неслыханное беззаконие, которое было совершено над жителями этого края, так как оказалось, что из 80% проживающего здесь польского населения за Польшу проголосовало лишь 3%» [13, s. 1]. По словам издания,

даже немцы не ожидали такого результата, полученного вследствие того террора, который они развязали против поляков. Эти оценки в той или иной степени перекочевали в работы польских историков, которые интерпретировали результаты голосования как «несправедливые», «не отражающие реальной национальной структуры региона», ставшие следствием «развязанного против поляков террора» и т. д. [4, 262—263; 6, 239—241; 15, 531— 533; 16, 8. 220—221]. Аналогичные аргументы воспроизводятся и в современной российской историографии [2, с. 123]. Занимающиеся исследованием национальной идентичности Вармии и Ма-зур немецкие специалисты, признавая тот факт, что регламент проведения плебисцита создавал некоторые преимущества для Германии, все-таки основной причиной поражения Польши называют почти поголовную германизацию местного населения [5, Б. 156]. Историографический спор по данной проблематике ведется до сих пор. Польская историография не признает легитимность результатов плебисцита 1920 г., а немецкая утверждает, что победа Германии была предсказуема и закономерна.

Настоящая статья представляет собой попытку ответить на вопрос, насколько волеизъявление участвовавших в референдуме жителей Восточной Пруссии было свободным и возможны ли были массовые нарушения и фальсификации, способные принципиально исказить реальные результаты голосования.

Сегодня, по прошествии почти ста лет, ответ на поставленный вопрос отчасти можно найти посредством анализа всей совокупности примененного на референдуме избирательного законодательства и его оценки с точки зрения того, создавало ли оно все необходимые условия для выявления воли избирателей. При этом принципиальное значение имеют следующие аспекты условий и регламента проведения плебисцита: а) критерии допуска к участию в плебисците; б) способ формирования и состав избирательных комиссий; в) процедура голосования; г) процедура подсчета голосов и оформления итоговых документов; д) контроль за ходом голосования и подведением итогов, в том числе со стороны наблюдателей; е) способы обжалования результатов голосования.

Базовые условия проведения плебисцита были определены Версальским мирным договором [1, с. 17—18, 40—41, 49—51]. На этой основе Совет послов Антанты по предложению Межсоюзнической комиссии 14 апреля 1920 г. утвердил детальный регламент

голосования [15, s. 529], от которого во многом и зависел его исход.

Анализ документа целесообразно начать с положений, касавшихся определения круга лиц, получавших право голоса. Они должны были быть не моложе 20 лет и соответствовать одному из следующих критериев: 1) иметь место рождения в зоне проведения плебисцита или, 2) не будучи уроженцами, постоянно проживать на плебисцитной территории в течение последних 15 лет (с 1 января 1905 г.) [1, с. 49 — 51; 9, s. 489—490]. Именно критерий «места рождения» создавал возможности для существенного увеличения числа голосующих за счет «завоза» ко дню голосования своих сторонников.

Постоянно проживающий в зоне плебисцита гражданин должен был предоставить избирательной комиссии все необходимые документы, подтверждавшие право голоса, для включения его в список избирателей. Нерезидентам полагалось до 22 мая 1920 г. (за 7 недель до дня голосования) направить в участковую избирательную комиссию по месту рождения заявление о включении в список для голосования. В случае отказа комиссия направляла письменное оповещение избирателю с подробным описанием причин его недопуска к голосованию. Это решение могло быть опротестовано в течение семи дней [9, s. 491].

Всего в плебисците приняли участие около 123 тыс. «приезжих» [15, s. 532], или «эмигрантов», как их тогда называли, что составляло чуть более 1/4 всех проголосовавших (476,8 тыс. чело-век)1. Сколько из них прибыло из Польши и сколько из Германии, точно не известно, однако о примерном соотношении «приезжих» и резидентов можно судить на основе сохранившихся сведений об избирательных списках по городу Ольштыну. Согласно опубликованным официальным данным, из общего числа 17084 проголосовавших 2926 человек, или 17,1%, были «эмигрантами», из них 2916 человек (99,7%) — немцами и только 10 (0,3%) — поляками, прибывшими из Польши [12, s. 2]. Из приведенных фактов следует, что допуском к референдуму «приезжих» в полной мере вос1 В литературе встречаются и другие данные о числе проголосовавших «нерезидентов»: в Ольштынский округ прибыло около 157 тыс. немцев [2, р. 162], на Повислье — около 30 тыс. [5, s. 88]. Однако эти сведения, по мнению большинства исследователей, в том числе В. Вжесиньского, следует считать завышенными.

пользовалась только одна сторона (Германия), на законных основаниях обеспечив себе существенное преимущество перед поляками. Другое дело, что эти усилия были, в общем, напрасными, так как искомый результат достигался и без проведения германскими властями этой масштабной акции1.

Второй важный аспект регламента касался формирования и функционирования избирательных комиссий. В каждом избирательном округе располагалась окружная избирательная комиссия, находившаяся в подчинении Межсоюзнической комиссии и возглавляемая четырьмя офицерами коалиционных войск на территории Восточной Пруссии. Кроме того, Межсоюзническая комиссия назначала четырех наблюдателей для контроля за голосованием и четырех заместителей. Каждая национальная община (польская и немецкая) делегировала по четыре наблюдателя [9, s. 491]. На паритетных началах создавались и комиссии непосредственно на избирательных участках в конкретных населенных пунктах, которых было несколько сотен. Следовательно, способ формирования плебисцитных комиссий и допуск в них наблюдателей с обеих сторон удовлетворяли потребности как немецкой, так и польской стороны. Трудно сказать, насколько полно были реализованы права поляков, поскольку данные по этому вопросу пока не обнаружены, но по косвенным признакам, в частности отсутствию протестов в польской прессе, можно судить о том, что в целом польскую сторону нормы регламента удовлетворяли.

Голосование осуществлялось посредством специальных бюллетеней (карточек). Каждому избирателю выдавался запечатанный конверт с двумя карточками, которые изготавливались на белой бумаге и имели прямоугольную форму (10 см в длину и 8,1 см в ширину). На карточках размещались надписи на немецком и польском языках: на одной — Ostpreussen — Prusy Wschodnie (Восточная Пруссия), на второй — Polska — Polen (Польша)2 [9, s. 493]. Получив конверт, голосующий проходил

в соседнюю комнату или отдельную кабинку, в которой мог находиться только один человек. Там следовало положить одну из двух карточек в конверт и затем опустить его в урну для голосования. Вторая карточка оставалась у голосующего [9, s. 491].

Подсчет голосов также был строго регламентирован. Члены участковой избирательной комиссии по очереди открывали конверты, доставали карточки и зачитывали вслух надписи на них, далее передавая каждую карточку председателю вместе с конвертом. Председатель подсчитывал количество конвертов, которые были поданы, и сравнивал с числом людей, проголосовавших в соответствии со списком. В случае если обнаруживалось несоответствие, это отмечалось в протоколе с приложением подробного объяснения. В ходе подсчета секретарь фиксировал каждый голос в пользу Польши или Восточной Пруссии, считая их вслух. Второй секретарь записывал число поданных голосов в протоколе, который затем подписывался всеми присутствующими членами комиссии. В случае каких-либо сомнений председатель обсуждал вопрос о действительности бюллетеня для голосования с членами участковой комиссии, окончательное решение принималось большинством голосов. При разделении голосов поровну голос председателя считался решающим [9, s. 492]. Окончательный результат голосования оглашался председателем комиссии в присутствии наблюдателей с обеих сторон [9, s. 493].

После оглашения итогов в случае несогласия с результатами голосования каждая сторона имела право в течение трех дней подать письменную апелляцию в Межсоюзническую комиссию. Комиссия обязывалась предоставить протокол подсчета голосов по конкретному муниципалитету, включавший подробную информацию о недействительных бюллетенях (указывалось их количество и краткое описание причины признания бюллетеня недействительным) [9, s. 494]. Решение возложить такие полномочия на Межсоюзническую комиссию было вполне оправданным, так как вся судебная система и административный аппарат на плебисцитной территории находились в руках немцев. Зафиксидезориентировал голосовавших, так как создавал иллюзию независимого статуса Восточной Пруссии. Вместе с тем вряд ли эта уловка могла сыграть хоть сколько-нибудь существенную роль в самоопределении участников референдума.

рован лишь один случай обращения польской стороны в Межсоюзническую комиссию по вопросу нарушения регламента, когда Народный совета Квидзына направил апелляцию по поводу результата голосования в своем округе [11, s. 1; 13, s. 240]. К сожалению, дальнейшая судьба данного запроса не известна. Но стоит отметить, что массовых обращений в связи с нарушениями регламента с польской стороны не было.

Анализ регламента голосования показывает, что массово фальсифицировать его результаты было просто невозможно. Плебисцитные комиссии не имели видимых рычагов для оказания влияния на ход и результат голосования. Спорные моменты решались большинством, подсчет голосов и оглашение результатов происходили гласно, под пристальным взглядом польских и немецких наблюдателей, по крайней мере в таких крупных административных центрах, как Ольштын, Квидзын, Щитно и др.

Однако польская общественность и пресса начиная со дня голосования заявляли о грубых нарушениях с немецкой стороны, которые, по их мнению, повлияли на результат референдума. Польский народный совет в Квидзыне сообщал о взятках избирателям и избиениях тех, кто проголосовал за Польшу [14, s. 240]. В Ольштыне появилась информация о подмене списков избирателей. Сообщалось о присутствии немецкого офицера или полицейского на одном из избирательных участков [8, s. 1], о неопечатан-ных урнах для голосования [7, s. 1], о внесении в списки для голосования умерших или людей, которые не имели права голосовать [7, s. 1], о ведении немцами агитации в день выборов, в частности о публикации в газетах телеграмм с польско-советского фронта с заголовками «Большевики под Варшавой!» [10, 8. 421; 11, s. 1]. В «Газете Польской для повятов надвишлянских» описывалось, как у польских избирателей отбирались конверты с бюллетенями и изымались карточки для голосования [17, s. 2]. Специальные публикации были посвящены нападению в Ольштыне на квартиру главного редактора «Газеты Ольштынской» Станислава Новаков-ского [7, s. 1].

Следует, однако, признать, что обнародованные в польской прессе факты нарушений представляли собой единичные случаи и почти никогда не сопровождались публикацией конкретных деталей и подробностей (номер или точное местонахождение участка, имена пострадавших от «немецкого террора» избирателей и т. п.).

Нельзя также не отметить и тот факт, что польские плебисцитные организации не настояли на гласных разбирательствах в Межсоюзнической комиссии в отношении нарушений регламента с немецкой стороны.

В заключение необходимо подчеркнуть, что основная масса населения Вармии и Мазур добровольно и сознательно сделала выбор своей национально-государственной ориентации. Результаты плебисцита стали демонстрацией стремления населения к стабильности. В условиях советско-польской войны, прорыва Красной армии до самой Варшавы как раз накануне референдума выбор в пользу Польши являлся большим риском, на который этническое польское население Восточной Пруссии идти не хотело. Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что Польша не имела шансов заполучить Вармию и Мазуры в результате свободного голосования.

Список источников и литературы

Об авторе

Антон Анатольевич Жиров — магистрант кафедры истории Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета им. И. Канта (Калининград), zhirovzhiraf@gmail.com

А.А. Курганский

Польша во внешней политике Великобритании

в межвоенный период (опыт контент-анализа парламентских дебатов)

Изложены результаты контент-анализа стенограмм заседаний обеих палат парламента Великобритании по вопросам англо-польских отношений в 1918—1939 гг. Выявлены главные темы и сделана попытка анализа полученных результатов, касающихся места Польши во внешней политике Великобритании среди стран Восточной Европы, приоритетных интересов английских парламентариев в отношении проблем безопасности Польши и ее территориальных споров с Германией и СССР, а также оценки британскими парламентариями влияния на внешнюю политику тех или иных государственных деятелей Второй Речи Посполитой.

История взаимоотношений Великобритании со Второй Речью Посполитой достаточно хорошо изучена в историографии, в особенности польскими учеными [8; 9]. Отдельные аспекты двусторонних связей разрабатывались калининградскими историками К.Н. Колмагоровым, Р.В. Молчановым и Е.Ю. Чернышевым [1— 3; 5]. Повторное обращение к этой теме оправдано тем, что сравнительно недавно для широкого круга исследователей стали доступными обнародованные на официальном сайте парламента Великобритании полные стенограммы дебатов обеих палат с 1803 по 2005 г. [7]. Проект по их оцифровке был осуществлен с 2005 по 2009 г., общий объем составил около 3 млн страниц текста. Имеющаяся на сайте поисковая система дает возможность вводить в