Спросить
Войти

РАН И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ НАУКИ В 1918 г.

Автор: указан в статье

УДК 001(47)"1918" РАН И ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ НАУКИ В 1918 г.

Эдуард Израилевич Колчинский

доктор философских наук, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН; Санкт-Петербург, Россия e-mail: ekolchinsky@yandex.ru

Статья посвящена выяснению причин бурной институционали-зации науки на территории бывшей Российской империи, контролируемой разными правительствами в первый период Гражданской войны. На основе протоколов Общего собрания РАН и ее годовых отчетов, правительственных постановлений за 1917-1919 гг., архивных материалов, а также документов, мемуаров, писем, дневников и воспоминаний академиков, введенных в оборот в 1960-2010-х гг., показано, что создание новых научных учреждений детерминировалось, прежде всего, практиками выживания ученых, стремившихся заручиться поддержкой властей и общества в условиях политической нестабильности, ожесточенных боев, репрессий, голода, эпидемий и отсутствия элементарных условий для исследований и обучения. В свою очередь противостоящие правительства обычно оказывали содействие ученым, нуждаясь в их политической поддержке и самоутверждаясь. Новые учреждения, как правило, создавали по инициативе ученых, которые обычно использовали планы, разработанные академическим сообществом задолго до 1918 г., и его опыт организации науки в годы Первой мировой войны. Процесс скорее был стихийным, чем управляемым властями, будь то большевики или противостоящие им силы. Научные структуры типа РАН, КЕПС, Украинской АН, Совета обследования и изучения Кубанского края,

Института исследований Сибири, Таврической научной ассоциации и т.д. скорее придавали коллективистскую форму индивидуальным устремлениям ученых, доказывавшим их государственную необходимость, социальную и экономическую потребность. Наркомпрос и Научно-технический отдел ВСНХ, министерства просвещения или их аналоги в правительствах П.П. Скоропадского, А.И. Деникина, С.С. Крыма, А.В. Колчака, П.Н. Врангеля лишь юридически оформляли проекты ученых. Бурная институционализация науки стала формой выживания и самоорганизации науки в условиях тяжелейшего кризиса. Индивидуальные практики становились коллективистскими и государственными благодаря организации новых учреждений, финансируемых разными правительствами.

Благодарность

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-011-00730.

Введение

В последнее время принято рассматривать Первую мировую войну, Революцию 1917 г. и Гражданскую войну с октября 1917 по начало 1923 г. как три этапа перехода от Российской империи к СССР, называемого «непрерывным кризисом» (Россия..., 2017: 7-16). Возникает вопрос, насколько подобное суждение справедливо для развития отечественной науки. В монографии, посвященной мобилизации российской науки и высшего образования в годы Первой мировой войны, было показано, как академическое сообщество реагировало на вызовы военного времени, формируя мобилизационную модель организации науки и инициируя перестройку социальных сетей и взаимодействий ученых с властью, обществом, промышленниками и армией (Колчинский и др., 2018). В этих трансформациях шло изменение самоидентификации научного сообщества и росли его претензии на политическое влияние в связи с возрастанием роли ученых в обеспечении фронта и тыла сырьем и продовольствием, в разработке оружия и военных технологий, в создании новых отраслей оборонной промышленности и т.д. Преобразовывались не только тематика исследований, но и удельный вес и значимость естественных и гуманитарных наук, прикладного и фундаментального знания. Осознав необходимость создавать сеть научных институтов как прикладной, так и фундаментальной направленности, российские академики сформировали образ науки как фабрики производства знаний, финансируемой государством.

Неудача реформ науки и образования при Временном правительстве убедила ученых, что подобные планы можно реализовать при сильной власти, представшей перед ними в конце

1917 г. как диктатура пролетариата. Вопреки принятой в литературе версии о том, что все академическое сообщество отрицательно встретило новую власть (Актуальное прошлое, 2018: 918), в нем на самом деле сразу наметился раскол. Большинство членов РАН, не пожелавших жить и работать при большевиках, уже к концу 1917 г. эмигрировали или уехали в регионы, где концентрировались антисоветские силы. Это В.И. Вернадский, П.Г. Виноградов, В.В. Заленский, В.С. Иконников. Н.П. Кондаков, Е.Ф. Карский, А.М. Ляпунов, Н.В. Насонов, Д.Н. Овсянико-Куликовский, В.И. Палладин, В.Н. Перетц, П.Б. Струве. Вскоре к ним присоединились Н.И. Андрусов и М.И. Ростовцев. Переживать Гражданскую войну в провинции предпочитали В.М. Истрин, А.А. Марков, К.А. Поссе. Оставшиеся в Москве и Петрограде гуманитарии с января
1918 г. старались не вмешиваться в политику и продолжали свои исследования, если не видели путей адаптировать их к запросам новой власти. В другом положении оказались представители наук идеологически нейтральных, которые во время Первой мировой войны тесно связались с правительственными структурами в выполнении оборонных исследований. Будучи

патриотами и государственниками, они изначально пошли на сотрудничество с большевиками как с силой, обладавшей реальной властью и готовой использовать науку для реализации своих целей. Причины, побудившие И.П. Бородина, В.Н. Ипатьева, А.Н. Крылова, Н.С. Курнакова, П.П. Лазарева, М.А. Ры-качева, В.А. Стеклова к сотрудничеству с антидемократической властью, были разнообразны. Каждый делал свой выбор. Но решающую роль играла привычная для них система взаимодействия с властью, финансировавшей прикладные проекты.

На эту группу академиков с конца 1917 г. ориентировались руководители РАН - президент А.П. Карпинский и непременный секретарь С.Ф. Ольденбург, когда в январе-апреле 1918 г. вели переговоры с наркомом просвещения А.В. Луначарским и секретарем Совнаркома Н.П. Горбуновым, действовавшим по поручению В.И. Ленина. К тому времени академики оставили призывы, озвученные в постановлении Общего собрания РАН от 21 ноября 1917 г., о сопротивлении «узурпаторам» (Протоколы..., 1917: 300). Осознав угрозу ликвидации РАН и понимая, что в Петрограде ее некому защитить, Общее собрание РАН, собиравшее, как правило, меньше половины списочного состава академиков, в конце января 1918 г. выбрало путь диалога с авторитарной властью. Постоянные контакты с ней шли через И.В. Егорова, назначенного 21 ноября 2017 г. комиссаром РАН. Академики, оставшиеся в Петрограде, надеялись не только спасти РАН, но и способствовать ее развитию, надеясь, что власть не станет вмешиваться в саму науку и позволит сохранить автономию. Им трудно было оценить тогда, насколько соизмерима выгода для РАН от предлагаемого ей сотрудничества в свете углубляющегося раскола среди ученых, вовлекаемых в Гражданскую войну, и подчинения своих исследований интересам противоборствующих сторон. В сотрудничестве с РАН нуждалась и сама власть, надеявшаяся на том этапе извлечь из него не столько экономические, сколько политические дивиденды.

Цель статьи показать, насколько РАН преуспела в достижении своих целей, пойдя на сотрудничество с властью в реализации планов институционализации науки, но оставаясь при этом в русле традиций РАН, ее норм и ценностей. Создание сети научных учреждений шло на фоне все углублявшегося социально-экономического кризиса, голода, усиления репрессий, отсутствия элементарных условий жизнедеятельности и исследований, непрерывных смертей ученых. Диалог РАН с идеологически чуждой властью неизбежно требовал новых ориентиров и самоидентификации. Остается неясным, складывалась ли при этом целостная система государственной науки или формировалась химера из объединения научного сообщества, привыкшего к свободе поиска и демократическим формам самоорганизации, с авторитарной властью. Наконец, была ли уже тогда пройдена граница между административным управлением наукой и навязыванием ей идеологем для тотального контроля? Мы рассмотрим не только институциональные изменения в самой РАН, но и участие академиков в создании других научных учреждений и вузов в РСФСР, а также на территориях, неподконтрольных Совнаркому.

Исследование базируется на протоколах Общего собрания РАН и годовых отчетах РАН, правительственных постановлениях за 1917-1919 гг., архивных материалах, а также документах, мемуарах, письмах, дневниках и воспоминаниях академиков, введенных в оборот в 1960-2010-х гг.

Институционализация академической науки

К началу Гражданской войны в РАН преобладали Музеи и Комиссии (Отчет..., 1917: 3-4). К тому времени основными научными учреждениями за рубежом стали институты. ИАН также с начала ХХ в. лоббировала их создание, но из-за войны и бюрократических препон не смогла реализовать планы по ин-ституционализации науки. Да и далеко не все академическое сообщество в них нуждалось. Из 44 академиков больше половины (24) составляли востоковеды, историки, филологи, экономисты, которых вполне устраивали прежние формы организации науки. Они-то и восприняли захват власти большевиками, в основном, резко отрицательно. В отличие от них представители точных и естественных наук, добиваясь превращения своих дисциплин в производительную силу, с интересом восприняли лозунги большевиков о неразрывной связи прикладного и чистого знания при обслуживании «нужд государственного строительства». Совпадение интересов создавало основу для сотрудничества и финансовой поддержки РАН со стороны большевиков. У академиков-естествоиспытателей появился шанс использовать государственные ресурсы для реализации своих научных планов и участвовать в качестве экспертов в разработке правительственных программ. И они этот шанс не упустили.

Институционализация академической науки наиболее успешно шла через Комиссию по изучению естественных производительных сил России (Кольцов, 1999). К концу 1917 г. в ней было 14 подкомиссий, десять из которых возглавлял В.И. Вернадский (Отчет..., 1917: 256-303), уехавший в ноябре 1917 г. на Украину из-за угрозы ареста. Два учрежденных в 1917 г. института - для изучения платины и редких металлов (директор Л.А. Чугаев) и физико-химического анализа (директор Н.С. Курнаков) - фактически не начали функционировать как самостоятельные структуры из-за отсутствия финансирования и помещений.

Отъезд председателя КЕПС не помешал ее бурной инсти-туционализации. С апреля 1918 г. начался беспрецедентный в мировой практике рост числа научных учреждений, инициатива создания которых шла как от властей, так и от РАН. Прежние подкомиссии были превращены в самостоятельные подразделения - отделы с небольшим штатом научных и административных сотрудников. Возникло 12 новых отделов, часть из которых вскоре превратилась в институты, занимавшиеся прикладными проблемами.

11 мая 1918 г. начал работу Институт физико-химического анализа (Отчет..., 1919: 222-229), включившись вскоре в выполнение правительственных заданий. Его директор Н.С. Кур-наков 26 октября 1918 г. направил НТО ВСХН телеграмму о государственном значении исследований Кара-Богаз-Гола и о готовности Института в них участвовать (Организация..., 1968: 178).

В апреле 1918 г. на базе Подкомиссии микроскопии при КЕПС был создан Отдел оптотехники, который возглавил будущий академик Д.С. Рождественский (Отчет..., 1919: 279-281). Его задачей была разработка технологии производства оптического стекла и создание оптической индустрии. Отдел был связан с Государственным фарфоровым и стеклянным заводом. В конце ноября 1918 г. было принято решение о преобразовании Отдела в Государственный оптический институт (ГОИ) в составе Наркомпроса (Отчет..., 1919: 241). В Положении об институте подчеркивалась необходимость решать научные и технические задачи производства оптического стекла в рамках единой организации, финансируемой государством.

Поводом для создания Отдела по редким элементам и радиоактивным веществам во главе с В.И. Вернадским и А.Е. Ферсманом послужило предложение Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) принять участие в организации завода для извлечения радия из секвестрованного у Ферганского общества сырья для добычи редких металлов (Отчет., 1919: 232-233). 10 июня 1918 г. Н.П. Горбунов телеграфировал об ассигновании РАН значительных средств для проведения радиевых исследований (Ленин., 1969: 139). Было выделено 418 850 руб. на организацию и эксплуатацию пробного завода2. В целом обстановка в стране препятствовала проведению геолого-минералогических исследований радия и особенно месторождений радиоактивных минералов в Забайкалье, контро2 Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук (СПбФ АРАН). Ф. 132. Оп. 1. Д. 283. Л. 21.

лируемом правительством А.В. Колчака. Одновременно доктор медицины М.И. Неменов и профессор Петроградского политехнического института А.Ф. Иоффе выступили с проектом создания Института, исследующего проблемы физики и медицины с учетом новейших открытий в области рентгенологии и радиологии. 26-28 октября 1918 г. в Москве под председательством академика П.П. Лазарева состоялся Съезд радиологии, высоких температур и рентгенологии, на котором было решено объединить все исследования радиоактивности под эгидой единого Института. В итоге Радиевый отдел КЕПС включили в Государственный рентгенологический и радиологический институт во главе с М.И. Неменовым, а он в свою очередь вместе с КЕПС и РАН вошел в Радиевую Ассоциацию (Отчет..., 1920: 240-241). На совещание по вопросу о согласовании работ РАН и нового института были отряжены академики В.Н. Ипатьев, Н.С. Курнаков, А.Н. Крылов и А.Е. Ферсман . В том же году в Институте были созданы три отдела - физико-технический (руководитель А.Ф. Иоффе), медико-биологический (руководитель М.И. Неменов) и радиевый (руководитель В.И. Вернадский). Три года спустя эти отделы были преобразованы в самостоятельные институты, сыгравшие огромную роль в развитии мировой науки. В них трудились будущие лауреаты Нобелевской премии П.Л. Капица, Н.Н. Семенов и др.

13 июня 1918 г. Совет КЕПС создал Гидрологический отдел КЕПС, в который вошли все члены Постоянной водомерной комиссии РАН, возглавляемой академиком М.А. Рыкаче-вым (Отчет., 1919: 263-264). Первоначально отделом руководил академик Н.И. Андрусов, а после его отъезда на юг начальник Управления гидрометрической части в Европейской России В.Г. Глушков. 18 июня 1919 г. Наркомпрос учредил Российский гидрологический институт (Отчет., 1920: 242).

Отдел глиняных материалов, возглавляемый будущим членом-корреспондентом АН СССР П.А. Земятченским, был

3 СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. Л. 268об.

также преобразован в Государственный керамический институт с целью выработки мер, необходимых для развития керамической и стекольной промышленности. Институт создали на базе Государственного фарфорового завода. Его устав коллегия Наркомпроса утвердила 18 апреля 1919 г (Отчет., 1920: 241-242).

8 мая 1918 г. на Совете КЕПС было рассмотрено обращение Отдела земледелия и почвоведения Сельскохозяйственного ученого комитета (СХУК) и Докучаевского почвенного комитета ВЭО о создании при КЕПС Почвенного отдела ради объединения усилий всех почвенных организаций для составления почвенной карты России4. Председателем Отдела был избран член-корреспондент РАН Ф.Ю. Левинсон-Лессинг. В его состав вошли будущие академики РАН - К.К. Гейдройц, К.Д. Глинка, Л.И. Прасолов и Н.М. Тулайков. Сразу же был поставлен вопрос о преобразовании нового Отдела в Почвенный институт РАН, что было реализовано только в 1927 г.

Далеко не все Отделы КЕПС достигли статуса института. Отдел нерудных ископаемых под руководством А.Е. Ферсмана был создан для изучения графита, талька, кремнезема, селена и т.п. как «с точки зрения научно-технической, так и промыш-ленно-экономической» (Отчет., 2019: 246). Уже в июле 1918 г. из него выделили Отдел драгоценного и поделочного камня, возглавляемый также А.Е. Ферсманом (там же: 259). По инициативе института «Поверхность и недра» 22 августа 1918 г. начал работать Отдел минеральных вод во главе с адъюнктом-геологом Геолкома А.Д. Стопневичем, в задачи которого входило составление перечня лечебных минеральных источников (там же: 264). Отдел каменных строительных материалов, организованный в апреле 1918 г. В.Ф. Левинсоном-Лессингом, ставил цель учесть и исследовать качества отечественных строительных камней и целесообразность их практического использования (там же: 251-255).

4 СПбФ АРАН. Ф.132. Оп. 1-1918. Д. 28. Л. 4546.

Дефицит продуктов стимулировал введение в рацион питания культурные (кормовые) травянистые, кустарниковые и древесные растения и дикие виды, которые обычно мало или совсем не используются в пищу. 20 мая 1918 г. Совет КЕПС одобрил предложение И.П. Бородина о создании института для изучения дикорастущей флоры (Документы., 1986: 76-77). Его исследования должны были показать, какие части диких растений можно использовать для салатов, основ для супов, приправ, а какие требуют специальной обработки в виде предварительного аутолиза, высушивания или сбраживания. 7 августа 1918 г. Декретом Совнаркома был учрежден Российский пищевой научно-технический институт по питанию (Собрание., 1942: 764-768), и ВСНХ счел целесообразным связать деятельность Отдела КЕПС с его исследованиями.

На предотвращение дефицита продуктов животного происхождения были направлены исследования Отдела животноводства, созданного весной 1918 г. по инициативе заведующего зоотехнической лабораторией Петрограда Е.Ф. Лискуна (Отчет., 1919: 269-272). В дальнейшем всероссийское обследование животноводства взял на себя СХУК (Отчет..., 1920: 244).

Под председательством М.И. Боголепова одним из самых крупных подразделений КЕПС стал Промышленно-географи-ческий отдел, в котором работали А.А. Григорьев, В.Э. Ден, В.П. Семенов-Тян-Шанский, Е.В. Тарле. Отвечая на запрос власти, организаторы Отдела главную задачу страны видели в экономическом изучении России и в подготовке денежной реформы (Отчет., 1919: 274-275).

Часть отделов создавалась для комплексного исследования экономики и природных ресурсов крупных регионов. В мае 1918 г. КЕПС создала Отдел изучения Севера под председательством А.П. Карпинского, который должен был изучать природные ресурсы огромных территорий от Архангельской и Олонецкой губерний до Камчатской и Приморских областей

(Отчет., 1919: 275-277). Весной 1918 г. КЕПС организовала Мурманскую разведывательную промысловую экспедицию во главе с П.Ю. Шмидтом для подготовки научно-промышленного обследования рыболовных промыслов, сократившихся втрое за годы Первой мировой войны (Отчет., 1919: 221, 277-279). Интервенция Антанты сделала невозможными научные исследования в этих районах. Отделу пришлось сосредоточиться на составлении библиографии и карты Северного региона Европейской части России под руководством председателя РГО Ю.М. Шокальского.

Туркестанский отдел КЕПС под председательством ректора Горного института Д.И. Мушкетова начал работу 1 сентября 1918 г. Его программа предусматривала комплексное исследование природы, экономики и культуры практически всей территории Средней Азии (Отчет., 1919: 277-279). Особое внимание уделяли изучению проблем земельных мелиораций, перспективам орошения пустынь и строительства «Нового Туркестана» для освобождения хлопчатобумажной промышленности от иностранной зависимости.

18 мая 1918 г. был сделан первый шаг к расширению географии учреждений КЕПС. Во главе с П.П. Лазаревым было создано ее Московское отделение. Лазарев неоднократно встречался с А.В. Луначарским и подробно информировал С.Ф Ольденбурга о состоявшихся беседах и затронутых на них академических проблемах. Лазарев подчеркивал, что новая структура способствует интеграции Общества Московского научного института, в котором Лазарев создал Физический институт КЕПС и РАН, и надеялся что «таким путем удастся объединить Москву и Петроград»5. Это казалось ему особенно важным в условиях, когда значительная часть академиков переехала в Москву6.
5 СПбФ РАН. Ф. 2. Оп 1-1928. Д. 195. Л. 119.
6 Там же. Л. 125.

Членами Совета Московского отделения КЕПС были биофизик В.А. Анри, зоологи Н.К. Кольцов и Н.М. Кулагин, палеонтолог А.П. Павлов, агрохимик Д.Н. Прянишников, палеобиогеохимик Я.В. Самойлов и др. В течение 1918 г. были сформированы отделы: а) рентгенологии, термометрии, пирометрии, фотометрии, фотохимии и радиотелеграфии (председатель П.П. Лазарев); б) плавленого кварца, ультрафиолетовых и инфракрасных лучей (председатель - французский физиолог и биофизик В.А. Анри); в) удобрений (председатель - профессор Московского университета Я.В. Самойлов); г) птицеводства (председатель - член-корреспондент РАН Н.К. Кольцов); д) энтомологии (председатель - член-корреспондент РАН Н.М. Кулагин). Н.М. Кулагин возглавлял также работы Отделов пчеловодства и пушного зверя. Отдел труда возглавил директор Петровской сельскохозяйственной академии В.Я. Же-лезнов. В Московском отделении КЕПС доминировала прикладная, биологическая и сельскохозяйственная тематика -отделы удобрений, птицеводства, энтомологии, пчеловодства, пушного зверя. Здесь же были начаты экспериментальные генетические исследования; для получения мутаций у кур использовали рентгеновское облучение.

КЕПС расширила возможности нового поколения естествоиспытателей РАН, способных не только формировать перспективные программы и вести исследования на мировом уровне, но и находить средства для их проведения. В области биологии классическими примерами стали деятельность члена-корреспондента РАН Н.К. Кольцова и академика П.П. Лазарева сумевших уже в 1917 г. найти спонсоров для учрежденных ими соответственно Института по экспериментальной биологии и Института физики и биофизики. Позднее им удалось добиться от наркома здравоохранения Н.А. Семашко их финансирования.

В рамках КЕПС вызревали проекты глобальных объединений ученых разных специальностей для «содействия промышленности и государственному строительству путем научных исследований и выработке методов испытаний» (Отчет., 1919: 282). Такая задача была поставлена перед Отделом экспериментальных исследований под председательством А.Н. Крылова. В ходе ее обсуждения родился проект образовать ассоциацию всех исследовательских институтов и лабораторий в Петрограде и Москве. С созданием Научной комиссии Научно-технического отдела (НТО) ВСХН Петроградская ассоциация экспериментальных исследований 16 октября 1918 г. превратилась в ее Петроградское бюро (Отчет., 1920: 244).

К концу 1918 г. КЕПС стала самым крупным учреждением РАН. В ее состав входили подразделения физико-технического, геолого-географического и биологического профиля (Отчет., 1919: 219-306). Вместе с Московским отделением КЕПС состояла из 23 финансируемых подразделений, включая два института - Физико-технический институт и Институт для изучения платины и других благородных металлов. Некоторые ее бывшие отделы, превратившись в самостоятельные институты, перешли в прямое подчинение Наркомпросу или были близки к этому: Государственный рентгенологический и радиевый институт, Государственный оптический институт, Российский испытательный керамический институт, Российский гидрологический институт - но сохраняли тесную связь с РАН. Шла работа по преобразованию СХУК в Российский сельскохозяйственный институт РАН, по организации Географического, Почвенного и других институтов.

Члены РАН участвовали в создании неакадемических учреждений, подчиненных Наркомпросу. В Петрограде в 1918 г. будущий почетный академик АН СССР Н.А. Морозов на базе Биологической лаборатории организовал Петроградский научный институт им. П.Ф. Лесгафта. В мае 1918 г. Наркомпрос поддержал проект академика Военно-медицинской академии В.М. Бехтерева по созданию государственного Института по изучению мозга и психической деятельности для всестороннего изучения психической деятельности человека, ее развития и патологических отклонений. В его распоряжение был предоставлен бывший дворец Великого князя Николая Николаевича.

Правительственная поддержка позволила КЕПС претендовать на разработку общей стратегии институционализации естествознания и координацию прикладных исследований в масштабах всей страны. Она становилась центром консолидации интересов ученых без разделения по ведомственным и профессиональным интересам и со стиранием граней между столичной и региональной наукой. Ее инициаторы пользовались влиянием в своих отраслях знания, но их мнение было авторитетно и за пределами этих отраслей. Для младших коллег деятельность в КЕПС ускоряла карьерный рост и упрощала путь в РАН. Среди активных членов КЕПС было немало ученых, ставших вскоре академиками и членами-корреспондентами РАН и АН СССР. К названным уже фамилиям следует добавить Л.С. Берга, А.А. Борисяка, А.Ф. Иоффе, Н.М. Книпо-вича, В.Н. Любименко, М.А. Мензбира, Д.Н. Прянишникова, В.Н. Сукачева, В.М. Шимкевича и мн. др. Выбранная РАН стратегия выживания оправдала себя и спасла немало ученых от голодной смерти, обеспечивая их дополнительным питанием. Не беря на себя конкретных обязательств, ученые активной пропагандой уже имеющихся сведений демонстрировали свою значимость в решении острых вопросов текущего времени.

Хуже обстояли дела с другими недавно созданными академическими структурами, включая Комиссию по изучению озера Байкал, созданную по инициативе Н.В. Насонова в 1916 г. (Отчет., 1919: 307). В начале 1918 г. Байкальская станция была разграблена, исследовательское судно «Чайка» конфисковано, и все планы были надолго похоронены. Ввиду отсутствия в Петрограде Н.В. Насонова комиссию возглавил И.П. Бородин. Аналогичная судьба была у Комиссии по охране кавказского зубра.

С июня 1918 г. Совнарком старался подключить РАН к решению насущных задач социально-экономического развития и все настойчивее запрашивал РАН о возможных «научных предприятиях» с целью их обсуждения (Протоколы., 1918: 91), но далеко не все предложения академиков воплощались в жизнь, особенно в области гуманитарных и общественных наук. Не удалось реализовать решения ОФМН ИАН, принятые еще в 1916 г., о создании Биологического института путем объединения Физиологической и Особой зоологической лабораторий, а также Лаборатории по анатомии и физиологии растений7.

27 апреля 1918 г. П. П. Лазарев выступил с инициативой создать музей аппаратов и научных приборов, сконструированных в России8. Начало собранию могли положить приборы в РАН и в Московском научном институте, вокруг которых должны были группироваться отдельные музеи. В них предполагалось хранить также рукописи выдающихся ученых, их эпистолярное наследие и документы, необходимые для написания биографий. По существу речь шла о создании сети музеев по истории науки, в том числе мемориальных. Но средств не было выделено. Проект издания собраний сочинений Е.И. Золотарева, Н.И. Лобачевского, А.Н. Коркина. М.В. Остроградского и избранных трудов Э.Х. Ленца, Г.Ф. Паррота, В.В. Петрова, Б.С. Якоби, одобренный на заседании ОФМН, был поддержан Наркомпросом. Но выделенные средства были столь незначительны, что нельзя было даже приступить к его реали-зации9.

По той же причине остановилась работа над подготовкой сборника «Русская наука», хотя вопрос о его подготовке не раз обсуждался на Общих собраниях (Протоколы, 1918: 25, 137, 154 и др.). Не оказалось средств и для печатания справочника «Наука в России», работу над которым РАН подавала Нарком-просу как важное средство к учету науки и ее планированию

7 СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1916. Д. 163. Л. 245-246.
8 СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. Л. 200-201об.
9 Там же. Л. 204.

(Соболев, 2012: 341-343). В мае 1918 г. был получен скромный кредит в размере 24 800 рублей10. По провинциям пришлось в основном ограничиваться сведениями, полученными ранее, так как собирать новые данные было невозможно из-за военных действий. Но и в столицах возникли трудности при установлении реального существования многих научных учреждений, журналов и обществ. Когда отчет был готов к печати, выяснилось, что аналогичное издание планирует Наркомпрос. Это вызвало отток участников проекта, оказавшихся без зарплаты. В конечном счете, РАН ничего не сделала в 1918 г., и в опубликованных ею справочных изданиях сведения по Москве и Петрограду были даны по состоянию на 1 января 1918 г.

Не поддержали власти и проект А.С. Лаппо-Данилевского об учреждении Института социальных наук, одобренный Общим собранием РАН 18 июня 1918 г. (Протоколы, 1918; 108110). В нем обосновывалась необходимость всестороннего изучения грандиозных перемен в «области идей и нравов, производства и потребления <...> в культурном общении» в результате «неудачной войны», «русской революции», а также «образованием новых государственных единиц в составе прежней Империи, отторжением окраин, самоопределением народностей и даже административных единиц». Созданием такого института РАН предполагала начать комплексное изучение современных проблем « во всей их полноте и в их исторической связи». С.Ф. Ольденбург лично пытался выяснить в Совнаркоме судьбу проекта, но ответа не получил (там же: 128). Большевики не собирались отдавать общественные науки в руки идеологических противников, для чего в июне 1918 г. создали собственную Социалистическую академию общественных наук (САОН).

Не было удовлетворено решение Общего собрания от 20 апреля 1918 г. о переводе Пушкинского Дома в РАН (Протоко10 СПбФ АРАН. Ф. 2. Оп. 1-1918. Д. 29. Л. 3.

лы., 1918: 47-48). Статус Пушкинского Дома как учреждения при РАН оставался неопределенным до 1925 г. РАН была обеспокоена судьбой Кавказского историко-археологического института, который оказался вне пределов Российского государства, так как Грузия объявила себя независимой республикой. На Экстраординарном Общем собрании РАН 26 июня 1918 г. было решено проинформировать СНК о подготовленной Н.Я. Марром записке, в которой отмечалась необходимость обеспечения научных интересов РАН (Протоколы., 1918, 124-125).

Несмотря на решение Научного отдела Наркомпроса от 30 октября 1918 г. Геологический и Минералогический музей им. Петра Великого не был преобразован в Русский национальный геологический музей11. В 1918 г. РАН фактически лишилась Литературно-театрального музея в Москве, переданного ей в безвозмездное пользование его создателем А.А. Бахрушиным12. С 1 февраля 1919 г. музей напрямую подчинили Наркомпросу. Не долго (до 1924 г.) просуществовал и созданный в 1918 г. Историко-библиографический музей славяно-русской книжности РАН.

Новая власть не оставила в руках РАН и архивное дело. Вместо профессионального Союза российских архивных деятелей, объединившего в 1917 г. историков и архивистов столицы и провинции во главе с академиком А.С. Лаппо-Данилев-ским, 29 марта 1918 г. был создан государственный орган -Совет по управлению архивами, председателем которого стал большевик Д.Б. Рязанов, а его заместителем монархист, член-корреспондент РАН С.Ф. Платонов. 20 апреля РАН поручила А.С. Лаппо-Данилевскому представлять ее в Совете по управлению архивами (Протоколы., 1918: 41), а 1 июня 1918 г. Совнарком издал Декрет о реорганизации и централизации архивного дела в России, предусматривающий создание единого

11 СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. Л. 264.
12 Там же. Л. 136, 333об.

Государственного архивного фонда13. После переезда Главар-хива в Москву С.Ф. Платонов стал председателем Петроградского отделения Главархива, а его заместителем - будущий академик Е.В. Тарле.

Участие РАН в институционализации

неакадемической науки в Советской России

Академики, имевшие богатый опыт консультирования царского правительства, легко шли на профессиональное сотрудничество с новыми властями. В.Н. Ипатьев, А.Н. Крылов, П.П. Лазарев практически сразу включились в институциона-лизацию науки под эгидой ВСНХ, учрежденного в декабре 1917 г. для разработки принципов регулирования экономической жизни страны. После заключения Брестского мира и прекращения работ на ряде оборонных предприятий они доказывали важность своих исследований для гражданской промышленности. Классическим примером здесь является поведение монархиста, генерал-лейтенанта В.Н. Ипатьева. Возглавляемый им Химический комитет стал основой Химической комиссии в составе Химического отдела ВСНХ, которым руководил химик-технолог и революционер Л.Я. Карпов. Химический отдел унаследовал организационную структуру Химического комитета и его отлаженный аппарат. В сентябре 1918 г. Ипатьев провел два заседания Комиссии, посвященные созданию искусственного каучука, с участием крупнейших химиков России, в том числе будущих академиков А.Е. Фаворского, С.В. Лебедева, Н.Д. Зелинского. Ипатьев помог Карпову разобраться в деятельности химических заводов, выработал предложения о демобилизации химической промышленности и о развитии производств, необходимых в мирное время14.

13 URL: http://www.libussr.ru/doc_ussr/ussr_297.htm. (Дата обращения: 08.08.2019).
14 Ипатьев В.Н. Жизнь одного химика. Т. 1: 1867-1917. Нью-Йорк, 1945. 130 с. URL: https ://www.litmir. me/br/?b=590212p= 128. 130 с. (Дата обращения: 09.05.2019).

С 1917 г. РАН поддерживала проекты расширения деятельности СХУК; СНК пошел ей навстречу. Об этом Н.П. Горбунов оповестил Академию наук в мае 1918 г. Уже к концу 1918 г. число опытных станций, унаследованных Наркомземом от Министерства земледелия, утроилось и составило 240 учреждений, которых государство наделило статусом «национального достояния» (Сельскохозяйственное., 1928). Ученые сами в поисках финансов и защиты от произвола местных властей стремились к государственной поддержке и к централизации опытного дела (Елина, 1997). Еще раньше, 27 апреля 1918 г., ОФМН рассмотрело предложение СХУК о его вхождении в РАН путем преобразования в Российский институт сельскохозяйственных наук 15 . В целом предложение было одобрено, однако проект положения об институте претерпел столь значительную редакцию в Наркомпросе, что Общее собрание 18 июня 1918 г. его отвергло (Протоколы., 1918: 88). Проект был похоронен вплоть до создания Н.И. Вавиловым в 1922 г. Государственного института опытной агрономии (ГИОА) в системе Наркомзема.

17 мая 1918 г. при Химическом отделе ВСНХ был организован Главный комитет удобрительных туков (Центротук), в задачу которого входило развитие производства минерального удобрения и снабжение им населения, а также «создание и поддержка учреждений, имеющих целью разработку и освещение вопросов, связанных с туковой промышленностью и применением удобрений» (Елина, 2001). Из 39 сотрудников Комитета 4 места были представлены «научным силам», которые на следующий год создали Институт удобрений, возглавляемый учеником В.И. Вернадского - Я.В. Самойловым. В организации института активно участвовали будущие академики Э.В. Брицке и Д.Н. Прянишников.

В 1918 г. будущий академик А.Н. Бах организовал Центральную химическую лабораторию при ВСНХ, преобразо15 СПбФ АРАН. Ф. 1. Оп. 1а-1918. Д. 165. Л. 189, 199.

ванную позднее в Физико-химический институт им. Л.Я. Карпова. Исследования лаборатории были направлены на удовлетворение потребностей промышленности в химической продукции. Член КЕПС А.Е. Чичибабин в 1918 г. возглавил Правление государственных химико-фармацевтических заводов и Научный химико-фармацевтический институт. На базе Аэродинамической лаборатории и Авиационного расчетно-испы-тательного бюро член-корреспондент РАН Н.Е. Жуковский в декабре 1918 г. создал и возглавил Центральный аэродинамический государственный институт.

По запросам правительственных ведомств РАН командировала своих представителей в ученые советы наркоматов. Так, в Ученый медицинский совет Наркомздрава были первоначально назначены И.П. Павлов и Г.В. Хлопин, но из-за отказа Павлова ездить в Москву представление РАН было поручено П.П. Лазареву (Протоколы., 1918: 133). Представителем РАН в Совет по делам статистики при Центральном статистическом управлении был назначен академик А.А. Марков (там же: 208).

Академики участвовали в создании правительственной структуры по управлению наукой в рамках Научно-технического отдела (НТО) ВСНХ, созданного Декретом СНК от 16 августа 1918 г. В его задачи входили: «централизация всего научно-технического опытного дела РСФСР»; укрепление связей науки и практики; распределение правительственных заданий «между научными и техническими учреждениями, обществами, лабораториями, институтами, опытными станциями и т.п.»; контроль над их деятельностью и институционализа-цией ис?

институционализация науки Гражданская война практики выживания Наркомпрос НТО ВСХН РАН КЕПС УАН Институт исследований Сибири Таврическая научная ассоциация
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты