«Прожиток» как вещное право на землю в Московской Руси xvi - первой половины xvii в

ЕКАТЕРИНА ВЯЧЕСЛАВОВНА СТАРОВЕРОВА

Всероссийская академия внешней торговли

E-mail: 4staroverova@mail.ru

SPIN-код: 5862-6530

ORCID: 0000-0003-3299-6650

«ПРОЖИТОК» КАК ВЕЩНОЕ ПРАВО НА ЗЕМЛЮ В МОСКОВСКОЙ РУСИ XVI — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVII в.

Аннотация. Во второй половине XV в. в Московской Руси начала формироваться поместная система. Поместное право на землю предоставлялось государством или церковью под условием службы и только на срок службы. Помещики были не в праве распоряжаться землей, и поместья не наследовались. Это порождало вопросы о материальном обеспечении членов семей умерших помещиков, а также лиц, отставленных от службы. Они были решены при помощи института «прожитка», который предполагал выделение части поместной земли упомянутым лицам без обязанности служить с нее.

«Прожиток» являлся ограниченным вещным правом на землю, которое предоставлялось на время жизни его обладателя, без права распоряжаться полученной землей. Решение о предоставлении «прожитка» принималось собственником земли (государством или церковью) каждый раз индивидуально, по челобитью. Размер земельного участка, передаваемого «на прожиток», также определялся индивидуально для каждого случая. Общие правила определения размера «прожиточных поместий» появились лишь во второй четверти XVII в.

«Прожиток» мог быть предоставлен только помещикам или членам их семей, не способным служить с поместья и, таким образом, не имеющим основания для получения или сохранения полноценного поместного права на землю. Субъектами права «прожитка» чаще всего становились вдовы и незамужние дочери умерших помещиков, реже — их матери или незамужние сестры. «Прожиток» также могли получить помещики, отставленные от службы по старости или болезни, а также сыновья умерших помещиков, если они не могли поступить на службу по состоянию здоровья.

«Прожиток» чаще всего прекращался смертью или пострижением в монашество, а также браком, если субъектом права «прожитка» была женщина. Прекращение «прожитка» приводило к тому, что земля «отписывалась на государя», а затем снова передавалась какому-либо служилому человеку на поместном праве. Таким образом, режим «прожитка» только временно выводил землю из службы. При этом проблема дефицита поместных земель подталкивала собственников земли к тому, чтобы определить юридическую судьбу «прожиточных поместий» еще до того, как «прожиток» прекратился. Так возникло вещное право, известное как «пожид». «Пожид» можно назвать правом ожидания поместья: реализация поместного права при «пожиде» откладывается до того момента, как прекратится владение землей на праве «прожитка». По ряду причин пожалования «в пожид» были запрещены в 1621-1622 гг.

Долгое время «прожиток» развивался как институт обычного права. Только в 1620-е гг. отношения, связанные с предоставлением «прожитка», стали подвергаться законодательному регулированию. Фундаментальную роль в развитии института «прожитка» сыграло Соборное уложение 1649 г., которое обобщило практический опыт и привело в систему указы о «прожитке», принятые до его издания.

EKATERINA V. STAROVEROVA

Russian Foreign Trade Academy 4a Pudovkina str., Moscow 1 19285, Russian Federation E-mail: 4staroverova@mail.ru ORCID: 0000-0003-3299-6650

PROZHITOK AS THE ESTATE IN LAND IN THE MUSCOVITE STATE: FROM THE 16th CENTURY TO THE FIRST HALF OF THE 17th CENTURY

Abstract. In the Muscovite State of the second half of the 15th century the pomest&e system began to take shape. The pomest&e estates were granted by the crown or the church on condition of service and held for a period of service only. The holders were not entitled to dispose of pomest&e lands, and their estates were not hereditary. It raised the question of how the needs of retired servicemen and decedents& family members should be supplied. The question was resolved by means of prozhitok — the law institution that provided the opportunity for the above-mentioned persons to obtain a part of pomest&e land without condition of service.

The prozhitok estate provided the limited proprietary right in land. It was granted for a lifetime of a holder who was not entitled to dispose of the land plot. The decisions to grant the prozhitok estates were taken by the landowners (the crown or the church) on a basis of a petition. The sizes of granted land plots were determined on a case-by-case basis. The unified rules for determination of land plots& sizes were established only in the second quarter of the 17th century.

The prozhitok estate could be granted only to the holders of the pomest&e estates and their family members unable to do military service and thus not eligible to obtain or retain the pomest&e estates. In most cases the prozhitok estates were granted to the widows and unmarried daughters of the deceased holders of the pomest&e estates or more rarely to their mothers and unmarried sisters. Also the

prozhitok estates could be granted to the holders of the pomest&e estates retired from service because of old age or ailment and to the sons of the deceased holders unable to do military service because of ailment.

Typically, the prozhitok estate was considered as terminated after the death of its holder or taking the monastic vows. It was also considered terminated when its female holder entered into marriage. When the prozhitok estate was terminated the land plot was returned to the crown or the church and then granted to some serviceman as the pomest&e estate. It means that the land plot was held without condition of service only temporarily. The lack of vacant pomest&e lands forced the landowners to grant the land plots before the prozhitok estates termination. So the new type of grant — pozhid — was invented. The pozhid estate resembled the pomest&e estate on hold: the exercise of the holder&s rights was delayed until the prozhiok estate termination. For several reasons such grants were forbidden in 1621-1622.

Over many years prozhitok developed as the institution of customary law. It became the subject of legislative regulation only in the twenties of the 17th century. The enactment of Sobornoye Ulozhenie in 1649 was crucial for the prozhitok institution as the code generalized the experience in application of legal norms and systematized the acts related to the prozhitok estates.

Как известно, во второй половине XV в. в Московской Руси начала формироваться поместная система. Поместное право предоставлялось под условием службы и только на срок такой службы. Владея поместной землей, служилый человек был не в праве ею распоряжаться, поэтому поместья не наследовались, а «отписывались на государя», а затем снова поступали в поместную раздачу. При такой системе естественным образом вставали вопросы о материальном обеспечении членов семей умерших помещиков, а также лиц, отставленных от службы по старости или болезни. Эти вопросы были решены при помощи института «прожитка», который предполагал выделение части поместной земли упомянутым лицам без обязанности служить с нее.

Наиболее ранние сведения о «прожитке» мы получаем из указных грамот 1555—1556 гг., относящихся к новгородским землям 1 В одной из них содержится ссылка на писцовые книги «лета 7047» (1538—1539 гг.), упоминающие о выделении «прожитка» жене умерше1 См.: Грамоты по делам поместным 1555—1556 гг. // Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией (далее — ДАИ). Т. 1. СПб., 1846. № 52. С. 85-118.

го помещика2. Судя по тексту указной грамоты, это было совершенно рядовым случаем, из чего можно сделать вывод, что «прожиток уже в 1539 г. был не новым институтом»3. По мнению большинства ученых, его появление следует датировать концом XV в.4

«Прожиток» является ограниченным вещным правом и по ряду признаков напоминает право «кормли», которое упоминалось в Псковской судной грамоте и, как минимум с XIV в., было хорошо известно не только в Северо-Западной, но и в Северо-Восточной Руси5.

Как и «кормля», «прожиток» обычно предоставлялся «до живота» (т.е. до смерти обладателя этого права), без возможности распоряжаться полученным имуществом. Об этом свидетельствует, например, Жалованная грамота 1621 г., выданная Олене Касаговой после смерти ее мужа Овдокима. Вдова получила мужнино поместье «на прожиток до ее живота», причем ей было предписано «того поместья не продать, и ни променити, ни заложити, ни по душе в монастырь не отдати, и в писцовые книги за собою не написати»6. Субъект права «прожитка» только владел и пользовался поместной землей, становясь при этом собственником плодов, полученных от использования «прожиточного поместья». Так, например, в Духовной грамоте А.Т. Милюковой 1611—1612 гг. содержится распоряжение: «Да в Кашинском уезде в прожиточном моем поместье <...> после моево живота что останет-цо хлеба стоячего и земляного и ярового, <...> и тот хлеб <...> прика-щиком моим собрав, продати»7.

Изначально объекты «кормли» и «прожитка» различались. Объектом «прожитка» являлась поместная земля. С XVI в. термин «прожиток» также стал изредка использоваться в отношении вотчинных земель, переданных в чье-либо владение «до живота»8, но в действительности в этих случаях речь шла о «кормле», а точнее — о ее разновидности, поскольку объектом «кормли» могли быть не только вотчины, но и другие вещи, в том числе движимые.

Решение о предоставлении как «кормли», так и «прожитка» принимал собственник вещи. Поскольку собственниками вещей, передаваемых в «кормлю», могли быть любые лица, право «кормли» в Московской Руси XVI в. возникало как на основании жалованных грамот, так и на основании частных актов — духовных грамот (завещаний) и договоров. Поскольку вотчинное право, в отличие от поместного, по содержанию было близко к праву собственности, эти акты могли исходить от служилых людей, являвшихся вотчинниками.

Собственником поместной земли, передаваемой «на прожиток», чаще всего выступало государство, реже — церковь, но никак не сам помещик. Поэтому решение о предоставлении «прожитка» принималось либо органами государственной власти (обычно — царем9), если земля была государственной, либо высшими церковными иерарха-ми10 (патриархом11 или митрополитом12), если земля была церковной. Оформлялись такие решения указными или жалованными грамотами, но никогда — частными актами служилых людей.

Решение о выделении «прожитка» принималось каждый раз индивидуально, по челобитью, т.е. «наделение прожитком не было обязательным, не являлось общей нормой»13. Во-первых, не всякий раз члены семьи помещика в этом нуждались, поскольку им могли принадлежать вотчины14. Во-вторых, при раздаче поместных земель и государство, и церковь старались руководствоваться принципом «чтобы земля из службы не выходила», поэтому смерть или отставка служилого человека, как правило, приводили к передаче его поместья другому мужчине, способному с него служить. Если он был родственником или свойственником отставного или умершего, на него «сверх службы» зачастую возлагалась обязанность «кормить» бывшего помещика или членов его семьи, а если среди них были «девки» — то, кроме того, обязанность их «вскормив замуж выдати»15. Выделение «прожитка» осуществлялось только в том случае, если на новых помещиков не могли быть возложены такие обязанности или они ими злостно не исполнялись — например, вдова заявляла, что они ее «не кормят и из двора деи ее выбили вон»16.

В отличие от права «кормли», субъектом которого могло стать любое лицо17, «прожиток» мог быть предоставлен только определенным лицам — служилым людям или членам их семей, не способным служить с поместья в силу пола, возраста или болезни и, таким образом, не имеющим основания для получения или сохранения полноценного поместного права на землю.

Чаще всего субъектами права «прожитка» становились вдовы помещиков18. Не исключено, что правила предоставления им «прожитка» сложились не сразу. Наиболее ранний из известных случаев выделения «прожитка», датируемый 1538-1539 г., содержит условия, не встречающиеся в последующем. Как следует из текста указной грамоты, Окулина, вдова помещика Ондрея Сошкина, получила шесть обеж из поместья мужа сроком всего на три года и «на тех шти обжах жила, а того не ведала, что в писцовых книгах написано, на тех шти обжах велено жити ей от лета 7049 до лета 7052»19. Когда по истечении трех лет племянники ее мужа, которым была отделена упомянутая земля, потребовали покинуть поместье, вдова подала царю челобитную с просьбой ее «пожаловати, из мужа ее поместья велети ей дати обеж на прожиток, чтобы ей было на чем прожити и прокормитися, до тех мест как поидет замуж, или пострижетца, или ее не станет»20. Просьба была удовлетворена на указанных условиях, которые и можно считать стандартными, поскольку начиная с 1555 г. они повторяются во множестве грамот в отношении как государственных21, так и церковных поместий22. Вероятно, эти условия сложились по аналогии с «корм-лей», которую в Х^ХУ! вв. также было принято предоставлять вдовам «до живота», вступления в брак и пострижения в монашество23.

Достаточно часто «прожиток» получали незамужние дочери умерших помещиков. Если матери не было в живых или она выходила замуж

повторно, дочери становились единственными субъектами этого пра-ва24, но чаще они получали «прожиток» совместно с матерью-вдовой. Из указных грамот 1555-1556 гг. следует, что в 1550-е гг. выделение «прожитка» осуществлялось с определением доли каждой из женщин в общем размере «прожиточного поместья», причем доли матерей превышали доли дочерей25. В актах конца XVI — начала XVII вв. «прожиток» обычно выделялся без определения долей, так как, по-видимому, доли предполагались равными. Этот вывод вытекает из практики уменьшения размера «прожиточных поместий» в случае прекращения «прожитка» для одного из субъектов: уменьшение производилось пропорционально количеству женщин, совместно владевших «прожиточным поместьем»26. Позже (по мнению В.Н. Сторожева, примерно в 1634-1635 гг., т.е. в конце Смоленской войны27, а по мнению К.В. Петрова, раньше нее28) был принят не сохранившийся указ, по которому дочери умерших помещиков должны были получать «на прожиток» вдвое меньше земли, чем их матери, т.е. принцип неравенства долей был восстановлен. Этот принцип и указанная пропорция были подтверждены Указом от 16 августа 1644 г.29 и ст. 30-32 гл. XVI Соборного уложения 1649 г.30

На протяжении XVI в. правила предоставления «прожитка» незамужним дочерям помещиков менялись. Согласно указным грамотам 1555-1556 гг. «прожиток» выделялся им «до тех мест, как которую девку замуж выдадут или пострижетца или которые не станет, а выдати де их было в пятнадцать лет, а болши пятинадцати лет за девками поместий держати не велено»31. Таким образом, помимо стандартных ус24 См., например: АПА. № 137, 212, 239. С. 173, 295, 339; АСЗ. Т. 2. № 232. С. 213; АСЗ. Т. 4. № 376. С. 280; ДАИ. Т. 1. № 52. IV. С. 89; ДАИ. Т. 2. № 40. С. 69; МИНК. Ч. 1. № 135. С. 242.

ловий прекращения «прожитка», для незамужних дочерей вводилось дополнительное — достижение 15-летнего возраста. Неизвестно, когда это положение было отменено, но последующим законодательством оно никак не подтверждается32. Об этом свидетельствует и поместная практика — в актах начала XVI в. «прожиток» предоставляется незамужним дочерям на тех же условиях, что и вдовам, без каких-либо дополнительных оговорок33.

Из лиц женского пола «прожиток» также получали матери34 и незамужние сестры 35 помещиков. Условия предоставления им «прожитка» ничем не отличались от указанных выше, правда, оговорка о прекращении «прожитка» повторным браком для матерей часто опускалась (по-видимому, в силу возраста)36.

Субъектами права «прожитка» могли стать и лица мужского пола. В первую очередь речь идет о служилых людях, отставленных от службы по старости или болезни37. Обычно отставной помещик получал «прожиток» из собственного поместья «до тех мест, как он пострижет-ца, или его не станет»38, т.е. браком подобный «прожиток» не прекращался.

«Прожиток» могли получить и сыновья умерших помещиков в том случае, если они были не способны служить по причине увечья или болезни и, соответственно, не могли быть поверстаны поместным окладом. Вероятно, они тоже рассматривались как отставленные от службы, но «прожиток» получали не из собственных поместий, а из отцовских. Примерами могут служить Указная грамота

С малолетними сыновьями дело обстоит гораздо сложнее. С.В. Рождественский, С.Б. Веселовский и А.Г. Маньков придерживались мнения, что они получали «прожиток» так же, как и дочери42. Опираясь на тексты 80 ввозных грамот и отдельных выписей второй половины XVI — начала XVII в., которые упоминают поместные владения малолетних сыновей, а также на ст. 23 и 58 гл. XVI Соборного уложения, К.В. Петров опроверг эту точку зрения, утверждая, что такое поместное владение «не считалось "прожитком" по существу»43. Действительно, в большинстве случаев малолетние сыновья умерших или отставных помещиков получали земли отцов на поместном праве, с обязательством, «как в службу поспеют», служить с этих поместий и «кормить» своих родственников, причем список подобных актов, приведенный К.В. Петровым, может быть значительно увеличен44. Однако количество актов противоположного характера, т.е. признающих владения малолетних сыновей в качестве «прожитка», предоставленного до тех пор, как они

«в государеву службу поспеют», тоже относительно велико45. Это означает, что в поместной практике по данному вопросу, как минимум, наблюдались колебания. Это касается и законов первой половины XVII в., которые признают владения «неверстаных детей боярских» и «недорослей» «прожиточными поместьями»46, в отличие от Соборного уложения, которое, по-видимому, от этой идеи отказалось.

Выделение «прожитка» из вотчинных земель

Рассмотрим теперь вопрос о размере «прожиточных поместий». Актовые материалы XVI — начала XVII в. свидетельствуют о том, что он определялся применительно к каждому конкретному случаю, исходя из количества поместной земли, которой фактически владел отставной или умерший помещик, количества лиц, которым выделялся «прожиток», и обстоятельств смерти помещика. Однако строгих правил расчета тогда не существовало, поэтому размеры «прожиточных поместий» колебались от 10 до 300 четвертей (четей)47, что в процентном отношении к изначальному размеру поместья могло составлять от 10 до 100%48, причем случаи, когда «прожиточным» становилось все поместье целиком, были крайне редки49.

По-видимому, общие правила определения размера «прожиточных поместий» появились только во второй четверти XVII в.

Проще всего стал определяться размер «прожиточных поместий» для отставных служилых людей. В XVI — начале XVII в. они, как и другие лица, получали «на прожиток» только часть своего поместья 50. Но позже, по-видимому, этот порядок был изменен. Согласно ст. 61

гл. XVI Соборного уложения за служилыми людьми, отставленными от службы, поместья сохраняются в полном размере.

Как уже упоминалось выше, размер «прожиточных поместий» для вдов и дочерей служилых людей, погибших в ходе Смоленской войны, был урегулирован утраченным указом 30-х гг. XVII в. С учетом его положений 16 августа 1644 г. был принят указ более общего характера, предписывавший выделять «прожиток» вдовам и дочерям умерших помещиков в зависимости от поместного оклада51 и обстоятельств их смерти: вдовам лиц, погибших на службе, — «со ста по двадцати чети», вдовам лиц, которых на службе «не станет собою», — «со ста по пятинадцати чети» и, наконец, вдовам лиц, которые умрут не на государевой службе, — «со ста по десяти чети»; дочери получали в два раза меньше52. В том случае, если муж был еще не верстан, размер «прожитка», согласно ст. 8 Статейного списка 1636 г., определялся по нормам новичных окладов 53. Эти же правила воспроизводятся в ст. 30-33 гл. XVI Соборного уложения. Как видим, они затрагивают далеко не всех лиц, имевших право на получение «прожитка».

Учет поместного оклада при расчете размера «прожитка» для вдов и дочерей помещиков на практике мог создавать существенные трудности, ведь фактический размер принадлежащих им поместий мог быть намного меньше полагавшегося по окладу. Поэтому не исключалась возможность, что при недостатке земли размер «прожитка» будет уменьшен (ст. 57 гл. XVI Соборного уложения).

Но что делать, если умерший служилый человек вообще не имел поместной земли? По-видимому, именно такой вопрос встал в 1613 г. после смерти князя Ивана Шейсупова, унаследовавшего выслуженную вотчину своего отца князя Давыда. В итоге мать князя Ивана княгиня Огафья получила «на прожиток» 60 четей из выслуженной вотчины, причем остальная ее часть (300 четей) была отделена в поместье дьяку Петру Микулину54, так как, по-видимому, с учетом положений Указа от 9 октября 1572 г.55, вотчина считалась выморочной. Очевидно, что со смертью бездетного князя Ивана его земля стала государственной, почему и поступила в поместную раздачу. Дальнейшая судь51 Учитывался ли размер поместного оклада до 30-х гг. XVII в., сказать трудно, поскольку в текстах указных грамот и отдельных выписей XVI — начала XVII в. он указывается крайне редко.

ба «прожитка» по логике вещей должна была соответствовать судьбе обычных «прожиточных поместий», однако это не так. «Прожиток» вдовы прекратился вовсе не смертью, браком или пострижением в монашество. Как следует из указной грамоты 1626 г., княгиня заложила землю князю Б.М. Лыкову и, не исполнив обязательство по договору займа, обеспеченное залогом, утратила на нее право56. Иначе говоря, княгиня распорядилась землей, как если бы являлась субъектом полноценного вотчинного права, а не «прожитка». Было ли это законно? По-видимому, нет, но неполнота актового материала, касающегося вотчины князя Давыда, не позволяет утверждать это с уверенностью. Так или иначе, но случай, и без того нестандартный, превратился в совсем уж загадочный.

Очевидно, что казус 1613 г. не мог стать образцом для аналогичных случаев. 3 декабря 1627 г. был утвержден Статейный список, ст. 3 которого запрещала выделять «прожиток» из вотчинных земель, принадлежавших беспоместным служилым людям. Для обеспечения вдов было решено «давати им на прожиток поместья по указу из ыных земель ис поместных, где хто приищет»57, т.е. впервые было заявлено о возможности получать «прожиток» из поместных земель, принадлежавших посторонним лицам58. Лишь за вдовами, получившими вотчины до утверждения Статейного списка 1627 г., было сохранено право владения «до живота», т.е. «кормля» (ст. 9 Статейного списка59, Указ от 21 апреля 1631 г.60 и Указ от 5 февраля 1632 г.61).

Несмотря на неоднократные просьбы снять запрет на предоставление «прожитка» из выслуженных вотчин (см. Указ от 12 декабря 1636 г.62), он сохранялся вплоть до издания Соборного уложения, ко56 Указная грамота из Поместного приказа о взятии поручной записи с княгини Агафьи, вдовы князя Давыда Шейсупова, для записи ее вотчины в приказе за боярином Б.М. Лыковым по закладной 200 рублей // Государственная архивная служба Нижегородской области. URL: http://www.archiv.nnov.ru/?id=9815 (дата обращения: 24.11.2018).

торое разрешило предоставлять «прожиток» вдовам из выслуженных вотчин беспоместных служилых людей (ст. 16 гл. XVI и ст. 2 гл. XVII). Решение об этом должно было приниматься государем «по рассмотрению», т.е. с учетом конкретных обстоятельств. Особо оговаривалось, что «вдовам тех выслуженных вотчин не продать, и не заложить, и по душе не отдать, и в приданые за собою не писать», «а будет пойдет замуж, или пострижется, или умрет, и те вотчины отдавати вотчинником, кто к тем вотчинам будет в роду ближе». Решение проблемы, обозначенное в Соборном уложении, принципиально отличалось от казуса 1613 г., поскольку вотчины, из которых предполагалось выделять «прожиток», не являлись выморочными, а значит, еще не поступали в разряд государственных земель. Выделение «прожитка» из таких вотчин служило благим целям, однако являлось вторжением государства в права вотчинников. Таким образом, не только терминологически, как в XVI в., но и по существу Соборное уложение «скрестило» два правовых института («прожиток» и «кормлю»), проигнорировав различия между ними и создав неизвестную доселе правовую конструкцию «прожиточной вотчины». Как и многие другие факторы, это свидетельствует о постепенном сближении правового режима вотчин и поместий, которое окончательно завершится при Петре I63.

Итак, субъектами права «прожитка» в XVI — первой половине XVII в. могли стать как женщины — члены семей умерших помещиков, так и мужчины, не способные служить по причине старости, увечья или болезни. «Прожиток» прекращался смертью или пострижением в монашество, а также браком, если субъектом права «прожитка» была женщина. Прекращение «прожитка» приводило к тому, что земля «отписывалась на государя», а затем поступала в поместную раздачу, или по челобитью сразу передавалась какому-либо служило63 О сближении правового режима поместий и вотчин см., например: Алексеев Ю.Г., Копанев А.И. Развитие поместной системы в XVI в. // Дворянство и крепостной строй России XVI—XVIII вв. / Отв. ред. Н.И. Павленко. М., 1975. С. 57—69; Неволин К.А. История российских гражданских законов. Т. 2. СПб., 1851. С. 254—255; Черепнин Л.В. Основные этапы развития феодальной собственности на Руси (до XVII века) // Вопросы истории. 1953. № 4. С. 56—58; Blum J. The Beginnings of the Large-Scale Private Landownership in Russia // Speculum. 1953. Vol. 28. No. 4. P. 776-790; Idem. Lord and Peasant in Russia: From the Ninth to the Nineteenth Century. Princeton, 1971. P. 183-185.

му человеку на поместном праве. Таким образом, режим «прожитка» только временно выводил землю из службы. При этом проблема дефицита поместных земель подталкивала собственников земли к тому, чтобы определять юридическую судьбу «прожиточных поместий» еще до того, как «прожиток» прекратился. Так возникло вещное право, известное как «пожид» («пожит», «пожить» или «потжит»). Его суть хорошо раскрывают отдельные выписи 1561 и 1568 гг., сообщающие, что «по государеве грамоте велено Леонтью [князю Л.А. Белосельско-му. — Е.С.] ждати поместья под снохою своею под Оксиньею <...> как сноха его замуж пойдет, или пострижетца, или ее не станет»64, «а по-каместа вдова Оксенья на том своем поместье поживет <...> князю Ле-онтью двунатцатью четвертьми, не владети и пашни на собя не похати и со крестьян оброку не имати»65. Похожим образом «пожид» объясняется во ввозной грамоте 1610 г.: «Пожаловали есмя тем вдовиным <...> прожиточным поместьем диока нашего Филипа Голенищева <...> в поместье со всеми угодьи под нею в пожид, как она замуж пойдет, или пострижетца, или ее не станет», «а покаместа вдова <...> на том поместье живет, и Филипу тем ее поместьем не владеть, а владеть вдове Марье»66.

В.Н. Сторожев определяет «пожид» как «прожиточное поместье вдовы, девки, или отставленного от службы старого служилого человека, еще при жизни временно владеющего им лица уже предназначенное кому-либо в додачу и поставленное таким образом вне челобитного конкурса по смерти лица, обладавшего им»67. По определению А.В. Антонова, считающего «пожид» конструкцией, заимствованной из системы кормлений 68, «это довольно редкая форма пожалования, которая означала, что жалуемое лицо могло воспользоваться своим жалованием не сразу же, а только по истечении какого-либо времени»69. «Пожид» также можно назвать правом ожидания поместья или даже «голым» поместным правом. Реализация поместного права при «пожиде» откладывается до того момента, как прекратится владение землей на праве «прожитка».

Данные о пожалованиях «в пожид» восходят еще к указным грамотам 1555-1556 гг. Так, из челобитной вдовы Окулины, которой «прожиток» был выделен в 1538-1539 гг., следует, что «та шесть обеж, что была дана Окулине на прожиток, отделены в придачу Ивашку же с братьею Евсюковым»70. Иначе говоря, по прекращении «прожитка» земля должна была перейти во владение Ивашки и других племянников ее мужа, вот почему по истечении срока, на который был предоставлен «прожиток», они пытались выслать ее из поместья71. Термин «пожид» здесь не употребляется, но, по существу, речь идет именно об этом праве.

Пожалования «в пожид» были нередким явлением в XVI — начале XVII в.72, пока наконец этот институт не прекратил свое существование. Причиной этого стало противоречие между практикой пожалования «в пожид» и правом сдавать «прожиточные поместья», которое стало признаваться за субъектами права «прожитка» во второй половине XVI в. Сдача «прожиточного поместья» означала не что иное, как добровольный отказ от земли, полученной «на прожиток», в пользу какого-либо служилого человека, за которым эта земля закреплялась на поместном праве, с обязанностью служить с нее и «кормить» лицо, отказавшееся от «прожитка». Иначе говоря, это еще одно основание прекращения «прожитка», выработанное поместной практикой73.

Хотя в основе сдачи всегда лежало соглашение между субъектом права «прожитка» и служилым человеком, де-юре для предоставления ему поместного права на землю требовалось разрешение собственника земли (именно поэтому в 1642 г. был издан законодательный акт, запрещавший вдовам сдавать «прожиточные поместья» без именного указа74, позже отраженный в ст. 12 гл. XVI Соборного уложения). Следуя принципу «чтобы земля из службы не выходила», государство охотно давало такие разрешения. Чаще всего «прожиточные поместья»