Крестьянская усадьба в российской деревне 1970–1980-х гг

ИЗВЕСТИЯ

ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012

IZVESTIA

PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES

№ 27 2012

УДК 947

КРЕСТЬЯНСКАЯ УСАДЬБА В РОССИЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ 1970-1980-Х ГГ.

© В. Е. МАЛЯЗЁВ

Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, кафедра отечественной истории и методики преподавания истории e-mail: sh-step@mail.ru

Малязёв В. Е. - Крестьянская усадьба в российской деревне 1970-1980-х гг. // Известия ПГПУ им В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 810-814. - В статье представлен анализ эволюции крестьянской усадьбы, её прерывистости, как результата резкого государственного вмешательства, статичности, как сохранения традиций. Автор в процессе исследования приходит к выводу, что консервативность крестьянства в усадьбостроительстве в результате смогла навязать государству необходимость и достаточность устоявшихся принципов, сохранивших идею, легко воплощающуюся в новом качестве.

Malyazev V. Ye. - The peasant farmstead in the Russian countryside in the 1970s - 1980s // Izv. Penz. Gos. Pedagog. univ. im. V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 810-814. - The article analyzes the evolution of the peasant farmstead, ist intermittenct as a result of drastic state interference, statics, as the preservation of traditions. The article results in stating that conservatism of the peasantry in building of farmstead was able to distate a state necessity and sufficiency of the established principles that have preserved the idea embodied in a new way.

Keyword: peasant farmstead, yard and house, peasant way of life, structural rationalism, traditions and innovation, compactness and density, town houses in the countryside.

Крестьянская усадьба на протяжении веков как эволюционировала, особенно во второй половине ХХ-го века, так оставалась и статичной, но в то же время эволюционирующей внутри себя. Статичность или эволюционирование крестьянской усадьбы зависело от ряда объективно существующих факторов. Важнейшим фактором являлся достаток крестьянской семьи, именно он определял качественно-количественный набор усадебных построек. Проходя различные периоды своего становления, крестьянская усадьба могла видоизменяться в зависимости от экономических приоритетов семьи. В исторической перспективе несомненно важнейшим фактором, влияющим на тип крестьянской усадьбы, была эпоха, содержанием которой была государственная политика в отношении деревни. Немаловажным фактором являлось расположение самой деревни относительно близости к волостному центру, сельскому совету, райцентру, областному центру, центральной усадьбе колхоза или совхоза. Здесь же большую роль играл субъективный фактор, опирающийся в основном на культуру самой крестьянской семьи, по принципу «а что скажут люди».

В судьбе классической крестьянской усадьбы были и революционные периоды, фактически, как и всякие революции, разрушившие традиционное по-

строение сельской усадьбы, когда дом и двор были разъединены и перестали исполнять общую функцию, функцию крестьянского лада. Революционность усугублялась ещё и тем, что крестьянская среда, в том числе и жилая, явление достаточно консервативное, к переменам не особо чувствительное, и тем самым провоцирующее власти на кардинальные изменения, например, такие, которые пошли волной по российской деревне в хрущёвскую эпоху, начав своё шествие в конце пятидесятых годов. Речь идёт о проекте застройки сельских улиц двух- и трехэтажными домами. Во время вояжа в США Н. С. Хрущёву показали типичный американский коттедж. Советский лидер прокомментировал: «Наш советский человек в таком не будет жить. Мы будем строить многоэтажные дома, чтобы все вместе жили. Не коммуналки, а отдельные квартиры, но в домах. А отдельно жить семье, в отдельном доме - это безумие» [5, С. 36]. По приезде домой Н. С. Хрущёв озвучил свою новую инициативу в Киеве в мае 1959 года. Он сказал: «У нас в деревне строят новые дома, как правило, одноэтажные. Это нерационально. Может быть, следует подумать над тем, не удобнее ли в сёлах строить даже не двух, а трёхчетырёх этажные дома?» [10, С. 530]. Как писал академик А. А. Никонов: «В этом деле возобладает подход

технократический (поменьше материала, поменьше под застройку земли, покороче коммуникации, покомпактнее посёлок), но вовсе не социальный. Удобств человек не получил, скученность же налицо. Крестьянский уклад рушился» [8, С. 319].

Наибольшее развитие этот процесс получил в 60-70-е годы. Подобными домами застраивались чаще всего сёла, где располагались центральные усадьбы хозяйств - колхозов или совхозов. Но необходимо сказать, что такие застройки были частыми, но далеко не единственными. В ряде сельскохозяйственных районов были нередки застройки, позволявшие сохранять традиционную крестьянскую усадьбу. Речь идёт о так называемых домах финского типа и шведского типа. они были более дешёвыми по затратам и на из постройку отводилось гораздо меньше времени, потому что они были сборными. У них была иная внутренняя планировка, более разнообразная по функциям и подразумевающая паровое отопление, что в условиях тотальной сельской занятости было немаловажным. Такие проекты, к ним можно отнести и коттеджные посёлки с домами на одного или двух хозяев, сохраняли традиционную крестьянскую усадьбу с достаточным набором хозяйственных построек, соответствующих объёмам личного подсобного хозяйства.

Решение о строительстве городских домов в сельской местности было, по мнению подавляющего большинства сельских жителей, не самым удачным решением жилищной проблемы на селе, хотя именно в решении данной проблемы такие проекты преуспели. Но они не преуспели в главном: не стали главной составной частью крестьянской усадьбы. С их внедрением была разорвана традиционная инфраструктура сельской усадьбы, имеющая не только экономическое значение, но и культурное, и нравственноэстетическое. Удобства хозяйственной деятельности на селе имеют не просто важнейшее значение, но первостепенное. Именно поэтому крестьянская усадьба традиционно представляла собой явление компактное, как говорится, всё под рукой. Характерным по этому поводу является воспоминание Дмитрия Александровича Толмачёва, жителя Нижне-Поволжского села Зябловки: «Дом у меня был 12 м длиной, даже больше. А я его сделал сейчас 6х8 м, поменьше. дом был раньше, до перестройки-то, длинный. А посерёдке, вот так, коридор сквозь всего дома проходил. и жильё было - по одному боку этого коридора и по другому... Вроде как две отдельные квартиры в дому были. Вот только крышу я не так сделал, как хотел. Нужно было сделать на два фронтона, а я сделал простым домом, двускатную.К нам, в Зябловку, как-то приезжал этот, как его? - архитектор, что ли. и вот этот самый архитектор говорил у нас в правлении: « Я вам два дома могу поставить, так туда вся ваша Зябловка уйдёт, поместится». Ну и дурак же! Я вышел, вот, из избыто, у меня огород рядом. А тогда бы всё заросло, все эти участки бы под бурьян ушли. А этот огород у нас сроду был тут, уж вот 80 лет...И размеры огорода такие же примерно, как раньше. Как у нас ведётся? Вот дом, двор, - ширина где-то 20 метров. Ну и огород за двором

начинается и полосой идёт туда, в поле или к речке спускается. А сколько он идёт? Это уж как ты сумеешь обработать» [3, С. 221-222].

Как верно сказано исследователем: «Отдельное жильё является традиционным бонусом, которым располагают деревенские по сравнению с городскими жителями. В том, как устроен традиционный деревенский дом, заложены представления деревенских жителей о приватности, собственности, хозяйстве» [1, С. 358]. С этой точки зрения отпадает проблема соседства, которая так необходима в жизни на традиционной улице, где границами усадеб соединяются общие соседские интересы, правда, не всегда положительные, но тем не менее очень важные, способствующие сосуществованию семей в отношениях нередко более дружественных, можно даже сказать, более душевных, чем в отношениях с родственниками, живущими в другом месте, хоть и в этом селе.

С внедрением «городского» строительства на селе был, несомненно, нарушен и стиль жизни. И без того достаточно нелёгкая жизнь на селе, ещё больше усугубилась с точки зрения временных и трудовых затрат на ведение подсобного хозяйства. При такой системе застройки, как правило, хозяйственные постройки от квартиры находились на достаточном удалении, иногда до полукилометра, что создавало крайние неудобства при доставке корма скотине. Трудности усугублялись, если свои коррективы вносила непогодь, дожди, размывающие натоптанные тропинки в любое время года, или зимние снегопады, также делающие тропинки малопроходимыми, а как непросто было в таких условиях заниматься хозяйством женщине. Если в отдалённых хлевах полный набор скотины, то с коромыслами через плечо приходится делать два, а то и три рейса от квартиры до хлева, а если квартира ещё и на втором или на третьем или даже на пятом этаже, то описанные неудобства усугубляются неизмеримо. Хозяйственные постройки, как правило, были частью «городских» проектов и исполнялись из кирпича или добротного дерева, но нередко самими хозяевами изготавливались из подручного материала, не всегда пригодного для строительства хлевов. и нередко и те и другие были холодными, что недопустимо для только что появившейся на свет молоди: ягнят и телят. и в 80-х годах только что народившихся телят или ягнят приносили в избу. В ночь перед отёлом семья, как правило, не спит, хозяйка постоянно наведывается в хлев, чтобы момент отёла не пропустить, потому что не всякая корова способна разродиться сама. Для помощи нередко приглашали родственников или соседей. Потом новорождённого приносили к корыте или на носилках в избу, в деревенской избе для этого всегда находилось место, чаще за печкой, что не мешало функционированию полезной площади избы, в «городских» же квартирах такие площади не были предусмотрены проектами, но для сельского жителя проблемы это не снимало, а наоборот усугубляло, ведь в таких квартирах и планировка предусматривалась для городской мебели, паласов, ковров и аппаратуры. Такие неудобства, несомненно, не агитировали сельских жителей

за то, чтобы остаться в деревне, это становилось возможным, разве что для одного поколения, для отцов, деды и прадеды в 70-х - 80-х годах жили ещё в традиционной крестьянской усадьбе, детей же всё сильнее и сильнее манил город. Хотя исследователь верно констатировал, когда писал: «Изначально планировщики новой деревни уповали на то, что замена избы на современный дом уменьшит желание людей уезжать из сельской местности. То, что строительство многоэтажных многоквартирных домов придавало деревне городской облик, являлось дополнительным преимуществом. Заселение в такие квартиры также должно было сыграть роль в «огораживании» деревни...Прин-цип организации городского жилья, пространство городской квартиры должно было сформировать у деревенских жителей соответствующий стиль жизни и отучить от деревенских привычек. Строительство городского жилья в деревне, очевидно, должно было решить труднейшую задачу в реорганизации деревни. Городское жильё должно было, как говорится, «переплавить» деревенских жителей в городских. К слову отток населения из деревень не сократился. Исследования выявили абсолютную непопулярность многоквартирных домов» [1, С. 355-356]. Надо сказать, что сельские жители, живущие в домах традиционных усадеб, относились иронично, если даже не саркастично к «городским» новостройкам. Например, в селе Степа-новке Бессоновского района место застройки такими домами, находившееся на пустыре за сельскими огородами, называли шутливо-презрительно «зажопин-кой». Потому что со временем место хозяйственных застроек превращалось в скопление разнообразных, бесформенных скотных сараев, курятников, свинарников, гаражей, утопающих в навозе, непролазных в сырую погоду, без удобных подъездных путей и чрезвычайно пожароопасных из-за огромного скопления деревянных сооружений и сеновалов [6, С. 187].

Кроме того, что квартира должна быть местом для жилья, она, в силу принадлежности все таки сельскому жителю, должна быть ещё и местом хранения и хозяйственной одежды, обуви, самого разнообразного инструмента, необходимого крестьянину в хозяйстве, соответствующей посуды, ветоши и многого другого, в традиционной же крестьянской усадьбе для всего этого было достаточно места, в том числе и построенного специально: сени, хоздвор, самые различные надворные постройки, например, мастерские или гаражи, сараи, амбары.

Таким образом, городская «интервенция» в какой-то мере дезориентировала сельский быт, который в определённой мере отрывался от крестьянского, в котором центром была традиционная крестьянская усадьба, но и не получил задуманного вектора городского быта, который к тому же должен был вдруг сложиться на селе. Второй секретарь Пензенского обкома КПСС Георг Васильевич Мясников в начале 1970х годов, посетив «городские» дома в селе Большая Елань Пензенского района, записал в своём дневнике: «Побывал в двух 16-квартирных домах городского типа и городской планировки, которые совсем недавно

заселены рабочими совхоза «Еланский» и приезжими семьями из мордвы Городищенского района. Картина: всё уже захламлено валенками, бочками, огрызками, на стенах - безвкусные рамки с десятками фотографий в каждой, ковры с лебедями, оленями и богатырями, мебель самого разнокалиберного характера, от шифоньеров с «зеркелом» до сундуков прошлого века, в углах безвкусные иконы, на которых сам Христос, будь он жив, не узнал бы себя, так похабно стали его делать халтурные фотографы. Но не они, а мы виноваты. В нашем отношении к селу и его труженику преобладают и довлеют чисто меркантильные вопросы производства и мало беспокоит то, как устроен быт» [7, С. 14]. Новая «викторианская» эпоха сельских «городских» жилищ в корне отличалась от здорового аскетизма крестьянской избы и усадьбы в целом, где господствовали вещи только нужные в хозяйстве и быту. «Пространство (избы,- В. М.) было устроено умно и удобно» [2, С. 431].

Но, несмотря на столь отрицательное отношение к «городским» застройкам на селе, нельзя не отметить и положительного эффекта от их реализации. они несомненно положительно сказались на удержании на селе молодёжи, особенно тех, кто вернулся домой из армии, и перед кем сразу встала проблема обзаведения семьёй, а значит и жильём. Время было уже не то, чтобы жить с родителями, современность заявляла свои права на самостоятельную жизнь. Достаточно экономически состоятельные хозяйства такие дома строили хозспособом, стимулируя тем самым своё же развитие, его динамику, создавая дополнительные производственные цеха с определённым количеством рабочих мест, что являлось важнейшим фактором удержания на селе молодёжи. Ожидание собственного жилья для работника хозяйственного предприятия было дополнительным стимулом к производственной и бытовой дисциплине. Руководство хозяйств, партийная, комсомольская и профсоюзная организации пользовались процессом ожидания собственного жилья как воспитательным моментом. Первоочередность в получении жилья представлялась передовикам производства, молодым, многодетным, но эти характеристики переставали действовать, если претендент на получении квартиры был замечен пьяным, прогульщиком, в работе не добросовестным. В таком случае могли быть только исключения, например, если всё перечисленное не являлось постоянным и злостным.

В «городских» квартирах, тем не менее, сельские жители не перестали быть сельскими, просто жизнь их на селе в значительной степени усложнилась, был неоправданно и непродуманно нанесён удар по их крестьянской сути, во многом маргинализируя их. В сёлах необходима компактность, но не скученность.

В конце 70-х годов практика застройки сёл «городскими» домами подверглась жесткой и принципиальной критике и была практически прекращена, уступив место коттеджным посёлкам, практически реабилитировавшим традиционную крестьянскую усадьбу, и ставшими более современными, а значит и более удобными для жизни, чем уже уходящая в

историю традиционная крестьянская усадьба с деревянным пятистенным домом. Исследовательница сельской архитектуры Л. И. Данилова в одном из своих трудов писала: «Прежде чем появились такие красивые современные посёлки, нашим архитекторам, строителям, экономистам, социологам, пришлось много потрудиться. Проектируя новые дома и посёлки, они прислушивались к мнениям тех, кто будет в них жить. После многочисленных обследований и опросов сельских жителей стало ясно: сельские труженики не хотят, чтобы деревня превращалась в маленький город. Они за сохранение сельской самобытности, но с учётом достижений науки и техники. Работники сельского хозяйства предпочитают индивидуальное дома усадебного типа, одноэтажные или с квартирами, расположенными в двух уровнях. Их не устраивают многоэтажные городские дома, где в квартирах после полевых работ негде раздеться и высушить одежду, негде просушить картошку, огород за тридевять земель и сарай на отлёте - не находишься с полными вёдрами корма к скотине. Дома усадебного типа, как считают сельские жители, должны быть просторными, с одной или двумя спальнями, с большой общей комнатой, кухней, верандой, помещением для хранения рабочей одежды. Труженики села хотят держать поросёнка и птицу, они не могут обходиться без садика и огорода и, конечно, никто не откажется от всех городских удобств: центрального отопления, водоснабжения и газификации» [4, С. 14]. Обязательной принадлежностью коттеджных посёлков были и надворные постройки, выполненные нередко из кирпича. Приусадебный участок, его площадь позволяли разбить сад, огород для овощей, дополнительно построить хозяйственные помещения, например, баню или гараж, то есть, то, в чём хозяин чувствовал необходимость. Но и к новым посёлкам отношение было разное, как и сами посёлки разными были. «Ну, правда, сейчас строят много. Посёлок новый вот построили. Ну вот опять они строят -кто знает где! Не у места план-то составляют. Почему они вот тут, в Суходолке, не строят, а на гору посёлок взгромоздили?! Тут и огороды можно развести - зады-то у нас вон какие большие! Там раньше на задах были гумны, - за садами. А сейчас всё залужили. И солома была, и колосёнки были плетёные, покрытые. Это такие сараи для соломы, для сена. А в посёлке-то новом - одна грязь. Задыхаются люди от грязи. А тех, кто внизу живёт, эта вся грязь потопляет, вниз стекает»,-так вспоминает один из крестьян села Лох Новобурас-ского района Саратовской области [3, С. 144].

Вместе с тем в крестьянскую жизнь стала вводиться практика трехстенных пристроев к пятистенкам. Они, будучи утеплёнными, значительно расширяли жилую площадь, целенаправленно выполняя определённые функции либо новых кухонь, спальных комнат либо комнат для детей.

Традиционный тип крестьянской усадьбы, начавший свой путь в далёком, сугубо крестьянском, XVII веке, не изменяясь, благополучно миновал столетия и «застыл» в 70-80-х годах ХХ-го столетия. Правда к этому времени крестьянский двор России

избавился от ряда функциональных частей-построек, являвшихся необходимой составной частью крестьянского двора: эти постройки стали отпадать от крестьянской усадьбы в период создания обобществлённых хозяйств: тозов, коммун, совхозов, колхозов, и процесс этот был завершён в период сплошной коллективизации, ставшей, пожалуй, первым серьёзным ударом, нанесённым государством по традиционной, эволюционно сложившейся сельской усадьбе. В 19701980-е годы отдалённые деревни ещё сохраняли свою патриархальность. Следы прошлого виделись в них тут и там, но многое из прошлого деревня потеряла. Крестьянская усадьба практически лишилась поветей, где хранился крестьянский инвентарь землепашца: сохи, плуги, сани, телеги, дровни, долгуши, фуры и т.д., лишилась конюшен, потому что лошади в частном владении были чрезвычайно редки, не стало овинов или риг для сушки снопов перед молотьбой или гумен, клуней (ток), амбаров, варок (навес для лошадей) и кизячников (где изготавливали и сушили кизяки).

Формирование типов крестьянских усадеб на протяжении веков вывели два наиболее совершенных типа, которые, правда, дожив до изучаемого нами времени, в это же время начали и исчезать. Речь идёт о крестьянском дворе «покоем», то есть такой принцип построения усадьбы в виде буквы «п», когда изба выполняла роль верхней перекладины названной буквы, а ногами-опорами были надворные постройки. Примером такой усадьбы может быть усадьба Е. С. Малязё-ва в селе Щепотьево Белинского района, кроме дома включающая в себя по левой стороне: птичник, хлев для коровы, хлев для овец, гараж, погреб, по правой стороне: амбар, дровник, мастерскую, баню, хлев для телят, свинарник. Все эти надворные постройки имели общие стены. Они упирались своими основаниями в огород, сад, а усадьба на своих «задах» заканчивалась картофельным огородом, в иных местах, например, Пензенской области, называемых усадами. Второй тип крестьянской усадьбы замкнутый двор-каре, когда «изба включалась в состав замкнутого, с высокими заплотами, двора наряду с полным хозяйственных построек, даже не всегда выходя окнами на улицу». Названный тип так же имел место в селе Щепотьево Белинского района и принадлежал В. Н. Баландину. В двор - каре, кроме дома, по периметру входили следующие хозяйственные постройки: погреб, птичник, дровник, мастерская, свинарник, хлев для овец, хлев для коровы и телёнка, конюшня для лошади, летний навес для телят и лошади, гараж. Баня была вынесена за «каре». Что характерно, названные типы были в этом селе единственными. Остальные представляли из себя вид двух параллельных строений: хозяйственные постройки шли параллельно избе, а промежуток между ними был двором. Такие типы крестьянских усадеб наблюдались ещё, например, в таких сёлах, как Лермон-тово Белинского района, Степановка и Трофимовка Бессоновского района, Русский Ишим Городищенско-го района, Лох Новобурасского района и Малиновка Ртищевского района Саратовской области, Калдуссы Белинского района Пензенской области.

Прекрасно итожил одну из своих работ о сельском мире П. И. Симуш: «Благородный мир крестьянской усадьбы заключён в её истории, связанной с жизненным путём всей семьи и каждого её члена. В доме рождаются, живут и умирают, здесь протекают самые важные семейные события. Перед глазами крестьянина ежедневно и ежечасно происходит тот кропотливый процесс, благодаря которому созидается так называемая полная чаша. Во всех её проявлениях: в кладовой и погребе, в коровнике и курятнике, на огороде и в саду. На подворье, словно пчёлы, с утра до ночи копошатся люди и всё припасают Можно видеть лишь внешнюю форму созидания полной чаши, но не понимать её внутреннего, человеческого содержания. Как правило, остаётся скрытой та огромная масса усилий, физического труда, усталости, пота и ропота, которыми сопровождается устроение усадьбы» [9, С.148]. «Какое счастье выпало мне родиться в крестьянской избе и умереть в ней!» - эти слова были последними в жизни замечательного скульптора А. М. Опекушина [9, С. 141].

В результате вышеизложенного можно сделать вывод, что крестьянская усадьба к исследуемому периоду представляла из себя во многом достаточно консервативное явление, что долгое время объяснялось и консервативной ментальностью самого крестьянства. Что, свою очередь, было следствием весьма скудного достатка крестьянской семьи и довольно долгого зависимого социального положения. Чего, например, нельзя сказать о северных русских деревнях, где относительно свободное существование, в том числе и свобода перемещения, и добывания средств и наличия в достаточном количестве строевого леса, позволяли иметь усадьбы не только просторные, но и весьма изысканной архитектуры, что выявляло в крестьянах вкус к нему как искусству. Как только крестьянская семья обретала достаток, это немедленно отражалось не только на качестве, например, питания, но и на качественно-количественной характеристике крестьянской усадьбы, её экономической составляющей: большем количестве надворных построек, домашней живности, в первую очередь коров и лошадей, жилые же помещения в результате появившегося достатка либо приобретали более приглядный эстетический вид: менялись крыши на более долговечные и эстетичные, появлялись декоративные украшения: налични-

ки, коньки, крыльца, причелины и т.д. либо строились новые, более приспособленные для жизни крестьянской семьи и тогда уже декоративность была как бы само собой разумеющимся явлением, она уже становилась необходимым смыслом, как бы уже имелась ввиду при планировании новой постройки.

Государственное вмешательство в традиционность сельского быта, в его структурный рационализм не всегда было положительно последовательным, что выражалось в чисто волюнтаристских действиях, никакого отношения не имеющих к тем традициям, что веками формировали не только структуру крестьянской усадьбы, но и ментальность крестьянской семьи, как неразрывно связанных между собой явлений. Это явление было характерным для 60-80-х годов ХХ века. Но необходимо отдать должное государству, которое смогло понять, что сохранение сельских традиций в усадьбостроительстве в условиях рационального отношения, не покушавшегося на крестьянскую усадьбу как на особый мир, решающий нравственнохозяйственную проблему, это залог сохранения деревни. Это явление тоже стало характерным для 19701980-х годов. Где это смогли понять, деревня оставалась на земле.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ