Рэндалл Э. Советская страна грез: торговля и потребление в 1930-е годы

Рэндалл Э.

СОВЕТСКАЯ СТРАНА ГРЕЗ: ТОРГОВЛЯ И ПОТРЕБЛЕНИЕ В 1930-е годы (Реферат)

Randall A.

The Soviet dream world of retail and consumption in the 1930 s. -N.Y.: Palgrave Macmillan, 2008. - XIII, 252 p.

В монографии Эми Рэндалл (ун-т Санта-Клары, США) исследуется кампания по созданию в СССР государственной системы розничной торговли и потребления, начатая в 1931 г с прагматической целью - покончить с кризисом распределения, разразившимся в 1929-1930 гг., когда полки магазинов катастрофически опустели и была введена карточная система. В центре внимания находятся произошедшие в результате осуществления новой политики институциональные, культурные и социальные изменения, которые оказали глубокое, часто противоречивое воздействие на экономику, политику, гендерную структуру, а в конечном счете - на всю историю советского общества. Автор рассматривает историю строительства социалистической торговли в двух измерениях: «сверху» -с точки зрения партийных руководителей, правительственных чиновников и самих реформаторов, прослеживая, как коммунистическая идеология и социально-экономические реалии влияли на кон -фигурацию реформы, и «снизу» - с точки зрения продавцов, общественных контролеров и простых покупателей (с. 12-13).

Находясь в русле современной литературы по истории кон -сюмеризма, с ее интересом к формированию классовой и гендер-ной идентичности индивида, монография Э. Рэндалл исследует зарождавшуюся в СССР массовую культуру потребления в сравнительном контексте, как один из атрибутов общеевропейской модерности (с. 14-15). В капиталистической «стране грёз», пишет автор, экзотические универсальные магазины с их сверкающими витринами поражали воображение простых людей, а быстрое распространение товаров широкого потребления и новых форм кредитования «поощряло фантазии о богатстве и материальных удоволь -ствиях». В СССР 1930-х годов также начали поощрять мечты простых людей о новом обществе изобилия, но при этом советская торговля должна была стать инструментом для построения социализма, способствуя повышению культурного уровня масс. Существование социалистической торговли и сферы потребления должно было «подчеркнуть победу Советского Союза над отсталостью и дополнить технологическую и индустриальную утопию московского метро, Магнитки и канала Москва-Волга» (с. 2).

Создание государственной системы розничной торговли для страны с населением в 150 млн. человек - грандиозная задача для любого правительства, пишет Э. Рэндалл. Но для сталинского режима она была особенно трудной потому, что и без того слаборазвитая коммерческая инфраструктура Российской империи, сконцентрированная в основном в крупных городах, была фактически разрушена политикой советской власти, которая привела к деградации торговли. К 1930 г. частные магазины и лавки были закрыты, а открытые в течение предыдущего десятилетия кооперативные и государственные магазины составляли менее одной пятой от дореволюционных показателей. И это в условиях начавшейся индустриализации и коллективизации, когда массы людей двинулись в город, что многократно увеличило потребительский спрос (с. 4).

В России, пишет автор, культура массового потребления начала развиваться в конце XIX в. и изначально носила амбивалентный, даже противоречивый характер. С одной стороны, приобщение к ней крестьян и рабочих вызывало беспокойство у представителей консервативной элиты, считавших, что западный капитализм портит русский народ и ведет к утрате самобытности. С другой стороны, интеллигенция всячески отмежевывалась от меркантильной вульгарности и пошлости в пользу более «духовного» существования, а революционеры вообще считали аскетизм моральной добродетелью. В то же время низшие классы вовлекались в «культуру приобретательства» далеко не полностью: богатство и роскошь верхушки общества часто вызывали у них возмущение и зависть (с. 6).

Не менее противоречивым было и отношение к торговле и потреблению пришедших к власти большевиков. Их политика в

этой области поначалу была непримиримой: национализировались частные магазины, предпринимались попытки уничтожить уличную торговлю, а частичная реставрация частной торговой сети в годы НЭПа была обставлена массой ограничений, включая налоговые. При этом, с одной стороны, культивировалась эстетика аскетизма, высмеивались нэпманы и нэпманши, с другой - поощрялись покупки в госсекторе, причем отечественных товаров, произведенных государством, а не кустарных или иностранных, развивалась реклама, которая часто несла в себе политический посыл. Художники-конструктивисты всячески внедряли ценности «нового быта», что должно было способствовать рождению «нового советского человека». Тогда же были созданы отдельные «образцовые» социалистические магазины (ГУМ), однако совершение покупок в кооперативах и в госсекторе оставалось в 1920-е годы «унылой альтернативой покупкам у частника», пишет автор (с. 7-8).

Частная торговля была полностью отменена в связи с принятием первого пятилетнего плана 1928-1932 гг. в рамках мероприятий по усилению государственного контроля над экономикой. А в 1930-е годы правительство окончательно отказалось от революционного аскетизма и перешло к поддержке высоких уровней потребления. Началось активное и целенаправленное создание советской «страны грез». Новый подход к торговле и потреблению часто рассматривался в литературе как факт, подтверждающий «великое отступление» сталинского режима от революционных целей, его «обуржуазивание» - уступку новой советской элите и ее «ценностям среднего класса». Однако в прежних интерпретациях царило представление о том, что большевики с самого начала проводили четкую линию экономической политики, от которой они отступили в 30-е годы. Автор утверждает, что военный коммунизм и нэп были своего рода «сборной солянкой» противоречивых подходов к вопросу о том, как руководить экономикой в зарождающемся социалистическом государстве, и доказывает, что кампания по созданию советской торговли явилась первой серьезной попыткой властей обратиться к проблемам распределения и потребления при социализме (с. 10).

Новая политика, принятая для того, чтобы справиться с экономическим кризисом, представляла собой достаточно стройную систему мер, направленных на развитие государственной торговли. Она означала отказ советских руководителей от постепенного перехода к системе прямого товарообмена и подтвердила роль монетарной экономики и розничной торговли при социализме. Однако

потребовалось много усилий для того, чтобы заменить негативный образ отсталой и «контрреволюционной» торговли на более позитивный, связав его с индустриализацией, демократизацией, стремлением догнать и перегнать Запад, и в особенности с кампанией за распространение «культурности» (с. 9).

В ходе реформы вся коммерческая инфраструктура СССР резко изменилась. Открылись сотни тысяч новых магазинов и лавок, десятки тысяч были реконструированы и отремонтированы (например, установлено отопление), внедрены новые технологии. В торговлю пришли десятки тысяч новых работников (в том числе наблюдался массовый приток женщин), началось развитие системы специального образования, возникло движение за социалистический труд, к контролю были привлечены сотни тысяч потребителей.

От реформы выиграли главным образом Российская Федерация и Украина, причем крупные города. В деревнях положение изменилось не слишком сильно, и отмечалось много недостатков в функционировании государственных магазинов. Тем не менее, пишет автор, результаты ее были очень заметны, и не только в повседневной жизни. Было принято решение повысить производство продуктов питания и товаров народного потребления, и хотя они никогда не достигали уровня удовлетворения спроса, тем не менее в 1937 г. покупатели имели намного больше шансов приобрести тот или иной товар, чем в 1932 г. (с. 3).

И все же, несмотря на все усилия, сохранялся дефицит, был голод, а в экономике по-прежнему приоритет оставался за промышленным производством за счет основных повседневных нужд. Автор подчеркивает практические трудности, с которыми сталкивался сталинский режим в этом вопросе: отсутствие инфраструктуры (кустарное производство было к этому времени фактически ликвидировано, а промышленность ориентировалась на производство средств производства), проблемы с планированием и материальным обеспечением, координацией поставок и транспортировкой (с. 5)

Отмечая, что создание «некапиталистической советской торговли» явилось беспрецедентным экспериментом, автор пишет об изменениях, произошедших в социальных и гендерных идентич-ностях советских людей. «Торговые служащие» трансформировались в «работников торговли», которые наряду с остальными трудящимися участвовали в социалистическом соревновании и стахановском движении. Таким образом, в строительство социализма был вовлечен огромный пласт советского общества. Возникают новые отношения между государством и гражданами, целенаправленно создается новая идентичность - советский потребитель, который служит интересам режима, но одновременно приобретает новые права и обязанности, пусть ограниченные и в официально разрешенных пределах (с. 137).

Большие изменения произошли в гендерных отношениях. Э. Рэндалл констатирует феминизацию торговли, которая привела к изменениям в официальном дискурсе. Широкое привлечение к производительному труду имело своим результатом «интеграцию женщин в советское общество в качестве продуктивных граждан», а их участие в розничной торговле «разрушило монополию на идеал маскулинизированного пролетария» (с. 86). Возникает «культурная героиня советской торговли», и таким образом из символа отсталости женщина становится символом современности. Дискурсивный сдвиг в официальном понимании женского и домашнего изменил и идеал мужчины. В торговле для обоих полов приветствовалось поведение, которое обычно считается женским: аккуратность, вежливость, внимательность, что, как считает автор, вносило свой вклад в постепенную «феминизацию и одомашнивание советского социализма» (с. 87-88).

Подводя итоги результатов кампании 1930-х годов, Э. Рэндалл отмечает не только несомненные ее успехи, но и провалы, связанные главным образом с тяжелыми экономическими условиями, в которых находилась страна. Она указывает, что сталинский режим заключил своего рода общественный договор со своими гражданами, в котором экономика потребления стала важным компонентом легитимности советского социализма. Растущая неспособность удовлетворить нужды потребителей, вызванная неэффективностью социалистической системы управления, впоследствии способствовала все большему разочарованию в социализме (с. 182-183).

О.В. Большакова