Спросить
Войти
Наследие
УДК 930.2
К вопросу об идеологии Гаспринского* (Предварительные материалы)
Газиз Губайдуллин
Авторская работа профессора Г. Губайдуллина по проблеме реформаторского движения, опубликованная в 1929 г. в четвертом томе «Известий восточного факультета» Азербайджанского университета. Судя по структуре статьи, имеющей четыре раздела, она задумывалась в нескольких выпусках. Однако ни в одном последующем сборнике продолжения не последовало.
Известный «просветитель инородцев» Ильминский в «секретнейшем» письме своем от 10 февраля 1884 года писал знаменитому Победоносцеву:
«Возникающая татарская интеллигенция предподносит свой яд, сходный в виде позолоченных пилюль, литературно, галантерейно и приводит в восторг нашу близорукую и бессердечную интеллигенцию. Это гораздо опаснее фанатизма, а в соединении с ним есть сила великая, тем более, что у нашего заправляющего класса нет ни усердия к православию, ни основательных государственных религиозных понятий. Обращу Ваше внимание еще на то, что Гаспринский, издатель «Таружумана» в Бахчисарае, преследует цели: во-первых, распространить между магометанскими подданными Русской Империи европейское просвещение на магометанской основе, магометанские идеалы подкрасить европейским образованием. Во-вторых, все многочисленное и разношерстное и часто разноязычное население магометан России объединить и сплотить (пример, немецкое объединение). В-третьих, уложить посредством своего органа, для всех магометан России тюркского корня, язык османский. Что же оказывается теперь? Я слышал, что в Казани с года на год
* Подготовлено к переизданию Сеитмеметовой С. А.
Сельвина Алиевна Сеитмеметова — младший научный сотрудник Крымского научного центра Института истории им. Ш. Марджани АН РТ; младший научный сотрудник Мемориального музея Исмаила Гаспринского (ГБУ РК «Бахчисарайский историко-культурный и археологический музей-заповедник») (298400, Мемориальный музей Исмаила Гаспринского, ул. И. Гаспринского 47, Бахчисарай, Республика Крым, Российская Федерация); selvina11@rambler.ru
умножаются турецкие газеты и учебники по приему и содержанию европейские, а по языку османские. Значит, Гаспринский и К° хотят провести к татарам европейское образование, но отнюдь не через Россию (курсив наш: Г. Г.). Не правда ли? План «составлен» искусно и основательно. И то не без хитрости газета «Переводчик» издается на двух языках: русском и турецко-татарском. Листок той газеты, если Вы ее развернете с одной стороны, представляет сплошь русское писание, а с другой стороны все сплошь татарское писание, одного содержания с русским. Я не сличал татарского текста с русским переводом, не думаю, чтобы они отступали друг от друга; затем следит цензура, но никакая цензура не изменит ума и сердца газетчиков, проникнутых чужими идеалами, а в газетах русского общества русский перевод внушает доверие и даже интерес. Итак, татарская интеллигенция, замазывая русские глаза ложным рационализмом или либерализмом, усиливается создать мусульманско-культурный центр в России»1.
Почему этот ужасный для царских слуг «рационалист», «либерал» мог появиться именно из Крыма и найти почву для своей пропаганды среди поволжских татар? Почему именно «Мурзак» Гаспринский боролся против пережитков феодализма и его идеологии-схоластики и мог появиться именно из обедневшей дворянской семьи? Вот те три вопроса, на которые мы легко найдем общий ответ, если в кратких чертах коснемся положения российских татар Крыма и Поволжья в XIX столетии.
Восьмого апреля 1783 года Крымское ханство, получившее по Кучук-Кай-нарджийскому миру мнимую самостоятельность, вскоре было окончательно присоединено к России. Хан был низложен, но фактически вступил другой хан, князь Потемкин-Таврический, отличавшийся от татарского хана только тем, что он был одет в европейский костюм.
Хотя Таврида и была завоевана российским торговым капиталом, но исполнителями завоевания были те же помещичье-феодальные круги эпохи «феодальной реакции в России». Если до завоевания господствующим классом были татарские беки из бывших, еще со времен Чингисхана, аристократических родов Ширина, Барына, Мансура, Аргина, Сиджиота, Яш-лава и огромное количество служилых мурз, то теперь, после завоевания, экономическое и политическое могущество перешло в руки «российского благородного дворянства». Хотя правительство «первой дворянки в России» Екатерины Второй не лишило своей милости своих классовых братьев татарского происхождения, карачи, беков и мурз, но все же оно начало наступление на последних, как на своих конкурентов. Так как Крым еще не окончательно освободился от тюрко-татар, то шутить с этим воинственным элементом, еще только сто лет назад стучавшимся в рядах турецкой армии в ворота Вены, нельзя было. Вот почему правительство Потемкина, наступая
на одних дворян, сочувствующих самостоятельности или желающих вновь присоединить ханство к Турции, старалось временно склонить к себе часть татарской аристократии, желая найти опору, если порабощенная «чернь» начнет враждебные действия против новой власти. Так, например, по приказу императрицы 22 февраля 1784 года были включены в состав «благородного российского дворянства» следующие аристократическо-помещичьи татарские фамилии: Арабские, Бутыганские, Байдарские, Джашинские, Джет-батайские, Даирские, Джанкныч, Кайтазовы, Каршбинские, Кундильские, Кунратские, Меркирские, Тайганские и тому подобные. Несмотря на то что «верные престолу» беки и мурзы, после прихода российской власти, стали пользоваться одинаковыми правами с коренными русскими помещиками в отношении ксвоим подвластным и земли татарских помещиков были признаны полной собственностью последних, все же утрата политической власти дурно отразилась на экономическом благосостоянии татарских помещиков. С одной стороны, те татарские деревни, которыми владели беки и мурзы, стали облагаться подушными податями и иными налогами, большей частью для содержания разных российских воинских частей; с другой стороны, воинские постои и рекрутчина приводили крестьян в бедственное положение. Бывали случаи, что сами помещики татары отказывались от своих подданных крестьян. Напр., некий надворный советник Баязет-бек в конце XVIII века, отказался от 597 душ мужского пола и 774 - женского пола ногайцев и «негаров» (нукар), когда с них стали брать подушные и другие налоги (см. П. О. 3.Р. И., т. XXVII, № 19.682). Кроме того, когда началась раздача ханских и султанских земель русской и иностранной пришлой аристократии и служилому дворянскому сословию, земли у татарских мурз и беков сильно сокращались, ибо они большей частью вели скотоводческое хозяйство или жили натуральными повинностями, взимаемыми со своих крестьян, татар-земледельцев. Да и когда татарский феодальный класс из господствующего управляющего класса превратился в класс подчиненный и управляемый, то, очевидно, и подвластные крестьяне тоже стали нести повинности вяло и нехотя. Кроме того, в Крымском ханстве, до завоевания его Россией, как в стране отсталой, местные феодалы довольствовались сравнительно малым в деле выкачивания у «поданных» налогов, податей и повинностей. Главные их доходы были военная «добыча» и подачки ханов и султанов. Но с завоеванием ханства Россией «водворилась тишина и спокойствие», войны прекратились. Этот военно-феодальный класс оставался без основного дохода. Вместе с тем этот класс, вследствие хозяйственной и культурной отсталости, низкой ступени развития производительных сил, не мог перейти к другой форме хозяйства. Само собою понятно, что при существовании во всей России крепостного права татарские феодалы не могли перейти к капиталистической форме хозяйства, а эксплуатировать свой «раят» так, как
эксплуатировали русские помещики своих крепостных, они не могли. Это и понятно. Татарский феодал уже не имел той власти, которая необходима при эксплоатации внеэкономическим путем. Да и едва ли русский конкурент дал бы ему возможность быть сильным и крепким.
Таковы были причины ослабления татарского феодального класса. Результатом этого стало то, что появилось огромное количество «мурз в лаптях». Если и осталось некоторое количество богатых мурз, то это было благодаря поддержке правительства за известные заслуги перед ним. Но не лучше влияло российское завоевание на другой класс, а именно на буржуазию. Следует отметить, что, подобно тому, как это было у многих турецко-татарских народов, в эпоху существования Крымского ханства почти не было крупной буржуазии из татар. Фактически страна находилось в стадии, близкой к феодальному состоянию. У татар фактически преобладали два класса: военно-феодальный и связанное с ним крупное духовенство «вакуфоеды» и сельчане и скотоводы, зависимые или от хана, или от духовенства. Хотя в Крыму и существовали такие важные города, как Бахчисарай, Ак-Мечеть (Симферополь), Ак-Яр (Севастополь), Кафа и другие, но основным зажиточным населением этих городов были татарская правящая аристократия, турецкое воинство и буржуазия, состоящая из итальянцев, греков, армян и евреев. На долю татар оставалось только мелкое ремесло, организованное на цеховой (аснаф) основе, и мелкая торговля. Российский захват сначала не имел таких гибельных последствий для ремесла ввиду того, что в самой России еще не была развита промышленность, но с течением времени, когда Россия вступила в фазу промышленного развития, нахлынувшие на базары Крыма русские фабрикаты, привозимые русским купечеством, стали разлагать местное ремесло и кустарную промышленность. Кроме того, на городское татарское население тяжелым бременем ложились разные налоги и повинности. Важнейшими из них были сначала денежная подать за отбывание воинской повинности, а с 1800 года - личная служба в специальном дивизионе. Результатом этого было то, что татарское население в городах стало беднеть и оставалось без средств к существованию. Эти ремесленники и мелкие торговцы не могли вместе с тем и пролетаризироваться вследствие того, что Крым превращался в колонию русского торгового и впоследствии промышленного капитализма, в место сбыта товаров, а не производства. Открылась возможность для переселения городского населения за границу Российской империи, о чем мы будем говорить далее.
Что касается всесильного мусульманского духовенства, бывшего в эпоху самостоятельности вторым господствующим классом в стране, владеющего сотнями тысяч десятин вакуфной земли, то и оно стало сильно ослабевать после того, как на его место пришло в качестве идеолога новой власти православное духовенство. По словам крымского историка Халил Гирей Султана,
мусульманское духовенство было недовольно реформаторскими стремлениями последнего хана Шахин Гирея, думая, что «теперь нельзя будет полностью пользоваться вакуфами»,2 и издало «Фетву» с требованием низложения и убийства этого хана. Но недолго пришлось наслаждаться духовенству отстранением Шахин Гирея. Страна была завоевана Россией и количество ва-куфов стало уменьшаться. Уже к 1893 году во владении духовенства осталось лишь 87 643 дес. земли. Но все же и это оставшееся количество земли было важным фактором. Российское правительство, желая сделать мусульманское духовенство своей опорой, не торопилось быстро секуляризировать вакуфы. По Кучук-Кайнарджийскому миру Россия даровала духовенству организацию, учредив муфтаат. Этим правительство склонило верхушку мусульманского духовенства на свою сторону. Вот почему из среды мусульманского духовенства в Крыму не могли выйти реформаторы быта подобно тому, как это имело место в Поволжье, где первыми реформаторами были люди из духовного сословия. Но все же в более тяжелом положении очутилось крымскотатарское крестьянство. Большинство этого класса находилось в тяжелом экономическом положении еще в эпоху самостоятельности, но в еще худшем положении оно очутилось после захвата Потемкиным Крыма. Это ухудшение росло с течением времени все более и более.
Некоторые русские исследователи, как Лашков, а за ним и крымскотатарские авторы, как Ахмед Узенбашлы, склонны изображать положение татарских крестьян в эпоху ханства в более или менее идиллическом виде; в платеже крестьянами ханам, бекам и мурзам «ушу-ра» - десятины, в натуральных повинностях (талага) они видят некоторые патриархальные отношения. Еще во время разгара последней войны и перед падением, в перехваченном русским командованием письме, написанном мурзами турецкой ориентации, между прочим, говорилось: «мы денно и нощно проливаем слезы, ожидая того, когда придет помощь... простой народ, если бы не боялся нас, то уже принял бы подданство» (т. е. российское) 3.
Очевидно, татарская «чернь» осталась более или менее индифферентной к российскому завоеванию. Но не в лучшем положении очутилось крестьянство и после завоевания. Во-первых, татарские помещики, втянутые в новые экономические отношения, усилили эксплуатацию, а те крестьяне, которые перешли во владение русских помещиков, после того как ханские, султанские земли и владения бежавших или убитых беков и мурз перешли к русским помещикам, оказались в аналогичном с русскими крепостными крестьянами положении. Во-вторых, после присоединения Крыма увеличилось налоговое бремя, солдатские постои разоряли татарских крестьян; натуральные повинности в поль2 Стамбул, 1927. стр. 208, Гюльбени Ханан
зу казны также стали невыносимыми. В-третьих, появилась неслыханная и невиданная дотоле воинская повинность русскому царю. Но главная беда заключалась в быстром обезземеливании. Как это случилось в XVI и XVII веках в Поволжье, а в XVII-XIX веках в Башкирии - и в Крыму начался беспощадный захват татарских земель помещиками. По Камеральному описанию 1802 года всего было роздано земли разным помещикам более 350 000 десятин4.
Пришлые помещики стали забирать разными средствами и способами все то, что можно было забрать. Для них было все равно, принадлежит ли земля крестьянским общинам, принадлежит ли она крестьянину на основании арабского права «оживления мертвой земли». Князь Потемкин и граф Зубов тотчас после завоевания Крыма стали выдавать «ордера» о пожаловании земель, не обходя и себя. В этих ордерах не указывались ни пределы, ни границы жалуемых земель. Царствовали полный грабеж и произвол. Помещики не ограничивались захватом крестьянских земель, они даже стали выселять крестьян из своих родных деревень. Напр., нам известны такие факты, которые случались незадолго до начала деятельности Гаспринского. В 1872 году судебный процесс между одним помещиком и сельским обществом закончился выселением 124 татарских семейств.
Предание говорит, что, когда Екатерина II прибыла в Крым, то она приказала одному помещику, греку Хазвини, взойти на одну из вершин Крымских гор и взять все то пространство, которое он видит, в качестве собственности.
Это зло не искоренилось и после составления генеральной карты в 1787 году, ибо хотя и указывалось, кому отдана земля, но не отмечено было количество десятин. На этой почве скоро начались судебные процессы, тянувшиеся с XVIII до средины XIX столетия, но так как суд был классовым, то решения его вполне предсказуемы. Все эти явления озлобили население Крыма против правительства. В. X. Кондараки, объясняя оппозиционное настроение татар во время Крымской войны, писал следующее:
«В числе враждебных нам татар, жаждущих присоединения к англо-францу-зам, были только те, которые подвержены были тюремному заключению или телесным наказаниям за насильственное пользование отобранной от них землей»5.
Вместе с захватом земельных угодий пришлыми помещиками, после завоевания Крыма началась обычная колонизационная политика российского правительства. Последнее, желая заселить прекрасный край благонадежным элементом, открыло широко двери всем тем, кто мог прийти на территорию бывшего Крымского ханства. Одни за другим тянулись греки, армяне, болгары, молдаване, албанцы, выписанные из Германии немцы, чехи из Австрии, эстонцы, поляки, литовцы, цыгане и др. Кроме того, со своими помещиками
насильственным путем переселялись и русские крепостные, целые полчища кубанских казаков, высланных в Крым, духоборы, молокане и др. сектанты. Чтобы заселить новозавоеванный край, российское правительство высылало и преступный элемент. Даже Крыжановский так заботился о последних, что выписал для них жен из Польши, заплатив за каждую из них по пяти рублей. Результатом всех этих обстоятельств было то, что, как выразился исследователь Лашков, татарские крестьяне остались в состоянии «полунебытия».
Тотчас после завоевания, начавшееся с 1783 года, переселение из Крыма татарского крестьянства и мелкой буржуазии является одним из последствий изложенной нами политики российского правительства - одной из трагических страниц истории крымских татар, численность которых уменьшилась до двухсот тысяч ко времени начала деятельности Гаспринского. По словам исследователей, в период первого переселения, с 1783 г. по 1800 г., из бывшего Крымского ханства ушло от 300 до 500 тысяч татар.
Это переселение продолжалось и после 1800 г. В особенности переселенческая волна поднялась с 1812 года, когда царское правительство стало изгонять татар с побережья в среднюю часть Крыма. Российское царское правительство к переселению относилось весьма сочувственно. Александр Первый в своем приказе от 29 августа 1803 года открыто выразил мысль, что «нагорная часть Крыма нарочиты пользы и получить может, если будет она населена другими жителями». Вот почему он предписал не возбранять переход тех из татар, кои, таким образом, владеют землей, с тем чтобы жилье их повсюду оставалось в казне и состояло в точном ведомстве ее, впредь до распоряжения их частным людям в содержание или во владение, в прочем предоставляя таковую свободу переселения».
Когда Гаспринскому было два-три года, крымское татарское крестьянство переживало время ужасов. К несчастью населения Крыма, столкновение двух конкурирующих в Европе капиталистических держав, России и Англии, произошло именно на этом полуострове. Положение татарского населения во время войны сделалось невыносимо трудным. Его поля и нивы стали полем брани, вследствие чего хозяйство крестьян разрушалось. Военные постои разорили до конца его благосостояние, крестьяне принуждены были доставлять фураж и провиант для российской армии. Кроме того, безъязычные туземцы подвергались нападению и оскорблению со стороны озлобленных неудачной войной офицеров и казаков. Однако эти оскорбления и лишения крымское крестьянство терпело совершенно незаслуженно. Кондараки, писавший свои воспоминания о Крымской войне, решительно утверждает, что крымские татары в общем были вполне лояльны по отношению к России во время этой войны. Пережившее ужасы войны и терпевшее нечеловеческое отношение правительства в течение двух лет крымское татарское крестьянство и городское население стало тайно или явно покидать родину. Царское
правительство вполне достигало своей цели удаления татар из Крыма. Министр государственных имуществ Киселев, в секретном отношении к управляющему Таврической Палатой Гос. Имуществ от 22 мая 1856 года, писал, что царь «соизволил отозваться, что нет никакой причины налагать какое-либо препятствие тайному и даже явному переселению крымских татар в Турцию, а напротив того, надлежит рассматривать представляющееся в настоящих обстоятельствах добровольное переселение весьма благоприятным для освобождения края от этого вредного населения».
Действительно, количество паспортов, выданных с 1854 по 1862 год, показывает, что за эти годы удалилось 192 660 душ татар из Крыма. Вот за два - три года до этого ужасного времени, в 1851 году родился Исмаил бек Гаспринский, который в молодости был свидетелем продолжавшейся эмиграции татар.
Гаспринский был не первым из крымцев, который боролся против старого быта, против закоснелой азиатчины. Еще накануне завоевания жизнь выдвинула еще одного человека, правда из ханской среды, а именно, Шахин Гирея, которого русский историк Соловьев склонен был сравнить с Петром Первым. Крымский историк Халил Гирей Султан о нем писал: «Когда Ша-хин Гирей вступил на престол, то что он видел в Петербурге, стал применять и в Бахчисарае. В своей еде, идеологии, в образе действий, даже в образе государственного управления, он хотел делать такие нововведения, которых дотоле не видел и к которым не привык народ. Он обедал за столом а1а£гапо, он носил форму русского офицера; в подражание русским войскам он набирал молодых крымцев, пытался организовать новый полк. Вакуфы изъял из управления имамов, хатибов и подчинил их специальной комиссии».
Шахин Гирей, воспитанный в итальянском духе, был первым, поднявшим знамя против некоторых порядков феодализма. Созданием новой армии он мечтал освободиться из-под опеки военных феодалов-мурз, пытался обуздать духовных феодалов, лишив, их экономической базы. У него были и широкие политические замыслы. «Он хотел», говорит историк Соловьев, «во что бы то ни стало воспользоваться роковым подарком, предложенным Россией, хотел с ее помощью утвердить независимость Крыма, отторгнуть его навсегда от обветшавшей Турции, сделаться ханом; но он не хотел на этом остановиться, не хотел менять зависимость от Порты на зависимость от России. Но хотел приобресть могущественные средства цивилизации, могущие дать ему силу, уменье поддержать свою самостоятельность. Ничтожность крымских владений, разумеется, бросалась при этом в глаза как главное препятствие; но Шахин Гирей знал, что Чингисхан и Тамерлан начинали также с малого и доходили до обширнейших империй; он мечтал уже о близком Кавказе, о его воинственном населении, которое может так хорошо служить для завоевательных замыслов, и сокровищах, которые лежат нетронутыми в недрах пресловутых гор, которые должны вскрыть начало цивилизации и
обогатить новую черноморскую империю Гиреев6. Действительно, Шахин Гирей как бы является первой ласточкой «модернизма», который окончательно был оформлен через сто лет Гаспринским.
Еще Екатерина II в своем письме назвала Шахин Гирея «чрезвычайно умным и желающим образовать себя, самым любезным татарином, образованным не по-татарски, пишущим стихи, не пропускающим ни одного спектакля»7. Шахин Гирей критиковал старые нравы татар, называя их «скотскими»8. Но Шахин Гирей в некоторых случаях был более решительным, чем Гаспринский. Однажды, после приезда из Петербурга в Крым, он говорил российскому представителю Путятину: «Я зашел теперь в лес, издавна без присмотра запущенный; если я не смогу искривившееся по застарелости дерево распрямить, то буду его срубать9. Точно так же Шахин Гирей и еще в одном отношении отличался от Гаспринского, а именно в отношении к халифу10. По поводу известной статьи Кайнарджийского трактата о подчинении муфтия и всего крымского духовенства султану как халифу, Шахин Гирей говорил тому же Путятину следующее: «Все это не только знак верховной власти Порты над Крымом, но и знак прежней приверженности его к ней, т. к. единство веры нисколько не обязывает Крым сохранять свою связь с Турцией; есть много магометанских владений, которые не только не подвластны Порте, но и ни малейшего сношения с нею не имеют»11.
Появление первой ласточки модернизма в Крыму в XVIII веке указывает на то, как своевременно было появление истинного «модерниста» через сто лет в лице Исмаил-бека.
Примечания:
Губайдуллин Газиз (Азиз) Салихович (1887-1938) - татарский писатель, историк, литературовед. В 1921-1925 гг. преподавал историю татар в ряде вузов Казани. В 1927 г. защитил докторскую диссертацию «Проблема происхождения узбекского народа», стал профессором и деканом восточного факультета Азербайджанского государственного университета, членом государственного ученого совета Азербайджана, председателем центрального бюро просвещения Академцентра Узбекистана, профессором Ташкентского и Самаркандского университетов по кафедре мусульманского Востока. В начале 1930 г. подвергся политическими преследованиям. 17 марта 1937 г. был арестован. 12 октября 1937 г. был приговорен к расстрелу. Реабилитирован 16 марта 1957 г.
К вопросу об идеологии Гаспринского - авторская работа Г. Губайдул-лина по проблеме реформаторского движения, опубликованная в 1929 г. в четвертом томе «Известий восточного факультета» Азербайджанского университета». Судя по структуре статьи, имеющей четыре раздела, она задумывалась в нескольких выпусках. Однако ни в одном последующем сборнике продолжение не последовало. По мнению Рахимова С. Т., статья Г. Губайдул-лина «Гаспринский и язык» является одной из частей труда «К вопросу об идеологии Гаспринского».
Гаспринский Исмаил (1851-1914) - крымскотатарский просветитель, педагог, издатель, редактор газеты «Переводчик-Терджиман», общественно-политический деятель, общепризнанный лидер джадидизма.
Ильминский Николай Иванович (1822-1891/1892) - русский востоковед, педагог-миссионер, библеист, член-корреспондент Академии наук. Известен как разработчик миссионерско-просветительской «системы Н. И. Ильминского» и «алфавита Н. И. Ильминского».
Победоносцев Константин Петрович (1827-1907) - российский государственный деятель, юрист, публицист, в 1880-1905 гг. - обер-прокурор Святейшего синода.
«Терджиман» (Переводчик) - еженедельная, а затем и ежедневная газета, издававшаяся в Бахчисарае, общетюркский печатный орган российских мусульман. Основателем, издателем и редактором газеты был И. Гасприн-ский. «Терджиман» издавался с 1883 по 1918 гг. Основной тематикой газеты были вопросы реформирования системы мусульманского образования, перестройки органов конфессионального самоуправления, организация сети общественных, а затем и социально-политических организаций, развитие художественной литературы тюркских народов Российской империи и др. С 1914 по 1918 гг. газета редактировалась А. С. Айвазовым.
Шахин Герай (Гирей) (1745-1787) - последний крымский хан: первое правление 1777-1782, второе правление 1782-1783.
Фетва (фатва, фатуа) - в шариате (фикхе) правовая позиция или решение по какому-либо общественному, политическому или правовому вопросу, выносимое муджтахидом, улемом, муфтием, факихом или алимом (или уполномоченным государственным органом из улемов), основываемое на принципах толкования шариата (фикха) и на прецедентах мусульманской юридической практики, исходя из иджмы как одного из корней фикха. Россия даровала духовенству организацию, учредив муфтаат... - имеется в виду Таврическое магометанское духовное правление- высший орган духовной власти мусульман в Таврической области, созданный указом императрицы Екатерины II от 23 января 1794 г.
Лашков Федор Федорович (1858-1917) - российский историк, архивист, крымовед.
Озенбашлы Амет Сеидабдуллаевич (1893-1958) - врач, публицист, общественный деятель.
Приложение к книге Узенбашлы «Крымская трагедия». - имеется в виду труд А. Озенбашлы «Чарлык акимиетинде Кърым фаджиасы, яхут татар хиджретлери» (Крымская трагедия во времена царизма, или эмиграция татар), изданный в 1926 г.
Кондараки Василий Христофорович (1834-1886) - крымский краевед, писатель, этнограф, член Императорского Русскго географического общества, Московского общества древнерусского искусства, Одесского общества истории и древностей.
Киселев Павел Дмитриевич (1788-1872) - Русский государственный деятель, генерал от инфантерии (1834). Во время русско-турецкой войны 18281829 годов - командующий российскими войсками в Дунайских княжествах. В 1829-1834 годах управлял Дунайскими княжествами, находившимися под протекторатом России. Последовательный сторонник отмены крепостного права. Первый министр государственных имуществ (1837-1856), реформировавший быт государственных крестьян (1837-1841). После Крымской войны - российский посол во Франции (1856-1862).
Соловьев Сергей Михайлович (1820-1879) - российский историк, ректор Московского университета (1871-1877), ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук по отделению русского языка и словесности (1872), тайный советник.
[...]12 Почему именно идеология Гаспринского могла прежде всего распространиться среди поволжских татар, а не среди других восточных народов России?
Поволжские татары среди других турецких народов России были народом более передовым, чем остальные. Все современные исследователи истории татарской культуры в один голос признают, что уже в начале XIX столетия этот народ, вовлеченный в водоворот общероссийской экономики со второй половины XVI столетия, шел за российской экономикой, иногда отставая, а
в некоторых областях даже идя впереди, например, в области мануфактуры с
наемным трудом13.
До эпохи реформ в России казанско-татарская буржуазия растет, главным образом, в метрополии, но быстро расширяет свою торговую, отчасти промышленную деятельность в Башкирии, Казахстане, в Западной Сибири и в Туркестане. В это время культура татарской буржуазии развивается сообразно в соответствии со своими торговыми интересами. Татарская буржуазия везет чай из Чувечека, она закупает шерсть, кожу, сало для своих и русских суконных фабрик и кожевенных, мыловаренных, салотопленных, свечных заводов в Башкирии, Казахстане; она раскупает мерлушку в хивинских и бухарских владениях, а бумагу для своих фабрик - в Мавараннагре. Начиная с 1802 года татарская буржуазия организует в Казани книгопечатание, находит сбыт для своих арабо-персо-чагатайских и татарских богословских книг и рыцарско-фантастических романов в этих отсталых восточных странах. В это время татарская буржуазия поддерживала схоластические медресе у себя дома и старалась дать своим детям воспитание по бухарскому образцу в «историко-исламском духе».
До завоевания Средней Азии русскими значительная часть российской торговли с этими странами велась при посредстве татарских купцов, ибо, с одной стороны, не во все области Средней Азии могли проникнуть русские купцы, с другой стороны, незнание местных языков препятствовало русским купцам вести торговлю непосредственно. Татарский же купец мог иметь влияние постольку, поскольку он был образован в их духе, поскольку он знал языки и обычаи казаков, узбеков и таджиков. Ведь было бы нелогично, если бы татарский купец и промышленник, производящий для казаков, узбеков и таджиков чисто мусульманскую обувь, рукомойники для совершения «тегарет»14 и печатавший сотнями тысяч экземпляров Коран, разные молитвенники, руководства для схоластических медресе, джагатайско-суфистиче-скую поэзию, вдруг у себя бы завел такие обычаи, такую школу, которая совершенно не гармонировала бы с идеологией тех, с которыми вела торговлю татарская буржуазия.
Кроме того, несоответствие идеологии господствующего класса татар с его хозяйственной структурой вызывалось еще и другой, чисто внутренней причиной. Она заключалась в религиозно-национальном гнете, в стремлении к обрусению и крещению татар со стороны правительства. Это вызы13 См. наши работы: «История татар». - М., 1925. «Из истории торгового класса у приволжских татар» (Изв. востфака. - № 6), «Из истории падения феодального класса у приволжских татар» (там же, № 2), «Из истории татарских классов». -Казань, 1925; работы Г. Ибрагимова и Г. Мансурова об участии татар в революции 1905 года и др. - Г. Г.
вало негативную реакцию. Татарин видел в каждом новом явлении призрак крещения и обрусения и старался сохранить всю свою национальную самобытность.
Несмотря на все эти причины, тормозившие умственное развитие и процесс разложения феодальной идеологии, стали появляться первые ласточки модернизма. Уже в первой четверти XIX столетия татары имели довольно развитую буржуазию. Татарского дворянства почти не было, оно обрусело и крестилось уже в XVII-XVШ веках. Наряду с этим происходило сильное расслоение крестьянства, бедная часть которого из-за обезземеливания пополняла ряды русского пролетариата на Урале, потом в Донбассе. Вот почему этот диссонанс между этапом развития и господствующей идеологией стал давать себя знать. В некоторых уголках стали теплиться лучи света в темном царстве в виде требования приоритета разума над мнениями церковных ав-торитетов-муджтехидов.
В начале XIX столетия появляется Абуннасыр Курсави15 и провозглашает принцип права разума, начинает говорить и писать языком Гуса и Лютера16. Но еще нет такой побудительной причины, которая бы окончательно толкнула татарскую буржуазию на путь реформации. Ни Ибрагим Халь-фин17, ни Курсави не могут повести буржуазию по новому тракту, по направлению к европейской буржуазной цивилизации. Это вполне понятно, ибо татарская буржуазия в тот период могла еще идти старой привычной дорогой, обращая культурное лицо к Бухаре, откуда получались важные предметы торговли, где татарская буржуазия находила рынок для российского и своего производства.
Однако Россия быстро пошла по новому пути. В результате промышленного переворота русская буржуазия стала широко применять новую технику. Татарская промышленность везде стала катастрофически падать. Русские фабрики, со своими паровыми котлами, обрушились на татарскую промышленность, выталкивая силой пара отсталую технику последней.
Рассеянные по всей Башкирии и Казанской губернии, находящиеся в некоторых зауральских городах татарские промышленные предприятия с обветшалой средневековой техникой быстро стали превращаться в развалины. Татарская буржуазия, не знавшая ни банков, ни кредитов, ни торгово-промышленных обществ и компаний, быстро стала превращаться в посредников
российских купцов. Вместе с тем татарская буржуазия начиная с 60-х годов стала получать другие не менее сильные удары. Российский капитализм с оружием в руках пролагал себе путь в Туркестан. За войсками тянулась русская буржуазия, которая дотоле вела свою торговлю при посредстве татарских купцов. Помимо того, с середины XIX столетия, с усилением роста колонизаторских тенденций российского правительства, опять возобновился религиозный и национальный натиск на татар, остановленный временно под влиянием восстания Пугачева. Таким образом, татарская буржуазия, теряющая свой рынок на Востоке, могла успешно вести борьбу со своей конкуренткой, русской буржуазией, только при условии «модернизации» и своего приобщения к европейской цивилизации. Ясно было, что если татарская буржуазия пойдет по старой дороге, она потеряет и свой внутренний татаро-башкирский рынок: ее главными покупателями были те же татары и башкиры. Перед татарской буржуазией теперь стала задача оставить татар мусульманами, но модернизировать ислам и быт. Прежде всего следовало поднять в народе национально-религиозное сознание, которое возможно было лишь при условии реформы и модернизации самой религии, воспитания и школьного дела. Это же было связано и с поднятием кул?
