Первый профессор юридического факультета Московского университета филипп-генрих Дильтей (1723-1781)

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2015. № 2

К 260-ЛЕТИЮ МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА (1755-2015)

В.А. Томсинов, доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой истории государства и права юридического факультета МГУ*

ПЕРВЫЙ ПРОФЕССОР ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА

МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ФИЛИПП-ГЕНРИХ

ДИЛЬТЕЙ (1723-1781)

Статья посвящена преподавательской и научной деятельности Ф.-Г. Диль-тея, который был первым и почти восемь лет единственным профессором юридического факультета Московского университета.

The article is devoted to teaching and research activities of Ph.-H. Dilthey, who was the first and almost eight years the only Professor of the law faculty of Moscow University.

Филипп-Генрих Дильтей был не просто первым профессором-правоведом Московского университета — с 1 сентября 1756 г. и до середины августа 1764 г. он являлся здесь единственным преподавателем юридических наук1.

«Проэкт об учреждении Московского Университета» предусматривал создание в университете трех факультетов — юридического, медицинского и философского. Согласно § 5 указанного документа, в юридическом факультете должны были состоять три профессора: «1) Профессор всей юриспруденции, который учить должен натуральные и народные права и узаконения Римской древней и но* tomsinov@yandex.ru

вой империи. 2) Профессор юриспруденции Российской, который сверх вышеписанных должен знать и обучать особливо внутренние государственные права. 3) Профессор политики, который должен показывать взаимные поведения, союзы и поступки государств и государей между собою, как были в прошедшие века и как состоят в нынешнее время»2.

Однако в действительности вместо указанных трех профессоров преподавание юридических наук в Московском университете в течение почти 8 лет вел лишь один профессор — приглашенный из Австрии Ф.Г. Дильтей. Характер его преподавательской и научной деятельности в Московском университете показывает, что это был весьма достойный человек и ученый. Его биография — это живая история начального периода существования Московского университета.

Родился Ф.-Г. Дильтей в 1723 г. в Тироле, в местечке Шерстейн-Рингава. «По некоторым признакам можно предполагать, что он был славянского происхождения. В переписке с Миллером он просил его о присылке чешской грамматики, вновь тогда вышедшей, и скорее, чем другие иностранные профессоры, выучился по-русски»3, — отмечал С.П. Шевырев в своей «Истории Императорского Московского университета».

Высшее образование Дильтей получил в университетах Инсбрука, Страсбурга и Вены. В 1753 г. он защитил в Венском университете докторскую диссертацию по юриспруденции и был удостоен степени доктора права.

Ко времени приезда в Россию Ф.-Г. Дильтей был уже весьма известным ученым, в частности, он являлся членом Майнцкой академии наук. Во всяком случае его хорошо знал работавший в Санкт-Петербургской академии наук немецкий историк Г.-Ф. Миллер. По рекомендации Миллера (а также немецкого ученого-географа Бю-шинга4) Дильтей был приглашен на должность профессора правоведения в Императорский Московский университет.

В Москву Ф.-Г. Дильтей прибыл 28 сентября 1756 г. Поселился сначала в доме директора Московского университета А.М. Аргамако2 Законодательство императрицы Елизаветы Петровны / Сост. авт. вступ. ст. В.А. Томсинов. М., 2009. С. 178.

ва. 31 октября Дильтей выступил с речью «О нужде и пользе права» в торжественном собрании Императорского Московского университета. Куратор университета И.И. Шувалов пригласил на это выступление многих знатных жителей Москвы. В приглашении отмечалось, что профессор из Вены, «будучи призван к сей должности, заблагорассудил, что он небесполезно учинит, если о нужде и пользе права, перстом Божиим во всех сердцах написанного и чрез справедливое суждение всему роду человеческому объявленного, речь свою предполагать будет»5. Жалованье Дильтею было назначено от Московского университета, как и другим профессорам, в размере 500 руб. в год.

Одновременно с преподаванием в Московском университете профессор Дильтей стал читать на французском языке10 для всех желающих лекции, которые в то время назывались «приватными». В лекционном каталоге на 1757 г. он объявил темами своих «приватных лекций» «права гражданские римские», «право феодальное», «криминальное» и «право публичное Римской империи»11. В 1761 г. профессор Дильтей читал публичные лекции по естественному праву, истории, географии и геральдике. В каталоге на 1762 г. он объявил, что будет читать «приватные лекции» по всеобщей истории и

хронологии от сотворения мира до Рождества Христова. За свои лекции для широкой публики Дильтей просил весьма солидную по тем временам плату — 12 руб. за лекционный час. В 1760 г. он купил в Москве двухэтажный дом за 1 500 руб. Из этого факта можно сделать вывод о том, что его публичные («приватные») лекции пользовались некоторым успехом.

На заседании Конференции университета, которое состоялось 24 февраля 1757 г., было объявлено о назначении профессора Диль-тея приказом куратора Шувалова инспектором университетской гимназии12 с прибавкой ста рублей к жалованью. Пробыл он на этой должности недолго, но успел отличиться небрежностью при исполнении инспекторских функций. В начале 1758/59 уч. г. Ф.-Г. Дильтея заменил на этом посту Н.Н. Поповский13. В ноябре 1758 г. должность инспектора гимназии снова освободилась, и после отказа профессоров Фроммана и Керштенса занять ее инспекторство было опять предложено Дильтею, однако он ответил отказом. В 1761 г. профессору Дильтею придется все же исполнять должность инспектора гимназии, о чем свидетельствует «Ордер куратора Ф.П. Веселовского в канцелярию о переходе инспекторской должности от профессора Дильтея к профессору Фромману», датированный 14 декабря 1761 г.14

В августе 1758 г. при составлении каталога лекций в Московском университете на 1758/59 уч. г. между Н.Н. Поповским и Ф.-Г. Диль-теем возник спор о том, в каком порядке следует расположить в каталоге фамилии лекторов. Профессор Поповский начал читать лекции в университете почти на год и четыре месяца раньше Дильтея и потому требовал, чтобы он был назван первым. Дильтей же полагал, что фамилии профессоров должны располагаться по факультетам и в таком случае именно он должен быть первым, поскольку в каталогах лекций, читавшихся в западноевропейских университетах, имена профессоров юридических факультетов ставились выше профессоров медицинского и философского факультетов15. 22 августа Конференция Московского университета постановила: «Так как между господами профессорами произошло маленькое пререкание по поводу

того, чье имя должно стоять первым в каталоге лекций, то Конференция рассудила определить им места по факультетам»16.

В ней говорилось, в частности, что «изучение права (stadium juridicum) предполагает уже законченное гуманитарное и философское образование» и поэтому, «если кандидаты на обучение юриспруденции в университете будут присылаться без твердого знания этих наук, они не могут быть выпущены из университета иначе чем по прошествии десяти или двенадцати лет»18. Если же этой науке будут обучаться студенты, подготовленные к ней благодаря окончанию курса гуманитарных наук и философии, и «если появятся в университете профессоры права, определенные и назначенные в силу § 5 первого Проекта университета19, то курс юриспруденции может быть завершен в три года»20. При отсутствии же упомянутых профессоров курс обучения юридическим наукам мог быть завершен, по мнению Дильтея, лишь в пять лет, «в особенности при наличии в Московском университете одного лишь профессора права, да и то только при условии, что однажды определенные к этому занятию никоим образом от него отвлекаться не будут»21.

В этом случае, т.е. при наличии единственного профессора права, программа преподавания юридических наук в Московском университете должна была иметь, согласно записке Дильтея, следующий вид: «1) Всеобщее или естественное право и право народное как основа и фундамент всех прав изучается прежде всего... 2) Далее должны следовать установления Римского права. Здесь к каждой главе должно присовокуплять Российские законы, которые либо согласуются с Римским правом, либо ему противоречат. 3) Право уголовное и право вексельное, в обоих также всюду следует присоединять соот16 Документы и материалы по истории Московского университета второй половины XVIII века. Т. 1. С. 128.

ветствующие Российские законы. 4) Право Российское, таким образом обращенное в законоведение. 5) Государственное право»22.

Ф.-Г. Дильтей брался обеспечить в одиночку преподавание всех вышеперечисленных наук на юридическом факультете Московского университета, и в том числе русского права, при условии если, во-первых, ему от университета будут «сообщены все русские законы», а во-вторых, дадут ему «двух студентов, которые уже занимались правом, для чтения русских законов и расположения их по порядку»23.

Представленный Дильтеем план преподавания наук на юридическом факультете не был введен в действие. В ответе Конференции Московского университета на запрос из Правительствующего Сената по делу профессора Дильтея, данном 12 октября 1765 г., говорилось о том, что Конференция по многим причинам этого плана не опробовала и потому он, не надписанный Дильтеем ни к кому и им не подписанный, и числом дня не означенный, «остался без действия»24. В результате программа преподавания наук на юридическом факультете оставалась неизменной еще несколько лет — вплоть до появления в Московском университете русских профессоров юриспруденции.

До середины августа 1764 г. Ф.-Г. Дильтей являлся единственным преподавателем юридического факультета. Правда, и студентов на факультете было тогда немного — бывали времена, когда Дильтею приходилось читать лекции всего лишь одному студенту. А в 1763/64 уч. г. на юридическом факультете вообще не было студентов.

В начале августа 1764 г. куратор Московского университета В.Е. Адодуров отставил Ф.-Г. Дильтея от должности профессора университета за то, что он, «не стараясь о пользе университета и учащихся, употреблял все рачение к одному своему прибытку, и в своих лекциях також и в смотрении за пенсионерами против ево обязательства оказался нерадив, студенты же и к слушанию ево лекций никакого желания не оказывали и ходить на оные не хотели»25.

Вопрос о пренебрежении Дильтея своими обязанностями профессора Московского университета поднимался еще в 1758 г. На заседании Конференции, состоявшемся 2 сентября указанного года, была оглашена просьба Дильтея выдать ему аттестат от Конференции о его «службе, поведении и нравственности». Все члены Конференции дали согласие, за исключением профессора Поповского, который заявил, что «не имеет ничего возразить против его поведения или нравственности, но не дает своей подписи под тем, что от22 Там же.

носится до его служебной деятельности, против которой протестовал и прежде»26.

Осенью 1761 г. на нескольких заседаниях Конференции рассматривался вопрос о ссоре профессора Дильтея с преподавателем французского языка в университетской гимназии господином Буайе де Роке. Виновными в возникновении этого конфликта были обе стороны, однако предание огласке конкретных его обстоятельств в большей степени ударило по нравственной репутации Дильтея. Будучи инспектором университетской гимназии, Дильтей постоянно писал на преподавателя Буайе де Роке доносы. В свою очередь Буайе де Роке, считая эти доносы ложными, обратился с жалобой на Диль-тея в Конференцию. Дильтей отреагировал на эту жалобу строптивого преподавателя весьма своеобразно: будучи пьяным, он увидел однажды Буайе де Роке в университетской харчевне и набросился на него, схватив за ворот27. Тогда пострадавший написал новую жалобу на Дильтея, использовав при этом «непочтительные выражения». Куратор Веселовский объявил ему за эти выражения выговор. Но и поведение Дильтея было Конференцией признано неподобающим званию профессора. В ответ Дильтей написал жалобу на Буайе де Роке, в которой, вместо того чтобы опровергнуть возведенные на него обвинения, напал «в грубых и оскорбительных выражениях на противную сторону» и обвинил членов Конференции «в пристрастности и вероломстве»28. Конференция направила дело Ф.-Г. Дильтея куратору университета. Тот нашел Дильтея неправым, освободил его от должности инспектора гимназии и принудил извиниться перед всеми членами Конференции в несправедливо нанесенном им в его заявлении оскорблении и отказаться от всякого преследования Буайе де Роке29.

Увольнение Дильтея из Московского университета не было, таким образом, результатом интриг его коллег или пристрастия со стороны университетского руководства. Оно было закономерным следствием поведения самого иностранного профессора в России, который в течение нескольких лет несколько раз грубо нарушал общественный порядок.

Вместо Ф.-Г. Дильтея для преподавания юридических наук в Московском университете куратором Адодуровым был приглашен, по рекомендации Г.-Ф. Миллера, Карл-Генрих Лангер, который, хотя и прошел курсы обучения философии и юриспруденции в Гейдельберг-ском и Иенском университетах, ни печатных трудов, ни ученой сте26 Там же. С. 130.

пени доктора права не имел30. 11 августа 1764 г. К.-Г. Лангер прочитал пробную публичную лекцию и был рекомендован Конференцией на должность профессора юридического факультета сроком на три года и с годовым жалованьем 500 руб. Куратор Адодуров рекомендовал Лангеру как можно быстрее освоить русский язык, чтобы вести занятия и по русской юриспруденции. «Лангер начал читать право положительное всеобщее по системе Неттельбладта31, но с 1765 г. стал уже требовать для своих лекций экземпляра Российских указов»32.

Между тем увольнение Ф.-Г. Дильтея из Московского университета вылилось в большое дело, которое более года разбиралось в Правительствующем Сенате.

Осенью 1764 г. Дильтей подал императрице Екатерине II прошение, в котором пожаловался на незаконность своего увольнения. 20 января 1765 г. в Московский университет поступил сенатский указ с требованием немедленно передать в Правительствующий Сенат все имевшиеся в университетской канцелярии документы по делу об увольнении Ф.-Г. Дильтея. В указе говорилось, что именным указом от 13 декабря 1764 г., собственноручно подписанным Ее Императорским Величеством «на экстракт из челобитья профессора юриспруденции Филиппа Дильтея», высочайше повелено рассмотреть его претензии в Сенате. В своей челобитной Дильтей жаловался, что его уволили необоснованно, что ему более года не давали в университете студентов для обучения юриспруденции, что университетская канцелярия не выплачивала ему положенного жалованья. При этом он приложил к тексту челобитной список «убытков», которые были им понесены вследствие увольнения из Московского университета. Дильтей назвал в этом списке потерю частных уроков, покупку экипажа для поездки в Санкт-Петербург, расходы на свое содержание

там во время судебного процесса и содержание семьи, оставшейся в Москве, и т.п. Общая сумма, которую он требовал взыскать в его пользу с Московского университета, составляла 5 000 руб. и была равна его жалованью в университете за десять лет.

В ответе, направленном Конференцией в Сенат на следующий день, говорилось, что «о прилежности г. профессора Дильтея Конференция ничего сказать не может, потому что до сего времени не употребительно было в университете подавать в Конференцию ре-порты34, из которых бы о бытности или небытности, а тем меньше о прилежности учащих рассуждать можно было... От г. профессора Дильтея в оную Конференцию, что ему для обучения определенных учеников не дают, никаких представлений не было и не имеется»35.

Спустя пять дней — 11 октября — Конференция Московского университета получила новый запрос из Сената: «было ль от профессора Дильтея во оную, что ему студентов для слушания ево лекций не дано, какое представление, и буде было, сообщить при сем точную копию»36. Конференция снова дала отрицательный ответ на этот вопрос. Указав, что «ни в протоколе, ни между прочими письмами университетскими совсем не находится никаких представлений от г. профессора Дильтея» о том, будто ему не давали студентов для слушания его лекций37.

Иван Доброхотов, Иван Теплов и Илья Федоров»38. Из этих студентов двое — Гвоздиковский и названный Федоровым Илья Федорович Яковлев — были в 1767 г. взяты на работу в Комиссию по составлению нового уложения. Илья Грачевский стал учителем подведомственной Московскому университету Казанской гимназии. Доброхотов и Те-плов не смогли закончить университет и были отчислены39.

Разбирательство по делу Ф.-Г. Дильтея продолжалось до весны 1766 г. 9 марта 1766 г. его жалоба была высочайшим указом признана подлежащей удовлетворению на том основании, что университетская канцелярия не предупредила его, как это было предусмотрено в заключенном с ним контракте, за три месяца об увольнении от службы. Куратору Адодурову было повелено принять Дильтея в службу, «заключа с ним вновь контракт» и «дать ему студентов для обучения юриспруденции»40.

В соответствии с данным контрактом Дильтей принимался в службу с 9 марта 1766 г. сроком на три года с жалованьем в год по 700 руб.

В первой статье контракта говорилось: «обязуется помянутой проф. Дильтей при имп. Московском университете в определенные ординарным профессорам дни и часы со всякою верностию и прилежанием обучать публично всеобщему положительному праву во всех оного частях, купно с историею о праве гражданском, а особливо римском»43.

Второй пункт контракта Московского университета с Ф.-Г. Диль-теем гласил: «За основание своих лекций имеет он положить назначенную к тому в силе апробированного о университете проекта 8 пункта куратором и профессорским собранием Неттельблаттову систему начал всеобщего положительного права, изъясняя не токмо положительную юриспруденцию во всем ее пространстве внятным и полезным толкованием, но показывая притом своим слушателям сравнение и различие всех чужестранных гражданских законов, а особливо тех государств, которые с Россиею состоят в некоторой коннексии, таким образом, чтоб его слушатели через то предуготовлены были к предварительному правильному познанию прав своего отечества. А дабы время определенных на лекции часов не проходило втуне, то имеет он удерживаться от всякого излишнего диктования, но наипаче подавать учащимся основательное наставление в приличных лекциям его наукам остроумным, а притом легким и понятным разговором, которому, как обыкновенно, должно быть на латинском языке»44.

В третьем пункте контракта уточнялось, как должно применять «Неттельблаттово руководство» в преподавании начал всеобщего положительного права. «А понеже все, что относится единственно к состоянию немецкой империи и следственно до его лекций не принадлежит, должно из оного автора как ненужное исключено быть: то обязуется помянутой профессор в каждой учебной год, в силу апробированного о университете Проекта 10 пункта не токмо окончать курс своих лекций по означенному Неттельблаттову руководству, но и в военном, морском и вексельном правах подать наставление, которое, бесспорно, должно почитать за части общего положительного права, для усмотрения ж, какие его слушатели будут иметь успехи, делать с оными по востребованию кураторскому экзамены»45.

В шестом пункте контракта говорилось, что «не меньшее же обещает он г-н проф. Дильтей своим нынешним поведением и поступками подавать доброй пример обучающемуся при университете

юношеству, чина своего никаким образом не делать презрительным, честь и пользу университета при всяком случае наблюдать. ибо худой пример при воспитании юношества неизбежной вред приносит и никогда извинен и оправдан быть не может»46.

Днем начала чтения лекций Дильтеем куратор Адодуров определил 13 апреля 1766 г47. Факты показывают, что после восстановления в должности профессора Московского университета профессор Дильтей заметно изменил свое отношение к преподаванию юридических наук. Он стал уделять в своих лекциях русскому праву значительно больше внимания, нежели прежде.

Так, он потребовал у Конференции закупить для своих лекций на юридическом факультете тексты российских законодательных актов: вексельного, морского и воинского уставов. И Конференция отдала 1 мая 1766 г. распоряжение сделать это48. На заседании Конференции, состоявшемся 20 мая 1766 г., профессор Дильтей повторил свое требование о покупке вышеуказанных книг и, кроме того, попросил, чтобы в дополнение к ним была приобретена «книга законов, в просторечии называемая Уложение, а также Указы от 30 января и 10 марта, относящиеся к вексельному праву»49. Дильтей имел в виду Указ от 30 января 1766 г. «О наказании за сочинение фальшивых векселей»50 и Указ от 10 марта 1766 г., предусматривавший уничтожение карточных долгов и выданных по ним векселей51.

Каталог лекций в Московском университете на 1766 г. показывает, что профессор Дильтей читал в указанном году систему всеобщей положительной юриспруденции по Неттельбладту с изложением права морского и военного53. Каталоги лекций на 1773/74 и 1775/76 уч. гг. демонстрируют, что помимо курса всеобщей положительной юриспруденции Дильтей преподавал элементы истории русского законодательства. С 1777 г. он стал преподавать также и вексельное право. По некоторым данным, в 1771-1778 гг. профессор Дильтей читал студентам университета «книги пандектов, содержащие уголовное право применительно к русским законам»54.

В первой половине июля 1767 г. в Москву возвратились из Шотландии посланные в Глазговский университет на учебу в 1761 г. Семен Ефимович Десницкий и Иван Андреевич Третьяков. За шесть лет пребывания в Глазго они в совершенстве освоили английский язык, прошли курс обучения философским и юридическим наукам, получили в Глазговском университете степени магистра свободных наук и доктора права. 13 августа 1767 г. они подтвердили высокий уровень своих познаний на экзамене, состоявшемся на экстраординарной Конференции в присутствии обер-секретаря Правительствующего Сената Самуила Дэна. После этого им было назначено на 17 августа чтение пробных публичных лекций.

Профессора юридического факультета Ф.-Г. Дильтей и К.-Г. Лан-гер высоко оценили знания и способности молодых русских докторов права, показанные ими во время экзамена и при чтении пробных лекций. По мнению Дильтея, «они представили столь исчерпывающие доказательства, и устные и письменные, своего знания в юриспруденции, что и тот и другой должны быть признаны достойными определения, согласно ордеру его превосходительства г. куратора нашего, на юридический факультет для преподавания публичных лекций, тем более что они привезли с собой докторские степени, полученные установленным порядком в Глазговском университете...»55.

В результате было принято решение о допуске Десницкого и Третьякова к преподаванию на юридическом факультете Московского университета. 8 мая 1768 г. куратор Адодуров распорядился своим ордером произвести докторов юриспруденции Третьякова и Десниц-кого «в рассуждении их порядочного и с успехом своих должностей отправления» экстраординарными профессорами56.

Филипп-Генрих Дильтей преподавал после этого события, весьма знаменательного для русской научной юриспруденции, еще тринадцать лет. Весной 1781 г. он ушел в отставку по собственному прошению из-за болезни. Осенью того же года первый профессор юридического факультета Императорского Московского университета умер в Санкт-Петербурге.

Из произведений Ф.-Г. Дильтея наибольшее значение имел составленный им для студентов Московского университета учебник по вексельному праву. Написан он был на латыни, но затем его перевели на русский язык студенты юридического факультета Иван Борзов и Алексей Артемьев «под смотрением доктора Десницкого». В 1768 г. этот труд был напечатан под названием «Начальные основания вексельного права для употребления в юридическом факультете Московском по удобнейшему способу расположенные Филиппом Генриком Дильтеем, обоих прав Доктором, оных же и истории в Императорском Московском университете». Впоследствии учебник переиздавался пять раз (в 1772, 1781, 1787, 1894 и 1801 гг.). По словам Г.Ф. Шер-шеневича, «книга эта свидетельствует о несомненном и подробном знакомстве Дильтея с этой частью русского законодательства»57.

Известно, что русские купцы проявляли к труду Ф.-Г. Дильтея «Начальные основания вексельного права. » повышенный интерес. По словам Ф.Л. Морошкина, данный трактат был столь удивительным для тогдашнего времени, что «класс деловых людей, увлекшись порядком и полнотой изложения, принял его за руководство в практике и нередко забывал видеть в нем произведение частного человека»58. Справедливости ради следует отметить, что успех «Начальных оснований вексельного права.» во многом обеспечил С.Е. Десницкий, «который при подготовке новых изданий вносил в них дополнения, обусловленные изменениями русского вексельного законодательства»59.

В «Предуведомлении» к своему знаменитому учебнику Дильтей сделал признание, которое свидетельствует о том, что он лично ходил по российским канцеляриям в поисках необходимых законодательных актов. «Если кто усмотрит, что в сем моем сочинении многие российские указы, к вексельному праву принадлежащие, мною пропущены, — писал он, — такого прошу извинить мое в сем непрепобе-димом затруднении незнание. Ибо скрывать законы как некоторую

тайну есть обыкновение канцелярий российских, не говорю всех, но некоторых, как то я уже и сам довольно опытом дознал»60.

Среди других произведений Ф.-Г. Дильтея особого внимания заслуживает опубликованная в Москве в 1779 г. на латинском и русском языках