Спросить
Войти
ВЛИЯНИЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ НА РАЗВИТИЕ БИБЛИОТЕК ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ
(1920-1930-е гг.)
И. В. УРАЕВА
В статье представлена характеристика влияния идеологических факторов на развитие библиотек Тамбовской губернии в 1920-1930-е гг. Автор утверждает, что итоги преобразований первых лет советской власти в области культуры были далеко не однозначны. С одной стороны, были достигнуты определенные успехи в ликвидации неграмотности, ощущался подъем активности творческой интеллигенции, который выразился в организации новых и возрождении старых обществ и объединений, создании ценностей в области духовной и материальной культуры. С другой стороны, культура стала частью государственной политики, попав под контроль партийно-правительственного аппарата. Значительное внимание уделено важнейшей функции государства, которая находила свое отражение и в дореволюционной России - это изъятие из библиотек неугодной, устаревшей, идеологически вредной литературы.
В 1920-1930-е гг. государственная политика определялась становлением и развитием нового авторитарного государства с директивно управляемой экономикой и жестким контролем над всеми сферами общественной жизни, хотя первое десятилетие советской власти общественная жизнь еще сохраняла элементы плюрализма и разнообразия [15]. Культурная модернизация шла по пути создания культуры пролетарского типа, опирающегося на идеологию марксизма. Частью социалистической реконструкции являлась культурная революция, направленная на разрыв исторического (дореволюционного) культурного наследия через большевистскую идеологизацию культуры.
Одной из главных задач культурной революции Советское правительство считало ликвидацию неграмотности основной массы населения, что делало его более восприимчивым к новым политическим и культурным ценностям: «безграмотный человек стоит вне политики...» [18].
Основными принципами советской культурной модернизации стали:
- формирование государственной сети учреждений культуры (в том числе библиотек);
- создание жестко централизованной системы управления;
- формирование соответствующей законодательной базы [15].
Культура все более и более становилась частью официальной партийной и государственной
пропаганды. Наибольшее внимание оказывалось тем учреждениям культуры, которые обладали широким диапазоном воздействия: органам печати, кино, клубам и, конечно же, библиотекам.
Библиотеки рассматривались важнейшим элементом социокультурного развития общества. Они должны были взаимодействовать с различными государственными и общественными структурами, отдельными гражданами, заниматься вопросами науки, образования, культуры и искусства. Библиотеки оказывали существенное влияние на формирование информационной и культурной среды региона, способствовали сохранению и развитию духовной и национальной культуры населения.
Читатель выступал в качестве микроэлемента советского общества. С помощью книг и периодической печати органы государственной власти стремились оказать воздействие на сознание человека, что являлось неотъемлемой частью процесса формирования так называемой социалистической культуры в государстве, осуществления культурной революции, результатом которой должен был стать человек новой социалистической формации.
Процессы культурной модернизации, развивавшиеся в Тамбовской губернии, шли в русле общегосударственных, но имели и свою специфику, обусловленную социально-экономической, политической и культурной ситуацией в губернии.
Государственный характер культурной модернизации обусловил создание специальных органов государственного и партийного управления этой деятельностью. Для осуществления преобразований в области народного просвещения и культуры, по декрету II Всероссийского съезда Советов, был создан Народный комиссариат просвещения республики, во главе которого стоял знаток литературы и искусства А. В. Луначарский. В Тамбове были созданы Совет по народному образованию, губернский отдел народного образования, включающий подотделы: общий, школьный, дошкольного воспитания, внешкольный, музейный, театральный, национальных меньшинств. Вопросами библиотечного строительства в уездах стали заниматься библиотечные секции, созданные при внешкольных подотделах уездных отделов народного образования (уоно).
На местах в составе губернских, уездных, городских и волостных исполкомов были образованы соответствующие органы Наркомпроса.
Развитие культуры строилось на усилении идеологического контроля над обществом, формировании новой коммунистической идеологии. Поэтому одним из ведущих направлений внедрения новых идей и взглядов в массы стало публикация и распространение печатных изданий под контролем партийных органов. В частности, Нар-компрос подчинялся отделу агитации и пропаганды ЦК партии - Агитпропу.
Губернское отделение по распространению периодической печати начало действовать с 1 ноября 1918 г., в июле 1919 г. было создано губернское отделение Российского Телеграфного агентства (РОСТА), 16 сентября 1919 г. - Союз журналистов, в июле 1920 г. - губернское отделение государственного издательства [16].
В целом 1920-е гг. характеризуются достаточно большим количеством периодических и продолжающихся изданий, выпускаемых на территории Тамбовской губернии (газеты - 82, газеты РОСТА - 14, однодневные газеты - 9, журналы, труды, альманахи - 46 [16, с. 195-199]). В 1927 г. в Тамбовской губернии насчитывались 403 стенгазеты, в том числе 271 - в деревне [20]. Особое значение играет тот факт, что основная масса периодических и продолжающихся публикаций поступала в фонд общедоступных библиотек. Но из-за недостатка бумаги (так называемого «бумажного голода») и отсутствия средств на типографские расходы тиражи изданий были невелики и большинство из них быстро закрывалось.
Основу книгоиздательства составляла агитационная литература, представленная в библиотеках, на уличных стендах в виде листовок и брошюр для крестьян: «Беседа коммуниста-больше-вика с крестьянином», «Крестьяне и рабочие в русской революции», «На работе в деревне», «Весь хлеб всему народу», «О мобилизации среднего и беднейшего крестьянства» и др. В 19181920 гг. на Тамбовщине было издано 143 листовки и 46 брошюр, печаталось также большое число различных воззваний, плакатов.
Внедрение в сознание населения коммунистических идей предполагало разрушение старой религиозной, православной идеологии. В политику коммунистической партии входила активная борьба с религией, разрушение православия. До революции 1917 г. церковные библиотеки создавались в целях духовного воспитания населения. Не случайно в тот период было создано большое количество духовно-нравственной литературы, которая в новых условиях не совпадала с советской идеологией. Поэтому атеистическая работа занимала одно из ведущих мест в политической деятельности местного аппарата власти, что нашло отражение в распространении антирелигиозной пропаганды в библиотеках.
Губком РКП(б) разослал всем уездным комитетам единую программу антирелигиозного просвещения, реализация которой осуществлялась различными методами: разрушением храмов,
травлей священнослужителей, закрытием религиозных школ, уничтожением икон и церковных книг и других ценностей.
В середине 1920-х гг. возникла организация рабоче-крестьянской общественности - Союз безбожников, в состав которого обязательно входили представители комсомола. В процессе своей деятельности они использовали такие формы научноатеистической пропаганды, как лекции, тематические вечера, коллективные беседы, выступления в печати и др. Но А. А. Слезин отмечает также, что «не имея необходимых знаний и умений для цивилизованной пропаганды атеизма, но, твердо усвоив, что при коммунизме религии места нет, комсомольцы все чаще в виде решающих аргументов использовали физическую силу» [22].
С первых лет советской власти заработала «библиотечная цензура»: Наркомпрос и другие ведомства активно рассылали по регионам циркуляры, предписывавшие изъятие из библиотек книг, не соответствующих принципу коммунистической партийности, идеологически «вредных». Губернский и уездные отделы народного образования предпринимали меры по «очищению» фондов библиотек. Губоно предложил «всем Унаробразам немедленно изъять изо всех
библиотек все книги, как контрреволюционного содержания, так и несоответствующие моменту и книги, имеющие по тем или другим соображениям отрицательную ценность. Так, список книг, подлежащих изъятию из библиотеки Медицинского техникума, включал следующий перечень авторов и их произведений: Е. Леткова «Собрание сочинений», Э. Вернер «Разорванные цепи», «У Орлиной скалы», «Цветок счастья», Н. Белоконский «Деревенские впечатления», Г. Сенкевич «На поле славы» и многие другие [8].
Списки по изъятию книг носили противоречивый характер: изымалась в основном художественная литература зарубежных авторов. Все изъятые книги передавались в Центральное губернское книжное хранилище. Передача осуществлялась в течение 2-3 дней с момента получения соответствующего распоряжения. К примеру, 27 ноября 1918 г. из Горельской районной библиотеки были изъяты следующие книги: «Положение о выборах в учредительном собрании», «Что надо знать для выборов в Учредительное собрание», «Солдатские военные песни», «Бог-помощь» - чтение для народа», «Всеобщая организационная наука» и др. [9]. Однако, некоторая часть книг, подлежащих изъятию, уничтожалась самими работниками библиотек.
Фонды некоторых библиотек пополнялись за счет приобретения литературы в кооперативах, но и при этом, как отмечал Кирсановский отдел народного образования, «приходится производить фильтрацию литературы, так как покупаемая литература ... часто заключает в себе книги устаревшие и несоответствующие духу времени» [6; 7; 8, л. 342].
Негативную роль сыграл декрет Совнаркома о конфискации и сожжении всех книг о религии и нравственности, «находящихся в библиотеках и у частных лиц по всей территории России». Так, количество книг в фонде Кирсановской библиотеки, организованной большевиками А. Д. Сабуровым и О. М. Авербахом, значительно сократилось вследствие изъятия огромного количества изданий религиозного содержания [21, с. 60].
Мероприятия по ликвидации «вредной» литературы предпринимались и в фондах школьных библиотек: в январе 1919 г. «Губернским отделом образования сделано распоряжение по губернии об изъятии из школьных библиотек книг явно вредных по своему содержанию, не отвечающих духу новой единой трудовой школы, в частности сочинений догматическо-религиозного характера и пр.» [27].
В отделы народного образования присылались списки книг, подлежащих изъятию. В свою
очередь, уотделы проверяли и утверждали эти списки, впоследствии собирали книги и отправляли на хранение до соответствующего распоряжения Губотдела [5]. Изъятие литературы из библиотек требовало немалых материальных и кадровых затрат и не могло не привести в критическое состояние библиотечные фонды.
В библиотеках совпартшкол создавалось ядро основной марксистской литературы, подбирались книги по истории партии, аграрному вопросу, индустриализации, необходимая естественнонаучная и антирелигиозная литература, беллетристика на социальные темы, классические художественные произведения [26, с. 14-15].
М. Н. Глазков отмечал, что после 1917 г. в организации советского библиотечного дела можно выделить несколько принципов: партийности, централизации и др. «Но помимо них неуклонно проводился в жизнь «принцип воинствующего богоборчества» [11].
Несмотря на бедственное положение библиотек, контроль за составом их фондов не ослабевал. В 1923 г. вышла инструкция о пересмотре состава фондов библиотек, подписанная Н. К. Крупской, запрещавшая предоставлять читателям «идеологически вредную» литературу, фонды библиотек начали изучаться на предмет перераспределения книг и других изданий с целью перевода многих из них в спецхран [4]. К примеру, в 1924 г. в библиотеку Тамбовского губернского архивного бюро от администрации Тамбовского Кафедрального собора было прислано ценное собрание книг, входившее в богословский отдел бывшей Тамбовской Духовной семинарии (всего около 800 томов). По своему содержанию книги представляли собой святые писания на еврейском, греческом, латинском, славянском, восточных и многих европейских языках. Одновременно чистились все отделы фондов библиотек, где общественная, духовная, культурная и научная мысль, так или иначе, отклонялась от установленных идеологических догм.
Изъятие из библиотек религиозной литературы требовало немалых материальных и кадровых затрат и не могло не привести в критическое состояние библиотечные фонды. Прежде всего, из библиотек изымались религиозные книги: Священное Писание, Священное Предание, Святоотеческое Учение, а также катехизическая литература. В «черном списке» оказались Евангелие, Коран, Талмуд. Чистке подлежали труды духовных пастырей разных веков, начиная от отцов церкви Св. Василия Великого и Иоанна Златоуста до современных произведений духовника царской
семьи о. Василия Баженова и архиепископа Вологодского Никона (Рождественского).
Запрещенными стали периодические церковные издания «Русский паломник», «Троицкие листки» и др. Особо тщательно «чистились» фонды детской литературы от книг религиозного содержания, издания для церковно-приходских школ и т. п.
Из отделов библиотечных фондов по философии и этике изымались все работы, признававшие существование Бога, мирового Творца, труды философов, таких как Платон, Декарт, Кант, Шо-пенгаузер, Вл. Соловьев и др., а также издания по зоологии, биологии, анатомии и др.
Из библиотек изымались и религиозные по духу художественные произведения таких авторов, как Ф. М. Достоевский, Н. С. Лесков, И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой и др. «В целом вся библиотечная работа должна была руководствоваться принципом богоборчества, начиная от комплектования и кончая работой с библиотечными кадрами, организацией «кружков безбожников» при библиотеках и проведением массовых мероприятий типа «недели юного атеиста» [11, 23].
На рубеже 1920-1930-х гг. процессы культурной модернизации протекали в условиях сложившейся административно-командной системы с бюрократической централизацией, с жестким контролем над всеми сферами жизни общества и деятельности людей, с ограничением доступа к информации, внедрения культа личности Сталина, что нашло отражение в развитии библиотечного обслуживания. Усложнившиеся задачи экономического и культурного строительства определили необходимость нового экономического районирования, специализации районов с учетом их особенностей.
В 1930-е гг. отношение советского государства к религии определялось дискриминационным законодательством, наступательным характером пропаганды, насилием над верующими и священнослужителями, разрушением культовых зданий. Борьба с религией в рассматриваемый период продолжалась. Мероприятия по научно-атеистической пропаганде являлись одной из основных форм библиотечного обслуживания.
Механика уничтожения культовых сооружений наглядно проявилась в деятельности тамбовских атеистов. Большую надежду в деле расцер-ковления народа большевики возлагали на «Союз воинствующих безбожников» [17]. По замечанию В. Б. Безгина, «городские атеисты свою разрушительную деятельность строили на схеме: закрытие - запустение - разрушение» [3]. Церкви на Тамбовщине находились в состоянии запустения. Просьбы прихожан произвести ремонт в храмах или продолжить начатое некогда строительство встречали препятствия со стороны местных органов власти.
В 1927-1930 гг. в связи с проведением хлебозаготовок и коллективизации сельское духовенство обложили непомерными налогами. Это давало возможность судить священнослужителей за «нежелание выполнить заведомо невыполнимые налоги», что вызывало возмущение населения.
В эти годы происходили массовые закрытия церквей: так, в 1931 г. в г. Тамбове были закрыты Знаменская и Уткинская, в 1933 г. - Христорож-дественская, 1935 г. - Варваринская и др. Закрытые церкви, после их технического освидетельствования, решением горсовета передавались различным организациям под склады и подсобные помещения. Такая форма использования молитвенных зданий быстро приводила их в аварийное состояние.
Нельзя не вспомнить трагические моменты в истории, связанные с политическими репрессиями, начавшимися после окончания гражданской войны. Наряду с раскулачиванием органы внутренних дел проводили аресты «неблагонадежных», подозреваемых в антисоветской агитации. В феврале 1930 г. в Тамбове состоялся показательный суд над группой специалистов сахарного завода. Репрессии против технических специалистов очень быстро распространились на научных работников и преподавателей вузов. Наибольшим гонениям подверглись ученые-аграрники. В 1930 г. была арестована группа преподавателей Тамбовского строительного техникума, обвинявшихся в намерении свергнуть советскую власть [14].
Удар репрессий государственной системы пришелся по краеведам. Их углубленное изучение прошлого, знание традиций, понимание глубинных процессов исторического развития представляли серьезное препятствие в процессе создания тоталитарного государства. В ходе «Дела краеведов» в Центральном Черноземье чекистами было арестовано 92 человека из Курска, Липецка, Орла, Тамбова и Воронежа. В начале 1931 г. был арестован обвиняемый номер один по делу группы тамбовских краеведов - П. Н. Черменский. 5 июля 1931 г. заседание коллегии ОГПУ осудило его к 10 годам заключения. Срок отбывал в 1931-1939 гг. на строительстве Беломорско-Балтийского канала [1; 2].
В 1930-е гг. заметно усилилось идеологическое давление на организацию библиотечного обслуживания населения. Тамбовские библиотеки приступили к выполнению задачи, поставленной в постановлении ЦК ВКП(б) «Об улучшении библиотечной работы»: «.в течение 1929-1930 гг. провести просмотр книжного состава всех библиотек и очистить его от идеологически вредной, устаревшей и неподходящей к данному типу библиотеки литературы» [19].
Центральная библиотечная комиссия и библиографический отдел Главполитпросвета разработали Инструктивное письмо о пересмотре книжного состава массовых библиотек. В нем особое внимание обращалось на то, что изъятию подлежали не только дореволюционные издания, но и книги, выпущенные после революции. Предлагалось весь оставшийся после чистки книжный фонд разделить на две части: 1) фонд библиотеки, включающий наиболее ценные, «заслуживающие активного продвижения к массовому читателю книги», так как они имели большое значение «для политического воспитания масс»; 2) запасную часть книжного фонда, имеющую второстепенное значение. Его рекомендовалось выдавать ограниченному кругу пользователей. Библиотекарю следовало «удерживать» читателя от прочтения таких книг.
В библиотеках г. Тамбова (не считая военных, школьных), по данным периодической печати, из 82 тыс. имеющихся книг, 40 % устарели, износились или подлежали изъятию по идеологической непригодности [24].
Существенное влияние на чистку фондов оказал библиотечный поход, в ходе которого одной из главных задач являлось исключение из библиотек всех устаревших и идеологически невыдержанных книг. При штабе библиотечного похода была создана бригада по очистке библиотечного фонда, которая в 1930 г. провела изъятие литературы в следующих библиотеках г. Тамбова: Железнодорожная библиотека - изъято 5 % всего состава книг, Центральная библиотека - 6 %, библиотека металлистов - 2,5 % и др. Бригада разослала инструктивные листы по очистке фонда библиотек во многие библиотеки города и сельской местности [13].
Волна чистки прокатилась по всей стране. Всюду наблюдались факты, когда вместо контрреволюционной, идеологически вредной, религиозной, патриотически-черносотенной литературы изымали часто «доброкачественную и нужную книгу». Во многих библиотеках образовали спецфонды, особые фонды, фонды «массам не давать», в которые помещались изъятые книги [11]. При проведении чистки книжных фондов по вине библиотекарей были допущены ошибки, которые привели к еще большему их обеднению. Среди изъятых книг были произведения М. Е. СалтыковаЩедрина, Г. И. Успенского, В. А. Слепцова, Е. И. Морозова, Р. Ролана, Г. Гейне, В. Гете,
О. Генри и других писателей. Объяснялись эти действия тем, что книги данных авторов были написаны с использованием старой орфографии. В результате таких непродуманных легкомысленных решений руководства Центральной библиотеки тысячи читателей были лишены возможности знакомиться с произведениями писателей, признанных во всем мире «Получилось, что писатели, которых надо всемерно продвигать; писателей, которых нещадно травила буржуазная критика и которые являются предшественниками советской литературы, спрятали от рабочего читателя, оставив ему Бенуа и других поставщиков мещанского чтива» [23; 25].
Страдали книги не только в городских библиотеках, но и в личных собраниях горожан. В 1930-е гг. нередки были случаи, когда в городских магазинах в качестве оберточной бумаги при покупках использовались листы из энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, произведений классиков. Книговладельцы продавали свои книги в магазины, считая их для себя ненужными. В магазинах книги ценили «на кило» и безжалостно рвали на обертки.
Из фондов библиотек были изъяты труды бывших видных деятелей революции и советской власти, которых называли «врагами народа». Суровым мерам наказания подвергались работники тех библиотек, в которых при последующих проверках были обнаружены экземпляры такой литературы [12; 21].
Исключение книг многими библиотечными работниками проводилось безответственно. Иногда списывались сотни еще пригодных для чтения, но требующих ремонта книг. В некоторых библиотеках убыль равнялась пополнению и даже превышала его. Так, в библиотеке школы № 9 в 1930 г. было изъято 20 книг, а приобретено только 25, в библиотеке школы № 1 соответственно: 564 - 80; Покрово-Пригородной районной библиотеке 1 290 - 340; Лысогорской сельской библиотеке - 350 - 340; в библиотеке села Большая Липовица - 1 837 - 300 [10].
Развитие библиотек в России в первые годы советской власти, вплоть до конца 1930-х гг., характеризуется крайней противоречивостью. Прежде всего, в этот период возникали новые интересные идеи и решения, касающиеся организации библиотечного строительства, но в то же время тоталитарный режим установил жесткий контроль за всеми направлениями деятельности библиотек.
INFLUENCE OF IDEOLOGICAL FACTORS ON DEVELOPMENT OF LIBRARIES OF THE TAMBOV PROVINCE (1920-1930S)
I. V. Urayeva
In article the characteristic of influence of ideological factors on development of libraries of the Tambov province in 19201930s is presented. The author claims that results of transformations of the first years of the Soviet power in the field of culture were far ambiguous. On the one hand, certain success in illiteracy elimination was achieved, lifting of activity of the creative intellectuals which was expressed in the organization new and revival of old societies and associations, creation of values in the field of spiritual and material culture was felt. On the other hand, the culture became part of a state policy, having got under control of party machinery of government. The considerable attention is paid to the most important function of the state which found the reflection and in pre-revolutionary Russia is a withdrawal from libraries of objectionable, outdated, ideologically harmful literature.
