Спросить
Войти
Видный советский партийный и государственный деятель Виталий Иванович Воротников 20 января 2011 года отметил 85-летие со дня рождения. Родился В.И. Воротников в Воронеже. Начав трудовую деятельность подростком, он прошел путь от ученика слесаря до одного из руководителей крупнейшего авиационного завода. В 1960-1971 годах выдвигался на ответственные должности в партийных и советских органах Куйбышевской области. Избирался первым секретарем Воронежского обкома и Краснодарского крайкома КПСС. В течение ряда лет был послом СССР в Республике Куба. В1983-1988 годах возглавлял Совет Министров РСФСР, а затем до 1990 года занимал пост председателя Президиума Верховного Совета РСФСР.
В течение семи лет входил в состав высшего партийно-государственного руководства СССР. Будучи членом Политбюро ЦК КПСС, принимал непосредственное участие в формировании и осуществлении внутренней и внешней политики страны. В годы горбачевской перестройки по ряду принципиальных государственно-экономических вопросов занимал самостоятельные позиции, отличные от линии генсека, что и привело к его отставке.
Редакционный совет журнала «Берегиня-777-Сова» поздравляет замечательного человека, жизнелюба Виталия Ивановича Воротникова с прекрасной датой - 85-летием со дня рождения. Крепкого здоровья, счастья и благополучия, творческого долголетия!
В.И. Воротников опубликовал несколько очень честных и мужественных книг. С позволения Виталия Ивановича, мы публикуем в нашем журнале отрывок из его книги «Такое вот поколение» (М.: ЗАО «ПРинт-Сервис», 1999. - С. 11-60).
УДК 329.01 ББК 66.041.11
В.И. Воротников
ТАКОЕ ВОТ ПОКОЛЕНИЕ
Мои родители, Иван Воротников и Ольга Власова, происходили из крестьянских семей. У меня сохранился в памяти образ деда - Воротникова Тихона Ивановича и бабушки - Феонии Ивановны. Я хорошо помню и другого деда, Власова Захара Игнатьевича, а бабушка - Мария Власова умерла в 1911 году.
Как я уже сказал, семьи отца и матери были крестьянские. Но очень разные. Разные по материальному положению, по укладу жизни, по образованию. Семья Воротниковых - из крепких крестьян-середняков, если не сказать больше. По своему укладу она была профессионально ближе к полукрестьянско-му-полурабочему, мещанскому образу жизни.
Семья Власовых - типично крестьянская, бедняцкая.
Но обо всем по порядку. Сначала о семье отца. Фамилия Воротниковых, по-видимому, имеет свой корень не «воротник» (с ударением на последний слог), а «вор отник» (с ударением на второй слог), производное от «ворота». И имеет давнюю историю, - «воротниками» называли служилых людей, стражей у городских ворот.
Например, в Москве есть Воротниковский переулок, о котором сказано, что он назван так по находившейся здесь в XV веке Воротниковс-кой слободе, жители которой - «воротники» -обязаны были нести охрану ворот Кремля, Китай-города и Белого города. Видимо, такую же обязанность имели «воротники» и в Воронеже, основанном во второй половине XVI века (во время царствования Ивана IV), как город-крепость на южной окраине Российского государства. Конечно, это только мое предположение, что наша фамилия имеет такую предысторию. К слову сказать, она довольно распространена в Воронежской области.
В полученной мною из партийного архива г. Воронежа биографии Петра Тихоновича Воротникова, которую он писал при вступлении в РКП(б) в 1925 году, сказано, что его отец (а мой дед) - Тихон Иванович Воротников - «происхождения из крестьян, но он хлебопашеством не занимался, так как остался 9-ти лет сиротой и служил у помещиков, вплоть до 1917 года, а затем занимался хлебопашеством по настоящее время».
Однако, заполняя опросный лист Всероссийской переписи членов РКП(б), в том же 1925 году, Петр Тихонович в графе «основная профессия или занятие отца» пишет - «слесарь (одиночка)», а о своем деде Иване, то есть о моем прадеде - «хлебопашец». Вроде бы получается неувязка? Но все объясняется просто.
Из рассказов самого деда, да и моего отца и его братьев мне запомнилось следующее. Оставшегося 9 лет от роду сиротой, не имевшего близких родных, малолетнего Тихона пригрел кто-то из дворовых помещика Звегинцева (такая, кажется, фамилия).
Говорили, что мальчишка был смышленый, любознательный, трудолюбивый, физически крепкий. Известно, что на селе детей рано приобщают
к труду. Он в барском подворье пристрастился к технике, благо что в хозяйстве помещика было немало различных сельскохозяйственных машин. Тихон с интересом осваивал различные ремесла. Проявил себя способным учеником. Так и трудился по найму, став затем мастером на все руки: слесарь, кузнец, жестянщик, механик и т. д. (К чему, впрочем, он приучил затем и своих сынов). Таким образом, будучи крестьянином, имея земельный надел, он также являлся рабочим-мастеровым.
Родился Тихон Иванович, примерно, в 1860 -1861 году. Так что еще при крепостном праве. Можно предположить, что местом его рождения было село Хреновские Выселки (сейчас - Красный Лиман Панинского района) Воронежского уезда. Именно здесь он женился, здесь родились его дети, здесь он и завершил жизненный путь в 1936 году.
То, что Тихон Иванович был замечательным умельцем, в этом я мог убедиться и сам в детстве. Люди шли к нему с любой просьбой, когда дело касалось ремесла рабочего-металлиста. Он мог отладить, отремонтировать, починить, можно сказать, все, что имелось в крестьянском хозяйстве. Не только отлудить или запаять самовар, котел, чугунок или кастрюлю, но и починить замок, часы, швейную машинку. Наладить молотилку, триер, сеялку. Разбирался в дизелях, стационарных локомобильных установках, налаживал работу мельниц. Это был ловкий кузнец, он ковал лошадей, делал любую жестяницкую работу.
Тихон Иванович пользовался большим уважением среди односельчан. Будучи человеком малограмотным, он до всего дошел сам, разбирался в чертежах и схемах. Мог и нацарапать нужный эскиз. До всего доходили его руки, он никогда не сидел без дела. Это наложило отпечаток на всю семью. Сыновья, а их было четверо: Петр, Александр, Иван, Андрей - были также приобщены к ремеслу. Занимаясь основным делом - сельским хозяйством, они в то же время владели и мастеровыми профессиями.
Эти обстоятельства во многом объясняют то, что несмотря на довольно зажиточное по тем временам хозяйство, семью в период коллективизации не раскулачили. Создано было это хозяйство трудом Тихона Ивановича и его большой семьи.
Но я немного забежал вперед. Так вот. Жил и работал Тихон у помещика, постигал ремесло и
науку жизни. Стал со временем умелым и полезным работником. Женился он, можно сказать, поздно, в 25-26 лет. Взял в жены Феонию Ивановну, и не ошибся. Жена, мать и хозяйка она была отменная. Дед в молодости, говорят, был парень видный. Даже будучи уже стариком, обращал на себя внимание. Выше среднего роста, широкий в кости, физически хорошо развит. Носил небольшую бороду, усы. Курил короткую трубку, постоянно попыхивал крепчайшим самосадом. Во всем его облике были видны достоинство, уверенность в себе. Неторопливость в словах и действиях. Но характер имел жесткий. Во гневе ему перечить не смел никто - семья повиновалась беспрекословно. Даже взрослые, женатые сыновья никогда не вступали с ним в пререкания.
Феония Ивановна была моложе мужа лет на пять-шесть. Говорят, что и она имела весьма привлекательную внешность. По характеру приветливая, скромная, покладистая - она была полной противоположностью мужу. Но лишь она могла воздействовать на него. И делала это спокойно, деликатно. Тихим словом и немым укором. Дед относился к жене уважительно.
Подворье семьи было достаточно обустроенное. Рубленный обшитый тесом дом, с уютным крылечком и надворной терраской. Крытый железом, каких в селе было не так уж много. (Правда, глядя на дом деда уже в 1971 году, когда я посетил в Красном Лимане семью Андрея Тихоновича, тот дом показался мне небольшим и неказистым, по сравнению с другими, построенными в селе в последнее время. Да и обустройства вокруг дома никакого не было.) Но в те годы подворье было огорожено тесовым забором, а прилегающий сад и огород - плетнем. Во дворе хозяйственные постройки: хлев для скотины, конюшня, овин для сена и соломы, небольшой амбар и дедова мастерская. (По отзывам моей матери, в 1923 году в хозяйстве были: лошадь, две коровы, телята, свинья с поросятами, гуси, утки, куры.).
Мои первые впечатления относятся к 19301931 годам, когда мы летом гостили у деда и бабушки в Хреновских Выселках. И хотя мне было всего четыре-пять годков, память многое сохранила.
Деду в ту пору было уже под семьдесят, но он был еще достаточно крепок, и все время занят делом в своей небольшой мастерской - стареньком рубленом амбаре. Для меня, ребенка, это заповедный мир. Чего там только не было! Верстаки для слесарных и столярных работ, небольшой примитивный токарный станок, кузнечный горн и наковальня. На полках и стеллажах, да и прямо на вбитых в стены гвоздях лежали и висели различные инструменты и материалы (молотки, напильники, зубила, клещи, стамески, рубанки, резцы, абразивы, а также серпы, косы, всякие запчасти к сельхозмашинам). В ящичках по ячейкам - метизы (гайки, болты, шурупы, винты, шайбы и т. п.), гвозди разные. Здесь же находились подлежащие ремонту ведра, кастрюли, самовары, примуса, замки, чайники и другая металлическая рухлядь, которую берег дед, -авось пригодится. В этой мастерской дед и проводил большую часть времени, там с удовольствием вертелись и его внуки, в том числе и я. Дед относился к нам снисходительно, отвечал на наши вопросы, позволял потрогать что-либо или подержать, подать нужный ему инструмент, чему мы были рады, приобщаясь к труду и осваивая ремесленную терминологию.
После смерти жены в 1934 году дед в зиму 1934-1935 года жил в Воронеже у сыновей, то у Петра Тихоновича, то у нас. Он очень тяжело переживал кончину Феонии Ивановны. Сразу как-то резко постарел, ссутулился. Стал еще более молчаливым, замкнутым. Изнывал от безделья и брался за все, что можно было починить и исправить в квартире. У меня с ним установились хорошие отношения. Дед явно благоволил к младшему внуку, и родители мои нередко просили меня «заняться» с дедушкой, чтобы отвлечь его от горьких дум. Прожив в Воронеже несколько месяцев, он к весне возвратился в деревню, где в отцовском доме жила семья его младшего сына, -Андрея Тихоновича. Здесь в Хреновских Выселках Тихон Иванович и умер в начале 1936 года.
Небезынтересны факты, о которых я узнал, работая уже на посту первого секретаря Воронежского обкома партии.
В апреле 1975 года из г. Семилуки Воронежской области я получил письмо от гр-ки Лукиной Лидии Андриановны. Она писала, что ее муж Лукин Алексей Дмитриевич был первым председателем исполкома Хреновско-Выселковского
сельсовета. Они хорошо знали семью Тихона Ивановича Воротникова. Лукин А.Д. тепло отзывался об Александре Тихоновиче Воротникове -«первом из крестьян этого села, получившем высшее образование». В ее памяти сохранилось, что муж говорил о Тихоне Ивановиче, как «о редком и искусном мастере, имевшем действительно «золотые руки» и светлую голову». Со слов А.Д. Лукина: «Тихон Иванович был инициатором и организатором односельчан по созданию в селе кредитного крестьянского товарищества. В целях укрепления экономики этого товарищества была построена в селе вальцовая мельница, дававшая высококачественный и дешевый помол своим односельчанам. Тихон Иванович лично участвовал в регулировке и налаживании оборудования мельницы. Кредитное товарищество построило в селе народную шестилетнюю школу - Хренов-ско-Выселковское 2-классное училище, - где продолжали образование дети крестьян, окончившие церковно-приходскую школу».
Лидия Андриановна пишет, что «старинное название села было - «Тамлык», по имени речушки, по берегам которой располагалось село. Вместе с односельчанами Тихон Иванович добивался от уездного земства средств на строительство водохранилища на реке Тамлык. При этом они ссылались на записанное в церковной летописи распоряжение Петра I, в бытность его в Воронеже, «о постройке в урочище Тамлык запруды, для удержания весенних вод, повышения многоводности реки Тамлык и для обеспечения работ парусной фабрики в селе «Парусное».
Вот такое письмо я получил в Воронеже. Оно подтверждает одаренность, мастеровое умение деда и его прогрессивное мышление. Полностью ли все, описанное в письме, соответствует действительности, мне сказать трудно. Я отправил благодарственное ответное письмо и этим ограничился, но, к сожалению, не додумался встретиться с автором, а когда хватился, то было уже поздно.
Бабушка Фиша, как мы называли Феонию Ивановну, и по облику своему, и по характеру отличалась от деда разительно. В моей памяти она сохранилась такой: среднего роста, живая, доброжелательная, постоянно и неслышно хлопочущая по дому, по хозяйству. Я не помню, чтоб она повышала голос, ругала или отчитывала кого-либо. Чаще убеждала, совестила своим ровным голосом. Постоянно о ком-то заботилась, сетовала на неудачи и горести своих близких, соседей-односельчан. Была набожна, но церковь посещала не часто. Думаю, что она была значительно грамотнее своего мужа. Читала книги, писала письма.
Одета она была скромно, но всегда опрятно и, я бы сказал, не совсем по-крестьянски. В ее облике, стати, ухватке, в речи, манере общения с людьми просматривались достоинство, приветливость и даже какая-то интеллигентность, что было совсем не свойственно окружающим крестьянским женщинам. Причем, характерно, что несмотря на такое отличие, бабушка не только не отделялась от односельчан, а наоборот привлекала их к себе, положительно влияла на них. Люди тянулись к ней за советом, сочувствием и помощью.
Впоследствии, как и сейчас, я задавал себе вопрос - откуда у нее все эти качества?
Что еще следует подчеркнуть, так это ее умение вести хозяйство. В доме было две больших комнаты и просторная кухня, с русской печью, пол настлан широкими крашеными половицами. Помимо деда и бабушки в нем постоянно жила семья младшего сына Андрея: жена и двое детей. Приезжали на лето из Воронежа семьи других сыновей и дочери Евдокии. Таким образом собиралось человек 14-16. Но дом содержался в порядке, чистоте. В комнату деда и бабушки без нужды заходить не разрешалось. В ней летом прохладно, ставни прикрыты, много цветов на подоконниках. Дом неплохо меблирован (меня особенно привлекал огромный резной буфет, где хранились сладости); на широком, массивном столе скатерть, на комоде красивое зеркало, разные салфеточки, безделушки. На полу дерюжные дорожки.
Обедали всегда за большим столом в кухне, но каждому ставилась тарелка, ложка, вилка. Завтракали нередко на крылечке, за самоваром, на столе свежеиспеченные пышки, сметана, масло, творог, мед, варенье. Бабушка очень любила посидеть почаевничать. Она была отменная стряпуха, к чему приучала и своих невесток. Пекла замечательные пироги, пышки, а для детей обязательно «жаворонки» - хрустящие фигурные коржики. Вели заготовки на зиму: солили огурцы, помидоры, арбузы, капусту (в которую закладывали антоновские яблоки. Моченые они были очень вкусны).
Особая статья - варенье. Это был целый ритуал - подготовка и варка варенья. Как я уже говорил, при доме был большой сад. Яблони разных сортов, груши, сливы и, особенно, вишневые деревья, на которые, чтобы нарвать ягод, надо было забираться, - такими они казались мне высокими. Плюс к тому: смородина, малина, клубника, крыжовник. Когда наступал сезон, то в сборе ягод и варке варенья участвовала чуть ли не вся семья. Варили варенье во дворе у дома, в больших луженых тазах. Запах, аромат распространялся вокруг замечательный. Несколько дней дети ходили все вымазанные в пенках от варенья. Потом оно отстаивалось, разливалось в глиняные корчажки и убиралось. На зиму также сушились плоды и ягоды - на компот.
Я вновь возвращаюсь к вопросу - откуда все это уменье у Феонии Ивановны? Откуда стремление к уюту и чистоте в доме, к чему она приучала и всех домашних? Откуда привычка подолгу чаевничать у самовара, варить варенье, печь пироги, вести осенние заготовки продуктов и так далее? Все это было так непохоже на обычные крестьянские семьи, в которых мне приходилось бывать. Положим, достаток - от деда. А все остальное, - откуда?
Вот и приходишь невольно к мысли, что Феония Ивановна или была близка к барскому дому (служила там прислугой, горничной, трудилась на кухне), или происходила из городской, мещанской семьи, или ее родители были из духовного звания. Неизвестно. Это только мои догадки. Но то, что она видела, знала и восприняла определенные черты и быт деревенской знати, это бесспорно. Можно предполагать, что будучи девушкой внешне привлекательной, скромной, неглупой, она своим обликом и ухваткой приглянулась работавшему здесь же на барском подворье умелому и ладному крестьянскому мастеровому парню - Тихону Воротникову, и вышла за него замуж. Вот такова моя версия.
Детей у Тихона Ивановича и Феонии Ивановны было много. Но до взрослого возраста дожили пятеро. Старший сын Петр - 1887 года рождения, затем Александр, примерно 1893 года
рождения, Иван, мой отец, - 1897 года, Андрей -1900 года и дочь Евдокия - 1903 года рождения. У Петра Тихоновича сохранилась фотография всей семьи, сделанная в 1910 году (там нет только Александра, который находился на учебе). Этот снимок есть и у меня.
Ко времени знакомства моих родителей в 1923 году вся семья Воротниковых жила в Хре-новских Выселках, в отцовском доме вместе. Дед, бабушка, семья женатого сына Петра Тихоновича (он, жена - Софья Федоровна и трое детей: Вера -1909 г., Николай - 1911 г., Ольга - 1914 г.), сын - Андрей Тихонович с женой Анастасией Петровной, а также сыновья: Александр Тихонович, Иван Тихонович и дочь Евдокия Тихоновна. Это был период НЭПа. Все были при деле: кто трудился в поле, кто в мастерских ТОЗа, кто в подворье. Отсюда, видно, и достаток.
Однако вскоре дети стали один за другим покидать родительский дом. Уже в 1923 году уехал в Воронеж Александр. Он работал и учился на рабфаке, а затем в институте в Ленинграде. Стал первым из семьи Воротниковых инженером-строителем. В 1924 году покинул Хре-новские Выселки Иван с женой Ольгой, их не принял в свой дом своенравный и властный Тихон Иванович. Он был категорически против женитьбы сына, к которому очень благоволил, на бедной крестьянке-поденщице. Иван, хотя и уважал отца, но сделал по-своему. Женился и уехал из отцовского дома.
В том же 1924 году перебралась в Воронеж и семья Петра Тихоновича, а за ними Евдокия Тихоновна с мужем Григорием Васильевичем Картавцевым.
Остался с родителями лишь Андрей Тихонович с женой и сыном Леонидом, родившимся в том же 1924 году. Позже, в начале 30-х годов Андрей Тихонович делал попытку закрепиться в Воронеже, но не воспринял никак особенностей городской жизни и вернулся в отчий дом. Работал в МТС, в колхозе слесарем, отсюда ушел на фронт в 1941 году, сюда и вернулся после победы. Здесь и закончил свой жизненный путь в 1974 году.
Следует рассказать немного о селе Хренов-ские Выселки. Мы с родителями неоднократно, особенно в летнее время, гостили в доме деда. Моя память хранит поездки в Хреновские Выселки, начиная с 1930, а может и с 1929 года. Бывали мы с мамой там и после кончины отца, в 1938 - 1940 годах. Там провел я часть зимы в
Первые поездки в Хреновские Выселки особенно памятны. Ехали мы из Воронежа на лошадях. Дорога обычно занимала весь день. В два приема, с отдыхом. Лошадей распрягали, кормили, поили. Закусывали и мы. Хотя расстояние по прямой от Воронежа до села было около 42 километров, но по большаку и сельским дорогам приходилось делать более 50 километров. Выезжали обычно рано утром, а к вечеру добирались до места. Впечатлений у городского мальчишки от этого путешествия была масса. Путь лежал по степному черноземью: кругом поля, травы, перелески, речушки и озерки. Цветы, птицы, неповторимые запахи. Лошадь бредет неспешно, а ты то сидишь, покачиваясь на телеге, или идешь рядом, или, сморившись от жары, дремлешь, примостившись на пахучем сене, которым устлана телега. На дневку останавливались обычно у какой-либо речки или озера, отдыхали часа полтора-два.
Позже стали ездить поездом до станции Тулиново, это в райцентре Панино (станция и село имели разные названия), примерно в 86 километрах от Воронежа. Ну а оттуда на присланных дедом или попутных лошадях 16 километров до дома, расположенного в центральной части села, близ церкви. Село Хреновские Выселки было большое, растянувшееся широко вдоль узкой речушки на 8 - 10 километров. В селе было два колхоза, мастерские МТС, несколько ветряных мельниц, другие хозяйственные постройки. Две школы (одна - десятилетка), больница, магазины сельпо, клуб, который тогда называли - «Нардом». Из двух церквей действовала одна. В то время в селе проживали не менее 8 тысяч жителей. Однако, особенно в 30-е, да и в последующие годы население стало убывать, как и в других многих российских деревнях.
Меня часто одолевала мысль, почему такое большое село - и вдруг «выселки»? Откуда его выселили? Недалеко, в километрах в 8 - 9 от него, находилось село Хреновое. Но это было небольшое село, в несколько раз меньше «выселок». Оно
ли было основным, давшим название «выселкам», или другое Хреновое - большое и богатое село, расположенное на торговом тракте близ города Боброва? Это Хреновое известно далеко за пределами Воронежской области, в нем находится крупнейший и старейший в России конезавод, основанный в 1776 году графом Алексеем Орловым-Чес-менским (братом фаворита Екатерины 11-й - Григория Орлова). Ныне существующий комплекс завода был построен в начале Х1Х-го века по проекту выдающегося архитектора Д. Жилярди, и до сего времени сохраняется, как выдающийся памятник архитектуры. Именно на этом конезаводе впервые вывели знаменитых орловских рысаков, названных так по фамилии хозяина и инициатора разведения этой породы лошадей, Алексея Орлова. Именно он завез в Россию неповторимого арабского жеребца «Сметанку», который и положил начало породе. Не исключено, что и Хреновские Выселки связаны именно с этим селом. Ведь не зря поблизости расположен другой конезавод, носящий ныне название «Культура».
Теперь, что же мне известно о семье матери?
В Воронежской области на берегу небольшой речки, одной из многочисленных притоков Дона, примерно в 18 - 20 километрах от города Лиски, на легких супесчаных почвах расположено украинское село Масловка (бывшего Бобровского уезда), - родина моей мамы Ольги Захаровны Воротниковой (в девичестве - Власова).
Одна улица, с двумя порядками домов, а скорее хат, протянулась вдоль реки на три километра. В центре села небольшая площадь у красивой, соборного типа, церкви. Здесь же правление колхоза, клуб, торговая лавка. Село бедное. Большинство хаток - типично украинские мазанки из самана, крытые соломой или камышом. Около хат, непременно побеленных, а кое у кого и расписанных цветной глиной, обязательно палисадник с цветами. На подворье, огороженном плетнем, баз - загон для скотины, хлев, овин (по-местному клуня), где хранятся необмолоченные снопы злаковых культур, гумно с копешками сена. Все надворные строения из плетня, обмазанные глиной, смешанной с кизяком.
Внутри хаты холодные сени и одна комната, пол земляной, смазанный, опять-таки, глиной. Русская печь с лежанкой, пристенные лавки. Самодельный стол, скамья и одна грубо сколоченная кровать. Вот и все убранство, например, хаты, где жила семья старшего (по матери) брата моей мамы - Петра Ивановича Бойко.
Через реку, на расстоянии четырех километров, расположено более крупное, но уже чисто русское село - Нижний Икорец. Такие украино-русские поселения характерны для Воронежской области. Чем это объясняется? Немного истории.
Воронежская область лежит на перепутье. Здесь проходили многие торговые пути, с севера на юг и с запада на восток. По этим путям-дорогам в давние годы шли переселенческие обозы, пробирался вольный крестьянский и казачий люд. Привлекали плодородные черноземные земли и широкие промысловые возможности. Поэтому многие оседали на этих окраинных землях Руси. Образовывались разные поселения. Это и так называемые дворцовые села: и вольные, и казачьи, и служивые. Примыкая с севера и востока к центральной, исконно русской «мужичьей» России, Воронежская область на юго-западе соседствует с Украиной, на юге в нее вклинивается степное казачье Придонье.
Этими обстоятельствами объясняется неоднородность населения области, специфика их бытового уклада, традиций, культуры, языка. Со временем многое смешалось, переплелось, стерлось, но определенные черты, неодинаковость северной и восточной части населения области, с одной стороны, и западной и южной - с другой, все-таки сохраняется и до сего времени. Иногда, как я сказал выше о Масловке и Нижнем Икорце, разнятся даже соседние села. Следует рассказать чуть подробнее о том, как складывалась такая мозаика при заселении Воронежской области.
Во-первых, это были поселения, связанные с созданием военных форпостов-крепостей на южной границе Российского государства в конце ХУ1-го века. К середине ХУП-го века было завершено сооружение восьмисоткилометровой укрепленной линии Белгородской черты. В нее входили города: Воронеж, Урыв, Коротояк, Острогожск. В этот же период возникли и примыкающие к Воронежу села: Рамонь и Новая Усмань.
Во-вторых, в конце ХУП-го века успешно завершились Азовские военные походы Петра I. Южные российские границы значительно продвинулись, и Воронежский край стал российской глубинкой. Туда устремились вольные переселенцы: русские и украинцы. Но Петр I, желая не допустить вольной колонизации земель, своим Указом предписывает разорить образовавшиеся поселения. Что, в частности, и произошло с городами Анна и Бобров, расположенных на берегу р. Битюг. Туда переселяют личных крепостных крестьян царя (дворцовых).
Однако многие переселенцы продолжали селиться оседло на территории области, о чем свидетельствует название ряда сел и деревень, таких как: Московское, Каширское, Можайское, Архангельское, Мосальское, Витебск и др. Ясно, откуда сюда перекочевал крестьянский люд.
В-третьих. Немало осело на Воронежской земле и служивых: солдат и казаков в конце ХУП-го - первой половине ХУШ-го веков, а также и украинских переселенцев. Именно такими поселениями являются: Россошь, Богучар, Оль-ховатка, Бутурлиновка, Калач, Кантемировка, Петропавловка. А также села: Солдатское, Сторожевое, Новосолдатка.
И, наконец, четвертая группа поселений, -поначалу пограничных форпостов, а затем связанных с промысловыми целями, либо вызванных развитием торговли, транспортных связей. К ним можно отнести основанные в середине ХУ11-го века города: Борисоглебск, Новохоперск, или выросшие во времена Петра I, строившего в Воронеже флот, город Павловск, где возвели судоверфь, и села: Клеповка, Гвазда, Парусное, Чернавка, Пузево, Дегтярное, само название которых говорит за себя. Стоит привести здесь слова выдающегося русского историка В.О. Ключевского о том, как Петр I принимал решение о строительстве флота в Воронеже: «Во время поездки в Воронеж в 1694 году, за год до первого Азовского похода, обозревая течение Дона, он (Петр I) увидел, что этой рекой, взяв Азов, можно выйти в Черное море, и решил завести в пригодном месте кораблестроение».
С развитием железных дорог, сахарного производства возникли: Панино, Таловая, Эр-тиль, Поворино, Семилуки и стоящие на торговых путях: Тишанка, Чигла, Воробьевка.
Конечно, такое обоснование структуры Воронежской области и формирование ее населения
является сугубо укрупненным. В XX веке облик области значительно изменился. Но в определенной степени эта мозаика, переплетение различных по традициям и укладу жизни поселений, особенно в сельской местности, характерны и сегодня. Еще несколько фактов из истории.
Уже в начале XVIII века Воронеж стал центром Азовской губернии (переименованной в 1725 г. в Воронежскую), простиравшейся на северо-восток до Волги, на юг - до Азовского моря. Но к началу XIX века ее территория была значительно урезана; она включала в себя 12 уездов: от Задонска на севере до Богучара на юге, от Валуек на западе до Новохоперска на востоке.
Губернское деление сохранялось вплоть до 1928 г. Тогда была образована ЦЧО (Центральная черноземная область). В ее состав вошли Воронежская, Курская, Тамбовская и Орловская губернии с центром в г. Воронеже. Территория ЦЧО составляла 187 тыс. кв. километров, а население - более 11 млн. человек. Секретарем обкома партии ЦЧО был тогда избран И.М. Варейкис - видный большевистский деятель, с дореволюционным партстажем. В 1934 г. ЦЧО разукрупнили на Воронежскую и Курскую области, а в конце 1937 г. выделили из них Орловскую и Тамбовскую области. В 1953 г. часть районов Воронежской области отошла к вновь образованным Белгородской, Липецкой, Бала-шовской и Каменской областям (две последние вскоре были упразднены).
Возвратимся к рассказу о семье Власовых.
Мою бабушку по матери звали Мария Бойко, отчества ее я не знаю. Она умерла в 1911 году, в возрасте 42-х лет. Можно предположить, что она или ее родители были переселенцами из Украины. Рано овдовев, она осталась с малолетним сыном Петром. Вторично Мария вышла замуж за Власова Захара Игнатьевича, видимо, в 1898 или 1899 году, так как уже в июле 1900 года у них родилась дочь Ольга, - моя мама, а затем Иван - в 1902 году, Мария - в 1904 году, Евдокия - в 1906 году.
Захар Игнатьевич Власов был родом не из Масловки. Скорее всего из Хреновских Выселок, или из каких-то других русских поселений. (К такому выводу я прихожу потому, что в 1923 году он с детьми переехал на жительство именно в Хреновские Выселки, кроме пасынка Петра, оставшегося с семьей в Масловке). Был ли Захар Игнатьевич женат до этого, как попал в Масловку? Неизвестно. Судя по тому, что к моменту кончины - в 1943 году - ему было около 82-х лет, он был ровесником Тихону Ивановичу, то есть 18611862 года рождения, а бабушка Мария - 1869-1870 года рождения. Со слов мамы, мне было известно, что бабушка болела долго и умерла от «водянки». Что это за болезнь, толком никто не знал.
Остался вдовый Захар Игнатьевич с четырьмя своими детьми. Старшей дочери Ольге, на которую легли все заботы по дому, было одиннадцать лет, а младшей Евдокии - пять. Пасынок Петр служил в то время в армии. Жизнь этой бедной семьи стала еще тяжелее. Вскоре заболела и умерла семилетняя Маша.
По рассказам мамы, они в ту пору жили впроголодь, одеть было нечего. Зимой выбегали на улицу по очереди, так как и обуви и одежонки на всех не хватало. Проучившись, как говорила мама, одну зиму, она была вынуждена оставить школу. О какой грамотности можно было говорить? Лишь выйдя замуж, она в 20-е годы, с помощью отца, кое-как освоила письмо, и читала, хотя и медленно, но всегда с интересом. Пока позволяло зрение. И очень этим гордилась.
По характеру и отношению к делу, к людям дед Захар не был похож на деда Тихона. В 19361938 годах он постоянно жил у нас в Воронеже, так что я помню его достаточно хорошо. Бывал он у нас наездами и ранее. Это был старик невысокого роста, довольно еще крепкий, с остатками седых, когда-то черных кудрявых волос, с прокуренными белесыми усами и такой же бородой. Нраву он был тихого, спокойного. При случае был не прочь выпить две-три рюмки водки, и тогда по просьбе неплохо пел протяжные или удалые ямщицкие песни. В ту пору ему было далеко за 70 лет.
Это был, конечно, типичный крестьянин, но с несколько романтичным, а в молодости даже бесшабашным характером. Он любил рассказывать мне о своем житье-бытье. Дед прошел солдатчину, был хлеборобом. Помимо труда на собственном наделе земли он то нанимался конюхом к помещику, то ему поручали возить со станции сельскую почту. Однако долго нигде не задерживался. Очень любил лошадей, часто менял
их, обычно в ущерб себе. В молодости, рассказывала мама, дед был парнем лихим, неуживчивым, во хмелю задиристым. Был порою и «гол, как сокол», но наступать себе на ноги не давал. Шапку перед богатеями не ломал.
Хотя трудился он много, но хозяйства приличного так и не заимел. Жизненные невзгоды переживал без лишнего трагизма - «знать, так Богу угодно». Видно, потому и семья всегда бедствовала. В удачные времена, а бывали и такие, Захар Игнатьевич широко распахивал двери своей гостеприимной хаты, но быстро вновь все заработанное пролетало и в доме опять наступала бедность. Фактически дом вела бабушка Мария, но ей было не под силу сдержать независимый характер мужа. А с ее смертью жизнь семьи стала еще тяжелее.
Так что в отличие от деда Тихона, дед Захар, как тогда говорили, - «был не хозяин». Это обстоятельство позже послужило причиной того, что Тихон Иванович категорически возражал против выбора своего сына Ивана, узнав что Ольга и есть дочь того самого «непутевого» Захара.
Мама рассказывала, что уже с 10-11 лет она, с такими же детьми-однолетками, в летний сезон работала на барщине. За мизерную плату, обычно натурой, они занимались прополкой овощных плантаций, сбором плодов, ягод и другими работами. На ней лежали и домашние заботы. В хозяйстве были корова, куры, иногда и поросенок. Однако полакомиться молоком, маслом, яйцом не удавалось, так как это были единственные продукты, продав которые, можно было приобрести соль, спички, мыло, керосин, кое-какую одежонку и обувь.
Надо сказать, что такой источник доходов сохранялся и в дальнейшем, в тридцатые годы, да и в первые послевоенные годы, чему я сам был свидетель, приезжая летом с мамой в Масловку, к Петру Ивановичу и Фекле Максимовне Бойко. В колхозе на трудодни денег почти не платили. Условия жизни семьи Бойко, можно сказать, мало чем отличались от условий жизни большинства населения Масловки, да и других деревень Воронежской области. Нужда и заботы прочно обосновались на селе. Они и вынуждали крестьян, особенно молодежь, любыми путями перебираться в город. Так, в середине 30-х годов жила у нас
в Воронеже старшая дочь Петра Ивановича -Евдокия, учившаяся в медучилище. Долгое время, вплоть до эвакуации из Воронежа, проживала с нами семья младшей сестры мамы - Евдокии Захаровны. Часто и подолгу наведывались к нам и другие родственники по линии отца и матери, да и просто односельчане, многие из которых искали работу и жилье в городе.
Возвратимся к истории семьи Власовых.
По рассказам мамы, их семья особенно бедствовала в голодные послереволюционные годы. В 1921 и 1922 годах она вместе с другими женщинами из Масловки ездила на заработки на Кубань, трудилась там в страдную пору у зажиточных казаков. Оттуда привозили заработанную пшеницу, кукурузу и другие продукты, чем поддерживали семью в зимнюю пору.
Вскоре, вероятно, весной 1923 года, дед перевез семью (он, дочери Ольга и Евдокия и сын Иван) на свою родину, в Хреновские Выселки. В Масловке остался уже тогда женатый Петр. Где и как обосновались Власовы в Хреновских Выселках, не знаю, но своего дома там у них не было. Дед Захар и его сын Иван работали в крестьянском хозяйстве. Иван, отслужив в армии, возвратился в село, женился там. Где и кем он работал, я тоже не знаю. Вообще, в нашей семье о нем почему-то не говорили. По отрывочным воспоминаниям, могу сказать, что Иван, видимо, унаследовал неуемный характер деда Захара. Был неуживчив, часто менял работу. И году в 1930, или в 1931 - погиб, при так и не ясных мне обстоятельствах. Дед Захар жил с невесткой, женой Ивана - Ульяной Егоровной, вплоть до своей кончины в 1943 году. Вот, собственно, и весь короткий рассказ о семье мамы.
В начале 20-х годов на селе создавались товарищества по совместной обработке земли. В ТОЗе была сельскохозяйственная техника, реквизированная у помещика Звегинцева. Товарищество вело собственное хозяйство и на определенных условиях помогало единоличникам. Возвратившись в 1921 году из армии, Иван Воротников через некоторое время подрядился на работу в ТОЗ, где обслуживал технику. На поденной работе на току и подработке зерна там же трудилась и Ольга Власова. Здесь в 1923 г. они и познакомились, полюбили друг друга и решили связать свои судьбы. Но оказалось это дело не простым. Против восстали родители Ивана, особенно Тихон Иванович.
Мама впоследствии не раз, со слезами на глазах, рассказывала мне, как трудно складывался их союз. После ее кончины, в 1979 году, среди бумаг, которые она бережно хранила, я обнаружил письмо ко мне. Писалось оно, видимо, долго, но так и не было закончено. В нем мама описывает давние события, глубоко запа
