КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА В СИСТЕМЕ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1940-х – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1950-х гг.

КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА В СИСТЕМЕ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 1940-Х -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 1950-х гг.

И. Т. ЦОРИЕВА

Во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг. острейший кадровый дефицит в результате невосполнимых потерь, понесенных СССР в период Великой Отечественной войны, выдвинул проблему формирования профессиональных кадров специалистов в качестве приоритетного направления государственной образовательной политики. На фоне технологического прорыва в различных отраслях милитаризованной мировой экономики восстановление и дальнейшее развитие научно-педагогического кадрового потенциала рассматривалось как важнейшее условие обеспечения национальной безопасности страны. С решением этой задачи связывалось успешное восстановление и развитие тяжелой промышленности и железнодорожного транспорта, обеспечение технического прогресса во всех отраслях (чтобы «превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами СССР»); повышение обороноспособности страны и оснащение вооруженных сил новейшей военной техникой [1, 236].

Огромный урон в годы войны был нанесен и без того немногочисленным научно-педагогическим кадрам Северной Осетии. Многие научные работники, преподаватели вузов погибли на полях сражений, другие оказались далеко

за пределами своей «малой родины». Сразу же после окончания войны руководство вузов и научных учреждений республики изыскивает возможности для восполнения понесенных потерь и увеличения численности научно-педагогических кадров. При содействии местных партийно-советских органов предпринимаются конкретные шаги по возвращению в Северную Осетию оставшихся в живых представителей научной интеллигенции и продолжавших службу в различных уголках огромной страны. Восстанавливаются на работе возвращавшиеся домой после отбытия наказания по политическим статьям. В республику приглашаются специалисты из других регионов страны. Подготовка кадров ведется и через аспирантуру [2, 16; 3, 2].

С целью закрепления имевшихся специалистов и активизации научной и педагогической деятельности формировалась система материальных и моральных стимулов. С 1 апреля 1946 г. были повышены должностные оклады ученым и преподавателям. Выплачивались гонорары за научные публикации. В условиях действовавшей карточной системы при распределении промышленных и продовольственных товаров принимались во внимание занимаемая должность, научная степень и звание.

СОИГСИ

Источники

Была принята система поощрений, награждений грамотами, орденами и др. [4, 24-25, 47; 5, 210]

Вместе с тем, в послевоенный период, после некоторой либерализации духовной жизни общества, наблюдавшейся в годы войны, происходит постепенное ужесточение политического курса во всех сферах общественной деятельности. Усиление идейно-политической регламентации в научно-образовательной сфере выразилось, в частности, во введении с 1948 г. персонального учета научных работников. Благодаря информации, содержавшейся в карточках учета, власть получала реальные рычаги для контроля умонастроений интеллигенции и корректировки поведения творческой личности в нужном ей направлении [5, 210].

Об усилении давления на научную интеллигенцию в Северной Осетии в отмеченный период свидетельствуют документы заседания бюро СевероОсетинского обкома ВКП (б) от 27 мая 1950 г. Бюро обкома рассмотрело вопрос о состоянии научно-педагогических кадров в высших учебных заведениях Северо-Осетинской АССР. По итогам обсуждения было принято постановление «О подборе, расстановке и воспитании профессорско-преподавательских кадров вузов республики». Этот документ, по сути, определил основные принципы организации кадровой политики в сфере науки и образования в республике на ближайшие десятилетия. В основу решений бюро обкома ВКП (б) были положены данные проверки вузов, организованной отделом пропаганды и агитации обкома. Результаты проверки были изложены в публикуемой ниже справке.

Для исследователя регионального среза истории советской науки и высшей школы этот документ представляет

несомненный интерес. Ценность документа, прежде всего, в его высокой информативности. Справка включает данные о количественных и качественных характеристиках профессорско-преподавательского корпуса вузов республики на момент проверки. В ней содержатся сведения, прямо или косвенно позволяющие судить о национальной принадлежности, социальном происхождении, общественно-политических взглядах и научных пристрастиях кадрового состава. В документе заложена информация об источниках и каналах пополнения научно-педагогических кадров, о причинах высокой текучести среди персонала вузов республики в конце 1940-х — начале 1950-х гг.

Анализ представленной в документе информации позволяет выявить основные тенденции в развитии кадровой политики в научно-образовательной сфере и определить позицию власти в отношении обсуждаемого вопроса.

Документ проясняет такие устойчивые выражения, принятые в политической лексике 1940-х — 1950-х гг., как: «серьезные компрометирующие материалы», «происхождение из зажиточной семьи», «семейственность», «связь с буржуазными националистами», «выходцы из социально-чуждой среды», «наличие судимости по политической статье», «не внушающие политического доверия» и т.д.

В целом публикуемый документ достаточно ясно характеризует кадровую политику в сфере науки и образования в послевоенное десятилетие, базировавшуюся на принципе: «освобождение от лиц, не соответствующих своему назначению по политическим и деловым качествам». Под эту формулировку мог попасть любой, кто служил в белой армии, находился на оккупированной территории во время войны, был в плеИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 11 (50) 2014 131

ну и освобожден американскими войсками и т.д. [6, 25-31]

Очевидно, что предпочтение политических критериев отбора и аттестации научно-педагогических кадров в ущерб их профессиональным качествам крайне негативно сказывалось на творческом потенциале вузов и действовавших на их базе научных учреждений. Сложившаяся система предпочтительного отбора по социально-классовым и политическим признакам усугубляла проблему острой нехватки научно-педагогических кадров. Попытка решить ее за счет привлечения в научно-образовательную сферу молодежи не всегда срабатывала, поскольку и здесь главными критериями отбора выступали, прежде всего, «политическая благонадежность», социальное происхождение претендентов и лишь затем — природные способности и предрасположенность к занятиям наукой и преподаванию [5, 211].

Совершенно очевидно, что власть понимала изъяны такой политики при решении кадровых вопросов в системе науки и образования и должна была их учитывать. Анализ событий, последовавших вслед за реализацией принятых бюро Северо-Осетинского обкома ВКП (б) решений (постановление бюро обкома от 27 мая 1950 г.) по итогам проверки профессорско-преподавательского состава вузов республики, дает право говорить об определенной избирательности власти при проведении репрессивных мер в отношении лиц, которым было отказано в политическом доверии.

Действительно, в конце 1940-х — начале 1950-х гг. определенная категория преподавателей вузов подверглась гонениям (лишение занимаемой должности, увольнение, исключение из партии, арест). Другие, несмотря на «шероховатости» в биографии, расцененные как проявление «политической неблагонадежности», продолжили работать, причем некоторые из них впоследствии не раз положительно отмечались и поощрялись по итогам научной и педагогической деятельности. Подобная политика «поощрения и наказания», активно реализуемая властью в послевоенные десятилетия, служила весьма эффективным профилактическим средством для предотвращения проявлений политической нелояльности со стороны наиболее образованных, интеллектуальных слоев общества и, вместе с тем, позволяла отчасти восполнить острую нехватку в профессиональных научных и научно-педагогических кадрах.

Публикуемая справка извлечена из фонда № 1 Северо-Осетинского обкома КПСС Центрального государственного архива историко-политической документации РСО-А (Общий отдел). На первой странице текста в правом верхнем углу стоит гриф «Сов. секретно», и помещена надпись «Вопрос обсужден бюро обкома ВКП (б) 27^ — 50 г.», в левом углу — «Бекузарову. 28^ — 50 г. Чуркин». Справка датируется в соответствии с этими записями. Учитывая порядок рассмотрения выносимых на заседание бюро обкома партии подобных документов, можно предположить, что он был составлен не позднее второй декады мая 1950 г. Текст документа снабжен примечаниями. Внесены орфографические и пунктуационные исправления. Редакторские дополнения сокращенных слов заключены в угловые скобки.