Князь Олег и начальный этап русского государства

князь олег и начальный этап русского государства

PRINCE OLEG AND THE INITIAL STAGE RUSSIAN STATE

Концепция истории российского государства и права не учитывает их развития на протяжении тысячи лет. В учебной литературе практически не рассматривается связь Киевской Руси с предшествующими государствами. Таким образом, проблему генезиса русской государственности нельзя считать раскрытой.

Имеются основания полагать, что события, связываемые с деятельностью князя Олега, происходили намного раньше. Государственные отношения складывались длительное время. На время Аварского каганата приходятся первые упоминания о начале русской династии. Перекрестное сопоставление исторических источников подтверждает эти сведения.

The concept of the history of the Russian state and the right not to take into account their development over thousands of years. In the academic literature hardly consider the connection of Kievan Rus to previous states. Thus, the problem of the genesis of the Russian state can not be considered solved. There is reason to believe that the events related to the activities of Prince Oleg, occurred much earlier. Russian state relations were formed a long time. At the time of the Avar khanate comes first mention of the beginning of the Russian dynasty. Cross-matching historical sources confirm this information.

Каждый, кто начинает углубленно заниматься историей возникновения русского общества и государства, не может удовлетвориться той интерпретацией событий, которую предлагает нам московская историческая школа (В данном случае мы имеем в виду не отдельные методологические разногласия, возникшие между московским и петербургским университетами, а принципиальные искажения событий в рамках целостной исторической концепции). И чем глубже исследователь изучает исторические источники и иные фактические данные, тем более ущербной выглядит изложение начального этапа «Истории России».

В один узел взаимосвязанных недостатков связаны:

Набиев Рустам Фанисович, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Казанского юридического института МВД России e-mail: nabiev_bulg@mail.ru © Набиев Р.Ф., 2016

Вышеприведенные предпосылки с неизбежностью формируют еще одну особенность, кстати, характерную для источников всего мира: в исторические скрижали на века вписываются не подлинные имена героев, а их титулы или «девиз правления». Эту закономерность отмечали и другие ученые. Например, у Кузьмина А.Г.: «Во всех индоевропейских языках наблюдается постоянный переход имен в титулы, а титулов в имена» [1, с. 606].

Все эти факторы и предпосылки сплелись воедино в образе «князя Олега» и начала «Киевской Руси», упоминания о которых в источниках отсутствуют.

Важно учитывать, что Кио/Кио-ба/Киев стал важнейшим городом Восточной Европы за столетия до его обретения легендарной русью [2, с. 17-22]. Косвенно об этом свидетельствует и сама «Повесть временных лет» (ПВЛ).

Так, Олег почему-то упрекает Асколь-да и Дира, правивших до него в Киеве и вышедших встречать как важных гостей его и Игоря. Причем это обвинение в том, что они не являются представителями княжеского рода, настолько значимо для него, что служит обоснованием вероломного убийства правителей города. В чем же дело? Ведь титул князь в русской дипломатической традиции не предполагает царской власти. Кроме того, город Киев еще не был столицей руси. ...или уже был, ведь упоминания о ней встречаются с дорюриковских времён? А если предполагать последующую «девальвацию» титула «князь» (эта закономерность также достаточно хорошо выражена, если рассматривать ее на протяжении длительного отрезка времени - от тюркского правителя Великой Хазарии до наемного воина в Московии), то эпизод может приобрести то значение, которое ему пытался придать средневековый редактор (не автор). Киев к этому времени уже был статусным городом, из которого правили

полновластные правители - князья. То есть он был уже столицей.

Чьей? Русские летописи сохранили сведения о дорусских властителях Восточной Европы - хазарах. Больше ста лет известно о монголоидности правящей элиты Киева [3]. В нашем случае не менее важным является представление о языке ранних киян, полноправных жителей города, об этнической принадлежности его знати.

Наряду с окружающими город древними топонимами (Торческ и др.) и гидронимами (Почайна и др.), содержит любопытную подсказку эпизод обоснования Олега в Киеве. Как следует из текста повествования, после убийства Аскольда и Дира Олег не встретил сопротивления горожан и провозгласил: «Да будет Киев матерью городов русских!». И здесь мы можем наблюдать отголоски того языка, на котором говорил Олег (или летописцы, впервые записавшие эту фразу). Слова Киев и город на славянских языках - мужского рода, и соответствующая фраза не могла быть произнесена на славянском языке. Кроме того, эта фраза предполагает отчет родства по материнской линии, что не вполне соответствует нашим представлениям о древней руси и их обычаях. В то же время, если учитывать былое «алтайское» население «Южнорусских степей», филологические проблемы исчезают. Более того, они находят соответствие в первых русских сказах, упоминающих гуннов (древнейшие русские сказы упоминают о Киеве: «...сей Роас (потомок Атиллы) был построителем славного Киева... назвавший его имянем своего народа...» (Левшин В., Русские сказки. М.: Тип. Новикова, 1780. Ч. 9. С. 3, 23-37). Возможно, имеется в виду его древние названия типа Хуни-гард, Хунивар).

Но каким образом комплекс объективных данных соотносится с летописными сведениями? Здесь нельзя обойти одну из главных проблем русских летописей. Дело в том, что они до сих пор не датированы объективными физико-химически23

ми способами. Острая необходимость такой работы даже в 2015 году обсуждалась на совместном заседании историков с директором Курчатовского института М. Ковальчуком.

Мы отмечаем значительное количество неологизмов в летописях и обращаем особое внимание на сквозную датировку опубликованных летописей, причем значительная часть событий датирована по последнему сентябрьскому календарю. Это означает, что тексты летописей не просто содержат вставки (экстрополяции), а испытали тотальный пересмотр и редактирование совсем недавно, уже в «московское время» (Н.М. Карамзин писал в своей «Истории...»: «Как Нестор мог знать годы происшествий за 200 и более лет до своего времени? Славяне, по его же известию, тогда еще не ведали употребления букв» [4]). Признавая это положение, ученый должен коренным 24 образом корректировать методику отбора и использования сведений летописей. Одним из частных выводов, который мы делаем из признания позднего редактирования летописных сводов, является придание большего значения информации периферийных летописей, которые в меньшей степени подвергались влиянию патриархии. Именно в них выявляются порой «мутные» и непонятные для редакторов фразы, которые приобретают смысл при сопоставлении с другими источниками или прочтении на тюркских языках (Великое счастье, что дьячки, не зная восточных языков, некоторые из этих слов и фраз считали «тайнописью». Великое счастье, что некоторые отечественные текстологи обратили внимание научного мира на эти «элементы тайнописи», позволяющие нам выходить на первичный смысл того или иного сюжета из состава древнего протографа).

При ознакомлении с текстами русских летописей обращает на себя внимание перио-дическое «выпадение» того или иного князя из известной по учебникам «родословной» «первых князей». Несоответствия с «князем Олегом» Допрос с «княгиней Ольгой», как нам кажется, связан с проблемой князя Олега) становятся

настолько очевидными, что некоторые историки вовсе не относят его к «Рюриковичам».

Немаловажно и то, что периоды правления первых летописных князей явно «растянуты» и не соответствуют среднестатистическим срокам правления в 1015 лет.

Вероятно, поэтому в некоторых списках русских летописей известные нам ранние правители не указаны как «отец и сын». В некоторых из них, например, пишется: «Рюрик Рюрикович, Игорь Игоревич, С(вя)тослав С(вя)тославович ...» (ПСРЛ. Т. 35). То есть составитель свода подчеркнуто разделял их, не выстраивая генеалогической цепочки. Причем «князя Олега» в этой цепочке нет.

Попытки самостоятельного анализа «родословной Рюриковичей» не раз приводили исследователей к выводам, подобным следующим: начало русской истории «берется от князей и княжеств 24 Киевских, с прибавлением к ним одного только Новгородского Князя Рюрика...» [Конинский Г., 1846. С. 1]. Здесь важно, что историк обращает внимание на искусственность «варяжской» составляющей легенды о киевских князьях.

Сомнения в реальности деяний, приписываемых Олегу, выражали и великие русские ученые «классической школы» [5, с. 413-414], сомневаются и современные исследователи [6, с. 20].

Несмотря на скепсис некоторых ученых относительно личности «князя Олега», со-мнения в подлинности личности князя Олега, на наш взгляд, вполне разрешимы. Два сюжета дают нам возможность локализовать фигуру князя Олега в пространстве и времени. Это - штурм Константинополя и смерть «от коня своего».

Однако варианты второго мотива нередко встречается в эпосе разных народов. Это - т.н. «скользящий» или «кочующий» мотив народных сказаний (Н.М. Карамзин в главе 3-й писал: «Уважение к памяти великих мужей и любопытство знать все, что до них касается, благоприятствуют таким вымыслам и сообщают

не верить, что Олег в самом деле был ужален змеею на могиле любимого коня его, но мнимое пророчество волхвов или кудесников есть явная народная басня, достойная замечания по своей древности»[4]). Сага о гибели конунга Одда Орвара (Стрела) до ряда мелких деталей схожа с мотивом о князе Олеге. На это обратили внимание наши ученые еще в XIX веке. Единственное, на мой взгляд, что может связывать эти легенды? - это общее далекое прошлое, относящееся ко времени, когда предки ирландцев еще проживали в «Южнорусских степях» (А.Г. Кузьмин подметил, в этом отношении: «В ирландских сагах напоминается о том, что их предки владели землями «Скифии» вплоть до Каспийского моря» [1, с. 589]). Хотя, конечно, возможен и более поздний (например, гуннский) экспорт.

Одним из ключевых сюжетов, характеризующих Олега, является мотив о штурме его войсками Константинополя «с суши и моря». Примечательно даже не то, что этот узнаваемый сюжет о кораблях, идущих под парусами по земле, сохранился у разных народов (например, у скандинавов), а сам штурм как надежная точка отсчета.

Дело в том, что события подобного масштаба действительно должны были отразиться в памяти народов, участвовавших в них. Штурм Константинополя - крупнейшего города мира - это даже не крупная битва, каких было много. Это эпохальное событие. Лидер, объединивший десятки народов и загнавший крупнейшую империю за стены одного города, обязательно должен войти в скрижали мировой истории. но нет князя Олега ни в хрониках византийцев, ни у кого другого. Пытаясь любой ценой сохранить концепцию ПВЛ, ряд историков пытаются привязать его к набегу флотилии росов 860 года (тоже «дорюриковский»), однако масштаб событий явно несопоставим [7].

Между тем этот особенный штурм описан в источниках. И довольно подробно. Причем, в разных источниках. В том числе и русских летописях и эпосе. Это война аваро-булгарского кагана (для этого

периода мы предполагаем еще не разделенное окончательно болгаро-булгарскую общность с языком близким к тюркским. В Софии их принято называть «про-тоболгарами»), в чьих войсках были представители разных народов, в т.ч. славян и германцев. Не исключено, что кагана звали Боян либо это был его сын (публиковалась и такая версия). Не исключено, что эти славные времена упоминались в «Слове о полку Игореве» в связи именем Бояна.

Осада Константинополя летом 626 года описывалась Федором Синкелом, Георгием Писидой, Феофаном Исповедником и автором т.н. «Пасхальной хроники» [8]. Здесь же мы обнаруживаем разгадку мотива о переправе боевых кораблей посуху под парусами. Источники отмечают, что в северной части залива Золотой Рог спустили на воду монокси-лы (славянские долбленки однодревки), привезенные в обозе кагана. Детальное (и явно не случайное) совпадение пись- 25 менных данных аутентичных источников и славяно-скандинавских легенд.

В ПВЛ это описывалось так: «И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали, послав к Олегу: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь» [9].

Дополним это положение тем, что некоторые из русских летописей сохранили сведения о кагане, штурмовавшем Царь-град, и даже как об основателе династии русских правителей (в некоторых летописях эти свидетельства отсутствуют при упоминании самого кагана. Лишь зная о чем идет речь, можно понять почему Никаноров-ская летопись упоминает «кагана сыроядца» и «греческую историю» при повествовании о начале Руси (См.: ПСРЛ. Т.27. С. 138). В таких случаях его роль и место в русской истории непонятна. В польской истории, при описании первой династии Пястов, его персона угадывается под эпитетом «царь царей и князь князей», который утвердил эту династию). Например: «Знатнейшим по историям» князем (основавшим ди26

настию русских правителей) называется «Каган... осаждавший флотилиею своею и сухопутным войском столичный город Константинополь.. .»[10].

Некоторые ученые утверждают, что упоминание о нападении русов на Константинополь в 626 г. имеется и в древних рукописных материалах, например в т.н. «Типике Большой Константинопольской церкви» (церковный устав 1Х-Х вв.) [11].

В настоящее время, когда историк нередко стоит выше сугубо националистической точки зрения, можно уже встретить позицию, подобную нижеследующей: «Мысль о том, что поход 626 г. был первым походом Руси на Константинополь, может оказаться верной. Но сейчас благодаря исследованиям многих ученых уже известно, что русы-тавро-скифы VII в. еще не были славянами»[12].

После этого можно уже перейти к ключевому свидетельству, которое позволяет органически соединить данные восточных и западных хроник и описаний. Еще в XIX веке в России была опубликован текст грузинского манускрипта, сведения которого не нашли должного отражения в российской истории [13]. Речь идет о грузинской рукописи 1042 года, написанной афонским монахом Георгием Мтацмин-дели «Осада Константинополя скифами, кои суть русские» [14]. Исходя из контекста и примечаний следует, что ранняя русь/росы - это авары.

Это обстоятельство помогает понять «немыслимые», казалось бы, сведения о народе рос/рус, датируемые годами, предшествующими «призванию руси» (Например, сообщение Вертинских анналов под 839 г. о народе Rhos во главе с хаганом.). Если учитывать аваров, то становятся «прозрачными» сведения источников о трех Русиях, о кавказской руси (например: «...султаны авара из рода рус»[15]. В общих чертах эти обобщенные сведения о кавказской руси представлены в монографии Е. Галкиной «Загадки русского каганата» и «Русский каганат»), о принятии ислама русью, о муже царицы Тамар, походах в Иран и мн. др.

Русские ученые XIX в. обратили внимание на то, что сведения о руси VII века сохранялись и в других русских источниках. Например, «в «Степенной книге» (XVI-XVII в.) упоминается: «...при Ираклии царе ходила Русь и на царя Хоздроя Перськаго» (Книга степенная царского родословия. ПСРЛ. Т.21. (1908) С. 63. Упоминания о завоевании греков и Ираклии имеется там же при описании «похода Игоря». ПСРЛ. Т.21. С.8). В Никоновской летописи и Летописном своде 1497 года «пришли оугри бълии и седоша в словенской земли и прогнав волох при царстве Ираклиеве иже на царя Хозроя ходиша перского...» (Летописный свод 1497 года. ПСРЛ. Т.28. (1963) С. 13. Выявленные специалистами описки в тексте летописи позволяют предположить, что в протографе был указан адекватный этноним обры (авары), который спустя столетия был переосмыслен и «исправлен» был переосмыслен на «адекватное» своему времени оугры).

Таким образом, наиболее вероятным видится предположение, что при составлении свода русских летописей компилятором был частично переосмыслен цикл легенд о великих походах периода ава-ро-булгарского каганата. Именно этим, в частности, объясняется «ошибочная» локализация исторических земель единой русской державы, приведенная в той же «Степенной книге». Она включала, в частности, территории западных славян, хазар, угров, северных и приуральских финнов (Книга степенная царского родословия. ПСРЛ. Т.21. (1908) С. 63). Конечно же, они не были объединены властью «рюриковичей», но для периода господства гуннской, булгарских и аварской династий это вполне реальная картина.

Разумеется, что честные историки не могли не обращать внимания на подобные хронологические сдвиги в русском летописании. Одним из наиболее талантливых русских ученых XIX века был Д.И. Иловайский, который принадлежал к «когорте великих», отмечавших болгарскую основу древнерусской культуры. На основе сопоставления источников он, в частности, полагал, что «в нашемъ сказали о

походе Олега скрывается историческая основа, занесенная путемъ книжнымъ и вплетенная въ народную легенду по поводу совершенно другой эпохи»(Иловай-ский Д.И. Разыскания о начале Руси: вместо введения в русскую историю. М.: Тип. Грачева и Ко, 1876. С. 413-414. Уже давно было замечено сходство легенд, приписываемых Олегу и Ольге, с мотивами некоторых саг, но русские выглядят более архаичными и близкими к реалиям. О векторе заимствования [16, с.136-142]).

Таким образом, единственный эпизод из биографии «князя Олега», поддающийся перекрестной верификации, исключает наиболее широко употребляемую версию и, напротив, подтверждает список «рюриковичей», исключающий это имя.

Опора на тюркскую историю и культуру позволяют нам с большой степенью вероятности определиться с этим героем.

Автор данной статьи полагает, что в русских летописях в качестве имени было зафиксировано звание улуг/олуг - старший, главный, великий (например -основатель Казанского ханства - Олуг (Улуг) Мухаммед). Утвердиться в подобном предположении нам помогают закономерности филологии. Так, учеными-лингвистами было давно подмечено, что «во всех индоевропейских языках наблюдается постоянный переход имен в титулы, а титулов в имена» [1, с. 606]. Мы бы дополнили это мнение своими наблюдениями: эта закономерность работает во многих культурах.

Интереснейшим примером трансформации титула являются имена Олег и Улугбек, которые мы считаем взаимосвязанными. В качестве «имени» Олег (как и Владимир, Властимир) впервые встречается в истории западных (дунайских) болгар. В последний раз - в необычных условиях, - в XIV веке, как Великий князь рязанский и соперник ВКМ Дмитрия Донского.

Итак, в XIV веке имя Олег встречается в качестве имени правителя в последний

раз. Но в этот период уже не могло быть князей с языческим «именем» Олег, т.к. династия к тому времени давно была уже христианской. Это положение абсолютно и бесспорно в России, однако Великий князь рязанский Олег - историческая реальность. И эти обстоятельства являются ярким примером антагонизма.

При этом болгарское начало имени практически полностью разрушает основную версию о скандинавском происхождении этого языческого имени и заставляет обратить свои взоры на Восток. А.Г. Кузьмин по этому поводу писал: «Примечательно, что древнерусскому имени Олег имеется иранская параллель - Халег со значением «творец», «создатель». Возможно, что происхождение этого имени связано с ирано-тюркскими контактами: в тюркских языках улуг означает «старший», «высший». Один из венгерских вождей эпохи переселения на Дунай носил имя Хулек. На болгарской 27 почве тюркское улуг дало Олг» [1, с.606]. При этом А.Г. Кузьмин опирался на реальный полевой материал, привлеченный болгарскими учеными, который прямо выводит на «тюркский след» (Заимов И. Битолски надпис на Иван Владислав са-модържец български. - София, 1970. Приложение, табл. 10 (надпись 904 г. на греческом языке: «...епи Феодору олгу тракану», то есть «...при Феодоре олге тархане», где олг значит «великий»)

Население лесостепного Рязанского княжества (судя по гидронимам и некоторым топонимам) в значительной мере еще составляли коренные народы: мордва, тюрки, тунгусо-маньчжуры и др. Кроме того, следует иметь в виду то обстоятельство, что в Рязани (как и в других русских княжествах) в «золотоордынский период» «государственным языком» был тюркский. В связи с этим вполне логично предполагать, что более древняя болгаро-русская титулатура должна была дублироваться официальными званиями и чинами.

Наиболее распространенной и близкой была тюркская титулатура, в которой княПодсказкой историку является и само «имя» князя. Автор данной статьи полагает, что в русских летописях в качестве имени было зафиксировано звание улуг/ олуг - «старший, главный, великий». Например - основатель Казанского ханства - Олуг (Улуг) Мухаммед.

Звание, полностью соответствовавшее «Великий князь» реально существовало и применялось (улуг бек), но, что еще более важно, в источниках зафиксировано его превращение в имя. Внук Тимура эмира Самаркандского - Улугбек. Самаркандский правитель Улугбек - человек, вошедший в историю не столько как правитель, сколько как великий астроном, чьими расчетами астрономы пользовались в Европе многие столетия спустя.

Звание бек в позднее средневековье соответствовало русскому князь. Таким образом, легендарный Великий рязан-28 ский князь Олег не что иное, как улуг бек или улуг кон&яз (именно так делится титул на болгарских медальонах. Подобное словосочетание могло быть понято с тюркского как «ясно солнце») - «великий князь»[15].

Следует отметить, что тюркский лексический пласт в древнерусской культуре до-вольно значителен. К тому же известны случаи применения эпитета олуг.

Так, например, в уставной грамоте (№ 6) записано: «А про воину, коли яз сам, князь великий, сяду на конь, тогда и ми-трополичим бояром в олугам, а под митрополичим воеводою, а под стягом моим, великого князя...»[16]. Очень интересная фраза в которой термин олуг, приобретая протетическое «в», зафиксирован в момент перехода в русское велик(ий). В летописях имеется еще несколько интересных эпизодов, например: «Лета 6523 преставись Владимир ула 15, княжыв по крещении лет 28» [17].

На основании вышеизложенного еще один сюжет из истории о «Вещем Олеге» может найти себе правдоподобное подтверждение, если к «имени» Игорь подойти с позиции восточных языков.

Кроме того, летописи тесно связывают

образы Олега и Игоря. При этом некий архонт, чье имя похоже на слово игорь, указывается Константином Багрянородным. Это обстоятельство обнадеживает, но, тем не менее, с ним также не все ясно.

Предлагается обратить внимание на мнение А.Г. Кузьмина по этому вопросу. «Имя Игорь не имеет ясной этимологии и четких параллелей. Обычно его сравнивают со скандинавским Ingvarr. Но. имя Игорь в западных источниках пишется не как Ингвар (в летописях это имя существует наряду с именем Игорь), а как Inger. Значение этого имени остается не-ясным»[1]. Добавим, что в Прибалтике до сих пор широко употребляется имя Ай-гар(с), которое гораздо в большей степени проявляет сходство с именем Игорь. Оно видится нам достаточно древним, и мы еще вернемся к нему.

Дело в том, что это имя имеет два перспективных перевода с тюркских языков. На древнетюркском языке это «началь- 28 ник, руководитель», и, видимо, именно это значение было первичным, независимо от того, знал ли об этом сам князь Игорь I. Но не менее интересно другое значение этого (или схожего) термина, которое способно объяснить загадку гибели «князя Олега»: тюркский термин ай-гыр в последние века однозначно переводится как «(боевой) конь, рысак».

Таким образом, за фантастическим сюжетом о гибели «от коня» могло скрываться реальное повествование о гибели Великого князя от некоего предводителя (угыр), который проявил себя «как змея», которую «пригрели на груди» (Близкую версию предлагает булгарский апокриф «Джагфар тарихы», называя коня именем Жилан - «змея»).Читатель, имевший дело с древними текстами (хотя бы и русскими летописями), знает, как трудно определить смысл мутных фраз с незнакомыми словами и без разрывов на слова и предложения. Разумеется, переписчик при работе с таким источником склонен оставить слово без изменения, а редактор будет ориентироваться на базовый язык без учета заимствований и атавизмов, характерных для языка любой эпохи. В текстах летописей нередки кальки (переводы) с разных языков, поэтому мы склонны допускать, что один из редакторов-компиляторов опирался на последние наречия тюркского языка и перевел с тюркского айгыр, как «конь». Мотив скандинавских саг, на наш взгляд, носит вторичный характер по отношению к русской летописной легенде.

Таким образом, подводя некий итог десятилетиям исследований, мы можем сделать некие обобщения:

событиям, например, аваро-булгарская осада Константинополя, в которой участвовали многие народы Европы;

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ