Морфология российского пространства у евразийцев (к проблеме истоков и генезиса теоретических построений)

ШЛЕШ^ООБЩЕШДОНМНТШЙ

И.Л.Беленький

МОРФОЛОГИЯ РОССИЙСКОГО ПРОСТРАНСТВА У ЕВРАЗИЙЦЕВ (К ПРОБЛЕМЕ ИСТОКОВ И ГЕНЕЗИСА ТЕОРЕТИЧЕСКИХ ПОСТРОЕНИЙ)

Беленький Иосиф Львович —

старший научный сотрудник ИНИОН РАН

Евразийство — целостная система социально-философских, этно-культур-но-исторических, географических, экономических, политико-правовых, языковедческих воззрений. Ствол евразийства составляет учение об исторических судьбах России, протекающих "...отдельно от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия)"1.

"Россия-Евразия" — а именно так понимали основатели учения пространственную форму бытия России2 — "особый" географический и культурно-исто-рический "мир", динамика сущностных сил которого определяется их "местораз-витием". Евразийство породило значительный корпус философских, научных и публицистических текстов. Еще больший массив рожден его критиками и интерпретаторами в русском зарубежье 20-30-х годов и в России (особенно в последнее десятилетие, когда исследования и публикации по истории евразийства стали одним из ведущих направлений в изучении истории отечественной мысли первой трети XX в.)

К системообразующим основаниям евразийства, наряду с историческими, принадлежат географические начала4: разработка проблем роли географической среды (географического фактора) в цивилизационном развитии человечества (создание концептуально значимых версий этногеографии и "географии цивилизаций" — "теософии" по П.Н.Савицкому) и в истории России; значительное обогащение и углубление представлений о физико-географической сущности, социально-географическомтполитико-географическом/геополитичес-ком смысле "необъятных" российских пространств; построение теоретического конструкта"месторазвитие".

Занятия евразийцев проблемами физической, экономической, политической и культурной географии России (прежде всего, П.Н.Савицкого, а также В.П. Никитина и др.), выявление полицентричности "огромных русских пространств" (выражение Н.А.Бердяева), включение смены топосов "месторазвития" в схематику отечественного исторического процесса (в трудах Г.В.Вернадского, П.Н.Савицкого, Н.С.Трубецкого), обращение Н.С.Трубецкого и Р.О.Якобсона к проблемам лингвистической географии и Н.С.Трубецкого к архитектонике русской культуры, тема "советского пространства" в работах H.H.Алексеева и П.Н.Савицкого — все это позволяет говорить о пристальном внимании евразийцев к проблемам морфологии российского пространства (в собственно географическом и культурно-историческом планах).

Аналитика российского пространства в его "внутреннем контуре" естественным образом смыкалась с геополитическим и геоэкономическим построением теоретиков евразийства.

По-видимому с наибольшей полнотой и целостностью стремление к интегральному пониманию морфологии отечественного пространства/отечественного исторического пространства нашло свое воплощение в трудах географа, экономиста, историка П.Н.Савицкого5.

Прежде чем приступить к характеристике трудов П.Н.Савицкого и других теоретиков евразийства в этой области, необходимо кратко очертить состояние концептуализации этой темы в отечественной мысли в "до-евразийский период" и выявить некоторые параллели с евразийством в ее развитии в 20-30-е годы.

Особо значимыми представляются следующие конфигурации знания.

мзныняеш, сообщения, коннеитарйи

"Центрографический метод" — особая эпоха в истории отечественного про-странствоведения, неотрывная от имен Д.И.Менделеева, В.П.Семенова-Тян-Шан-ского. С их именами, так же как с именами П.П.Семенова-Тян-Шанского и

B.И.Вернадского10 связано зарождение комплексности экономико-географичес-кого, социально-географического и статистического познания российской про-странственности.

Отчетливое выражение комплекса идей, составляющих первую из названных конфигураций знания, в различной их взаимосвязанности, прослеживается — в органической взаимосвязи с другим идейно-тематическим комплексом: "Россия — Европа(Запад) — Азия(Восток)" — у очень многих русских мыслителей и писателей с середины XVIII в.

Назовем лишь некоторые имена и некоторые формулы и тексты:

— ломоносовская "формула протяжения России11";

— сочинения Екатерины II и ее геополитические планы, в частности, "греческий проект12";

C. 163-200; Семенов&Тян-ШанскийВЛ. Типы местностей Европейской России и Кавказа. Очерки по физической географии в связи с антропогеографией. — Пг., 1915; Докучаев В.В. Сочинения. — M.jl., 1949-1951.- Т. 2,3, 6; Танфилъев ГЛ. География России. - Одесса, 1916-1924. - Ч. 1-4; Баранский H.H. Исторический обзор учебников географии (1876-1934). — М., 1954.

Важнейшие административно-территориальные справочники и экономико-географические описания приведены в кн.: Справочники по истории дореволюционной России. — 2-е изд. — М., 1978. — С. 88-100. См. также: Беленький ИЛ. Географический фактор в отечественном историческом процессе //Россия и современный мир. — М., 1999. №3(24). — С. 288-290.

ПРОСТРАНСТВА У ЕВРАЗИЙЦЕВ ШЙЫВЛШЯ, СОИ Я М; 1О1 i 1 HTA Р И Я g^J

— "Философические письма" П.Я.Чаадаева и реакция на его идеи А.С.Пушкина|!;

— "Записные книжки" П.Я.Вяземского;11

— политическая поэзия и публицистика Ф.И.Тютчева;15

— публицистика идеологов славянофильства, в частности, И.В.Киреевского, А.С.Хомякова, Ю.Ф.Самарина, И.С. и К.С.Аксаковых;1Н

— философско-исторические главы "Войны и мира" Л.Н.Толстого;17

— "Россия и Европа" Н.Я.Данилевского;18

— "Дневник писателя" и статьи Ф.М.Достоевского;19

— историософия и философия культуры К.Н.Леонтьева;20

— историософские, антропогеографические и политико-географические труды В.И.Ламанского;21

— схема "четвертого периода" истории России в "Курсе русской истории" В.О.Ключевского;22

— тема Востока в публицистике и поэзии В.С.Соловьева;2&&

— "Цивилизация и великие исторические реки" JI.И.Мечникова;2^

— работы Д.И.Менделеева, объединенные темой "К познанию России";25

— программа исследований по "отечествоведению", намеченная Н.Ф.Федоровым в "Философии общего дела";26

— "пространственный" образ России и тема ее отношений с Востоком и Западом в поэзии А.Блока (прежде всего "Скифы"), поэзии и прозеЛ.Белого (прежде всего романы "Петербург" и "Москва"), творчестве В.Хлебникова;

— "метафизика" и экзистенция переживания российского пространства у В.В.Розанова, НАБердяева, Ф.Степуна и других русских философов начала XX в.;27

—тема близости географических условий и общности процессов государствообразо-вания России и Германии в книге ЕАПолетаева и Н.Н.Пунина "Против цивилизации".28

Это лишь выборочный, почти иллюстративный список.

На концепции, развиваемой В.ИЛаманским — крупнейшим русским историком-славистом и антропогеографом, необходимо остановиться подробнее. Для названных трудов В.ИЛаманскош характерно органическое единство географического и историко-культурного подходов к пониманию сущности российского пространства.

Базисный его тезис — этими словами и открывается его книга — гласит: "Европа есть собственно полуостров Азии, и потому она с последнею составляет одно целое, одну часть света, которая по всей справедливости может носить еще название Азийско-Европейского материка".2" Известно, что подобной точки зрения придерживался еще А.Гумбольдт.30

Переходя к проблеме собственно российского пространства, В.И.Ламанский отмечает, что европейская Россия составляет "прямое, естественное продолжение" азиатской России." Далее он пишет: "Азиатские владения России резко отличаются от ... азиатских владений собственно Европы. Они непосредственно примыкают к так называемой Европейской России, составляя с ней одно непре рывное территориальное целое. Между восточными и южными окраинами русской Азии собственно говоря не существует никаких строгих и резких различений и противоположностей ни в географическом, ни в этнологическом, ни к историко-культурном отношении. Переход из одной в другую совершается постепенно и незаметно".&&2

Отмстим, что на это обращали внимание многие иностранные авторы XVII — XVIII вв., описывающие впечатления, возникающие при путешествии из Азии через Сибирь в Европейскую Россию. Писал об этом и Д.Дефо во второй части "Жизни и удивительных приключений Робинзона Крузо".&&1

Отсутствием резко выраженных рельефных расчленений Россия "...отличается как от европейского запада, так и от азиатского юга. Русская Азия в этом отношении составляет почти такую же противоположность собственной не-рус-ской Азии, какую европейская Россия — собственной, не-русской Европе. От на стоящей Европы и от настоящей Азии отличается Россия и крайне бедным развитием береговой линии, ибо за выключением неудобных для мореплавания омывающих русские пределы Северного и Великого океанов, в России приходится 1 береговая миля на 175 кв. м. суши". м

Культурно-историческая и политико-географическая концепция В.И.Ламан-ского исходит из постулата, что азийско-европейский материк и географически, и этнологически, и политически состоит из трех "миров": собственно Азии, собственно Европы и Среднего мира, включающего в себя "всю российскую империю", часть прежних польско-литовских земель Пруссии, части Силезии, Чехии, Австро-Венгрии, территории южных славян, Грецию, европейскую Турцию. "Этнологические" границы не всегда совпадают с политическими.:!S

Принципиальный смысл имеет следующее суждение В.И.Ламанского: "...Средний мир и в этнологическом, и в историко-культурном отношении, при всех своих отличиях от собственно Европы и собственно Азии, находится в гораздо более близком внутреннем сродстве с первою, чем с последнею". "1 Этот тезис ученого проводит резкую границу между ним и евразийцами, утверждавшими обратное.

РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОЫЕШТАШ

Антропогеографические представления В.И.Ламанского о строении Российской империи нашли свое воплощение в его схеме организации материалов в Русском этнографическом отделе Музея Императора Александра III. "

Описание строения территории Российской империи в этой программе

В.И.Ламанского совмещает исторический (историко-этнографический) аспект с политико-административным делением. Выражение В.И. Ламанского "в обычных границах" именно и выражает сохранение принципа административно-территориального деления страны. В.П.Семенов-Тян-Шанский приводит слова В.И.Ламанского, предваряющие эту схему расположения этнографических материалов. "Россия — не случайное, не чисто механическое соединение отдельных

морфология российского

пространства у евразийцев РДЗИЫШЯ Е И ЙЯ, С90ВЩ Е Н МД 9 I Ш Е ШРМ

разнородных стран, ничем кроме внешней силы и государственной власти не связанных и не спаянных. Россия — живое историческое целоеНеобычайно высоко оценивая культурно-исторический, историософский, антроногеографический и политико-географический смысл труда В.И.Ламанского "Три мира Азийско-Европейского материка", В.П.Семенов-Тян-Шанский пишет: "Замечательно, что год появления в свет этого сочинения как раз совпал с годом опубликования исследования П.П.Семенова-Тян-Шанского "Значение России в колонизационном движении европейских народов". Многие антропогеографические и политико-географические идеи обоих исследований счастливо совпадают, в особенности касательно мирового значения России и ее колонизации, несмотря на то, что оба исследования написаны совершенно независимо друг от друга, и внимание одного автора преимущественно обращено на Запад, а другого — на Восток".&"

Однако и самому В.П.Семенову-Тян-Шанскому, сыну П.П.Семенова-Тян-Шанского, принадлежит не менее значительное место в осмыслении простран-ственно-географического потенциала России — трактат "О могущественном территориальном владении применительно к России".40 Российский вариант "могущественного территориального владения" (владения колониями) В.П.Се-менов-Тян-Шанский определяет как следование системе Александра Великого "от моря до моря".

"Единственным серьезным средством для успешной борьбы (за сохранение этой системы,- И.Б.), — пишет В.П. Семенов-Тян-Шанский, — в условиях растянутой государственной территории является неотложное доведение географического центра такой территории по возможности до одинаковой или близкой степени густоты населения и экономического развития с западным коренным концом государства, до возможного выравнивания их".41 "Нам, более чем кому-либо на свете, не следует различать Европу от Азии, а, напротив, стараться соединять ее в одно географическое целое...&"12 И далее: "Следует выделить, на пространстве между Волгой и Енисеем от Ледовитого океана до самых южных граней государства, особую культурно-экономическую единицу в виде Русской Евразии, не считать ее никоим образом за окраину, а говорить о ней уже как о коренной и равноправной во всем русской земле, как мы привыкли говорить о Европейской России".411 "Каким же образом можно, для укрепления системы "от моря до моря" сдвинуть культурно-экономический центр ближе к истинному географическому его центру?".

РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОММЕНТАРИИ ПРО^ХУВАУевр"^»

В.П. Семенов-Тян-Шанский отвергает идею переноса столицы. Единственно возможным способом этой трансформации пространства ему представляется идея создания "культурно-экономических колонизационных баз", которые, "посылая свои лучи во все стороны, поддерживают настоящим образом прочность государственной территории и способствуют более равномерному ее заселению и культурно-экономическому развитию".44

Мощь Европейской России составили четыре базы, возникшие в различное время: Галицкая и Киево-Черниговская земля; Новгородско-Петроградская земля; Московская земля; Средневолжская. В Азиатской России необходимо создать четыре базы: Уральскую, Алтайскую, Туркестанскую, Прибайкальскую. В.П.Се-менов-Тян-Шанский считает необходимым изменить характер самого представления строения территории на географической карте. Карта России должна быть системой карт, структурированной с учетом этих баз. Необходимо также, по его мнению, изменить и сам принцип разбиения территории государства — наряду с членением на "штаты" (т.е. "земские области" — образования, способные к самоуправлению и самодеятельности), вычленить "территории" — местности пустынные, не достигшие еще плотности 1 житель на кв. версту. Особое внимание автор уделяет проблеме оптимизации системы транспортных коммуникаций. Предложенная им география будущих железнодорожных магистралей и сегодня остается во многом недостижимым проектом.

Жесткость мышления, доведенный до предела рационализм проектных предложений — при близости общих антропогеографических установок — проводит демаркационную черту между его идеями и евразийской системой. Этно-куль-турно-историко-географические аспекты темы выводятся им как бы за скобки — в отличие от системности евразийского мышления, частично преодолевавшего рационализм "евразийской практики".

Среди составляющих корпуса географических знаний, вне которого не могло иметь место само формирование евразийства и его "географических начал", — в равной степени и общая антропогеография (В.И.Ламанский, В.П.Семенов-Тян-Шанский, А.А.Крубер), и учение о географических ландшафтах и зональности (В.А.Докучаев, Г.И.Танфильев, Л.С.Берг и др.), и биогеографические построения (В.В.Алехин и др.), и общая этногеография

(В.Г.Богораз-Тан, Н.В.Морозов и др.).

Обратимся теперь к характеристике воззрений основателей евразийства на сущность и морфологию российского пространства.

ЯЯХЖЯЯЖХшш РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОИМЕН ТА РВИ

Н.С. Трубецкой.

Наиболее полно исторический/историко-географический аспект этих воззрений Н.С.Трубецкого, т.е. его концепция исторического развития России, трансформации его пространства — выражена в его книге 1925 г. "Наследие Чингисхана. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока".45 Книга открывается словами: "Господствовавший прежде в исторических учебниках взгляд, по которому основа русского государства была заложена в так называемой "Киевской Руси", вряд ли может быть признан правильным". То государство, или та группа мелких, более или менее самостоятельных княжеств, которые объединяют под именем Киевской Руси, совершенно не совпадают с тем русским государством, которое мы в настоящее время считаем своим отечеством. Киевская Русь была группой княжеств, управляемых князьями варяжской династии и расположенных в бассейне трех рек, которые почти непрерывной линией соединяют Балтийское море с Черным, и начальная летопись совершенно точно определяет географическую сущность этого государства как "путь из Варяг в Греки" (с. 211).

Киевская Русь — по словам Н.С. Трубецкого — не могла расширить свою территорию и увеличить свою мощь, ибо была прикреплена к известной речной системе, но не могла овладеть ею полностью, так как всегда находилась под ударом степи.

Следующее положение, из которого исходит далее Трубецкой гласит: "Одного взгляда на историческую карту достаточно, чтобы убедиться в том, что почти вся территория современного СССР некогда составляла часть монгольской монархии, основанной великим Чингисханом. Некоторые части прежней императорской России, присоединенные в послепетровскую эпоху: Финляндия, Польша, Балтийские провинции, в монархию Чингисхана не входили; но они и отпали от России, так как исторической естественной государственной связи у них с Россией не было" (с. 212-213).

Н.С. Трубецкой дает географическую схему территории России как основного ядра монгольской монархии: более или менее непрерывная полоса безлесных равнин и плоскогорий, тянущаяся почти от Тихого океана до устьев Дуная. Эту полосу можно назвать "системой степи". С севера она окаймлена полосой лесов, за которой — полоса тундр. С юга система степи окаймлена горными хребтами. В меридиальном направлении эта четырехполосная система пересекается большими реками. Такова сущность внутреннего географического строения этой области. Внешние очертания ее характеризуются отсутствием выхода к открытому морю и отсутствием той изорванности береговой линии, которая так типична для западной и средней Европы, а с другой стороны — для Восточной и Южной Азии.

РАЗМЫШЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ, КОММЕНТАРИИ ПРГС"А«ТВЛЯУРЕВРДЗИИЙ5ЕВ

Останавливаясь на проблеме татаро-монгольского ига, Н.С.Трубецкой пишет: "Важным историческим моментом было не "свержение ига", не обособление России от власти Орды, а распространение власти Москвы на значительную часть территории, некогда подвластной Орде, другими словами, замена ордынского хана московским царем с перенесением ханской ставки в Москву" (с. 229). Дальнейшее изложение исторических судеб России строится Н.С.Трубецким в рамках традиционной для русской историографии "пространственной" периодизации — противопоставления "московской государственности" "петербургской монархии". Н.С.Трубецкой неоднократно повторяет "антинациональная монархия".

Такой же ложный, антинациональный характер присущ, по его словам, почти всем формам национальной государственной идеологии, в частности, геополитические программы славянофильства и панславизма. "Антинациональной" была и политика "русификации" по отношению к нерусскому населению; она противоречила историческим традициям Древней Руси, не знавшей "русификации".

Точнее сказать, "...одновременно с русификацией туранцев происходила и некоторая туранизация русских, и от органического слияния этих двух элементов получалось своеобразное новое единое целое, национальный русский тип, по-существу не чисто славянский, а славяно-туранский... Искусственная правительственная русификация была плодом полного непонимания исторической сущности России-Евразии и забвения духа национальных традиций"(с. 248).

"Наследие Чингисхана, — продолжает Трубецкой, — неотделимо от России. Хочет Россия или не хочет, она остается всегда хранительницей этого наследия, и вся ее историческая судьба этим определяется. Даже в период антинациональной монархии, когда и правительство, и образованное общество стремились к тому, чтобы Россия была европейской державой, и всячески стыдились признать естественную связь России с Азией, даже тогда Россия силою вещей принуждена была продолжать историческое дело Чингисхана: присоединение Крыма, Кавказа, Закаспийского края, Туркестана, закрепление за Россией Восточной Сибири — все это были этапы на том же пути собирания разрознившихся частей евразийского улуса Чингисхановой империи, а колонизация и запашка степи, превращение ее из кочевья в ниву было закреплением перехода евразийской государственности из рук туранцев в руки русских" (с. 261-262).

Н.С. Трубецкой обращает внимание на двойственность ситуации, сложившейся после 1917 г. Установка на интернационализм и мировую революцию, на уничтожение православия, идеи социалистического строительства — продолжают "антинациональную политику", но, одновременно, эти же идеи обусловливают необходимость "...все больше и больше иметь дело с Азией, а в своем внутреннем строительстве осуществлять то братание племен Евразии, которое является неизбежным следствием исторической миссии России — государственной объе-динительницы Евразии, преемницы и наследницы Чингисхана"(с. 262).

ГсГГтЯв;ГЁГлСзХв Ш 3 Н ЫIIIЯ Е Н И Я, С 00 Б Щ Е Н И Я, 8 О И 11 КНР Я й

Напомним, что Н.С.Трубецкой писал эту книгу в 1925 г. Общий контур ее идей в значительной степени восходит к концепции П.Н.Савицкого (см. ниже). Комментатор издания 1925 г. приводит письмо Н.С.Трубецкого П.П.Сувчинско-му от 13/3 1925 г.: книга, "...так, как она до сих пор у меня выходит", "...может иметь известный агитационный успех, но может и сильно повредить нам. Обращение с историей в ней намеренно бесцеремонное и тенденциозное". В письме от 28/3 1925 г. он вновь возвращается к этой теме: "Я бы все-таки не хотел ставить своего имени под этим произведением, которое явно демагогично и с научной точки зрения легкомысленно"."&

В книге, изданной под псевдонимом И.Р., действительно идеолог перевешивает исследователя-аналитика. К теме взаимоотношений в исторической смене эпох, "киевской" и "московской" государственности (и культуры), затронутой в этой работе, Н.С.Трубецкой возвращается в 1927 г. в статье "К украинской проблеме"", вызвавшей реплику Д.И.Дорошенко, в ответ последовала новая статья Н.С.Трубецкого. Тезис Н.С.Трубецкого: "... На рубеже XVII и XVIII веков произошла украинизация великорусской духовной культуры. Различие между западнорусской и московской редакциями русской культуры было упразднено путем искоренения московской редакции, и русская культура стала едина. Эта единая русская культура послепетровского периода была западнорусской-украинской по своему происхождению, но русская государственность была по своему происхождению великорусской, а потому и центр культуры должен был переместиться из Украины в Великороссию. В результате и получилось, что эта культура стала не специфически великорусской, не специфически украинской, а общерусской. Все дальнейшее развитие этой культуры в значительной мере определялось именно этим ее переходом от ограниченного, местного, к всеобъемлющему, общенациональному. Западнорусская редакция русской культуры сложилась в эпоху, когда Украина была провинцией Польши, Польша же была в культурном отношении провинцией (притом глухой провинцией) романо-германской Европы; но со времени Петра эта западнорусская редакция русской культуры, став единой общерусской, тем самым сделалась для России столичной... Украинизация стала мостом к европеизации" (с.368-369). Н.С.Трубецкой задает вопрос: должна ли "новая реформированная" (в послереволюционные годы) культура "...быть общерусской или же общерусская культура вовсе сущес