О марксизме, Октябрьской революции 1917 г. И правоведении (некоторые размышления в связи со статьей В. Л. Толстых)

УДК 340.128

Б01: 10.17223/22253513/31/2

И.В. Левакин

О МАРКСИЗМЕ, ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917 г. И ПРАВОВЕДЕНИИ (НЕКОТОРЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ В СВЯЗИ СО СТАТЬЕЙ В.Л. ТОЛСТЫХ)

Рассмотрению взаимосвязанных вопросов теории марксизма, практики революционной борьбы в России начала ХХ в. и научному (в том числе правовому) осмыслению воплощения марксистского проекта была посвящена статья профессора В.Л. Толстых «Марксизм, Октябрьская революция и правоведение» (Российский юридический журнал. 2018. № 1. С. 9-20). Некоторые размышления в связи с данной проблемной работой и поднятыми в ней вопросами изложены в предлагаемом читателю материале.

Кроме конференций юбилей Октябрьской революции был отмечен рядом интересных публикаций. В 2018 г. вышли глубокие и проблемные работы Б.С. Эбзеева [1], С.М. Шахрая [2] и других известных российских правоведов. Основные идейные направления выступлений и публикаций следующие: «Одни описывают Революцию как обычный переворот, а историю СССР - как попытку партийных функционеров удержаться у власти. Другие делают акцент на терроре, коллективизации и других насильственных мерах, не замечая позитивного опыта. Третьи выводят на первый план частную жизнь Николая II, Ленина, Сталина и др., представляя советский проект как результат их психических отклонений. Четвертые подчеркивают роль Революции в защите прав угнетенных, по сути, отождествляя ее с либеральным проектом. Наконец, пятые предпочитают просто не замечать этого события под предлогом его архаичности» [3. С. 9].

Действительно, многие авторы, особенно ораторы, выступившие на конференциях, откровенно пристрастны в оценке марксизма и его идейной связи с Октябрьским переворотом 1917 г1. Зачастую пристрастность перерастает в крайние интерпретации марксизма: огульную критику или заскорузлое начетничество. Тем не менее в большинстве случаев, как, например, у вышеназванных авторов статей, речь идет об объективно неизбежном аспектном анализе революционного движения в России начала ХХ в. и марксизма как учения, претендующего на открытие основных законов социальной действительности и ее преобразования революционным путем. Понятно, что даже для описания, а тем более исследования, событий октября 1917 г., приведших к построению общества реального социализма и в конечном счете к крушению первого в мире социалистического государства, нужен многотомный фолиант. Разумеется, такой труд в сфере социальной науки должен быть комплексным (социально-философским, экономическим, социологическим, юридическим и т.д.), но боюсь, что и он не избежит односторонних выводов и, следовательно, потребует своего продолжения, своеобразного «отрицания отрицания»2.

Как ни парадоксально, «одним из самых слабых мест в советском марксизме было именно объяснение русской революции» [4. С. 790]. Советская «партийная» обществоведческая наука, действовавшая под строгим идеологическим контролем, не могла объективно и комплексно взглянуть на идейные воззрения большевиков, революционные события 1917 г., закономерности развития советской системы и негативные социально-экономические процессы, влекущие СССР к катастрофе. Многочисленные учебники по истории советского государства и права, марксистской теории государства и права, работы по диалектическому и историческому материализму ретушировали недостатки советской власти3. Недоступная широкой общественности альтернативная литература («тамиздат» и «самиздат») не имела существенного влияния на общественные процессы, несмотря на вопиющую прозорливость. Например, провидцем оказался А. Амальрик, который в 1969 г. (!) написал книгу «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» [5].

Современная российская обществоведческая доктрина также мало занимается исследованиями революционного марксизма и советской системы «в силу других причин: во-первых, из-за отсутствия твердой идеологической и философской основы; во-вторых, в силу хронического конъюнктурного характера и некоторой интеллектуальной неспособности» [3. С. 10]. Исключение составляют труды Г.В. Мальцева, В.С. Нерсесянца, В.М. Сырых и некоторых других авторов. Мне посчастливилось работать и общаться с перечисленными выдающимися социальными философами. Их взгляды порой диаметрально противоположны: Г.В. Мальцев в конце жизненного пути пришел к религиозным идеям, противоречащим материалистическому восприятию действительности; В.С. Нерсесянц, создавший либертарную теорию права, резко критиковал концепцию «социалистического права»; ныне здравствующий (долгих лет и творческих успехов!) В.М. Сырых развивает материалистическую теорию права. Однако идеологические расхождения данных авторов не снижают научной ценности их трудов, позволяющих объективно разобраться в прошлом нашей страны.

Для меня нет сомнений в том, что опыт Октябрьской революции 1917 г., попытки строительства социализма - положительный и отрицательный -важен для настоящего и будущего России и всего мира. Некоторые современные работы значимо актуализируют его и требуют пристального внимания. Так, в 2018 г. вышла глубоко фундированная, концептуальная статья заведующего кафедрой международного права Новосибирского государственного университета, ведущего научного сотрудника Института философии и права Сибирского отделения Российской академии наук В.Л. Толстых (Марксизм, Октябрьская революция и правоведение // Российский юридический журнал. 2018. № 1. С. 9-201), посвященная анализу взаимосвязанных объектов исследования: марксизма как учения, под лозунгами которого была осуществлена Октябрьская революция 1917 г., и правоведения, в основном в его советской интерпретации.

Смысловая матрица работы, изложенная уже в аннотации, следующая: в России была предпринята неудачная попытка реализовать марксистские идеи на практике, в том числе в области преобразования права и государства; советское правительство осуществило контрреволюцию; в этой связи СССР нельзя считать реализацией марксистского проекта. В обоснование данных тезисов автор статьи приводит достаточно логичную аргументацию. Со многими тезисами можно согласиться, некоторые являются объективно спорными, но все они задают тему для содержательной дискуссии.

Профессор В.Л. Толстых указывает на главные идеи марксизма: присвоение прибавочной стоимости, отчуждение человека, пролетарская революция, строительство коммунизма и др. С определенными оговорками, учитывая ограничения в объеме работы, этот перечень можно принять.

Вместе с тем, полагаю, что в работах, посвященных связи марксизма и революции, в качестве основополагающего начала должна быть подчерк1 Также текст статьи В.Л. Толстых можно найти в справочно-правовой системе «ГАРАНТ».

нута непреходящая заслуга К. Маркса - разработка исторического материализма в качестве теории развития общества, методологии его познания и преобразования1. Именно методология делает марксизм по-настоящему оригинальным: «...Все миропонимание... Маркса - это не доктрина, а метод2. Оно дает не готовые догмы, а отправные пункты для дальнейшего исследования и метод для этого исследования» [6. С. 352]. Также следует акцентировать мысль о том, что исторический прогресс общества при движении к коммунизму предполагает классовую борьбу, революционное насилие и диктатуру пролетариата. Без выделения взаимосвязи данных идей К. Маркса и его продолжателей просто невозможно понять доктринальные основы мировоззрения непосредственных руководителей Октябрьской революции 1917 г., научный характер построения советского общества.

По поводу «методологической небезупречности марксизма» [3. С. 12], на которую указывает В.Л. Толстых, можно заметить следующее: абсолютно совершенных социальных теорий не существует, но развитый в марксизме исторический материализм, несомненно, ведущий научный метод познания социальной действительности, которому и сегодня нет достойной альтернативы. Если в области юридических исследований применение исторического материализма не привело к желаемым результатам, то, возможно, это вина субъектов, ошибочно использовавших данный метод применительно к сложному объекту - государственно-правовой действительности. В РСФСР, СССР методологию исторического материализма в области правоведения пытался применить Е.Б. Пашуканис, но его разработки оказались незавершенными, от многих ранних своих идей ему пришлось публично отречься, а сам он погиб как «враг народа», не доведя свою теорию до логического завершения [7]. Сегодня видным продолжателем материалистического направления правоведения является В.М. Сырых, в трудах которого, таких как «История и методология юридической науки», «Логические основания общей теории права», можно найти ответы на многие вопросы познания государства и права. Непосредственно рецепции теории и практике применения марксизма в России посвящена с его работа «Неизвестный Ленин: теория социалистического государства (без пристрастия и подобострастия)» [8].

В.Л. Толстых воспроизводит известную мысль, согласно которой марксизм недостаточно упорядочен, так как «его философские, политические и экономические элементы распределены по разным работам и часто не свя1 Опираясь на анализ Ф. Энгельса, в теории К. Маркса обычно выделяют два основополагающих момента: учение о прибавочной стоимости и материалистическое понимание истории. В советских пособиях по общественным наукам исторический материализм преподносился главным образом в варианте, созданном Н.И. Бухариным и его школой.

заны друг с другом» [3. C. 12]. Действительно, многим авторам это обстоятельство открывает простор для различных интерпретаций, в том числе жонглирования цитатами, что называется «ad hoc». Полагаю доказанным, что работы К. Маркса необходимо изучать комплексно, причем как минимум во взаимосвязи с работами Ф. Энгельса, далее, применительно к ситуации в России, - Г.В. Плеханова, В.И. Ленина. Маркс-философ, Маркс-экономист, Маркс-журналист писал как актуальные, привязанные к конкретной ситуации в Германии, Англии, Франции и других странах, так и фундаментальные мировоззренческие труды общечеловеческого значения. К. Маркс не писал учебных и академических работ (разве что его диссертация с соответствующими авторскими оговорками по стилистике); трудно себе представить, что бы вышло из-под его пера, если бы он вознамерился написать систематизированную инструкцию по применению своей теории в любой стране и в любой исторический период. Таким образом, практики Октябрьской революции в России - В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Я.М. Свердлов и др. - уже после смерти К. Маркса имели под рукой его произведения -руководство к творческому действию, а не догму: «марксизм - философия практики» [9. С. 100].

Альтернативность марксизма либерализму, на которой настаивает В.Л. Толстых, - также предмет для споров1. В конце ХХ в. они (либеральная идея (частная собственность, права и свободы, формальное равенство и т.п.) и идеология коммунистического этатизма (обобществление собственности, классовый подход)) действительно антагонисты. Но, рассуждая конкретно-исторически, мы представляем несколько другую картину. Для архаики - абсолютистского феодального режима, генетически связанного с крепостничеством, а затем политическим и экономическим бесправием огромного большинства, - марксизм с его лозунгами равенства (на практике перешедшего в уравниловку), всеобщей воли (трансформировавшейся в общак), - это путь к модерну - определенной, по крайней мере идейной, свободе. В том числе поэтому многие легальные русские марксисты, признававшие капитализм прогрессивным, стали основой партии кадетов. Так что истина конкретна, и для исторической России XIX в. марксизм был вариантом освободительной западной философии, «обрусевшей» в процессе адаптации к российской действительности.

Известен тезис, согласно которому марксизм на русской почве подвергся некорректным интерпретациям. Еще А.Л. Парвус писал в 1918 г.: «Если марксизм является отражением общественной истории Западной Европы, преломленной сквозь призму немецкой философии, то большевизм - это марксизм, выхолощенный дилетантами и преломленный сквозь призму русского невежества» [10. С. 109]. Сегодня В.Л. Толстых полагает, что русские революционеры, интересовавшиеся преимущественно политическими аспектами марксизма, редуцировали его и создали новую теорию, «гибрид марксизма и гоббсианства» [3. С. 14].

Что можно на это ответить? Во-первых, в работах Т. Гоббса действительно можно найти обоснование трех основных идеологий Нового времени: либерализма, фашизма и коммунизма. Во-вторых, русские революционеры придерживались различных направлений марксизма (среди них были анархисты, эсеры, меньшевики и др.); с отдельными произведениями К. Маркса и Ф. Энгельса в оригинале были знакомы еще Герцен, Белинский и петрашевцы. В-третьих, говорить о редуцировании марксизма или о какой-то его интерпретации в контексте любой теории, т.е. об упрощении, возможно, лишь имея представление обо всей полноте «классического / канонического» марксизма. Полагаю, что такого канонического марксизма нет и быть не может. Кроме того, чтобы в точности реализовать «классический» марксизм, нужен идеальный человеческий материал - интеллектуалы, познавшие тонкости гегелевской диалектики и прочих источников, его «составных частей». В-четвертых, действительно, акторы Октябрьской революции больше нуждались не в научном коммунизме (марксизме), а в его прикладной идеологии, в своей лозунговости ясной широким народным массам: «Мир народам, фабрики рабочим, земля крестьянам, вся власть Советам!». Сам же марксизм никогда не был мировоззрением порой малограмотных трудящихся (подавляющего числа крестьянства). Что же, теперь винить русских революционеров за то, что из вчерашних крепостных они за один миг не воспитали «классических» марксистов? Другого народа, способного понять и «удачно» воплотить марксизм, у них не было.

В своей статье В.Л. Толстых рассмотрел три связанных предмета: 1) содержание марксистского учения и особенности его рецепции русскими революционерами; 2) общие закономерности развития советского строя и характер советского государства; 3) дискуссию об отмирании государства, имевшую место в первые годы существования СССР, и ее влияние на последующее развитие отечественного обществоведения, включая правовую науку. Столь глобальная проблематика (может быть, изложенная лишь тезисно) вызывает несомненный интерес, нуждается в дополнительных размышлениях.

Практически по каждому вопросу содержания марксистского учения есть альтернативные точки зрения1. Например, В.Л. Толстых, указывая на

недостатки марксизма, взывает к К. Марксу, чтобы тот, вводя концепцию отчуждения, объяснил ее «метафизический уровень» [3. С. 12]. Но Маркс и марксисты положили немало сил для разоблачения идеализма и метафизики, поэтому требовать от материалиста-диалектика Маркса метафизики - не что иное, как современная мода зашедших в методологический тупик постмодернистов. Такое требование сродни претензиям к юридическим позитивистам объяснить различие права и закона. В том-то и дело, что Маркс не ставил метафизических задач в том смысле, в котором их ставят идеалисты и их разновидность - современные постмодернисты. Аналогично позитивисты не ищут различий между правом и законом, как это делают представители договорной теории, которую также, по мысли В.Л. Толстых, должен был разоблачить К. Маркс. Какого еще лучшего разоблачения договорной теории, как и всех прочих «буржуазных» теорий, чем «Происхождение семьи, частной собственности и государства», требовать если не от Маркса, то от марксистов?

Общее место, которое воспроизводит В.Л. Толстых со ссылкой на авторов критического философского направления (Г. Маркузе, Т. Адорно, М. Хорк-хаймер), - К. Маркс де «преувеличивает роль экономики и недооценивает роль культуры» [3. С. 12]. Об этом написано уже достаточно. Но даже К. Поп-пер полагал «...что практически все социальные исследования - институциональные или исторические - могут выиграть, если они проводятся под углом зрения их координации с "экономическими условиями" общества» [12. С. 126]. Ф. Энгельс неоднократно и доказательно опровергал ложно приписываемые историческому материализму положения об исключительном воздействии экономики на все содержание истории, об автоматичности процесса исторического развития и об отрицании всякой активной роли надстроечных явлений. С точки зрения К. Маркса, экономика «лишь в самом конечном (!) счете» определяет надстроечные явления при их активном обратном влиянии [13. С. 370]. В этом ценность марксизма, еще одна из важнейших причин его оригинальности в качестве учения. Именно марксизм выявил то главное звено (производственные отношения как материальные, характер которых детерминируется производительными силами общества и не зависит от воли и сознания людей), потянув за которое можно раскрыть сущность общественных отношений. Да и что бы дали исследования культуры Германии, Англии середины Х1Х в. для реализации марксистских идей в России и других странах в начале ХХ в.?

Теоретические проблемы марксизма можно обсуждать бесконечно, но каковы характеристики приспособления данной теории к российским условиям? Во-первых, русские революционеры, участвовавшие в свержении царского самодержавия, затем и Временного правительства, далеко не все были марксистами (смены власти и в конечном счете своей судьбы хотели многие). Во-вторых, даже большевики реализовывали не «чистый» марксистский проект, а первую Программу РСДРП, принятую в 1903 г.1,

резолюции III съезда РСДРП 1905 г.1 Но и в своих важнейших документах (декреты «О мире», «О земле» и др.), принятых после прихода к власти, программные установки были скорректированы под воздействием тяжелой военно-политической ситуации2.

Зарождение при В.И. Ленине и оформление при И.В. Сталине тоталитарной государственности было предуготовлено предшествующей тотальной революционной борьбой: террором, репрессиями, где интересам «общего дела - революции» были подчинены все без исключения. Для дальнейшего удержания власти во враждебном окружении буржуазных стран, подавления свергнутых эксплуататорских классов, проведения жизненно необходимой индустриализации большевики неизбежно и сознательно использовали доставшийся в наследство государственный механизм, что привело на определенном этапе к огосударствлению общества, формированию бюрократической собственности на средства производства, свертыванию слабых ростков демократии и т.д. [15]. Насилие, осуществляемое государством, позволяло какое-то время мобилизовать общество под контролем «вооруженных отрядов рабочих», но исчерпало себя по историческим меркам достаточно быстро.

Уже Н.С. Хрущев ставил «немарксистские» политические и экономические цели - либерализировать систему государственного управления, догнать и перегнать развитые капиталистические страны по производству мяса, молока и т.д. Однако советский строй и государство вне перманентной насильственной мобилизации (революционной, военной) оказались неспособными преодолеть закономерные пороки своего устройства [16]. Государство, подконтрольное партийной бюрократии, неизбежно тормозило развитие общества: экономика замедлялась неповоротливой планово1 См.: Резолюции III съезда РСДРП, а также проекты резолюций, подготовленные В.И. Лениным.

административной системой, государственное управление - партийным доминированием, идеологическая сфера - вульгарным толкованием марксизма очередным съездом партии, социальная сфера - необходимостью содержать «лагерь социализма» и т.д. По сути, советская система хозяйствования «была практикой уничтожения критериев эффективности» [17. С. 367]. В конце концов брежневский «застой» сменили «гонка на катафалках», горбачевская «перестройка» и реставрация капитализма.

СССР смог решить лишь часть задач построения коммунистического общества, а некоторые пункты марксистской программы были вовсе проигнорированы. Например, проблема преодоления отчуждения обозначалась лишь на уровне лозунгов: «Народ и партия едины»; «Искусство принадлежит народу»; «Все во имя человека, для блага человека». Не были ликвидированы бюрократия, право, товарно-денежные отношения, аппарат принуждения и т.д. Главное, была усовершенствована государственная машина «...вместо того, чтобы сломать ее» [11. С. 206]. Таким образом, российская государственность около семидесяти лет существовала в неизбежно ревизионистской форме реализации марксистского проекта, получившего в западной доктрине название «советский коммунизм»1.

Взятая на вооружение концепция социалистического права также служила укреплению государственности: в концентрированном виде советский юридический позитивизм был выражен в известном определении

А.Я. Вышинского, озвученном на Первом совещании по вопросам науки советского государства и права, проходившем в 1938 г. Хотя советское правоведение претендовало на роль марксистской науки, но заимствование ею идей К. Маркса было формальным и избирательным. Правоведение было позитивистским, отождествляло право с нормой, исходило из «особой природы советского государства и права, проявляющейся в неантагонистическом характере общества, подлинной демократии, уменьшении роли принуждения, передаче многих функций общественным организациям, научном характере управления и др.» [3. С. 17].

Сегодня плоды дискуссий об отмирании государства и права - ценный исторический материал, результирующий невиданный социальный эксперимент. К сожалению, на уровне официозной науки этот результат предан забвению. После распада СССР подобные темы стали излишними, российская обществоведческая наука быстро избавилась от марксистской риторики. Верные «марксисты-ленинцы» стали сначала либералами-западниками, затем - патриотами-государственниками. Учебники марксистско-ленинской теории государства и права перелицевали в «теории права», «общие теории государства и права», оставив при этом неизменным их позитивистско-нормативистское содержание1 . Это не повлекло за собой избавления от дефектов методологии и ориентации на обслуживание государства; более того, эти недостатки усугубились и дополнились новыми - «размыванием научного аппарата, интеллектуальной деградацией, исчезновением содержательных дискуссий, слепым заимствованием западных концепций» [3. С. 18].

Во-первых, несмотря на крах системы реального социализма, марксистский проект не почил в бозе, ибо великая идея социального равенства вечна. Марксизм на сегодняшний день, пожалуй, самая острая, востребованная в среде европейских и американских (США, Латинская Америка) интеллектуалов концепция, направленная на обличение пороков буржуазного общества, соответствующих государства и права. Однако марксистское направление юридической науки нельзя назвать лидером обществоведческой мысли, в том числе из-за того, что многими исследователями предана забвению гениальная формула государственно-правового развития: «Правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа. наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель по примеру английских и французских писателей XVIII в. называет «гражданским обществом».» [20. С. 6].

Во-вторых, от последователей, справедливо критикующих советский ортодоксальный марксизм, требуется актуальная интерпретация теорети1 Альтернативные учебники зачастую страдают не меньшими пороками: заменяют теорию постмодернистским дискурсом, т.е. псевдоинтеллектуальной игрой слов, не объясняющей реальность.

ческого наследия К. Маркса, прежде всего связанная с осмыслением изменившейся социальной структуры современного глобального общества. Подобная попытка предпринята представителями Франкфуртской школы и другими неомарксистами, но и они не смогли убедительно ответить на главный вопрос: где тот новый класс, что способен революционным путем свергнуть власть капитала? Очевидно, что в передовых буржуазных странах обездоленного промышленного пролетариата, каким его наглядно видел К. Маркс, больше нет. Отсюда следующие вопросы: вытекает ли из этого, что ему есть равноценная замена в виде наемных работников - трудящихся сферы обслуживания, офисных служащих, бедняков из стран третьего мира; нужна ли новому антибуржуазному классу партия нового типа; подлежат ли пересмотру тезисы о революционном насилии и диктатуре пролетариата?

В-третьих, стоит ли в таком случае настаивать на реализации всех пунктов программы К. Маркса? Претерпел ли в эпоху технологических революций постиндустриального общества данный список неизбежные трансформации? Например, пункт об отмирании государства, по-видимому, уже реализуется, но в иной, чем предполагал К. Маркс, форме. Конкуренты государства - ордены нового феодализма: глобальные корпорации со своими знаменами (товарными знаками), корпоративными трансграничными нормами, руководителями-космополитами - уже во многом вышли из-под контроля национальных государств. Цифровые валюты грозят государственной денежной монополии, Интернет - монополии идеологической и т.д. Право тоже если не отмирает, то серьезно трансформируется (даже в «развитых» странах зачастую пасует перед религиозными нормами, нормами-обычаями, корпоративными нормами и т.д.). Особенно ясно эти процессы видны в международно-правовой отрасли: несоблюдение международных обязательств, отказ от выполнения решений судов международного правосудия - факты, с которыми трудно спорить.

В-четвертых, обоснованно ли из некоторых юридических учебников исключили разделы, посвященные марксистской концепции права и государства? Полагаю, что современная социальная наука, пусть даже в познавательных целях, обязана поддерживать марксистское направление, более подробно изучать его практику - революционное движение начала ХХ в., историю советского государства и права. Сведения о марксизме (классическом и современном) необходимы для формирования всесторонней, максимально объективной социальной науки: антикоммунисты должны знать разновидности тоталитаризма, сторонники левых идей - корректировать свои представления, исходя из современных реалий. Отсюда недопустимо исключение из программ и курсов лекций по философии, социологии, политологии, теории государства и права, философии права, конституционного права, международного права и других наук разделов о марксистской интерпретации общества.

Полезная, полемическая статья В.Л. Толстых продолжает теоретическую дискуссию о марксизме и революционном переустройстве общества, в том числе с помощью науки, открывающей законы общественного развития. Сегодня по обсуждавшимся выше тезисам больше вопросов, чем ответов. СССР был реализацией марксистского проекта в его русской интерпретации ХХ в., есть прочие - современные КНР, Вьетнам, КНДР, Куба и др., несомненно, будут и другие, для которых поднятые вопросы актуальны не только теоретически, но и практически.

Литература

Levakin Igor V., Moscow State Institute of international relations (Moscow, Russian Federation) ABOUT MARXISM, THE OCTOBER REVOLUTION OF 1917 AND JURISPRUDENCE (SOME REFLECTIONS IN CONNECTION WITH THE ARTICLE BY V.L. TOLSTYKH)

The 100th anniversary of the October revolution of 1917 in Russia was widely celebrated by the scientific community. The article «Marxism, the October revolution and legal science» (Russian law journal. 2018. №1, pp. 9-20) written by V. L. Tolstykh, a famous Russian lawyer, head of the Department of International law of Novosibirsk State University was devoted to the consideration of the interlinked issues of the theory of Marxism, the practice of revolutionary struggle of the beginning of the 20th century and scientific (including legal) understanding of the implementation of the Marxist project. Some reflections in connection with