Лаврентий Цанава - исполнитель и организатор политических репрессий в Белоруссии (1939-1941)

УДК 341.322 .6(476) «1939/1941» ББК 63 .3(2Бел)621-4 Й

Эмануил Иоффе

Лаврентий Цанава - исполнитель и организатор политических репрессий в Белоруссии (1939-1941)

С приходом Л.П. Берии в аппарат НКВД СССР ситуация в плане репрессивной политики стала меняться Так, в августе 1938 г. в г. Сталинабаде запретили приводить в исполнение приговоры осужденным по первой категории.

Политбюро ЦК ВКП(б) 15 сентября 1938 года по предложению НКВД СССР принимает решение о передаче оставшихся нерассмотренных следствием дел на арестованных по контрреволюционным национальным контингентам на рассмотрение «особых 5 троек» на местах.

£ С 23 октября 1938 года арест иностран-£ ного подданного производился только с сан5 кции Народного комиссара внутренних дел

£ 17 ноября 1938 года вышло совместное | Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении I следствия», в котором отмечалась большая | работа, проделанная органами НКВД СССР | по разгрому шпионско-диверсионной аген-§ туры иностранных разведок. Ц. В то же время предлагалось запретить | проведение всех массовых операций. Ликви-| дировались судебные «тройки». При арестах 1 и ведении следствия предписывалось строгое I соблюдение законности. | Все следователи органов НКВД в центре и | на местах могли назначаться только по приказу народного комиссара внутренних дел СССР.

I СНК СССР и ЦК ВКП(б) в своем пос-| тановлении предупреждали, что любой ра! ботник прокуратуры и НКВД за нарушение ^ советских законов будет привлекаться к мф строгой ответственности. ^ После выхода этого постановления об-3 становка на местах также изменилась. Если § раньше приветствовалось предоставление <ъ дополнительных лимитов на репрессии, то ^ после указанного постановления заслугой £ считался саботаж «ежовской» репрессивной !3 политики.

Все дела должны были направляться через прокурора на рассмотрение суда в соответствие с законами о подсудности. В Особое совещание при НКВД СССР разрешалось направлять дела с заключением прокурора в случаях, когда в деле имеются обстоятельства, препятствующие передаче дела в суд.

Дела, направляемые в Особое совещание, докладывались лично народными комиссарами внутренних дел союзных и автономных республик и начальниками краевых и областных УНКВД или их заместителями.

Хотя массовые репрессии с 1939 года приостановились, политические репрессии в СССР и БССР продолжались. 10 января 1939 года И.В. Сталин направил шифротелег-рамму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий., наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД. Вней говорилось:

«ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б)... Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и при том применяют его в самых безобразных формх. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников? ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен применяться и впредь. В виде исключения в отношении явных и неразору-жающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод».1

Все поступавшие от НКВД-УНКВД дела на членов семьи изменников родины с после 7 декабря 1940 года предлагалось незамедлительно выносить на рассмотрение ближайшего заседания Особого совещания при НКВД СССР.

Проводимая практика массовых необоснованных ареств повлекла за собой грубейшие нарушения советской законности в органах следствия, прокуратуры и суда.

Принято считать, что нарком внутренних дел БССР Л.Ф. Цанава был одним из организаторов проведения массовых репрессий в БССР и СССР в конце 1930-х-начале 1950-х год. Согласно оценочным подсчетам историков, только в первый год его деятельности на территории Беларуси было арестовано 27 тысяч человек2

Еще в 1992 году белорусские исследователи А.Ф. Вишневский и И.В. Лукошко писали:

«В последнее время, например, стало известно, что на каком-то этапе первым палачом в Белоруссии выступил нарком НКВД Берман. Именно он явился главным режиссером кровавого спектакля, который с благословения Кремля разыгрался в республике в 1937-1938 годах. Копируя сценарии московских процессов, Берман один за другим проводил их в Белоруссии: то в Гомеле, то в Минске, то в Жлобине, то в Лепеле. Не успевал завершиться один процесс, как сразу же разворачивался другой. Достойным продолжателем дела Бер-мана (он был расстрелян как «германский шпион») были Наседкин (тоже вскоре был расстрелян) и особенно Цанава.

Лаврентий Цанава, ставленник Берия, известен как одна из зловещих фигур эпохи сталинизма. По его команде были исковерканы жизни многих белорусов. В печати появилась цифра о том, что только в первый год пребывания Цанавы в Белоруссии (с конца 1938 г.) по политическим обвинениям здесь было арестовано 27 тыс. человек. Правда, эта цифра не подтверждена архивными документами, однако она наводит на грустные размышления. А ведь Цанава возглавлял НКВД, МГБ республики с декабря 1938 по октябрь 1951 года. Сколько же на его совести невинно погибших людей, исковерканных человеческих судеб? Дать ответ на этот актуальный вопрос — задача белорусских ученых».3

Анализ многочисленных источников позволяет сделать вывод, что в большинстве случаев Лаврентий Цанава был исполнителем массовых политических репрессий, а в некоторых случаях — и их организатором.

В феврале 1939 года первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии П.К. Пономаренко послал на проверку наркому внутренних дел республики Л.Ф. Цанаве список передовиков сельского хозяйства БССР. На 23 человека из списка у спецслужб нашелся компромат4.

К концу 1930-х годов под «наблюдением» находились практически все слои интеллигенции, представители всех звеньев партийного, хозяйственного и советского аппаратов управления.

Республиканские газеты запестрели сло- 5 вами «фашистские наймиты», «проклятые ¿1 изверги», «шпионское отребье» и прочее. £ Фабрикуются дела, доказывающие прина- 5 длежность к вражеской агентуре большого I числа руководителей республики. В тюрем- £ ные застенки попадают Председатель Сов- ■== наркома БССР А.Ф. Ковалев, председатель Я ЦИК БССР М.О. Стакун, второй секретарь I ЦК А.А. Ананьев, секретарь ЦК В.Д. Пота- | пейко, нарком просвещения В.И. Пивоваров, | заместители Предсовнаркома республики § И.Г. Журавлев, А.И. Темкин и другие партий- = ные, комсомольские и государственные де- | ятели. Следствием по их делу руководил Ца- | нава. Часто он сам самолично вел допросы. 1 18 марта 1958 года министр юстиции | БССР И.Д. Ветров направил письмо Предсе- | дателю Комитета Партийного Контроля при | ЦК КПСС Н.М. Швернику. В нем были такие ^ строки: |

«...Во второй половине 1938 года ЦК |

КПБ под руководством т. Пономаренко !

провел некоторую работу по исправлению ^

указанных ошибок и грубых нарушений со- ^ф

циалистической законности в отношении ^

кадров, но позже, к концу 1938 года, когда 2 в Белоруссии появился посланец Берия, его закадычный друг, единомышленник, нарком

внутренних дел Цанава-Ранава (точнее, =

Цанава-Джанджгава — Э. И.) Л.Ф, исправ- ¡Ц

ление этих грубых нарушений законности Ь

по сути дела было приостановлено и уже в конце 1938 года Цанава сам начал создавать, фальсифицировать новые провокационные дела в отношении руководящих большевистских кадров республики.

До Великой Отечественной войны им были созданы провокационные дела в отношении председателя Совнаркома БССР — председателя Минского облисполкома Ковалева А.Ф., секретаря Речицкого райкома партии Рыжова-Рыкова, быв. управделами Совнаркома Кандыбовича, быв. начальника Управления рабпрома БССР Антонова, гл. инженера Минской ТЭЦ Журавлева и многих, многих сотен других дел, часть из которых описана мною в моем письме Генеральному прокурору Союза ССР т. Руденко и секретарю ЦК КПБ Патоличеву Н.С. от 3 и 30 января 1954 года и в моих показаниях от 16 августа 1954 г., копию которых я представил 15.Ш-58 г. комиссии КПК при ЦК КПСС т т. Шатуновской, Витиевско-му, Кузнецову».5

Цанава продолжил тактику слежки за студентами и преподавателями вузов, учителями школ Белоруссии, которая характеризовала стиль деятельности прежник руководителей НКВД республики Бермана и Наседкина. Так через два месяца после вступления в должность наркома внутренних дел БССР Лаврентий Фомич посчитал нужным информировать первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии П.К.Пономаренко о ходе и результатах проведенной работы. Приведем фрагменты из текста этого документа:

«Совершенно секретно

Секретарю ЦК КП(б)Б товарищу

Пономаренко

ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ПО АГЕНТУРНОЙ РАЗРАБОТКЕ ПО АНТИСОВЕТСКИ НАСТРОЕННОЙ ЧАСТИ СТУДЕНТОВ МИНСКОГО ПЕДИНСТИТУТА И ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ СРЕДНИХ ШКОЛ МИНСКОЙ И МОГИЛЕВСКОЙ ОБЛАСТЕЙ ПО СОСТОЯНИЮ НА 28 ФЕВРАЛЯ 1939 г.

Агентурная разработка "Организаторы" была заведена в июне 1938 г. на основе поступивших до нас агентурных материалов от агента "Полонского" и материалов следствия.

По агентурному делу "Организаторы" нами разрабатываются как активные

участники антисоветской группы 6 человек, кроме этого, по материалам дела проходит ряд лиц из числа их связей, разрабатываемых по агентурному делу "Фашисты".

Наиболее активными участниками разработки являются молодые писатели из числа студентов Минских педагогического и учительского институтов, а также те, кто окончил в 1938 г. Минский пединститут и работает в настоящее время в средних школах Минской и Моги-левской областей.

одной из средних школ в Кировском районе БССР, член Союза советских писателей. По агентурным данным, в 1921 г. мать его вместе с ним перешла госграницу на сторону СССР из Польши.

Агентурными данными установлено, что разрабатываемые нами лица раньше были связаны с активными участниками контрреволюционного национал-фашистского подполья Белоруссии.

Казекораньше был связан сразоблачен-ными участниками контрреволюционной национал-фашистской организации Пио-тухувичем, Замотиным, Знаемым, Б. Ми-куличем и разоблаченными нами врагами народа, бывшими студентами пединститута А.В. Шурпиком и Д.П. Володько, которые показали, что Иван Казеко яв-ляетсяучастником контрреволюционной национал-фашистской группировки, по заданию которой вербовал для антисоветской работы студентов Высшего педагогического института.

Гаврила Нехай материалами агентуры характеризуется как человек антисоветски настроенный...

Материалами, которые есть у агентурных разработчиков "Организаторы" и "Фашисты", установлено, что Владимир Кондратеня был тесно связан с разоблаченным нами активным участником контрреволюционного национал-фашистского подполья в Белоруссии Кузьмой Чорным...

С Кондратеней был связан на почве общности антисоветских взглядов студент Минского пединститута Иван Гра-мович.

ПименПанченко настроен антисоветски, раньше был связан с разоблаченным нами активным участником контрреволюционной нацфашистской организации писателем М. Чаротом (осужден).

Агент "Полонский" сообщил, что Не-хай, Бачило, Кондратеня, Казеко договорились действовать совместно на литературном фронте, помогая один другому в протягивании своих националистических произведений.

Поскольку по разработке «Организаторы» работал один источник «Полонский», нами были приняты меры по проверке материалов агента «Полонского» через агентуру, которая работает по агентурному делу "Фашисты", — "Боевой", "Григорьева", "Писатель", "Петров" (последний отсеян

по приказу НКВД № 00827), которые подтвердили агентурные материалы про связь Кондратени и Грамовича с участником на-цашистской организации Кузьиой Чорным.

Народный комиссар внутренних дел БССР

Старший майор госбезопасности

Л. Цанава 28 февраля 1939 г. г. Минск»6.

По официальным данным, И.И. Замотин умер 25 мая 1942 года. Он был реабилитирован 7 мая 1956 года.

Всемирно известный ученый-славист, академик БАН и заслуженный профессор республики, первый ректор Белорусского государственного универитета, член ЦИК БССР Владимир Иванович Пичета в сентябре 1930 был арестован органами ОГПУ, лишен академического звания и в августе 1931 года по обвинению в участии в контрреволюционной организации российской профессуры старой школы, осужден на 5 лет высылки в отдаленные районы страны. Свое наказание он отбывал в городе Вятке, где работал нормировщиком, секретарем и экономистом-плановиком в кооперативе общественного питания. В 1935 году Пичета был досрочно освобожден и сначала поселился в Воронеже, а затем переехал в Москву.

В 1939 году снова произошло признание Владимира Ивановича как талантливого ученого и как организатора науки. Почти одновременно он возглавил кафедру истории южных и западных славян Московского государственного университета и сектор славяноведения в Институте истории АН СССР. Был избран членом-корреспондентом АН СССР.

После возвращения к активной научной деятельности Пичета посетил Минск в связи с организацией и проведением исследований по истории Белоруссии, подготовки кадров в области славяноведения. В сентябре 1939 года, когда после возвращения в состав БССР территории Западной Белоруссии решался вопрос о ее новых границах, он был притянут для этой работы. По поручению руководства ЦК Компартии Белоруссии и лично П.К. Пономаренко Пичета подготовил большую записку по проблеме южных границ республики. 20 ноября 1939 года первый секретарь ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко на5 правил ее в ЦК ВКП(б) на имя Г.М. Маленко-а ва. В сопроводительном листе говорилось:

| «Направляю копию докладной запис6 ки члена-корреспондента Академии наук £ СССР т. В. Пичета, сообщающего интересные матералы по вопросу о разграни-чениии областей и районов между БССР

I и УССР»7.

| Эта записка была подписана В.И. Пиче§ той 18 ноября 1939 года.

Ц. В ноябре 1939 года руководство АН БССР

| поставило перед ЦК Компартии Белорус| сии и Совнаркомом БССР вопрос о восста1 новлении В.И. Пичеты в звании академика

I АН БССР, учитывая то, что он своей актив| ной и плодотворной работой оправдал себя и

| исправил прошлые ошибки.

а Прежде чем принять свое решение, По| номаренко запросил мнение НКВД БССР, и

■ц на его стол легли одна за другой две инфор| мации за подписью наркома Л.Ф. Цанавы.

! Анализ этих документов позволяет сделать

^ вывод, что и после пересмотра «дела», посмф ле досрочного освобождения В.И. Пичета

^ оставался под надзором НКВД и в Минске,

§ Москве. Скорее всего, он об этом не знал, не

<ъ задумывался и в разговорах со знакомыми,

^ коллегами по научной работе допускал вы£ сказывания, которые кем-то фиксировались

!3 и передавались в НКВД. На таких высказываниях в передаче осведомителя построены информации, подготовленные для Понома-ренко.

Приведем несколько фрагментов из первой информации Цанавы:

«Совершенно секретно Секретарю ЦК КП(б) Белоруссии Товарищу Пономаренко: ...Пичета выходец из дворянской семьи, отец выходец из герцогов...

В 1939 г. Академия наук БССР возбудила ходатайство перед СНК БССР о восстановлении Пичета в звании действительного члена Академии наук БССР как оправдавшего себя в научной и общественной работе.

По материалам следствия 19371938 гг. Пичета В.И. входил в состав националистического фашистского формирования в Белоруссии, в котором принимал активное участие. Был связан с руководителями зарубежных национал-фашистских формирований, имел связь с бывшим министром иностранных дел Чехословакии Бенешем, информировал последнего об антисоветской националистической работе, проводимой контрреволюционными элементами в БССР.

Пичета после отбытия наказания своей контрреволюционной деятельности не прекратил, о чем свидетельствуют факты его антисоветских высказываний...

В сентябре 1939 года Пичета высказал резко отрицательное настроение в отношении заключенного СССР договора с Германией о ненападении:

...Я полагаю, что это ошибка, договор с Германией подписывать не следовало. Гитлер по своему плану через два года все равно на нас пойдет войной и будет добиваться водворения у нас фашизма...

Пичета в разговоре 30 сентября с.г. выразил недовольство внутренней политикой СССР...

Пичета ведет явно двурушническую политику с целью показать себя в глазах общественности советским человеком...

Народный комиссар внутренних дел Белорусской ССР

Л. Цанава

А через две недели во второй информации Л.Ф. Цанавы отмечалось:

«Совершенно секретно Секретарю ЦК КП(б)Б Белоруссии Товарищу Пономаренко В дополнение к № 6608/4 от 7.Х11.1939 г. сообщаю, что на профессора Пичета Владимира Ивановича поступил дополнительный компрометирующий материал, свидетельствующий о непримиримом, Враждебном его отношении к существующему строю...

Пичета, 14.XI.1939 года, возвратясь из Минска, в кругу своих знакомых распространял провокационные слухи, что, якобы, благодаря невежеству Красной Армии, при занятии Западной Белоруссии было сделано много ошибок.

Дальше Пичета высказал свое крайне озлобленное антисоветское настроение.

Я с политикой Советской власти не согласен и никогда не соглашусь и терпеть ее (власть) не могу. Кругом хамы и больше ничего. Советский Союз — это фашистский застенок, а не социализм. Все, что пишут в газетах, — самохвальство и идиотизм.

На вопрос, почему же Пичета ведет общественную работу, Пичета ответил:

Я делаю это для того, чтобы сохранить себе жизнь.

Жена Пичеты, опасаясь его ареста, предупреждает его, чтобы он не выступал с длинными речами, а то, в конце концов, попадется.

Народный комиссар внутренних дел БССР

Л. Цанава

На первом листе второй информации П.К. Пономаренко написал:

«Малину (тогдашнему секретарю ЦК КП(б)Б по пропаганде — Э. И.). Кого в академию?».

В фондах Национального архива Республики Беларусь не удалось выявить каких-нибудь предложений со стороны Малина или других работников ЦК Компартии Белоруссии о восстановлении Пичеты в звании действительного члена АН БССР. Скорее всего, вопрос был решен в устных разговорах или в результате

рекомендаций высокопоставленных товарищей из Москвы. В любом случае, несмотря на цанавский «компромат», В.И. Пичета в 1940 году снова стал академиком АН БССР. В 1946 году он был избран академиком АН СССР, назначен заместителем директора Института славяноведения АН СССР. Он был награжден орденом Трудового Красного Знамени и принят кандидатом в члены ВКП(б).

Кроме В.И. Пичеты, в 1939 году под надзором НКВД в нашей республике находились и другие известные ученые. В Национальном архиве Республики Беларусь сохранились, например, информации, в которых Цанава сообщал в ЦК КП(б)Б об «антисоветских высказываниях» и склонности к «контрреволюционным действиям академика АН БССР, заслуженного деятеля науки БССР, директора Института истории АН БССР Николая Михайловича Никольского, заведующего кафедрой истории средних веков исторического факультета Белорусского государственного университета, доктора исторических наук, профессора Владимира Николаевича Перце-ва, доктора биологических наук. профессора Тихона Николаевича Годнева, известного ученого-химика, члена-корреспондента АН СССР и АН БССР, профессора Николая Александровича Прилежаева.

В «материалах» НКВД БССР Н.М. Никольский проходил «как участник контрреволюционной национал-фашистской организации», который будто бы заявлял:

«В случае войны не желал бы оставаться на территории СССР»10.

По информации Цанавы на имя Поно-маренко от 21 мая 1939 года Н.А. Прилежаев значился как «настроенный антисоветски, подозреваемый во вражеской деятельности и диверсиях» 11.

Характеризуя Перцева, Цанава в своей информации о нем 2 июня 1939 года сообщал:

«Настроен антисоветски; собираясь у себя на квартире с представителями педагогического института, вел контрреволюционные разговоры, направленные против политики партии и высказывал контрреволюционную клевету по адресу

чф чф а

руководителей партии и правительства.

Перцев в одном из разговоров сказал:

"Задолго до революции, будучи еще студентом, я увлекался партией кадетов".

Перцев в преподавании своего предмета — истории народов средних веков — ярко выдвигает Германию и предлагает студентам 4-го курса БГУ, едущим на практику в июне месяце 1939 г., разрабатывать материалы, касающиеся исключительно Германии, как то: "Древние германцы", "Социальная борьба в Кельне в 14-15 веках" и др.»12

К счастью, «компромат» Лаврентия Цана-вы, «не сработал» и каких-нибудь отрицательных последствий после себя не имел.

Объясняя данное обстоятельство, белорусский историк Р.П. Платонов высказал следующее мнение:

£ когда волна политических преследований £ постепенно сходила. И Н.М. Никольский,

I признание и были награждены орденами, | медалями, Государственными премиями £ СССР и БССР»13.

Ц. В то страшное время в Белоруссии нахо| дились люди, которые, рискуя жизнью, не бо| ялись вступиться за «врагов народа». х Одним из таких людей был Якуб Колас,

| 14 октября 1938 года безосновательно был

а арестован классик белорусской литературы,

| прозаик, драматург, публицист Кузьма Чор>х ный. А 8 июня 1939 года он был освобожден. | Как это произошло? Ответить трудно. ! Заслуживает внимания книга воспомина^ ний Данилы Мицкевича «Любщь i помнщь».

мф В ней есть такие строки:

тсьменшк. Той выслухау. Набрау тэле-фон: "Лаврентий Фомич! Мнения сходятся. Освободить". Лаурэнцш Фамiч — гэта Цанава. З 4bÙMÎ dyMmMÎ супалi Коласа-вы?..»14

В фондах Национального архива Республики под грифом «Не подлежит разглашению» в отдельной папке хранится письмо Кузьмы Чорного Пономаренко и Цанаве, впервые опубликованное белорусскими исследователями Виталием Скалабаном и Людмилой Рублевской:

«СЕКРЕТАРЮ ЦК КП(б)Б товарищу ПОНОМАРЕНКО и НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ БССР товарищу ЦАНАВА от писателя РОМАНОВСКОГО Николая Карловича (Чорного Кузьмы)

В деле Федоровича фигурируют мои показания, данные мной во время моего нахождения под арестом. Эти показания вырывались от меня насильно, под сильнейшим принуждением [...] не соответствуют действительности, и я считаю долгом от них отказаться.

Во время ареста меня томили в одиночке (просидел я в одиночке более полугода), меня морально терроризировали, у меня быстро развивалась сердечная болезнь, от которой я впадал в обморочные состояния. Надо мной приходили издеваться некоторые работники НКВД, не имеющие никакого отношения к моему делу.

Еще за несколько лет до ареста, начиная примерно с 1932 года, меня время от времени вызывали отдельные работники ГПУ и потом НКВД и издевались надо мной. Кричали мне, что я "дефензивщик", грозили "сгноить в тюрьме" (а за что, неизвестно). Еще до ареста я был измучен, издерган, терроризирован. Мне тяжело было работать, я напрягал свои последние силы, чтобы писать свои произведения. Арест, одиночка, карцер, угрозы

расстрела, угрозы запретить моей семье жить в Минске, разлучить моего ребенка с матерью, болезнь в одиночке — довершили дело. Я был окончательно сломлен. Я боялся сойти с ума, я чувствовал себя на краю гибели. Я уже был бессилен бороться даже за самого себя. И я слепо исполнял то, что от меня требовали. Я писал и подписывал все то, что мне диктовали, писал неправду о себе и о других лицах, в том числе о Федоровиче, не чувствуя за собой вины.

В данном случае я хочу этим письмом внести ясность в мои показания о Федоровиче.

К. Чорны (Н. Романовский) 2 сентября 1939 г.» 15

Через девятнадцать дней Лаврентий Фомич нашел «компромат» на пять белорусских писателей. И кто, вы думаете, стоял в этом списке первым? Чувствую, что вы задумались с ответом. Первым в этом списке стоял Кузьма Чорный, которого Цанава все время считал «врагом народа» — контрреволюционером и национал-фашистом. Приведем текст сообщения Цанавы и Сергеева, адресованного Пономаренко:

«Совершенно секретно Секретарю ЦК КП(б)Б Белоруссии товарищу Пономаренко Сообщаем, что проверяемые Вами писатели:

Народный комиссар внутренних дел Белорусской ССР

Л. Цанава Нач. 2 отдела УГБ НКВД БССР

Сергеев

А теперь вернемся к письму К.Чорного на имя Пономаренко и Цанавы. Сразу отметим, что в то время готовился очередной процесс над «нацдемами», и Кузьму Чорного готовили в качестве свидетеля обвинения. Но, несмотря на возможность тяжелых для него последствий своего поступка, классик белорусской литературы не желал участвовать в расправе над одним из своих коллег.

К сожалению, попытка К.Чорного защитить Миколу Хведоровича (Чернушевича) окончилась неудачей. 16 июля 1940 года последний был осужден Особым совещанием при НКВД СССР за «участие в антисоветской националистической организации на 8 лет ИТЛ. Второй раз он был осужден Особым совещанием МГБ СССР к ссылке на поселение в Красноярский край.

И все же М. Хведорович выжил в сталинских лагерях, вернулся в Минск, издавал книги, много переводил и умер в 1982 году. Что же касается Кузьмы Чорного, чье здоровье было подорвано пытками, то его не стало в 1944 5 году — в возрасте 44 лет. Эта смерть на совес- а ти руководителей НКВД БССР, в том числе £ Лаврентия Цанавы. 5

Все попытки Я. Коласа добиться приема у § Л.Ф. Цанавы кончились безрезультатно. Да- = нила Мицкевич вспоминал: |

«Бацька хацеу дабщца прыему у Цана- х вы (наркома унутраных спрау БССР) па | справе А. Дзм. Каменскага, Але яму там | сказали "Товарищ Цанава Вас сегодня не примет и вообще не примет никогда"17.

По инициативе наркома НКВД каратель- >х

ными органами «создавались» антисоветские |

организации, в которые записывали многих !

дюдей. Согласно информации от 11 ноября ^

ретарю ЦК КП (б) Б Пантелеймону Понома- ^

ренко органами НКВД БССР было откры- 2

то агентурное дело № 3 «Враги». Оно было § заведено на основе агентурных материалов

и показаний арестованных участников пра- ^

вотроцкистской организации, которая буд- ¡Ц

то бы существовала на Западной железной Ь

дороге. По этому делу были арестованы начальник железнодорожной станции Минск Ф.А. Фролов, диспетчер станции Минск-Товарная К.С. Мороз и другие18.

К заключенному 28 сентября 1939 года Договору о дружбе и границах между СССР и Германией придавался секретный протокол, подписанный Молотовым и Риббентропом. Он, в частности, предусматривал, что обе стороны не должны допускать на своих территориях никакой польской агитации. СССР и Германия брали на себя обязательство ликвидировать все источники подобной агитации и информировать один другого о мерах, принятых с этой целью (Народная газета, 25 августа 1995 г.).

Выполняя данное обязательство и исходя из содержания и направленности своей внутренней политики, большевистские власти в значительных размерах осуществляли репрессивную политику на территории Западной Белоруссии, при этом они шли двумя пу-5 тями — выборочные аресты среди местного £ населения и проведение крупномасштабных £ государственных акций по выселению опре5 деленных категорий жителей.

с первых дней установления советской власам ти. Достаточно сказать, что по состоянию на I 7 октября 1939 года органами НКВД БССР | было арестовано 2 708 жителей западных | областей. Через неделю эта цифра возросла § до 3 535 человек, а еще через 7 дней достигла Ц. 4 315. По данным карательных органов, среди | арестованных в первую очередь были поме-| щики, дворяне, капиталисты, руководители и 1 члены политических партий, кулаки, осадни-I ки, агенты политической полиции, жандар-| мы, таможенники и другие, кого подозревали 5 в возможном шпионаже19.

Нельзя не согласиться с такой мыслью беса

| лорусского историка С.А.Сильвановича:

! полякам в 1939-1941 гг. была направлена, во-первых, на подавление влияния поляков

чф в этом регионе. А также как реального,

^ так и возможного сопротивления депо2 лонизации и советизации. Этим целям § были подчинены антипольские действия <ъ в сентябрьские дни 1939 г., ограничение ^ сферы употребления польского языка и £ культуры, запрещение и уничтожение !3 атрибутов и символов государственной и

национальной жизни, закрытие польских школ»20.

В течение сентября 1939 — февраля 1941 года по политическим мотивам в западных областях БССР было арестовано 19 610 поляков, 7 371 белорус, 10 233 еврея, 822 украинца.21

Такую высокую долю поляков среди арестованных можно объяснить их предвоенным социальным и политическим статусом, а также сопротивлением, которое они оказывали власти. Цифры арестованных представителей других национальностей свидетельствуют о том, что в отношении их применялись такие же репрессии, как и к полякам.

Белорусский историк С.А. Сильванович отмечает:

«Некоторое смягчение отношения к полякам во второй половине 1940 — первой половине 1941 г., вызванное, скорее всего, внешнеполитическими расчетами, было поверхностным и к принципиальным изменениям в положении польского населения не привело.

Свое влияние на антисоветские настроения поляков оказала также тогдашняя общеполитическая и экономическая ситуация, стремление сталинского режима духовно закабалить общество...

Сложное переплетение рассмотренных выше факторов вызвало польское движение сопротивления на всем пространстве Западной Белоруссии в 1939-1941 гг. Начало возникать подполье. Главная роль в подполье отводилась связанной с эмиграционным польским правительством общепольской организации "Службы звы-шэнству Польский" (СЗП), преименован-ной в ноябре 1939 года в Союз вооруженной борьбы (СВБ). Кроме нее, на территории Западной Белоруссии в 1939-1941 гг. действовали такие организации, как "польская организация войскова". Союз борьбы за независимость Польши, Легия Подляс-ка», "Батальон смерти", "Нова Польска". "Шаре шеренги", Союз польских патриотов, "Комиссариат жонду восточных земель Речи Полсполитой" и др. В течение этого периода они были частично разбиты органами НКВД, а их остатко подчинялись СЗП-СВБ. С октября 1939 по июль 1940 г. в Западной Белоруссии было ликвидировано 109различных подпольных

организаций и филиалов, объединяющих 3 231 участника. Из них 98 организаций были польскими, а 2 904 участника были поляками. Среди подпольных организаций, несомненно, были такие, которые в соответствии с практикой НКВД навряд ли существовали на самом деле. Вызывают сомнения, во-первых, организации религиозного характера. Но нужно признать, что сегодня нет возможности точно определить число существовавших в действительности организаций, а документы НКВД и воспоминания свидетелей и участников сходятся в том, что их было много. И раскрыты были далеко не все. Нераскрытые члены вливались в другие организации или продолжали деятельность по восстановлению разбитого подполья. Места арестованных занимали новые члены. Те же, кому угрожал арест, прятались в лесах и становились партизанами...»22.

Из справки НКВД БССР от 10 декабря 1940 года видно, что к моменту установления советской власти в западных областях белоруссии, кроме повстанческих организаций, было раскрыто и ликвидировано 28 вооруженных групп с общим количеством 415 участников. К 1 января 1941 года было ликвидировано еще две группы (7 участников) и на учете оставались три группы (18 человек)23.

Наркомат внутренних дел БССР во главе с Л.Ф. Цанавой в своей борьбе с польским ?