Спросить
Войти
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
УДК 94 (47) DOI 10.23683/0321-3056-2018-1-71-74
ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ И ИНСТРУКТИВНОЕ ОФОРМЛЕНИЕ КАМПАНИИ ПО ИЗЪЯТИЮ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ НА ЮГЕ РОССИИ В 1922 ГОДУ
© 2018 г. Р.А. Амплеев а
а Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
LEGISLATIVE AND INSTRUCTIVE FORMATION OF THE CAMPAIGN FOR THE DELIVERY OF THE CHURCH VALUES IN THE SOUTH
OF RUSSIA 1922
R.A. Ampleev а
аSouthern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
Амплеев Роман Алексеевич -аспирант,
Институт истории и международных отношений,
Южный федеральный университет,
ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону,
Е-шай: rim16.8ampliy@bk.ru
Roman A. Ampleev -Postgraduate,
Institute of History and International Relations,
Southern Federal University,
Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don,
E-mail: rim16.8ampliy@bk.ru
При проведении кампании по изъятию церковных ценностей весной 1922 г. советская власть стремилась к ее правовому и документационному обеспечению. Но в системе управления, сложившейся в стране при большевиках, органы государственной власти фактически были в подчинении высшего руководства партии. Поэтому декреты государственной власти дополнялись директивными документами партийных структур, которые были обязательны к исполнению на местах. В целом партийные директивы были направлены на ужесточение мер, установленных по декретам. На местах на юге России декреты и директивы партийных органов принимались к исполнению. На их основе в Ростове, Краснодаре, Ставрополе составлялись местные постановления, относившиеся к кампании по изъятиям церковных ценностей.
The confiscation of church values was carried out in 1922 in Soviet Russia under the conditions when the consequences of the famine of 1921 affected the country. But in the system of governance that prevailed in the country under the Bolsheviks, the state authorities were in fact subordinated to the party&s top leadership. Therefore, the decrees of state power were supplemented with the directive documents of the party structures, which were mandatory for execution on the places. In general, party directives were aimed at tightening the measures established by decrees. On the lands in the South of Russia decrees and directives of party organs were adopted. On their basis, in Rostov, Krasnodar, Stavropol, local decrees were created relating to the campaign for seizures of church values.
Кампания по изъятию церковных ценностей на юге России весной 1922 г. в условиях голода была частью общей аналогичной кампании, проводившейся в стране. Мероприятие нуждалось в правовом обеспечении. Но в рамках советской политической системы, когда государственные структуры фактически были подчинены высшему органу партии большевиков, не
только законодательство, но и документы партийных органов получали нормотворческое и инструктивное значение. При этом сама политика, направленная на изъятия, определялась не государственными органами, но высшим руководством партии.
По декрету «О ценностях, находящихся в церквях и монастырях» от 27 декабря 1921 г.,
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
подписанному председателем ВЦИК М.И. Калининым, все это имущество бралось на учет. Мотивировочная часть объясняла, что декрет издавался по причине «наличия колоссальных ценностей, находящихся в церквях и монастырях, как историко-художественного, так и чисто материального значения». Все это имущество разделялось на три части: «имеющее историко-художественное значение», поступало в ведение Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины; материальные ценности - в Государственное хранилище ценностей РСФСР. Наконец, выделялось имущество обиходного характера. Декрет запрещал изъятие и использование его без разрешения Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины [1, № 215, с. 381]. Это положение в декрете представляется особенно важным. Оно было направлено на предотвращение возможных случаев, когда в связи со слухами о предстоящем изъятии духовенство и инициативные группы верующих могли прятать некоторые ценности, выносить их с этой целью за пределы храмов. Вместе с тем декретом создавались предпосылки для последующего изъятия церковных ценностей в пользу Советского государства.
Подтверждением тому стал декрет ВЦИК от 23 февраля 1922 г. В первом пункте заявлялось, что должны быть изъяты «по описям и договорам все драгоценные предметы из золота, серебра и камней» из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий». Имелась оговорка, что изъятие «не может существенно затронуть интересы самого культа». Слово «существенно» явно предназначалось для успокоения недовольных верующих, которым власть стремилась показать, что она учитывает их интересы и религиозные чувства. Во втором пункте говорилось о создании комиссии по проведению изъятий в губерниях в составе представителей губисполкома, губкомиссии по помощи голодающим и губфинотдела. Третий пункт предусматривал, что во главе комиссии должен был стоять член ВЦИК. К письменному оформлению договоров о передаче церковного имущества и к составлению описей привлекались группы верующих. Согласно четвертому пункту, изъятые ценности поступали в особый фонд, ставились на учет и обращались на помощь. В последнем, пятом пункте рекомендовалось гласное проведение кампании, публикация об изъятиях в печати. При этом «в местной печати публикация
должна содержать подробный перечень ценностей, изъятых от местных храмов, молелен, синагог и т.д., с указанием наименований этих храмов» [1, № 217, с. 382].
Зависимость государственных органов от партийных структур подтверждалась действиями, предпринятыми партийными вождями. О том свидетельствует письмо народного комиссара по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета республики Троцкого на имя Ленина, Сталина и Зиновьева под грифом «С.Секретно» от 17 марта, а «Всем членам Политбюро для сведения». В нем определялся комплекс мер, направленных на изъятие церковных ценностей и сосредоточение их в руках Советского государства. Троцкий имел в виду декрет от 23 февраля, но при этом он усилил содержащиеся в нем положения. Он предлагал в дополнение к органам по руководству изъятием в центре и на местах «создать секретные руководящие комиссии по изъятию ценностей». Уровень комиссии должен был быть весьма высоким, поскольку в нее включался «либо секретарь Губ-кома, либо заведующий агит-проп. отделом». Эти комиссии должны были наблюдать за тем, как проводят изъятие комиссии, создававшиеся по декрету. Троцкий считал необходимым подключение к этому мероприятию политсостава частей Красной Армии, расквартированных на местах. В губернских центрах «в состав комиссии привлекается комиссар дивизии, бригады или начальник политотдела» [2, с. 85]. Тем самым допускал возможность армейского участия в изъятиях в случае необходимости, при оказании решительного сопротивления духовенством и населением. Между тем ни о каком участии в изъятии представителей политотделов Красной Армии речь не шла.
Для того чтобы предотвратить сколько-нибудь серьезное сопротивление, Троцкий предупреждал, что действовать на первых порах нужно достаточно осторожно, в частности, при проведении «переговоров с группами верующих». Хорошо зная обстановку в стране и настроения значительной части населения, он особо указывал на то, чтобы «национальный состав этих официальных комиссий не давал поводов для шовинистической агитации». Также для предотвращения возможных столкновений, по его мнению, необходима агитационная работа среди населения. Для нее следует «подобрать лучших агитаторов и в частности военных». А самой агитации он требовал
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
«придать характер, чуждый всякой борьбы с религией и церковью, и целиком направленный на помощь голодающим». Он подчеркивал необходимость «внести раскол в духовенство», противопоставить «бесчеловечных и жадных "князей церкви"» той части духовенства, которая «открыла борьбу против преступного скаредного отношения к ценностям».
Троцкий предусматривал меры на случай сопротивления со стороны населения. Если, писал он, в качестве организаторов окажутся представители «буржуазных купеческих элементов, бывших чиновников», то их «арестовывать как заправил». Но в случае, «если бы черносотенная агитация зашла слишком далеко», организовывать «манифестации с участием гарнизона при оружии с плакатами "церковные ценности для спасения голодающих"». Или, иначе говоря, массе противников изъятий из числа верующих предлагалось противопоставить еще более внушительные демонстрации в поддержку власти. А сам выход на них «гарнизона при оружии» напоминал ситуацию гражданской войны, с помощью чего и будет доведен до конца разгром противника из религиозного лагеря.
Всего этого в тексте декрета не было. Троцким предлагался наиболее рациональный порядок изъятий. Начинать их было бы лучше с той церкви, во главе которой «стоит лояльный поп». Но если такого нет, то следовало бы начинать «с наиболее значительного храма», при этом «подготовив все детали», с мобилизацией коммунистов и выдвинув «по близости» ЧОН, а также привлекать на собрания и в церкви «голодающих с требованием скорейшего изъятия ценностей» [2, с. 86].
На важность предложений Троцкого, отмечает С.Г. Петров, указывает полная их поддержка на Политбюро, выявленная путем опроса. «Большинство из предложенных Троцким и утвержденных опросом Политбюро пропагандистских мер было оперативно проведено в жизнь» [3, с. 138].
Столь же директивный характер носило письмо В.И. Ленина В.М. Молотову для членов Политбюро от 19 марта. Оно являлось реакцией вождя партии и советского государства на события в Шуе. Письмо отражает его обеспокоенность настроениями населения. Требование изъятий в ленинском письме было самым решительным. «Надо во что бы то ни стало провести изъятие церковных ценностей самым решительным и быстрым образом», - настаивал он [2, с. 89].
Но руководство партии стремилось донести содержание законов, направленных на изъятие ценностей, до сознания населения в необходимом для советской власти смысле. Это подтверждается предложениями Л.Д. Троцкого, направленными в адрес Политбюро 23 марта. В них он рекомендует выступить с разъяснением позиции партии и Советского государства Председателю ВЦИК М.И. Калинину и прежде всего остановиться на характере изъятия церковных ценностей. Это не борьба с Церковью, а Помгол готов оказывать церковным общинам содействие в приобретении предметов религиозного обихода. Калинин должен подчеркнуть, что часть духовенства «считает необходимым оказать голодающему народу помощь из тех же церковных ценностей», а вторая, «очень многочисленная, заняв враждебную позицию по отношению к голодающему крестьянству...», заняла враждебное положение по отношению к советской власти, что декрет об изъятии возник «по инициативе крестьян голодающих губерний, широких беспартийных масс и красноармейцев» [2, с. 102]. Эти меры необходимы «для спасения жизни миллионов голодающих крестьян, крестьянок и их детей» [2, с. 103].
В своих предложениях Троцкий фактически дает указания главе Советского государства М.И. Калинину. Это полностью соответствует реалиям политического строя, при котором пост главы государства был формальным, и он на самом деле имел очень ограниченные полномочия и полностью зависел от партийного руководства.
Таким образом, существовали два источника нормотворчества в отношении изъятия церковных ценностей. Одним из них был ВЦИК. Вторым -Политбюро ЦК РКП(б). Но по Конституции РСФСР 1918 г. такого органа с властными полномочиями, как Политбюро, вообще не предусматривалось. Однако в системе власти, сложившейся в Советском государстве, Политбюро в лице Л.Д. Троцкого и В.И. Ленина могло вносить предложения, направленные на правку и редактирование закона, принятого ВЦИК, а Троцкий мог давать указания главе государства М.И. Калинину. Но предложения, которые шли от Троцкого и Ленина, были направлены на ужесточение мер, зафиксированных в декрете ВЦИК.
На местах директивные документы от государственных и партийных органов принимались к исполнению. Издавались местные постановления, направленные на проведение их в жизнь в пределах определенной территории. Так, на засеISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
дании Президиума Донского областного комитета от 4 марта была создана комиссия по изъятию церковных ценностей, в которую вошли представители от Донисполкома, Донфинотдела и Донпомгола [4, с. 60]. На следующий день, 5 марта, на заседании бюро Донкома РКП(б) было принято решение организовать агитационную работу, относящуюся к изъятиям [4, с. 6061], а 6 марта на заседании пленума Доноблис-полкома заслушивался вопрос о составе комиссии по изъятию церковных ценностей во главе с Мураловым [4, с. 61].
Аналогичные директивные документы были составлены в Кубано-Черноморской области и образована комиссия по изъятию церковных ценностей. Такие комиссии создавались в отделах области. На них возлагались конкретные задачи по проведению изъятий. Начинаться эта работа должна была с составления описей на имущество любой религиозной организации. Отдельная опись составлялась на каждую церковь, монастырь, молельный дом, мечеть, синагогу. Была определена форма описей, в которой указывалось, из какого материала сделан каждый предмет. Составление описей производилось обязательно в присутствии священников и представителя приходского совета. Особо подчеркивалось, что только областная комиссия имеет право определять, какой предмет подлежит изъятию [5, л. 3].
По Ставрополю на заседании городской комиссии по изъятию церковных ценностей от 30 марта были намечены конкретные мероприятия. По числу городских храмов разных вероисповеданий из состава комиссии было образовано 19 подкомиссий из трех человек. Порядок этой работы, намеченной на 4 апреля, предусматривал доклад в помещении Горкомголода для настоятелей храмов и членов церковных советов, а затем непосредственно работа в храмах по изъятию [6, л. 1е]. По протоколу предусматривалось привлечь «агитационные силы губкома». Кроме того, было решено «использовать духовенство в качестве агитационного средства, внося в их среду разложение путем представления защиты всех священников, идущих с проповедью за изъятие ценностей» [6, л. 8].
Таким образом, проводя изъятия церковных ценностей в условиях голода 1921 г. и его последствий в 1922 г., советская власть опиралась на нормативные положения, которые срочно принимались законодательно в виде декрета ВЦИК. Однако в обстановке, когда государство и его институты оказывались в подчинении высших партийных
Поступила в редакцию / Received
структур, о которых в Основном законе страны, Конституции РСФСР 1918 г., не упоминалось вообще, партийные документы дополняли, расширяли и конкретизировали декреты. В партийных письмах и инструкциях, составленных Троцким, уточнялись и развивались положения декретов. Все эти документы служили основанием для проведения изъятий церковных ценностей на территории южного региона России. При этом местные документы по изъятиям церковных ценностей в Ростове, Краснодаре и Ставрополе издавались в соответствии с положениями декретов ВЦИК и директив центральных органов партии.
References
