Спросить
Войти

ЖИЗНЬ ЛАТЫШСКОЙ КОЛОНИИ В 1926 г. ГЛАЗАМИ ПАРТИЙНОГО ИНСТРУКТОРА (НА ПРИМЕРЕ ВЫСОЧАНСКОГО РАЙОНА ВИТЕБСКОГО ОКРУГА)

Автор: указан в статье

УДК 94 (=174)(476.5)"1926"

ЖИЗНЬ ЛАТЫШСКОЙ КОЛОНИИ В 1926 г. ГЛАЗАМИ ПАРТИЙНОГО ИНСТРУКТОРА

(НА ПРИМЕРЕ ВЫСОЧАНСКОГО РАЙОНА ВИТЕБСКОГО ОКРУГА)

The Life of the Latvian colony in 1926 year through the eyes of the part-instructor (on the example of the Vysachany district of Viciebsk region)

Т. Буевич (T. Buyevich),

Государственный архив Витебской области г. Витебск, Беларусь

В статье анализируется положение латышских сельских хозяйств Высочанского района Витебского округа в 1926 г. в период максимального развития новой экономической политики. Автор приходит к выводу, что латыши Высочанского района были в основной массе крестьянами и относились к группе «середняков». Большая часть частных хозяйств характеризировалась стабильным уровнем дохода, несмотря на то, что часть латышей-крестьян не использовали передовые методы ведения хозяйства. Их отношение к советской власти основывалось на оценке политики содействия развитию крестьянских хозяйств. Среди латышей сохранялись контакты на родном языке, но отсутствие широкой сети национальных латышских учреждений образования не позволяло сохранять национальную изоляцию. Кроме того, государство контролировало активность латышей и стремилось не допустить их автономии.

The article analyzes the state of the Latvian farming&s in the Vysachany district of the Vitebsk region in 1926 year, during the period of the maximum development of the new economic policy (NEP). The author comes to the conclusion that the Latvians of the Vysachany district appeared in the bulk of the peasants and belonged to the group of "middling peasants". Most private farming&s were characterized by a stable profit level, despite the fact that some of the Latvian peasants did not use advanced farming practice. Their attitude to the Soviet mode (power) was based on assessment of policy of assistance to development of the farming&s. Among Latvians the communication in the native language remained; however the lack of a large number of the Latvian national educational institutions didn&t allow keeping national isolation. In addition, the state controlled the activity of Latvians and sought to prevent their autonomy. Besides, the State controlled activity of Latvians and sought not to allow their autonomy.

Октябрьская революция (1917 г.) привела не только к смене власти в стране. Произошла кардинальная смена ценностей, в том числе перемены коснулись порядка индивидуального владения капиталом: объёмы и методы его накопления стали строго регламентироваться государством, а нарушение установленного регламента влекло за собой суровое наказание, вплоть до смертной казни. Государство стремилось перейти к нерыночной системе экономики. Командно-административные

методы, использовавшиеся при этом, не учитывали реалии, что привело к практически полной остановке промышленности и усугубили развал сельского хозяйства.

Новая экономическая политика (нэп), введённая в 1921 г., предоставила определённую свободу хозяйствования. Нэп вернул рыночный принцип хозяйствования, узаконил наёмный труд, в том числе и на селе. Уже к 1922 г. в сельском хозяйстве наблюдался значительный рост. В 1923 г. продналог был заменён единым сельскохозяйственным налогом, что ещё более способствовало процессу возрождения сельскохозяйственного производства. К 1925 г. посевная площадь достигла довоенного уровня, валовой сбор зерна составил 82% по сравнению с 1913 г., а развитие животноводства и поголовье скота вообще превысили довоенный уровень. В 1926 г. единый сельскохозяйственный налог стал полностью собираться в денежной форме.

Однако после 1926 г. начался закат нэпа. Утверждение первого пятилетнего плана развития народного хозяйства в октябре 1928 г. фактически отменило нэп. Частная собственность вновь стала осуждаться, а предпринимательство перестало быть легальным. Более того, начала активно проводиться общегосударственная политика полного уничтожения индивидуализма и разорения крепких индивидуальных крестьянских хозяйств. Иными словами, 1926 г. допустимо рассматривать как год, на который пришёлся пик развития частного предпринимательства в советском государстве довоенного периода. С большой долей вероятности можно предположить, что к этому году наиболее талантливые и предприимчивые хозяева смогли достичь максимума развития в своей деятельности.

ТЛ С __С

В этой связи интересно установить, как оценивалось партийно-государственным аппаратом состояние латышских крестьянских хозяйств в период наибольшего благоприятствования развитию частной собственности (1926 г.), сколь высока была оценка их экономической состоятельности и насколько активно привлекали латышей к участию в культурно-просветительной деятельности. С этой целью автором статьи проанализированы доклады, составленные сотрудниками латышского бюро Витебского окружного комитета (окружкома) КП(б)Б (далее - Латбюро) о крестьянах-латышах, проживавших в 1926 г. - первой половине 1927 г. в Высочанском районе Витебского округа.

Высочанский район был вторым в округе по количеству латышей. Первенствовал в тот период Лиозненский район: в 1926-1927 гг. на его территории имелось приблизительно 524 хозяйства (проживало более

2 100 латышей). На третьем месте по количеству крестьян-латышей стоял Витебский район: ок. 200 хозяйств (800 латышей) [1, л. 95].

Высочанский район (ныне - территория Витебского и Лиознен-ского районов) площадью 800 кв. вёрст1 был образован постановлением II сессии Центрального Исполнительного Комитета (ЦИК) БССР 6-го созыва «Об административно-хозяйственном делении БССР» от 17 июля 1924 г. Центром района было село Высочаны, которое находилось на расстоянии 5 вёрст от станции Крынки Московско-Белорусско-Балтийской железной дороги. В селе работало почтово-телеграф-ное отделение, но телефонная сеть ещё не была внедрена [2, л. 9об]. Электрическое освещение имелось в двух населённых пунктах: с. Высочаны и деревне Костеёво [3, л. 64]. Район был разделён на десять сельских Советов: Бабиновичский, Выдрейский, Высочанский, Кобыльниковский (вариант названия - Кобыльницкий), Королевский, Костеёвский (варианты названия - Костеевский и Костьевский), Крын-ковский, Осиновский, Старобобыльский, Стасевский [4, с. 170].

Преобладающей формой землепользования была хуторская. Процент хуторских хозяйств был самым высоким в округе и достигал 76,8% [5, л. 297].

Следует сразу подчеркнуть, что статистические данные, отложившиеся в документальных источниках учреждения «Государственный архив Витебской области», о количестве латышского населения противоречивы. Так, например, указывается, что на июль 1924 г. в составе Высочанского района находились 394 деревни [6, л. 157,161] и 1 местечко - Бабиновичи [7, л. 8об], и на момент образования проживало 34 695 человек; латыши составляли 8-9% (чуть более 3 тыс. человек) [2, л. 10]. На 1 января 1926 г. по архивным данным в районе имелось 214 латышских хозяйств, в составе которых было 959 латышей [8, л. 168-174]. В то же время обнаружены статистические сведения о том, что на 1 мая 1927 г. в Высочанском районе действовало 249 латышских хозяйств (1 065 латышей) [1, л. 95].

Таким образом, по имеющимся данным латышское население района уменьшилось за четыре года более чем в три раза. Однако сведений об активной миграции латышей, большой смертности среди них и о любых других явлениях, которые привели бы к резкому сокращению латышского населения в 1924-1927 гг., не выявлено. Следовательно, статистические данные о латышах, проживавших на территории Высо-чанского района, и отложившиеся в архивных документах могут быть

1 Квадратная верста - старинная русская единица измерения площади, действовавшая до 1925 г. 800 кв.вёрст равняется 910,4 кв.км.

приблизительные. Доказательством этому служит информация из доклада Латбюро о работе за май 1926 г. - май 1927 г. [1, 95-102] (далее - доклад Латбюро за 1926/1927 г.). В нём обнаружены данные о том, что при подсчёте количества латышского населения в сельской местности не учитывались латыши, объединённые в совхозы, колхозы, артели, а также - латыши-батраки. Кроме того указывалось, что почти не имеется никаких данных о латышах - жителях местечек и городов [1, л. 95].

Латыши проживали по всем десяти сельсоветам Высочанского района, но основная их масса (90%) была сосредоточена в пяти из них: Ко-стеёвском (с центром в д. Костеёво (варианты названия - Костеево, Костьево; ныне - деревня в Бабиновичском сельсовете Лиозненского района), Выдрейском (с центром в д. Выдрея; ныне деревня в Крынков-ском сельсовете Лиозненского района), Стасевском (с центром в д. Ста-сево; ныне в Лиозненском районе), Крынковском (с центром на станции Крынки; ныне в Лиозненском районе) и Кобыльницкском (вариант Ко-быльниковский; с центром в д. Кобыльники; с 20 ноября 1938 г. деревня переименована в Октябрь и сельский Совет в Октябрьский; в 1941 г. деревня была уничтожена, а с 24 августа 1951 г. Октябрьский сельсовет находится в составе Витебского района). В пяти перечисленных сельсоветах проживало 815 латышей, объединённых в 182 хозяйства.

В Королевском сельсовете (с центром в д. Королево; деревня уничтожена в 1943 г., территория сельсовета ныне в Вороновском сельсовете Витебского района) находилось ещё 15 хозяйств.

В начале осени 1926 г. Высочанский район с целью проверки работы местного районного комитета (райкома) партии среди латышей посетил инструктор Латбюро товарищ Турбас. По результатам проверки на заседании бюро окружкома 26 октября 1926 г. был заслушан его доклад [8, л. 168-174]. Чуть позднее, 24 мая 1927 г., на заседании бюро Витебского окружкома был заслушан обобщающий доклад Латбюро за 1926/1927 г. [1, л. 95-102]. Эти два доклада и легли в основу настоящей статьи. В отдельных случаях информация из них была дополнена сведениями из других партийных документов.

Согласно информации Турбаса латышские семьи, совокупность которых в пределах района именуется колонией, в целом владели 1 055,95 десятинами пахотной земли1 и 632 десятинами сенокосной. В хозяйствах имелось 188 лошадей и 586 коров. Безземельных было всего 4 хозяйства, а безлошадных - 19. В среднем на одно латышское

1 Десятина — единица для измерения земельной площади; в официальной документации фигурировала казённая десятина, современном исчислении она равна 10 925 м2 (1,09254 га).

хозяйство при 4,5 едоках приходилось 5,74 десятины пахотной земли, 3,46 десятины сенокосной; 1 лошадь и 3 коровы. На средний состав латышской семьи - 4 человека - указывается и в других документах окружкома партии за 1927 г. [1, л. 95].

Большинство производимой латышскими крестьянами продукции поступало на частный рынок. Это подтверждают оба анализируемых документа.

Бедняков среди латышей было 36%, середняков - 62% и кулаков -2%1 [8, л. 169].

Латыши довольно широко использовали наёмный труд. Всего на латышских хозяев работало 49 батраков, а 60% всех латышских хозяйств использовали поденщиков2. Турбас считал, что 90% из них были русскими. С большой долей вероятности можно предположить, что речь идёт о белорусах. Дополнительным доказательством этому выводу может служить доклад Латбюро за 1926/1927 г., где указано, что 60% наёмной силы в латхозяйствах - белорусы. Основной причиной применения наёмной силы в латышских хозяйствах здесь назывался малый состав семей [1, л. 95].

Бедняки-латыши, по данным Турбаса, зарабатывали в основном ремеслом, а не батрачеством. О том, что батраков-латышей имелось незначительное количество, указано и в докладе Латбюро за 1926/1927 г., при этом уточнялось, что это бывшие стрелки3 и беженцы [1, л. 96].

Турбас невысоко оценил уровень ведения здесь сельского хозяйства, в частности способы обработки земли у крестьян-латышей. В докладе Латбюро за 1926/1927 г. также говорилось, что уровень ведения латышами сельского хозяйства и скотоводства «требует совершенствования» и что «хозяйства в обработке земли и в количестве скота не достигли довоенного уровня» [1, л. 96]. Особенно слабым, по мнению Турбаса, был Костеёвский сельсовет: «Латышское сельское хозяйство,

1 Бедняк - малоземельный крестьянин, занимавший маргинальное положение в качестве земледельца. В советской терминологии ему дополнительно придавалось значение союзника советской власти. Середняк — крестьянин, занимавший среднее экономическое положение между бедняками и состоятельным крестьянством; обрабатывал землю сам и с помощью членов семьи. Кулак — до революции 1917 г.: перекупщик, особенно в хлебной торговле, на базарах и пристанях, сам безденежный, считалось, что кулак жил обманом. В 1920-е гг., кроме спекулянтов-обманщиков, кулаками называли зажиточных крестьян, использовавших наёмный труд; в советское время противопоставлялся бедняку. Считалось, что кулаки настроены против советской власти.
2 Батрак - постоянный наёмный работник в сельском хозяйстве, часто сезонный, из обедневших крестьян, имевших небольшой земельный надел, или совершенно лишённых земли. Поденщик - временный работник с ежедневной (подённой) оплатой.
3 Вероятно, имеются в виду бывшие военные - участники национальных (латышских) военных формирований (стрелковых частей).

в основном, предлагало четырёхпольную систему севооборота, культурных хозяйств не имелось, кормление скота осуществлялось самым обычным порядком». В Выдрейском, Крынковском и Стасевском сельсоветах преобладающей формой землепользования являлась семипольная система севооборота. В этих сельсоветах было 12 культурных хозяйств, которые имели «большое влияние на окружающие хозяйства» и способствовали «внедрению корнеплодов и травосеяния, а также развитию молочного хозяйства». При этом следует иметь в виду, что в докладе Латбюро за 1926/1927 г. хоть и указано, что уровень ведения хозяйства и обработка земли у латышей не достаточно высоки, но при этом подчёркнуто, что они достигают гораздо более значительных показателей, чем белорусские крестьяне [1, л. 96]. Как один из способов повышения у крестьян-латышей уровня сельскохозяйственной грамотности и внедрения в их хозяйствах рационализаторских способов обработки земли, выращивания сельхозкультур и содержания скота докладчик Турбас предлагал активизировать проведение Дней Крестьянина на латышском языке.

Также в его докладе отмечалось слабое вовлечение латышских крестьян в кооперацию, особенно в потребительскую. Самый низкий процент кооперированных латышей приходился на Костеёвский сельсовет. Турбас объяснял данный факт не национальной принадлежностью, а слабостью кооперации в районе в целом и незначительностью у неё дефицитного товара, затребованного в крестьянских хозяйствах. В его докладе зафиксировано следующее объяснение местного населения: «Если товары имеются, то всё равно мы их можем достать [не зависимо от того], состою ли я в кооперации или нет. Так как товаров в кооперации имеется редко, то нам совсем не выгодно записываться в неё».

Большинство латышей, которые всё же принимали участие в кооперировании, были вовлечены в сельскохозяйственную кооперацию. Например, в Крынковском сельсовете 10 марта 1925 г. была создана латышская сельхозкоммуна молочного направления. Первоначально в неё входили 39 членов. К 1926 г. их число уменьшилось до 23 человек, из которых трудоспособными были 15. Помимо латышей здесь работали трое поляков и один еврей. Два коммунара имели высшее образование и трое - среднее. Коммуна имела 50 десятин земли, 13 десятин сенокоса и 12 десятин леса. Было обобществлено 6 лошадей и 10 дойных коров. В коммуне имелся мотор (так в документе). Общий капитал коммуны на начало 1926 г. составил 8 164 рубля. Для сравнения: в 1926 г. средняя зарплата нетарифицированных служащих сельской

местности составляла 42,7 руб., а в 1927 г. - 55 руб. [10]. Здесь практиковалась двухпольная система севооборота. Был разбит плодовый сад на 100 деревьев. Урожай 1926 г. был выше среднего по району. Коммунарами был организован кирпичный завод, продукция которого завоевала первую премию на районной выставке 1925 года. Но уже летом 1926 г. завод не работал из-за отсутствия рабочих рук. Коммуна оказывала благотворительную помощь местным беднякам: им представлялись бесплатно лошади для запашки поля и выдавались семена.

В Выдрейском сельсовете действовало латышское сельскохозяйственное товарищество (сельскохозяйственное кооперативное объединение) «Аарайс» (далее - «Аарайс») в составе 50 членов, большинство из которых были латыши1. Нужно подчеркнуть, что в Витебском округе в 1926 г. было всего два латышских объединения.

«Аарайс» имело сыроварню и осуществляло торфоразработки. Необходимо отметить, что организация торфоразработок в районе -это было первое предприятие такого типа. Только за лето 1926 г. было выработано 100 куб. саженей2 торфа, что превышало объёмы, необходимые для членов артели, поэтому предполагалось, что часть продукции можно будет реализовать потребителю. Как недостаток работы «Аарайс» отмечалось, что свою продукцию товарищество реализует на частном рынке и в незначительном объёме сдаёт кооперативным организациям, в частности Сельсоюзу3. В связи с этим местный сельсовет остановил выдачу кредита «Аарайс» [8, л. 96].

Также в районе действовала латышская винная артель [1, л. 101].

Латыши-пролетарии, численный состав которых был не высок, работали на Высочанской льнопрядильной фабрике имени Карла Маркса и комбинированном заводе «Костеёво», входивших в Витебское объединение текстильных фабрик «Текстильтрест» [11, л. 35]. Оба предприятия были созданы ещё до начала Первой мировой войны. Фабрика осуществляла первичную обработку льна и производила из него продукцию, не требующую сложного технологического производства (например, шпагат); а завод «Костеёво» занимался переработкой крестьянского сырья (зерна, шерсти, древесины и др.), а также изготавливал деревянные ящики для Витебской государственной махорочной

1 Название дано так, как оно указано в документе (Ф. 10051-п. Оп.1. Д. 433. Л. 22-23). Но, вероятно, речь идёт о товариществе «Арайс» (в переводе с латышского «Пахарь»).
2 Сажень — старорусская единица измерения расстояния, приравнена к 2,1336 м. 1 кубический сажень = 9,713 куб. метра. Действовала до 1924 г.
3 Вероятно, имеется в виду Витебский районный союз сельскохозяйственных, кустарно-промысловых и кредитных кооперативов (Витсельскосоюз).

фабрики и Витебского дрожжевого завода [12, л. 8]. Фабрика действовала до 1941 г. и была уничтожена во время Великой Отечественной войны, а вот завод «Костеёво» из-за пожара перестал существовать уже в 1929 г. [13, л. 11].

Для работы среди латышского населения Высочанским райкомом КП(б)Б был выделен уполномоченный, в задачи которого входило проведение политических кампаний и контроль за политическими настроениями и политико-воспитательной работой среди латышского населения. Интересно, что в докладе Турбас упомянул об отсутствии политико-воспитательной работы среди латышей на родном языке. В связи с чем можно предположить, что уполномоченный не имел латышского происхождения. По мнению докладчика, именно отказ партийцев от использования в работе латышского языка являлся основной причиной отрицательного отношения со стороны латышей к мероприятиям советской власти. При этом каких-либо дополнительных доказательств для подтверждения своего вывода Турбас не привёл. Следовательно, такое суждение является его личным мнением и вряд ли отражает реальную ситуацию.

Также на основе личного впечатления товарищ Турбас сделал вывод, что абсолютное большинство латышей поддерживало советскую власть и шло на контакты с местными властями. Правда, в докладе было указано, что политические настроения латышского крестьянства всё же были различными. В качестве примера отрицательного отношения Тур-бас привёл недовольство налоговой политикой государства. Речь в данном случае шла о едином сельхозналоге, который был введён Декретом ВЦИК и СНК от 10 мая 1923 г. В соответствии с ним исчисление налога производилось в весовой мере - в пудах ржи или пшеницы. При определении налога учитывалось число едоков в хозяйстве, а также количество пашни, сенокоса, взрослого рабочего и продуктивного скота, урожайность хлебов и трав на десятину земли. По словам Турбаса, латыши-крестьяне считали, что единый сельхозналог был направлен на разорение латышского хозяйства. Они говорили, что с одного быка «тянут две шкуры»: необходимо было уплатить и за скот, и за землю, на которой этот скот выпасали. Так же латыши высказывали мнение о том, что земля должна облагаться налогом в зависимости от её качества: «У меня десятина при наилучшей обработке дает только 50 пудов, а у других без больших трудов даёт 100 пудов, а налога плати одинаково с десятины»; «Советская власть проводит налоговую политику в пользу лодырей и поэтому бедняков облагает меньшим налогом, так что они не работают и не поднимают своё хозяйство, зная, что советская власть им поможет».

Одновременно Турбасом были зафиксированы и совершенно противоположные настроения среди латышей-крестьян, направленные на проведение раскулачивания среди прочных хозяйств. Подобные высказывания Турбас именовал «комбедовскими».

Наблюдались среди латышского сельского населения не только антисоветские, но и антипролетарские настроения: «Рабочему хорошо — он 8 часов отработал, своё жалование получил и баста, а крестьянин должен работать от солнца до солнца, но доходу получают от этого мало»; «В связи с тем, что выбросили лозунг за повышение производительности труда, рабочим дают поштучную или сдельную работу, за которую ему платят мало. Рабочий хочет больше выработать по количеству, чтобы больше получить денег, не обращая ни малейшего внимания на качество. Поэтому крестьянину приходится покупать с[ельско]х[озяй-ственные] орудия плохого качества, которые скоро ломаются и, таким образом, приносят ущерб сельскому хозяйству. Надо было рабочему дать выше расценки и требовать от него произведённых им товаров лучшего качества, особенно с[ельско]х[озяйственных] машин».

Приводятся в докладе негативные высказывания по отношению к государственной политике запрета частной внешней торговли. Некоторые крестьяне заявляли, что это неправильно, когда не разрешают возить из-за границы дешёвые и хорошие товары: «Если купить заграничную молотилку, то она будет работать 10 лет, а если купить советскую, то она, в лучшем случае, будет работать 5 лет, а в худшем - несколько часов, после сломается, и крестьянин остается без молотилки».

Наиболее серьёзная антисоветская агитация имела место со стороны крестьян-латышей Костеёвского сельсовета, которая особо активно велась во время перевыборов Советов. В этом контексте интересен акцент Турбаса на то, что антисоветские настроения не были вызваны влиянием «из белой Латвии». Таким образом, можно сделать вывод, что местное латышское население не имело, по крайней мере, официальных связей с латышским населением независимой Латвийской Республики.

В докладе Турбаса отмечалось слабое участие латышей в общественно-политической жизни: они практически не участвовали в общих собраниях граждан, не приходили на выборы местных органов власти. Этот факт подтверждается и докладом Латбюро за 1926/1927 г. Турбас объяснял данную ситуацию тем, что латышскому населению присуща «национальная замкнутость» и что латыши практически не владеют местным языком. Ещё одной причиной указывалось отношение местных властей к латышам, которые воспринимались в среде руководителей района исключительно как кулаки. При этом по словам Турбаса, сами латыши не обижались на отнесение себя к данной группе и говорили: «Что я туда пойду говорить с лодырями, всё равно меня там считают кулаком и мои мнения будут осмеиваться другими». С целью вовлечения латышей в государственное строительство Турбасом предлагалось в д. Вы-дрея организовать национальный сельский Совет, где можно было бы объединить 500 латышей, что составило бы 50% от латышского населения Высочанского района. В докладе Латбюро за 1926/1927 г. указания на его существование отсутствуют. Архивных данных о создании такого сельсовета после 1927 г. обнаружить не удалось.

В докладе Латбюро за 1926/1927 г. отмечалось, что часть латышей, «которая держит себя выжидающе, думает о том, что может быть ещё придут поляки и потому лучше не принимать никакого участия [в государственных делах]».

Межнациональной вражды между латышами и представителями других национальностей не возникало. Однако докладчиком подчёркивалось, что «русские крестьяне смотрят на латышей, как на кулаков, а латыши, в свою очередь, на русских, как на лодырей». Вероятно, всё же речь идёт о лицах не только русской, но и белорусской национальности, т.к. общий анализ доклада Турбаса позволяет предположить, что он отождествляет русских и белорусов. Не приводя конкретных примеров, Турбас говорил, что «эти противоречия иногда замечаются очень резко». В докладе Латбюро за 1926/1927 г. причиной антагонизма между латышами и белорусами указан именно большой процент белорусов-батраков на службе у латышей-крестьян.

«По культурному уровню, - отмечал Турбас, - латкрестьянство сильно отличается от остальной крестьянской массы, таких, котор[ые не]1 умеют читать и писать на родном языке, очень мало, от 1 до 2 %» [8, л. 169]. При этом в докладе отмечалось, что «имеется большое количество со средним и, даже, высшим образованием». Данные о том, что «культурный уровень взрослых латышей в Витебской губернии очень высок (неграмотных среди них не более 1-2%), подтверждаются сведениями, опубликованными еще в начале 1920-х гг. в «Вестнике народного образования» - органе отдела народного образования исполнительного комитета Витебского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (губисполкома) [15, л. 107об.].

Докладчик отмечал, что латыши активно знакомились с содержанием советских газет. На латышском языке выписывалось две газеты: «Латвешу Земнекс» («Латышский крестьянин») и «Кревияс Циня»

1 Выцветающий текст.

(«Борьба России»), 60 и 32 экземпляра соответственно. Газеты были общесоюзные и издавались в Москве. Кроме латышских, выписывали общесоюзные газеты на русском языке «Правда» и «Известия». В докладе Латбюро за 1926/1927 г. отмечалось, что в Высочанском районе в среднем на каждое хозяйство приходилось по 2 газеты (латышская и русская). Работали корреспондентские кружки, которые наиболее активно направляли свои заметки в «Латвешу Земнекс». А вот книги на латышском языке, которыми торговали через Белгосиздат, в сельскую местность почти не поступали [1, л. 99].

Латыши в основной своей массе были лютеранами и христианами евангельской веры [14, л. 165]. Антирелигиозная пропаганда среди них практически не велась. Кружков безбожников не было вообще [1, л. 101].

В районе имелись две латышские школы: начальная - в д. Костеёво и семилетняя в д. Лашнёво Крынковского сельсовета. Лашнёвская школа являлась единственной латышской школой семилеткой, поэтому ей придавали «окружное значение»: школа обслуживала население не только Крынковского, Выдрейского, Стасевского и Кобыль-ницкского сельсоветов, но и принимала латышских детей из соседних с Высочанским районов. Оценивая статус Лашнёвской школы, следует иметь в виду, что в Высочанском районе было всего две школы-семилетки: одна белорусская и Лашнёвская латышская.

В Костеёво школа считалась «элементарной» (начальной) и состояла из 4 групп. Особенностью образования в данной школе было то, что после окончания большинство латышских детей было вынуждено поступать в русские и белорусские школы, т.к. Лашнёво находилось на значительном удалении от Костеёво и ежедневно отправлять туда детей не было никакой возможности.

Работа обеих латышских школ высоко оценивалась Латбюро [1, л. 98]. В докладе Латбюро за 1926/1927 г. отмечалось также, что латыши охотно принимали участие в ремонте школьных помещений.

При школах были красные уголки. В костеёвском красном уголке обучалось 30 человек. Здесь работали драматический и хоровой кружки, имелась библиотека на 80 книг. Подчёркивалось, что уголок имеет авторитет среди крестьян. С момента его создания (1 марта) по 1 августа 1926 г. был проведён один бесплатный вечер-спектакль, прочитано три лекции, из них одна антирелигиозная. Лекции планировалось сопровождать показом «туманных»1 картинок. Через уголок проводилась подписная кампания на латышскую периодику. В то же время

1 Демонстрация картинок, нарисованных на стекле, с помощью аппарата типа «Волшебный фонарь». Стекло вставлялось в аппарат и рисунок в увеличенном качестве отражался на стене.

Турбас отмечал, что уголок не имел своего отдельного помещения, не было агитационно-наглядных пособий, политико-просветительная работа велась недостаточно и нерегулярно.

Лашнёвский красный уголок объединял 15 учеников школы и 15 крестьян-латышей. Поэтому основная масса работы велась через коллектив школы, что не позволяло чётко разграничивать, где кончается деятельность школы и начинается работа уголка. Так же отмечалось, что уголок не активно принимал участие в советской жизни.

Что касается культурно-массовой работы среди женщин, то в районе действовало одно делегатское собрание крестьянок-латышек. Делегатское собрание - это был постоянно действующий выборный общественный коллегиальный орган, который являлся средством вовлечения женщин в общественно-политическую деятельность. Функционировало оно при Лашнёвской школе и проводило работу в Крынковском и Вы-дрейском сельсоветах. В его составе было 15 человек. Однако работало оно только зимой 1925/1926 уч. года, а к лету распалось, т.к. 75% его составляли ученицы школы. Кроме того, отмечалось, что собрание находилось далеко от центров сельсоветов и поэтому не могло работать в тесной связи с органами власти. Для исключения этой ошибки предлагалось в зиму 1926/1927 гг. созвать собрание в д. Выдрея, где проживала основная масса латышек-крестьянок обоих сельсоветов.

В работе делегатского собрания в Костеёвском сельсовете, которое объединяло женщин без учёта национального признака, принимали участие только четыре латышки. В остальных сельсоветах женщин-латышек не вовлекали в общественную жизнь вообще.

О партийных и комсомольских ячейках, объединявших латышей, известно лишь то, что в 1926 г. не было ни одной из них, где бы работа велась на латышском языке [1, л. 96].

Зимой 1925/1926 уч. года в районе было организовано два латышских пионерских звена: одно при костеёвском пионеротряде, второе -при выдрейском. В костеёвском звене было 10 пионеров - дети латышских крестьян и рабочих завода «Костеёво». В работе звена использовался латышский язык. Но к лету 1926 г. его деятельность остановилась. Работа латышского пионерского звена при Выдрейском пионеротряде велась на русском языке, что было отмечено докладчиком Тур-басом как крайне негативное явление.

Таким образом, в 1926 году в период, когда политика нэпа дала свои максимальные результаты, латыши Высочанского района были в основной массе крестьянами и относились к группе «середняков».

Большая часть их личных хозяйств были «товарными» и характеризовались стабильным уровнем прибыли, несмотря на то, что в основной своей массе они не использовали передовые методы хозяйствования. Незначительная часть латышского населения объединилась в сельскохозяйственную кооперацию. Были созданы товарищества и артели, которые не ограничивались только сельскохозяйственным производством, но и успешно занимались мелким кустарным промыслом.

Отношение латышей к советской власти основывалось на оценке политики благоприятствования развитию крестьянского хозяйства. Одна часть латышей открыто выступала против государства (кулаки и часть середняков), другая - поддерживала её (частично из группы середняков и беднейшие слои), а третья - занимала выжидательную политику, надеясь на захват территории Беларуси поляками и смену власти.

Среди латышей сохранялись традиционные религиозные верования и общение происходило на родном языке. Некоторые не владели вообще или с трудом понимали «местный» язык. В совокупности с наличием некоторого антагонизма между латышами и другим населением это могло бы привести к изолированию латышской колонии и противопоставлению её белорусским крестьянам. Однако этого не произошло по двум причинам. Во-первых, политика советского государства не предусматривала создания сильной национальной диаспоры, а, наоборот, предполагала вовлечение её в государственное строительство различными методами и способами, в том числе и через различные национальные государственные и негосударственные институты. Во-вторых, в районе не были созданы в полной мере условия для обучения подрастающего поколения исключительно на латышском языке. Часть детей после окончания национальной начальной школы продолжало обучение на «местном» языке. Это неминуемо должно было привести к изучению русского и/или белорусского языков, истории и культуры, и как минимум к постепенной ассимиляции с местным населением, а как максимум к восприятию советских интернациональных ценностей, которые не предусматривали сохранение национальных традиций малых групп народов.

Использованные источники:

1. Государственный архив Витебской области (ГАВО). Ф.10051-п «Витебский окружной комитет Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии (Витебский окружком КП(б)Б)» (далее - Ф. 10051-п). Оп. 1. Д. 600.
2. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 117.
3. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 161.
4. Административно-территориальное устройство БССР: Справочник. В 2-х т. / редкол.: В.А. Круталевич [и др.]. - Мн.: Беларусь, 1985. - Т. 1 (1917-1941гг.). - 1985. - 390 с.
5. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 333.
6. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 21.
7. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 757.
8. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 433.
9. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 600.
10. Головин, С.А. Имущественная дифференциация доходов населения СССР в 20-30-е годы ХХ века / С.А. Головин // Научная электронная библиотека «КиберЛенинка» [Электронный ресурс]. - 2008. - Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/v/imuschestvennaya-differentsiatsiya-dohodov-naseleniya-sssr-v-20-30-e-gody-hh-veka. - Дата доступа: 28.04.2018.
11. ГАВО. Ф. 309 «Витебское объединение льнопрядильных фабрик "Двина" и им. Карла Маркса Витебского губернского Совета народного хозяйства Высшего Совета народного хозяйства БССР». Оп. 1. Д. 1.
12. ГАВО. Ф. 1741 «Витебская окружная контрольная комиссия — рабоче-крестьянская инспекция (ОКК — РКИ)». Оп. 1. Д. 52.
13. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 757.
14. ГАВО. Ф. 10051-п. Оп. 1. Д. 332.
15. ГАВО. Ф. 246 «Отдел народного образования исполнительного комитета Витебского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Витгубоно)». Оп. 1. Д. 29.
Высочанский район Витебский округ Костеёво Лашнёво Крынковский сельсовет нэп 1926 год Латбюро латышикрестьяне сельское хозяйство
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты