Спросить
Войти
X. С. Гамидуллаева
Воздействие местных органов власти надеятельность учреждений юстиции в серидине 40-х-начале 50-хгг.
(на материалахЛенинградской области)
После реформы 1936 г. органы юстиции в районах и областях формально становились независимыми от местной партийно-советской номенклатуры. Устанавливались их централизованные подчинение, система подбора кадров и продвижения по службе. Однако на практике местные партийные комитеты и исполкомы Советов сохранили мощные рычаги воздействия на систему правосудия. Как показывают архивные источники, основными методами влияния на деятельность прокуратуры и суда в послевоенном СССР со стороны местных властей были следующие.
• Прокуроры и судьи должны были регулярно отчитываться перед секретарями райкомов о ходе борьбы с преступностью и получать от них указания и рекомендации по улучшению своей деятельности. Чаще всего эти рекомендации включали указания о том, какие типы преступлений должны подвергаться более строгим наказаниям и требования более активных мер против тех или иных видов правонарушений.1 Партийные и советские органы строго следили и за тем, чтобы конкретные действия судей и прокуроров не сказывались негативным образом на политической ситуации в районе. Так, народный судья Сланцевского района Ленинграда Зеленский получил выговор по партийной линии за то, что он не согласовал с райкомом проведение открытого процесса.2
• В том случае, если деятельность прокуроров и судей не соответствовала партийным стандартам, руководители районов и областей могли вынести на рассмотрение партийных комитетов вопрос об их партийной ответственности вплоть до исключения из партии. Так, только за 1945 г. к партийной ответственности за «недостатки в работе» в Ленинградской области было привлечено 9 районных прокуроров.3
• Для назначения на должность прокуроры и судьи должны были пройти утверждение в партийных органах. В дальнейшем, если
«деловые отношения» между руководителями органов юстиции и партийно-советскими властями не налаживались, последние могли обратиться в партийные комитеты более высокого уровня с предложением сместить их с должности в партийном порядке. Так, в 1946 г. лишился своей должности «за непартийное поведение и игнорирование указаний обкома партии» прокурор Ленинградской области Дмитриев, а в 1948 г. — за «вынесение неоправданно мягких приговоров» член Военного трибунала войск МВД Ленинградской области Вайн-Риб и т.д.4
• От руководителей районных и областных исполкомов во многом зависели условия жизни и работы прокурорско-следственных работников. Именно первые могли выделить или не выделить учреждениям юстиции помещения для работы и жилье для их сотрудников, транспорт, канцелярские принадлежности и т. д.
Все эти причины побуждали сотрудников прокуратуры и суда не конфликтовать лишний раз с местной партийно-советской номенклатурой а поддерживать с ее представителями «нормальные рабочие отношения». Вот как сформулировал позицию партийных органов по вопросу взаимоотношений с учреждениями юстиции в своей речи на совещании народных судей Ленинграда секретарь горкома ВКП(б) Левин: «Вы независимы в хорошем ведении дел, правильном вынесении приговоров, большой работе, которую вы должны проводить с населением, но вы не независимы в неправильном вынесении приговоров, запущенности всего хозяйства судебных дел. В этом отношении мы будем вам помогать и исправлять».5
Однако зачастую отношения между прокурорами и судьями, с одной стороны, и местной номенклатурой, с другой, изобиловали конфликтами. Многие руководители аппаратов юстиции на местах предпочитали в своей деятельности руководствоваться словами В. М. Молотова, который утверждал, что они не должны придерживаться позиции «ни с кем не ругаться, чтобы все были довольны».6 Конфликтные ситуации между органами юстиции и местными властями обычно порождались следующими причинами.
Во-первых, ряд судебно-прокурорских работников не считал нужным отчитываться в своей работе перед органами, которым юридически они не были подчинены. В 1952 г. девять секретарей райкомов Ленинградской области жаловались в обком, что прокуроры в их районах ни разу в течение года не отчитывались перед ними.7
Во-вторых, причиной столкновений нередко становилось стремление местных властей использовать прокуроров и судей в несвойс4 ЛОГАВ. Ф. Р-3824., Оп. 3., Д. 65., Л.74: ЦГА СПб., Ф.9260., Оп1„ Д.55., Л.178-179
твенных им функциях: в основном в качестве «уполномоченных» райкомов и обкомов во время посевных и уборочных, выборов в Советы различных уровней и т. д.
В-третьих, нередко судьям и прокурорам приходилось добиваться отмены незаконных решений местных властей.
Наиболее часто конфликты вспыхивали из-за стремления местных властей вмешиваться в расследования конкретных уголовных дел. Обычно такие ситуации возникали в тех случаях, когда объектами расследования становились руководители колхозов, совхозов, предприятий и учреждений, имеющие хорошие связи в партийно-государственном аппарате. По сформировавшейся еще в 20-е гг. практике согласие на возбуждение уголовного дела в отношении члена партии должен был дать партийный комитет. Обычно это происходило автоматически. В случае, когда речь заходила о близких к номенклатуре людях, ситуация становилась иной. Секретарь райкома не только не давал своей санкции, но и настоятельно требовал прекратить дело. Например, в 1950 г. прокуратура Рощинского района Ленинградской области уличила председателя колхоза и депутата Облсовета Евс-тихеева в должностных злоупотреблениях. Тем не менее, секретарь райкома отказался дать санкцию на привлечение его к уголовной ответственности и заявил районному прокурору: « Вы должны искать преступников в другом месте, а Евстихеев не преступник, а человек который пользуется авторитетом».8
Подобные ситуации были скорее не исключением, а правилом во взаимоотношениях между органами юстиции и местными властями. В выступлениях прокуроров и следователей на совещании в Ленинградской областной прокуратуры в 1948 г. постоянно всплывали примеры вмешательства партийных комитетов в следственную работу. Народные судьи в свою очередь жаловались на стремление партийных и советских органов повлиять на приговор по тому или иному хозяйственному делу.9
В случае подобных конфликтов работники юстиции аппелиро-вали к поддержке либо руководящих органов юстиции, либо вышестоящих партийных инстанций. В некоторых случаях они принимали сторону прокурорско-следственных кадров. В 1945 г. прокурор Киришского района Ленинградской области Иванищев вскрыл массовые злоупотребления при распределении американских подарков среди работников леспромхозов. В ходе расследования выяснилось, что значительное число подарков было расхищено районными чиновниками. Однако райком дважды отказал в возбуждении уголовного
дела против главного организатора хищений — заместителя начальника отдела гособеспечения райисполкома Логинова. Тогда Ивани-щев обратился в прокуратуру области, которая через обком ВКП(б) добилась привлечения Логинова к уголовной ответственности.10
Но гораздо чаще высокопоставленные сотрудники учреждений юстиции и партийного аппарата требовали от сотрудников прокуратуры и суда на местах лояльного сотрудничества с местными партийно-советскими властями.
Например, заместитель начальника областного Управления юстиции Кучерников указывал своим подчиненным: «Я никогда не поверю, чтобы нельзя было договориться с секретарем райкома по конкретному делу. Если хорошо изложить ему суть дела, если прокурор подойдет как следует и докажет неправильность того или иного лица, то секретарь райкома разберется и никогда не будет возражать». Его поддерживал заместитель начальника следственной части Генеральной прокуратуры СССР: «здесь имеется еще такое настроение, что в районе власть на власть наталкивается. Товарищи не должны забывать, что мы, прежде всего, члены партии». Еще более четко выразился заведующий отделом обкома ВКП(б) Яковлев в 1951 г.: «Некоторые молодые прокуроры ставят себя в позу командования райкомом и райисполкомом. Задача прокурора состоит в том, чтобы он врастал в партийный аппарат. Прежде всего райком ВКП(б) отвечает за прокурора».11
Даже в тех случаях, когда в конфликте признавалась правой сторона прокурора, природа конфликта руководящим работникам виделась в том, что прокурор не смог найти «общего языка» с местной властью. Так, в 1945 г. в Оятском районе Ленинградской области, после того как районный прокурор добился привлечения к уголовной ответственности заведующего торговым отделом райисполкома, секретарь райкома и председатель райисполкома обвинили прокурора в должностных злоупотреблениях. Хотя расследование областной прокуратуры и обкома партии показали ложность обвинений, прокурор получил выговор «за неумение наладить контакт с районным руководством».12
Подобное положение вещей было характерно не только для Ленинградской обрасти, но и для других регионов страны. На Втором всесоюзном совещании республиканских и областных прокуроров, состоявшемся в апреле 1948 г., многие областные прокуроры прямо заявляли о вмешательстве партийных руководителей в их деятельность. Руководство же союзной прокуратуры стремилось сгладить
остроту данной проблемы. Оно настаивало, что случаи конфликтов местных органов прокуратуры и властей случаются все реже и не носят принципиального характера.13
Таким образом независимость органов юстиции от местных партийно-советских властей все больше становилась фикцией. «Телефонное право» в 40-е гг. активно влияет на право «формальное». И в годы «оттепели» ситуация ничуть не улучшилась. Вот как описывал в одном из своих очерков положение во второй половине 50-х гг. во многих районах страны журналист В. Овечкин, вложив в уста своего героя — районного прокурора — следующие слова: «Не бывает разве таких случаев, когда совершил коммунист преступление, а вы, райком, не исключаете его из партии, а даете строгий выговор с последним предупреждением... Конечно нужно тщательно проверять поступившие на коммунистов материалы, нужно очень тщательно разбираться, где правда, где наговор. Но если уж точно установлено, что залез в государственный или колхозный карман, — зачем того миловать? Один мерзавец, растратчик до чего дошёл? Я завожу на него дело, а он мне заявляет: "Значит хотите меня в тюрьму упрятать? Неужели вам какие-то десять тысяч дороже хорошего коммуниста?"».14
Таким образом утвердившиеся в 30-40-е гг. механизмы влияния партийно-советской номенклатуры на органы правосудия в дальнейшем лишь укреплялись и совершенствовались. Прокуроры и судьи все больше превращались в послушных слуг своих партийно-советских патронов на местах.
