Спросить
Войти

Из истории изучения памятников Бетпакдалы

Автор: указан в статье

ИСТОРИЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ И ИССЛЕДОВАНИЙ

УДК 902.2(574)

А.З. Бейсенов1, М.В. Бедельбаева2

Институт археологии им. А.Х. Маргулана Комитета науки МОН РК,

Алматы, Республика Казахстан;

2Сарыаркинский археологический институт при Карагандинском государственном университете им. академика Е.А. Букетова,

Караганда, Республика Казахстан

ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТНИКОВ БЕТПАКДАЛЫ*

В статье даны некоторые обобщения результатов историко-археологического исследования пустынного региона Казахстана - Бетпакдалы. Приводится краткий анализ письменных источников XIX в. В том числе привлечены малоизвестные архивные документы из фонда А.И. Шренка, который хранится в Санкт-Петербургском филиале Архива Российской академии наук. Коллекция артефактов А.И. Шренка находится в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (г. Санкт-Петербург).

Авторы последовательно рассматривают историю археологического изучения памятников региона, а также приводят результаты собственных исследований. Значительные концентрации археологических памятников обнаружены главным образом в северной полосе Бетпакдалы. В западной части отмечается район р. Байконыр, где открыты большие скопления петроглифов и других памятников. В Северной Бетпакдале в настоящее время возобновлены археологические исследования памятников бассейна реки Атасу.

Своеобразное низкорельефное плато Бетпакдала представляет собой пустынное пространство, протянувшееся от западного побережья оз. Балхаш до низовьев р. Са-рысу, ограниченное на юге долиной среднего и нижнего течения р. Шу, а на севере -высокими и расчлененными территориями Казахского мелкосопочника.

Веками через Бетпакдалу проходили караванные пути, соединявшие север, Са-рыарку, и юг, Сырдарью. Бетпакдала - большой по территории регион, который археологически еще полностью не пройден. В начале этого пути был А.Х. Маргулан, который, по-видимому, много раз пересекал всю протяженность Бетпакдалы. Это было связано с временем ранней поры деятельности возглавляемой им Центрально-Казахстанской археологической экспедиции (ЦКАЭ), начавшей свои работы в далеком 1946 г. Его археологическая «полуторка» с нехитрым оборудованием пересекала всю Бетпакдалу, начиная от р. Чу. Касательно своего маршрута, проложенного по древним караванным путям, и памятников, увиденных по пути, А.Х. Маргулан [1948, с. 53-60; 1950а, с. 61-72; 1950б], замечательный и редкий знаток многих местностей и регионов, писал в ряде статей. Основные археологические исследования А.Х. Маргулана в северной части Бетпакдалы (по современной терминологии) были следствием того впечатления, которые произвели на него памятники района р. Атасу. Увидев их в конце

* Работа выполнена в рамках гранта «Культура населения Бетпакдалы в эпоху палеометалла».

1940-х гг., он в 1955 г. заложил первый раскоп на поселении Атасу - на памятник его

вывели рассказы местных аксакалов о «древнем заводе» , на территории которого находят много кусков металла. Исследования были продолжены и привели к открытию многочисленных памятников эпохи бронзы, что было связано (помимо А.Х. Маргула-на) с именами М.К. Кадырбаева, С.М. Ахинжанова, Ж. Курманкулова и ряда других ученых (об исследованиях на Атасу подробнее см.: [Бейсенов, 2015 а, с. 40-47; 2015б, с. 111-122; Бейсенов и др., 2014]).

Среди известных по печатным работам авторов достоин особого упоминания один человек, оставивший краткое, но яркое этнографическое описание Бетпакдалы -поэт, писатель, выдающийся политический деятель Казахстана начала - 1-й трети ХХ в. Сакен (Садуакас) Сейфуллин (1894-1938 гг.). В книге «Тернистый путь» [Сей-фуллин, 1977] он описал свой переход через Бетпакдалу, используя прекрасное знание быта народа, свою наблюдательность и блистательное писательское мастерство. Рассказ, переданный на казахском языке, к сожалению, по ряду причин, главным образом по политическим мотивам, не был замечен специалистами.

Учитывая этнографический и малоизвестный характер работы, считаем уместным привести некоторые особенные моменты этого произведения. Как рисует С. Сейфуллин свою поездку через Бетпакдалу? Осенью 1919 г. на десяти верблюдах небольшое кочевье - попутчики Сейфуллина - везет юрты и скарб четырех семей. Впереди едет на коне пожилая женщина, «жена начальника аула», рядом, параллельно с кочевьем, гонят скот молодые пастухи. Попутчики, которых писатель окрестил «мадибеками», «мадибековцами» (от Мадибека, его брата Батырбека и других их родственников), охарактеризованы как истые сыновья и знатоки Бетпакдалы. Являясь представителями родовой группы, они «зимуют на Чу, а летуют в районе Сарысу». Эти люди настолько привыкли жить в своей родной среде обитания, что «в Бетпакдале ночью не заблудятся... и найдут воду». Торопясь застигнуть «хвоста» впереди уехавшего кочевья, люди изучают места остановок, наткнувшись на остатки потухшего костра, вожатый, после непродолжительного обследования золы, определяет, что люди были давно, «огонь жгли несколько дней назад». На месте отдыха и ночлега готовят на быструю руку горячую мучную похлебку - «ун коже» [Сейфуллин, 1977, с. 351, 352]. Народ Бетпакдалы другой, несколько особый, более мобильный, адаптированный к среде обитания, юрты у них поменьше.

В характеристике «безлюдной», «безводной», «невзрачной», «голой», «плоской» и суровой Бетпакдалы писатель мастерски прибегает к приему своего рода противоречия: несмотря на все эти эпитеты, на протяжении повествования никак не создается образ пустой и безжизненной Бетпакдалы. Там жизнь бьет ключом. В одном ауле, встреченном на пути, беркут напоролся на матерую лису и повредил лапу. В другой юрте породистая, гордая тазы лежит, «положа голову на передние лапы» и «слушая» беседу людей под негромкие звуки домбры - попеременно глядя «то на хозяина, то на его жену, то на писателя». Хозяин тазы, молодой бодрый джигит, однажды поймал барантача-угонщика чужих лошадей, которого, связав, поручил жене, снабженной

* В 2015 г. мы стали свидетелями того, что площадь поселения эпохи бронзы Атасу местные жители и поныне продолжают называть «заводом». Спустя 60 лет после первых раскопок А.Х. Мар-гулана (1955 г.) жители зимовки Мыржык при беседе уточняли, «будем ли мы копать сам «завод» (прим. А.Б.).

большим ножом, а сам поскакал за подмогой. Жена, которой вменялось «немедленно зарезать» злодея при малейшем признаке попытки освободиться, бодро держалась и дождалась его, слушая, как похваливает ее муж по поводу данного события, ведет себя «просто и безмолвно», с чувством собственного достоинства - «крепкая, «умная», «22-23 лет». Джигит рассказывает о том, как он слушал печальный кобыз у самого Ихласа*, потерявшего сына, трагедия и горечь отца тонко передается в неторопливом рассказе степняка. В другой юрте человек, которого называют «волостным», показывает «удостоверение», прибывшее из «дуана» (от «диван», в данном случае «город, присутствие, место пребывания власти». - А.Б., М.Б.) и подтверждающее его должность. Сейфуллин читает бумагу. Попросив читать громче, хозяин при русских словах надменно взирает на собеседников-аульчан. Те молчат, кто просто, а кто с хитринкой. Бумага оказывается каким-то распоряжением некоего неизвестного судьи, выданным неизвестно кому и когда, но чтец не говорит об этом собравшимся. «Волостной» собирает разные простецкие подарки, чаще куски мяса - дань от своего народа, который не отказывает ему в этом. Сына своего, простоватого, мешковатого парня, величает «батыром». Но вскоре выясняется, что вроде бы и сам народ не считает его волостным, как не считает батыром его сына, как не считает «редкими скакунами» его обычных, довольно слабых двух коней. Одним словом, тут ненавязчиво и туманно предлагается уловить этакий тонкий нюанс, степной шарм, точного названия которого не существует.

Ближе к р. Чу усиливается холод. С. Сейфуллин [1977, с. 375] упоминает интересное событие - ложась спать в юрте, утром обнаруживает у себя на лбу и волосах слой снега. Дано буквально в нескольких словах, мастер хочет и читателю оставить работу. И не подводит его этот прием: воображение запросто рисует казахов-бетпак-далинцев осени 1919 г., которые встали после сна, отряхнули с одежды и лица снег и дальше занимаются делом. Наряду с «горячей мучной похлебкой», эпизодом обследования золы потухшего костра и другими многими, предельно краткими этнографическими штрихами имеется также довольно интересное описание перехода через лед р. Чу. Вереница людей, спешившись, ведя коней на поводьях, медленно ступают по льду. Суюндык-батыр идет впереди с айбалтой в руке, которой часто постукивает по льду. Каждый на подоле чапана держит навоз, землю, что нужно сыпать позади себя в узкую ленту-полоску. Это для коней, чтобы не поскользнулись, да и боятся степные кони голого и блестящего молодого льда, который, к тому же, то и дело потрескивает, усиливая страхи людей и их верных спутников [Сейфуллин, 1977, с. 376]. Завершив дела за р. Чу, группа возвращается назад той же дорогой, переходит так же покрытую льдом рекку. На этом, своем, берегу, посмотрев назад, Суюндык производит выстрел в небо из винтовки. «Чтобы враги боялись», - отвечает он на вопрос С. Сейфуллина.

Рассказ писателя С. Сейфуллина поневоле подтверждает мнение А.Х. Маргулана и ряда других исследователей о Бетпакдале. Словно мост, соединяя север и юг, Бетпакдала, тем не менее, не была пустой, абсолютно безжизненной землей. Там всегда обитал особый народ - «бетпакдалинцы». Картина, которую хотел показать писатель, несомненно, ценна для специалиста, интересующегося этим регионом.

* Ихлас (Ыкылас) Дукенулы (1843-1916) - казахский народный композитор, один из основателей школы традиционного кобыза в конце XIX в., уроженец Жанаркинского района Карагандинской области (прим. А.Б.).

С. Сейфуллин формально указывает на «неизведанность», «незнакомость» Бетпакдалы, прибегая к тому же писательскому приему. Но вот, прекрасно рисуя природу региона, быт и нравы «бетпакдалинцев», людей одновременно простых и возвышенных, сильных, крепких телом и духом, писатель наполняет Бетпакдалу такими красками, что невозможно не заметить - он знаток этой земли, он любит этот край! Из биографических сведений писателя известно, что он родился и вырос на самом северном краю Бетпакдалы, в черте исторического «Ортага и Кертага», отождествляемого А.Х. Маргуланом, Ж.Е. Смаиловым с районом гор Ортау и Кызылтау [Смаилов, 2015]. В стихотворении «Аксак кийк» («Хромая сайга») С. Сейфуллин приводит мнение о том, что «ширина Бетпакдалы - восемь кочевых переходов», и тут же добавляет, что они «не раз пересекали кочевьем» ее. Поэт вряд ли имеет в виду полные научные масштабы географической провинции, тем более в современных, очерченных специалистами представлениях. Скорее, «восемь переходов» занимало расстояние кочевого пути его семьи, родственников. Надо полагать, этот «переход» должен был начинаться с района горы Ортау - родных мест писателя. Но, в любом случае, это несколько сотен километров. Следует отметить, что данное расстояние в «восемь переходов» является единственным данным* этнографического характера, высказанным по поводу протяженности Бетпакдалы с севера на юг. Но вот что характерно и для С. Сейфуллина, и для А.Х. Маргулана: оба они Бетпакдалой называли земли, лежащие южнее бассейна реки Атасу.

В течение многовековой истории древние племена использовали все возможности хозяйственно-культурного освоения этой суровой пустыни, называемой в русских источниках «Голодной степью». Архивные материалы и публикации путешественников XIX в. содержат подробную информацию о караванных путях и их многочисленных ответвлениях, проходивших по степям Центрального Казахстана и связывавших этот регион через Бетпакдалу с оседло-земледельческими оазисами в бассейне реки Сырдарьи. Сведения, содержащиеся в записях и дневниках русских исследователей, позволяют создать общую схему маршрутов передвижения в системе кочевого хозяйства казахов, реконструировать пути сообщения, в ряде случаев способствуют локализации археологических памятников.

Одно из первых упоминаний о Бетпакдале сохранилось в «Журнале похода подпоручика и атамана Д. Телятникова в Ташкентию с описанием пути, местоположения и прочего, описанного сержантом А. Безносиковым» (май 1796 г. - июнь 1797 г.). Их сообщение о передвижении от Иртышской линии из Семипалатинска через Верный до городских центров Средней Азии предлагает кратчайший путь через Голодную степь. Они упоминают об урочище Тамгалы, «.. .из коего истекает ключ пресной воды», расположенном на западной окраине пустыни Бетпакдала, которое впоследствии стало известным благодаря камню Тамгалытас с надписями и древними изображениями знаков [Путевые дневники., 2007, с. 159].

* Кто-кто, но А.Х. Маргулан должен был знать о посвященном Бетпакдале отрывке книги С.Сейфуллина. Говоря о «политических мотивах», здесь следует учитывать немаловажный факт, связанный с трагической судьбой С. Сейфуллина, расстрелянного как «врага народа» в годы репрессии. Археолог А.Х. Маргулан, который и сам нередко попадал в поле зрения органов, не мог использовать работы репрессированного деятеля.

Поездку в Среднюю Азию в 1813-1814 гг. совершил Филипп Назаров - переводчик тюркских языков при командире Отдельного Сибирского корпуса. Этот маршрут пролегал из Омска через Петропавловск и далее через Бетпакдалу в Ташкент и Коканд.

В путевых записях М.С. Поспелова и Т.С. Бурнашева (соответственно, чиновника и горного офицера ведомства Колывано-Воскресенских горных заводов, которые в 1800 г. возглавили посольство в Ташкент, направленное по просьбе Ташкентского владельца Йунус-ходжи для оказания помощи в разработке местных природных богатств) представлено описание караванных путей. Путь их лежал из Ямышевской крепости к р. Нуре и далее через Бетпакдалу в Ташкентские владения. Вот как об этом писал А.И. Левшин [1996, с. 101-102], используя материалы посольства, частично опубликованные в Сибирском вестнике в 1818 г. : «Из Семиарского форпоста до Ташкенда г. Поспелов и г. Бурнашев в 1800 г. шли следующим путем: через горы Ку-Казлык, находящиеся от Иртыша в 170 верстах, через горы Каркаралы, до которых от Ку-казлыка верст 80, через реку Нуру, лежащую в 160 верстах от гор Каркаралы, через реку Сарасу и горы Кок-Томбак, отстоявшие от Нуры в 460, а от Иртыша в 770 верстах. За сими горами следует бесплодная степь Битпак, простирающаяся от реки Цуя (река Чу. - А.Б., М.Б.) на 180 верст. Через Цуй путешественники переправились на связках камыша и, пройдя еще верст 50 по безводной песчаной степи, достигли озер Каракуль, за коими уже начинается Ташкентское владение. Путь сей представляет великие неудобства».

Более полное издание путевых записей М.С. Поспелова и Т.С. Бурнашева было подготовлено ученым-востоковедом, членом Императорского Русского географического общества Я.В. Ханыковым. Основная информация содержит характеристику территории и населения Казахстана, включая и информацию о Голодной степи [Ханы-ков, 1851, с. 1-56].

Так было положено начало изучению степей Центрального Казахстана, первоначально подчиненное прагматичным военно-политическим целям и включающее описание маршрутов для продвижения военных отрядов, физико-географическое и геологическое исследование, выявление основных черт орографии, составление описей, послуживших основой для составления карт.

Первое научное обследование территории Центрального Казахстана и Бетпакда-лы было проведено экспедицией А.И. Шренка. Опытный путешественник, приват-доцент геологии и минералогии Дерптского университета, «ботаник для путешествий» Ботанического сада Академии наук России, 200-летие со дня рождения которого исполнилось в 2016 г., провел основательные зоогеографические и метеорологические исследования. В 1840-1843 гг. А.И. Шренк путешествовал по Ишимским, Улутауским и Сарысуйским степям, пересек пустыню Бетпакдала, обследовал низовья рек Чу и Сарысу, продвигаясь традиционными путями кочевников через внутренние районы. Широкий предметно-тематический диапазон информации, охватывающей самые разнообразные аспекты материальной и духовной культуры кочевников, отличает архивные записи академика. В их содержании отмечается целый ряд достоверных деталей по известным историческим фактам («Историческое повествование новейшим происшествиям в Киргизской степи», «История разорения Ташкентского укрепления в Улы-тавских горах» и др.), описание быта, общественных отношений. Во время своих экспедиций известный ботаник неоднократно упоминал о местных историко-культурных

и архитектурных памятниках, древних поселениях, чудских могилах, составив краткое их описание. Особое внимание уделялось курганам, каменным изваяниям, мавзолеям и гробницам.

Большая часть дневниковых записей А.И. Шренка, сделанная во время путешествий по Казахстану, написана на немецком языке (старонемецкий диалект) и до сих пор не переведена. Это блокноты небольшого формата или тетрадные записи, выполненные чаще карандашом, которые читаются с трудом из-за особенностей «бисерного» почерка автора и плохой сохранности, поскольку прошло уже более 170 лет со времени их написания. Они хранятся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН.

Архив А.И. Шренка, включающий 54 единицы хранения, помимо его рукописей и дневников содержит записи и чертежи геодезиста-топографа, преподавателя Омского кадетского корпуса Нифантьева, топографа Соболева, переводчика Фролова и урядника Лобанова, которые участвовали в его экспедиции [Архив РАН. Ф. 317. Оп. 1. Д. 1-54].

Ниже приведен перечень документов, с которыми непосредственно ознакомились авторы.

• Путешествие по Зоонгорской и Киргизской степям в 1840-1843 гг. (221 лист);

• 3-е путешествие в 1842 г. (307 листов);

• путешествие в среднюю Киргизскую степь в 1842 г. (173 листа);

• путешествие в Центральную (среднюю) Киргизскую степь в 1843 г. (94 листа);

• Улытауская горная группа в своем топографо-географическом положении (17 листов) - на немецком языке;

• заметки по топографии и этнографии (30 листов);

• заметки исторического содержания (23 листа);

• коллекция древностей с Алтая и из Зоонгорской, Киргизской степи (11 листов);

• дневник толмача Фролова 1840 г. (17 листов);

• «Описание юго-западной части Голодной степи 1841 г.» составлено при Генеральном штабе Сибирского корпуса по расспросам урядника Лобанова в 1841 г. (23 листа);

• «Топографическое описание южной части Киргизской степи 1843 г.» составил топограф Нифантьев (51 лист);

• путевой журнал топографа 2 класса Соболева и «Путевой журнал от р. Баскана до Каркаралов 1843 г.» (17 листов).

В дневниках А.И. Шренка, датируемых 1840-1843 гг., встречаются описания архитектурных памятников и древних поселений. Согласно дневнику с марта по сентябрь 1842 г. маршрут экспедиции пролегал через Петропавловск, Кокчетав, реку Ишим, Ат-басар, реку Терсаккан, горы Арганаты, Улутау, реки Жезды, Каражар, Сарысу, Дже-тыконур, Чу и обратно. Таким образом, путешественник пересек Бетпакдалу дважды.

Например, дневниковые записи от 14 мая 1843 г. содержат описание развалин мавзолея Урмамбета; запись от 16 июля дает характеристику гробницы Катуш-хана и других архитектурных памятников на реке Джезды-Кенгир; записи от 21 июля -архитектурные памятники, расположенные вдоль рек Кара-Кенгир и Каражар; далее идет описание мавзолея Айбитбулата; дневниковые записи от 21 августа - гробницы Талмас-ата и Болган-ана. А.И. Шренк привел легенды и отметил наличие в Киргизской степи множества памятников: могилы с «каменными бабами», «писаницы» на камнях и др., а также установил определенное своеобразие курганных могильников.

В документе под номером 47 «Описание юго-западной части Голодной степи» (составлено при Генеральном штабе Сибирского корпуса по расспросам урядника Лобанова в 1841 г.) представлена информация о песках, урочищах с перечислением зимовок, описаны караванные пути и существующие дороги, указаны типы водопользования, как естественные (реки, озера, ключи, снега), так и искусственные (колодцы). О Бетпакдале автор пишет следующее: «Голодная степь - название свое сохраняет в смыслах сих только посредством песков Кара-Кумъ и Арысь-Кумъ на юго-западе тянется потомъ на восток неширокой полосою верст в 80. Между озера Теле-Куль-тата, речкой Чуй, первыми Ташкентскими укреплениями, расположенными по Сырь-Дарье и горами Кара-тау, далее къ востоку она разширяется, как и на западе оного Аральского моря; переходит Чуй и даже достигает в некоторых местах до реки Сары-Су. Самое узкое место... на всем протяжении прямо устье реки Чуй Ташкенского города Акъ-Мечеть, выстроенного на правом берегу Сыр-Дарьи, против озера Теле-куль-тата, къ которому собираются торговые пути съ Сибирской и Оренбургской линии для перехода через нее; от оного озера торговцы достигаютъ въ 20 часовъ Акъ-Мечети и в 5 дней через Каратау Азрета или Туркестана и следуют далее в Бухарию, Ташкент и Кокантъ» [Архив РАН. Ф. 317. Д. 47].

Там же содержится одно из первых описаний петроглифов Тамгалытас: «Обе эти речки (Чу и Сарысу. - А.Б., М.Б.) не доходя устья около 80 верст впадаютъ одна къ другой мысами, которые известны под именем урочищъ: Бишъ Куланъ и Тамгалы-Джаръ: урочища эти знаютъ все Киргизы; первое на реке Чуй, по могиламъ и обряду Куланъ-уткули, а второе по крутому берегу, примыкающему к Сары-Су с левой стороны, на котором с незапамятныхъ времен хранится камень съ изображеньемъ на немъ до 500 тамговъ (печатей) прежних обитателей степи» [Архив РАН. Ф. 317. Д. 47].

Важным результатом экспедиции, возглавляемой А.И. Шренком, стали барометрические и термометрические наблюдения, вычисление высот, описание топогра-фо-географического местоположения многих географических объектов и уточнение их местных названий. Так, в «Дневнике толмача Фролова» приведены традиционные народные топонимы, например, горы Тюлькули (Лисьи), Теректы (Тополевая) и др.

Таким образом, не изученный ранее малонаселенный район Бетпакдалы впервые получил всестороннее описание, соответствующее уровню развития науки того времени. Коллекция горно-каменных пород, информация о фауне «Киргизских степей», сведения по ботанике и коллекция видов растений, собранных во время путешествия (например, открытие неизвестного науке вида цветов, получившего название «тюльпан Шренка»), свидетельствовали о широте научных интересов как руководителя экспедиции, так и его спутников.

Несомненный интерес представляет коллекция артефактов А.И. Шренка, которая хранится в Музее антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (г. Санкт-Петербург). Она включает представительную серию каменных и бронзовых орудий труда, бытовой утвари и других предметов старины*. Археологические находки дополняют сохранившиеся рукописные дневники А.И. Шренка с описанием и альбом с рисунками артефактов, выполненный Н. Могилянским, который регистрировал находки в 1900 г. На обложке инвентарной книги написано: «По местонахождению предметы принадлежат Киргизской

* Авторы выражают благодарность к.и.н. С.В. Бельскому - научному сотруднику отдела археологии МАЭ им. Петра Великого РАН за предоставленную возможность ознакомиться с коллекцией №35.

степи, Алтайскому округу и Джунгарии». С.С. Черников их целиком относил к Восточному Казахстану. Однако, как считал А.Х. Маргулан [1979, с. 13], пребывание А.И. Шренка на Верхнем Иртыше нигде не зафиксировано, поскольку тогдашний генерал-губернатор Западной Сибири П.Д. Горчаков разрешил ему проезд лишь до оз. Алаккуль.

Судя по архиву и материалам этой коллекции, в поле зрения академика попали не только «чудские» курганы, но и стоянки эпохи камня, горные выработки, городища. Находки были им описаны и первично интерпретированы, что свидетельствует о неподдельном интересе А.И. Шренка к древней истории. К сожалению, отсутствует точное указание местонахождения памятников, из которых найдены эти вещи, что снижает их значимость для науки.

Коллекцию можно условно разделить на несколько категорий:

• изделия каменной индустрии мезо-неолитического облика - отщепы, пластины с ретушью, скребки из серого, желтого, черного, светлого яшмо-кварцита, халцедона и кремня;

• каменные орудия труда эпохи бронзы - песты, рудотерки;

• фрагменты керамики;

• изделия из кости - наконечники стрел, пряжка;

• орудия труда и оружие из бронзы - наконечники стрел, долота, ножи, секиры, кайло, удила, тесло;

• украшения и изделия из бронзы и металла желтого цвета - кольца, серьги, бляхи, амулеты (фалары), подвески;

• металлические орудия труда и оружие - копье, наконечники стрел, ножи, хозяйственная утварь (сошник, сито).

Часть предметов к настоящему времени утеряна. Например, «секира бронзовая за №14», имеющая прямые аналогии в инвентаре карасукской культуры, была разбита при переноске, что отметил В.И. Каменский, работавший с артефактами в 19091911 гг. Ряд артефактов (песты, яйцевидный предмет, плитка для отливки металла и др.) были обнаружены в Кокпектинском уезде; в местности Сарыбулак - крышка для отлива тигеля, «золотое массивное кольцо, найденное в недрах чудской могилы», бронзовый плоский нож с «глубины в 4 аршина», маленькая бронзовая секира (тагар-ская культура) или плоский бронзовый наконечник копья из Киргизской степи. Как справедливо полагал академик А.Х. Маргулан, такое значительное количество металлических изделий не могло быть собрано экспедицией А.И. Шренка только на поверхности земли. Очевидно, что исследователь производил и археологические раскопки в Казахстане, в том числе и в Бетпакдале, о чем в ряде случаев свидетельствует указание глубины залегания находки, представленное в архивной описи.

Хотя изложенные А.И. Шренком сведения исторического характера фрагментарны, а найденные им артефакты недостаточно документированы, все же собранные и сохраненные им материалы являются ценной иллюстрацией к реконструкции исто-рико-археологической карты Бетпакдалы. Дальнейшее изучение архивных документов из наследия А.И. Шренка, а также археологические исследования в данном регионе могут быть результативными в сравнении имеющихся материалов с известными синхронными памятниками. Имея полную версию переведенных на русский язык документов из архива академика, необходимо систематизировать, обработать и издать этот ценный источник по археологии, исторической географии, ботанике, этнографии.

Во 2-й половине XIX в. Министерство земледелия Российской империи проявляла инициативу в проведении широких естественно-исторических исследований Казахстана с целью усиления колонизации края. Ежегодные экспедиции по «киргизскому землепользованию» собирают подробные статистико-экономические данные, необходимые для выделения переселенческих участков. Однако мелкомасштабными геологическими маршрутами была изучена лишь небольшая часть Голодной степи. Топографическая съемка в Бетпакдале, как и во всем Казахстане, проводилась схематически, вдоль караванных путей. Маршруты этих дорог с описаниями условий их прохождения представлены в 18-м томе монументального труда «Полное географическое описание нашего Отечества», изданном под общей редакцией В.П. Семенова при участии крупного ученого и знатока казахской истории и этнографии А. Букейханова [Полное..., 1903].

Полевые географические и топографические исследования части южных районов Казахстана, в том числе р. Чу и пустыни Бетпакдала, были проведены геодезистом Ю.А. Шмидтом в 80-х гг. XIX в. Он заинтересовался камнем с надписями Тамгалы-тас и представил его описание: «Камень этот принадлежит к песчаникам, величиною в 3 кубические сажени, с высеченными на нем клинообразными иероглифами и цветными лоскутками, которыми киргизы украсили окружающие камень кусты боялыша; обычай этот перенят от монгольских народов и выражает собою жертвоприношение за благополучный переход пустыни; рядом находится обширное киргизское кладбище» [Шмидт, 1894, с. 59-60].

Описания памятников Бетпакдалы имеются в ряде статей А.Н. Стасевича [1909], П.В. Степанова [1902], Д.Б. Севастьянова [1912, с. 19-20] и др.

Таким образом, к началу ХХ в. наука располагала разнородными и довольно отрывочными упоминаниями об археологических памятниках центральной части Казахстана в целом и Бетпакдалы в частности. Эти данные собирались параллельно с основной работой исследовательских экспедиций. Но уже тогда на основании опубликованных и неопубликованных письменных источников, а также картографических данных и полевых материалов обоснованно можно было говорить о заселении Бет-пакдалы с древности. Подтверждение и научная аргументация этого были получены в ходе деятельности целого ряда научных специализированных экспедиций уже в годы советского строительства.

20-40-е гг. XX в. - время активных геологических и агро-экономических исследований в регионе. К.И. Сатпаев, проводивший в эти годы полевые изыскания в Центральном Казахстане, обнаружил ряд археологических объектов, свидетельствующих о том, что в Бетпакдале есть множество доисторических памятников. Опубликованные им новые данные востребованы специалистами и не потеряли своей актуальности [Архив ИИАЭ АН, 1946, №С-100-Б]. Гидрологические изыскания источников водоснабжения, биолого-зоологические и орнитологические наблюдения пустыни Бетпак-дала ставили целью освоение земель и введение их в сельскохозяйственный оборот. Разветвленные исследовательские маршруты экспедиций, которые проводились под руководством Д.И. Яковлева, Я.Л. Абрамовича, Ф.И. Зенковича, встречали на своем пути исторические памятники и упоминали о них в научных отчетах.

В 1931 г. экспедицию с целью сбора материала по палеонтологии, зоологии и ботанике организовал Центральный музей Казахстана во главе с его директором А.С. Махониным. Они частично обследовали и Бетпакдалу, продвигаясь на 150 км вглубь северной границы пустыни.

Большой объем данных по Бетпакдале был собран комплексной экспедицией Среднеазиатского государственного университета (САГУ), организованной при поддержке и Казахстанского филиала Академии наук (1933-1935 гг.). В состав экспедиции входили зоолог, ботаник, почвовед, геодезист, художник и рабочие. Материал был систематизирован руководителем экспедиции В.А. Селевиным в целом ряде научных и популярных статей. Маршрут 1935 г. проходил по древним караванным путям Бетпакдалы - Тасбулакжол и Ханжол. Основные археологические находки экспедиции, сделанные на западной окраине Бетпакдалы (долина реки Бокты-Карын, колодец Ува-нас, урочище Кендерлык), представляли собой характерный микролитический инвентарь, аналогичный орудиям позднего неолита и энеолита. В сопках Кыз-Ельчик (Кы-земшек?) экспедиция зафиксировала «кольцевые курганы», которые невозможно было датировать без раскопок, а также рудные выработки и шлаки в урочище Кокирюм в горах Домбралы-Тау, которые свидетельствовали о плавке металла. Археологические артефакты и собранный подъемный материал были переданы для обработки археологу М.Е. Массону [Селевин, 1935, с. 3-4].

«Археологическое изучение пустыни Бетпак-Дала находится еще в стадии зарождения», - писал в середине прошлого века известный археолог Л.Р. Кызласов [1950]. Анализируя имеющиеся данные, он сделал вывод о постоянном со времени верхнего неолита обитании там охотничьих племен, хорошо приспособленных к суровым природным условиям пустыни. Находки эпохи бронзы Бетпакдалы, которые анализировал Л.Р. Кызласов, представлены небольшим количеством подъемного материала, собранного экспедицией САГУ, а также опубликованными А.В. Мухля предметами (фрагменты керамики, железные ножи, наконечники стрел), найденными на месте строительства метеорологической станции (в районе колодцев Кошагин-ской котловины). Наконечник стрелы с уступом у черешка Л.Р. Кызласов датировал VI-IX вв. н.э. В статье представлено подробное описание и интерпретация петроглифов Сарыбулакской писаницы, обнаруженной исследователем в 1948 г. [Кызласов, 1950, с. 139-143].

Планомерное и специализированное научное исследование памятников Бет-пакдалы получило импульс благодаря академику А.Х. Маргулану, который в 1946 г. возглавил ЦКАЭ. В этот период отмечается значительный прогресс в полевых исследованиях археологических объектов региона. В засушливых и полупустынных районах Бетпакдалы системно фиксировались уже известные к тому времени памятники, активно открывались новые, что нашло отражение в Археологической карте Казахстана, изданной в 1960 г. [АКК, 1960]. Широкая разведка восточной Бетпак-далы выявила десятки местонахождений, мастерских и стоянок эпохи камня на левом берегу рек Сарысу и Жидели - Жаман Айбат-I-II, Айдарлы-I-II, Алатакыр-I-IV, Коскудык-I-VIII, Шыбынды-1-Ш, Аккудык-I-IV, что позволило получить материалы о процессе заселения этого района первобытными охотниками и собирателями [Маргулан, 1948, с. 53-60; 1950а, с. 61-72].

Обследованные в южной части Казахского мелкосопочника и на севере Бетпакда-лы поселения, рудные разработки, могильники эпохи бронзы очертили южную границу распространения андроновской культуры. Исследования позволили установить ряд закономерностей в расположении поселений и могильников в этой природной зоне. На новом материале был определен уровень социального и хозяйственного развития

племен эпохи бронзы, охарактеризованы скотоводство, земледелие, горное дело и металлургия, домашние промыслы, строительство и искусство, что нашло отражение в целом ряде фундаментальных научных трудов [Маргулан, 1977; и др.].

В северной Бетпакдале археологические работы велись в Атасуском микрорайоне - крупнейшем в Центральном Казахстане ареале распространения памятников развитой и финальной бронзы. Раскопками были охвачены такие крупные памятники, как поселения Атасу-1-П, Акмустафа, Мыржык, Акмая, некрополи Сангыру-1-Ш, Атасу-1, Акмустафа, Мыржык-1-ГУ, Койшокы-1-1У, горные выработки Сарыбулак, Дарат (Жан-басконг), Огузтау. А.Х. Маргулан и М.К. Кадырбаев выявили мощный центр по добыче и переработке медной руды, который включал Северо-Бетпакдалинский горнометаллургический центр (ГМЦ), занимавший северную часть пустыни Бетпакдала и крайнюю юго-западную оконечность Казахского мелкосопочника. Исследованиями С.А. Берденова, В.А. Алексеева, Э.Ф. Кузнецовой установлено, что основу рудной базы Северо-Бетпакдалинского ГМЦ составляли месторождения Кенказган, Ефимов-ское и Мийкайнар. В 1989 г. отрядом ЦКАЭ были обследованы древние горные выработки на этих месторождениях. Установлено, что на поселениях Атасуского микрорайона в эпоху бронзы в огромных масштабах производилась плавка металла на местном сырье [Кадырбаев и др., 1992; Берденов, 1998, с. 180-190].

Исследования в области древнейшей истории региона проводились М.Н. Клапчу-ком, который впервые выделил здесь палеолитические памятники с находками галечной индустрии. В 1967 г. им были открыты эталонные памятники нижнего палеолита - местонахождения Жаман-Айбат-^-^ расположенные возле одноименного хребта между песками Жетыконур на западе и пустынном плато Бетпакдала на юге. К мустьер-скому времени отнесена открытая им на реке Сарысу стоянка Кызыжар-Ш, где среди находок встречены обломки дисковидных нуклеусов, короткие пластинки с параллельными краями, треугольные сколы с массивными основаниями и отщепы. Местонахождение Передержка-1-П датировано средним и верхним палеолитом [Клапчук, 1976, с. 176-190]. Небольшую коллекцию архаичных каменных изделий местонахождения Обалысай-1, аналогично орудиям местонахождения Борыказган, Танирказган из Южного Казахстана, он условно относил к концу нижнего - началу среднего плейстоцена. Коллекция из Музбеля условно датировалась М.Н. Клапчуком верхним плейстоценом и соотносилась со средним палеолитом Средней Азии (Кара-Бура). Исследователь предложил включить стоянки, находящиеся к северу от меридионального течения реки Са-рысу, в одну культурную провинцию, занимающую большую часть севера Казахстана, предположив, что население указанного региона поддерживало тесную связь с южными соседями, что подтверждается общностью найденных орудий труда (трапеции, метательные шарики, треугольные мотыги и т.д.) [Клапчук, 1970, с. 217-240].

Усилиями М.Н. Клапчука неолит Бетпакдалы предстал более зримо. В ходе разведочных работ по реке Сарысу и северной окраине пустыни он открыл более четырех десятков археологических памятников, основная масса которых датирована неолитическим

БЕТПАКДАЛА betpakdala АРХИВ archive КАРАВАННЫЙ ПУТЬ caravan passage ПАМЯТНИКИ АРХЕОЛОГИИ ПАЛЕОЛИТ НЕОЛИТ neolith
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты