Формации и цивилизации

ТЕОРИЯ

Л. Е. ГРИНИН

ФОРМАЦИИ И ЦИВИЛИЗАЦИИ1

Глава девятая

ПРИНЦИП ПРОИЗВОДСТВА БЛАГ И ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

§ 6. Промышленная революция и промышленный принцип производства (продолжение)

В XVI в. новый принцип производства укрепился, хотя еще не преобладал. Его упрочение вызвало ожесточенную идейную и политическую борьбу в виде Реформации и религиозных гражданских войн, а также ранних буржуазных революций. Последняя треть XVI — первая треть XVIII в. — это второй его этап (молодости), период роста и развития новых секторов, пока они не стали в отдельных обществах (Голландия и Англия) ведущими2. Но во всех странах однобокость

хозяйств заметно уменьшается, идет процесс распространения новых форм производства с постоянным их усовершенствованием.

Этап молодости, разумеется, несет в себе множество качественных перемен, открытий и изобретений, но, как уже сказано, в плане периодизации исторического процесса они менее значимы, чем изменения предыдущего этапа. Поэтому конец XVI — начало XVIII в. будем считать перерывом между двумя качественными этапами промышленной революции, в течение которого количественный размах нового принципа производства стал гораздо больше.

Некоторые новые отрасли демонстрируют очень впечатляющие темпы роста и объемы производства. Так, в Англии добыча каменного угля с 1560 по 1680 г. выросла в 14 раз, достигнув 3 млн т в год. В Англии же за 1540 — 1640 гг. добыча свинца, олова, меди, соли увеличилась в 6—8 раз, железа в 3 раза3. Во Франции, Англии, СевероЗападной Европе начался процесс формирования фермерского и капиталистического хозяйств, шли изменения в агрокультуре: многополье, внесение неорганических удобрений, травосеяние, дренаж и мергелирование, особые способы обработки почвы и т. п. К концу XVII — середине XVIII в. в наиболее развитых странах внедряются правильные севообороты с чередованием зерновых и корнеплодов, даже применение сельхозмашин: веялок, усовершенствованных плугов и др. . Можно отметить и специальное разведение молочного скота для городских рынков, улучшение породистости и продуктивности скота, стойловый откорм и т. п.

Это время развития потенций, открытых первым этапом

промышленной революции. И в том числе в плане более свободного

технического творчества. Делается множество изобретений, и создается

патентное право5. В XVII в. формируется прародительница современной

науки. И в связи с тем, что «математика стала инструментом физических „6 ~ исследований» , роль науки как непосредственной производительной

силы принципиально возросла. Если раньше только астрономия (в

местечках и в новых городах, в сотнях деревень, во множестве графств страны цеховые мастера и свободные от цеховых регламентации сельские ремесленники, совмещавшие ремесло с земледелием» (Лавровский В. М., Барг М. А. Английская буржуазная революция XVII века. Некоторые проблемы английской буржуазной революции 40-х годов XVII века. М., 1958. С. 64).

сельском хозяйстве и навигации) могла быть отнесена к производительным силам, то теперь таковыми становятся оптика, механика, химия и другие отрасли.

Огромные изменения произошли в средствах информации вместе с распространением книгопечатания. XVI столетие стало, по мнению исследователей, переломным моментом в оформлении специфических видов информации, то есть технических и практических книг. До этого «в сущности вся информация в сфере материального производства (кроме отчасти сельского хозяйства) в течение тысячелетий оставалась изустной

и традиционной» .

С одной стороны, указанный период — это время экстенсивного развития, когда постоянно расширяется использование вновь открытых или введенных в оборот ресурсов. В XVII в. начинается скупка пушнины в широких масштабах в Северной Америке. Огромных размеров достигает не только рыболовство, но и добыча китов и других морских животных. Из Африки пошел поток слоновой кости. Мощные флоты и металлургия потребовали колоссального количества древесины8. Часто потребление обеспечивается самым варварским образом, причем это касается не только природы, но и людских ресурсов. Даже в европейских странах в ряде случаев эксплуатация резко усиливается. В других же частях мира хищничество становится просто чудовищным. В Новом Свете были истреблены миллионы индейцев. Широко распространилась работорговля. По некоторым довольно умеренным подсчетам, только в «Бразилию, начиная с 1574 года, продавалось ежегодно около 20 000 рабов»9. При этом, как известно, едва ли не половина невольников погибала во время перевозок от тесноты и болезней. Я не говорю уже об ужасах каперства и пиратства.

С другой стороны, столь напряженное потребление традиционных ресурсов приводит в некоторых странах к их дефициту. Наиболее ярко проявлялось это в отношении древесины, необходимой в строительстве судов и в металлургии, в Нидерландах и Англии. Данная ситуация вела к расширению торговли и прочному включению в международное разделение труда таких стран, как Польша, Прибалтика, Швеция, Россия и других. Но главное — способствовала широкому внедрению новых видов сырья и энергии, особую роль среди которых играл каменный уголь. Аналогичное значение для развития сельского хозяйства имела нехватка хлеба в ряде мест, что было связано с урбанизацией и ростом

в руках людей М.. 1981. С. 36).

посевов под техническими культурами. Торговля хлебом стремительно расширялась, а дефицит продуктов кое-где способствовал интенсификации сельского хозяйства.

Семимильными шагами развивается денежное хозяйство, наличные деньги все сильнее вытесняются из крупного оборота, зато появляются банки, биржи и страховые компании. Стоит отметить и новации в транспорте. Изменения в морском судоходстве были самыми важными. Но, помимо него, развивалось и речное судоходство. Причем кое-где, особенно в Северной Германии, начинают рыть судоходные каналы, появляются системы шлюзов. Произошли перемены (хотя и не столь радикальные) и в наземном транспорте. Улучшаются дороги, вдоль них появляются гостиницы и своего рода станции обслуживания и смены лошадей. Уже с начала XVI в. выходят в свет схемы с обозначениями дорог и всей инфраструктуры, а в конце этого века и первый атлас европейских торговых дорог.

Таким образом, налицо мощное развитие молодого промышленного принципа производства. Уже возникают и первые промышленные кризисы, связанные с изменениями технологий, открытием более мощных или дешевых природных ископаемых. Так, прежде крайне важные серебряные рудники в Германии, Богемии, Венгрии хиреют под влиянием конкуренции американского серебра.

Однако в связи с тем, что другие области жизни еще очень отстают от принципа производства, обостряется и принимает самые разнообразные формы остаточное противоречие. Так, различные монопольные права на производство отдельных товаров или торговлю ими, патенты на которые щедро раздавали некоторые государи, сильно препятствовали развитию конкуренции и повышению производительности. В Испании привилегии аристократии и дворянства, некоторых городов, имевших исключительное право на торговлю с колониями, фактически задушили развитие экономики. Все еще крайне сильными были регламентация, стремление все упорядочить и определить.

Старая цеховая система в городах весьма сильно противилась техническим и иным новшествам путем прямых запретов или королевских указов в свою пользу, изгоняя изобретателей и промышленников, уничтожая изобретения, а иногда и их авторов10.

Например, в документе кануна английской революции читаем: «Другой причиной упадка суконного производства мы считаем ворсовальную машину, которая часто применяется вопреки закону и о которой мы получаем различные жалобы в связи с тем большим злом и вредом, который приносят эти машины при изготовлении сукон; никакими иными путями невозможно устранить этого, кроме как окончательным уничтожением их каким-нибудь осторожным и искусным образом; мы не можем знать, как какая-либо из этих машин используется в других странах, но в нашем королевстве, где эти машины запрещены во всех частях, кроме Глостершира, и где их с каждым днем все больше и больше [они используются] к великому, немилосердному ущербу и вызывают опасность разрушить производство, если не будет принято своевременных мер»11.

Нередко не просто препятствовали новому, но запрещали уже и

широко распространившееся. В Италии с конца XV в. применялись в

разных модификациях многоярусные шелкопрядильные механизмы с

сотнями шпинделей, вращавшихся трансмиссией от мельничного

колеса. Однако в начале XVII в. в результате спада в этой отрасли и

протестов прядильщиков-традиционалистов такие механизмы были 12

запрещены .

Даже в самых развитых странах политическое и социальное значение цехов было очень велико. Впрочем, тут нет и ничего особо удивительного. Если в городах имелись самоуправление и определенный элемент выборности, а цеховики составляли большинство населения, то нередко они могли диктовать условия. И в тех же Нидерландах во время городских восстаний цехи иной раз в первые же дни добивались восстановления всех средневековых вольностей и привилегий цеховых корпораций. Стоит отметить, что, поскольку главное дело буржуазии были торговля и ростовщичество (кредит), это ослабляло силы, стремящиеся убрать препоны на пути молодой промышленности. Отсюда и неудачи радикальных слоев буржуазии и купечества Голландии в борьбе за ликвидацию цехов и гильдий в середине XVII в. «Они были уже близки к победе, когда начавшийся

Кох Г. Диалектика производительных сил и производственных отношений / Пер. с нем. М , 1977. С. 110, сноска). Впрочем, желание уничтожить машины наблюдалось еще и в начале XIX в.

спад, неудачные войны с Англией изменили общую обстановку в стране

в пользу консервативных сил» .

Но, несмотря на ожесточенное сопротивление старого уклада, стремление к улучшениям и прибыли остановить не удавалось ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве. Общеизвестно, что капитализм быстрее всего развивался в новых и (или) не связанных регламентацией отраслях. Поскольку в новых городах запреты были слабее, капиталы устремлялись туда. Предприниматели также переносили производство за город, в села, раздавая работу на дом. Так развивалась рассеянная мануфактура. В английском сукноделии к концу XVII в. разделение труда зашло столь далеко, что отдельные производственные операции, как-то: сортировка, чесание, прядение, ткачество, крашение и т. д. — стали основным занятием десятков тысяч людей, «детальных» рабочих. Целые районы страны специализировались

на производстве определенных сортов шерстяных изделий» .

В сельском хозяйстве той же Англии новый тип владельцев осваивает пустоши и осушает болота, чтобы без помех со стороны общин устраивать пастбища, вводить усовершенствования. Еще более активно развивалось создание новых сельскохозяйственных угодий (польдеров) в Голландии, имевшей многовековой опыт в отвоевании земель у моря. При этом откачка воды производилась специальными двигателями, работающими на ветряной энергии. С 1590 по 1665 год компаниями купцов и горожан было осушено до 110 тысяч га таких земель15.

Механизация шла особенно интенсивно там, где было мало работников или их заработная плата была высока, в частности в Новом Свете. Например, к 1739 г. в Новой Франции (Канаде) работало 70 лесопилок, применявших механические циркулярные пилы. Одна такая

пила заменяла 12 ручных пил, на каждой из которых работало 3

человека .

Подводя итог, можно сказать, что на протяжении XVII — первой половины XVIII в. в целом идет борьба против регламентации, за инициативу в сочетании с частным интересом, которая была одним из главных двигателей нового типа прогресса (хотя она, конечно, может быть и разрушительной и очень часто бывает эгоистичной). Таким образом, остаточное противоречие постепенно разрешается как путем чисто производственных изменений, неизбежно ведущих за собой остальные, так и путем политических революций и изменений в

"История Европы: В 8 т. Т. 3. М., 1993. С. 67.

законодательстве. И в результате, говоря словами одного историка, в Европе устанавливается «новый дух» во всех сферах17.

Прежде чем переходить к анализу второго этапа промышленной революции, имеет смысл остановиться на его своеобразном прологе. Несмотря на то, что промышленный переворот начался в Англии, в XVII в. она сильно отставала от Голландии. «До конца XVII в. экономическое значение Англии оставалось второстепенным», — говорит Манту18. Затем разрыв уменьшился, но во многих отношениях отставание было наглядным и в первой половине XVIII в.19, а по ряду важных показателей — и во второй его половине, хотя это время упадка былого торгово-промышленного величия Нидерландов и мощного экономического подъема в Британии. Но то, что конкуренция с другими странами, неудачные войны и все более ростовщический характер капитала Голландии привели ее к серии финансовых и прочих кризисов, в целом к закату ее первенства, не умаляет факта ее длительного лидерства и делает необходимым оценить ее место в генеральной линии.

Можно считать, что фактически она достигла уровня не только расцвета, но в чем-то и зрелости третьей формации. В самом деле, уже в XVI в. в Голландии наблюдается невиданная в Европе степень урбанизации — 50% населения20. Столь высокий уровень был связан, конечно, прежде всего с особыми условиями: мирового торговца, банкира и перевозчика. Поэтому в XVII в. со второго папа промышленного принципа производства Голландия стала уклоняться в сторону от генеральной линии и превращаться в своеобразного переростка. И все же такой уровень был немыслим без высокой степени механизации. В Голландии произошел своего рода промышленный переворот, только в иной сфере, чем впоследствии в Англии, а потому он и не мог быть толчком для второго этапа промышленной революции в мире.

Я имею в виду, что для Голландии главное направление механизации оказалось связанным именно с ее главными видами деятельности — торговлей и транспортом. А в этом смысле исключительно важны были грузоподъемность, скорость, экономичность судов, а также удобство портов, емкость складов, механизация трудоемких операций при

погрузке-разгрузке в портах, на судоверфях ит. п. И как раз во всем этом Голландия достигла большого прогресса и не знала себе равных долгое

время21. Есть данные, что «до 2000 судов бросали ежедневно якоря в

амстердамской гавани» .

Корабль в то время, по моему мнению, был наиболее производительной и прибыльной машиной, которая оказалась совершенно необходимой для перерастания торгового капитализма в промышленный. И таких «машин», то есть средних и крупных морских судов, в первой половине XVII в. в Голландии было 15 тыс., в 30 раз больше, чем во Франции23. А строилось судов в Голландии до тысячи в год, половина из них шла на экспорт. Таким образом, продукция этого «машиностроения» снабжала всю Европу. Кроме того, это было еще и прямое средство производства, с помощью которого добывалось гигантское количество рыбы и морских животных24.

Итак, в XVIII в. в Англии начинается второй этап промышленной революции, приведший к созданию машинной индустрии. Почему именно в этой стране?25 Налицо неповторимое сочетание внутренних и внешних факторов, а также особенностей предыдущего развития. Отсюда и самые разные ответы. Конечно, очевидна огромная роль успешных политических революций XVII в., превративших ее в конце концов в конституционную монархию и открывших беспрепятственный путь для капитализма. В нашу задачу не входит анализировать

многообразные социальные и политические предпосылки. Но все же на некоторые причины производственно-экономического характера необходимо указать.

Об оптимальных пропорциях территории и населения мы уже говорили. Очень важны островное положение и внешняя безопасность. Бесспорно, Британия выиграла и от войн в Европе (поскольку из разных стран туда переселялись искусные мастера26), и от географических открытий. Пока в Англию не потекли рекой богатства Индии, первоначальное накопление оплодотворял насильственно о1 поденный ручей испанских богатств. «В царствование Елизаветы английские пираты принесли своей стране поход 12 млн фунтов — огромная по тем временам сумма»27. Возможность «лишним» людям уезжать в колонии рано дала толчок в направлении экономии труда. Англичане сумели победить свою главную торговую соперницу Голландию. В результате постепенно накапливаются необходимые условия.

Стоит остановиться на особенностях развития английского сельского хозяйства, которое было издавна связано «с далекими рынками, намного раньше английской промышленности стало выгодным объектом приложения капитала, сферой крупного производства, рассчитанного на массовый сбыт. Экономическую эволюцию английской деревни ни в коем случае нельзя понять и

объяснить вне связи с городским хозяйством не только Англии, но и

континента» .

Говоря современным языком, Англия была сырьевым, аграрным придатком европейской промышленности, и это дало впоследствии ей преимущества. Поскольку она являлась «единственной в мире страной, где соответствующая мануфактуре стадия производства была достигнута в земледелии не только одновременно с промышленностью, но и в ряде случаев раньше ее, где буржуазный способ производства внедрялся наиболее решительно в деревне вопреки феодальным формам землевладения»29, база для капитализма там была шире, так как тем или иным способом захватывала основную массу населения, а сверхприбыльных непроизводственных источников — меньше30.

Мы уже говорили, что сущность обоих этапов промышленной революции можно определить как трудосбережение. Но второй этап особенно заметно связан с заменой ручного труда машинным, с систематическим расширением сферы последнего. Машинное производство не просто более производительное. Оно открывает совершенно новые возможности, позволяет соединить с производством науку и образование. К. Маркс подчеркивал, что «только с введением машин общественное производство в крупном масштабе обретает силу для того, чтобы целиком вводить в процесс труда продукты, представляющие большое количество прошлого труда» 31 . При этом «принцип машинного производства — разлагать процесс производства на его составные фазы и разрешать возникающие таким образом задачи посредством применения механики, химии и т. п., короче говоря,

естественных наук, — повсюду становится определяющим» .

Правда, дать точное определение, что же такое машина и чем она отличается от инструмента или приспособления, весьма сложно. Однако можно отметить, что большинство инструментов и механических приспособлений лишь усиливали природные качества людей или выступали как специализированное продолжение руки. Они представляют собой всего один элемент-посредник между человеком и предметом труда, причем основную работу делает человек, а инструмент лишь увеличивает его усилия. При этом обычный инструмент не изменяет характер движений человека, например не превращает однообразные движения ногой (нажим на педаль) во вращательные, как делает элементарный ножной механический станок.

Машиной можно считать сложных посредников между человеком и предметом труда, имеющих по крайней мере два звена передачи, специфика которых в передаче усилия на рабочий инструмент, в результате чего выполняется более сложная операция33. Механизмы, которые имели больше двух звеньев, представляли собой более сложные к нормальные в нашем понимании машины34. Применение пара сделало человека более независимым от природы35.

повторюсь, главное, — слишком высокие доходы от торговой и ростовщической деятельности подавили возможность совершения машинного промышленного переворота.

Второй этап промышленной революции выразился в моном подъеме развития техники и началом замены водной энергии паровой. Начало этому положил переворот в хлопчатобумажной отрасли 60—70-х годов XVIII в.

Но, конечно, промышленный переворот начался не и вдруг и не на голом месте. Паровая машина, ставшая символом индустриализации, создавалась и совершенствовалась на протяжении ста пятидесяти лет, пока не стала универсальной36. В начале XVIII в. паровую машину уже применяли для откачки воды из шахт. Позднее она была приспособлена для дутья в горны и ковки железа, а затем и для замены водяного колеса в силовых установках.

Замена ручного труда машинным произошла в новой для Англии отрасли — хлопчатобумажной, причем характерно, что она укрепилась во многом благодаря покровительственным мерам в пользу традиционной шерстяной промышленности, представители которой добились запрета на ввоз индийских тканей. Неоднократные же попытки и претить и отечественное хлопчатобумажное производство не увенчались успехом. Однако до тех пор, пока механизация не касалась ее, эта отрасль оставалась второстепенной. Но в результате изобретения челночного ткацкого станка Джоном Кэем в 30-х годах нарушился баланс между двумя ее секторами: ткачеством и прядением. Ткачество стало резко опережать прядение. В последующие десятилетия (30-е — начало 60-х гг.) готовился переворот в прядении, создавались первые варианты прядильных машин и осуществлялись не очень удачные попытки их внедрения, пока, наконец, не появились прялка Джеймса Харгревса и машины, используемые Аркрайтом.

Таким образом, 30-е — начало 60-х годов XVIII в. — это переходный период между вторым и третьим этапами промышленного принципа производства. Этот временной отрезок можно отнести и к тому и другому. Но все же, на мой взгляд, точнее считать его уже началом (подготовительной фазой) промышленного переворота.

человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных приемов — сознательным применением естествознания» (Маркс К., Энгельс Ф. Т. 23. С. 397).

В конце 60-х годов не без трудностей, но новшества в прядении закрепились, а в 70-е годы Аркрайт сумел создать уже систему машинного производства хлопчатобумажных тканей, «способную выполнять все последовательные операции этой отрасли промышленности, за исключением, однако, последней и самой трудной

— тканья»37. Но затем и эта проблема, равно как и другие (отбелка, набивка и прочее), были разрешены. В результате с 1780 по 1820 г. продукция хлопчатобумажной отрасли увеличилась более чем в 16 раз38. Итак, впервые не просто была механизирована отдельная отрасль (степень механизации в отдельных случаях в горном деле или в обработке древесины была достаточно высокой). Но впервые такая механизация стала источником непрерывного и систематического расширения сферы применения машинной техники в одной смежной отрасли за другой.

С 70-х годов началось промышленное использование уже достаточно продуктивной паровой машины Уатта, которая продолжала совершенствоваться длительное время. Применение пара сделало человека более независимым от природы, поскольку теперь не обязательно было строить фабрики у воды или рыть к ним протоку. Постепенно паровой двигатель вытеснил водяной. В 1810 г. в Англии насчитывалось уже около 5 тыс. паровых машин39, а в 1826 — 15 тыс. со

-,<-40

средней мощностью в 25 л. с.

Возникает мощная отрасль — машиностроение. А изобретение парохода и паровоза совершило такой переворот к наземном (и закончило в водном) транспорте, без которого расширение капитализма было немыслимо. Шли постоянные усовершенствования в металлургии (широкое применение каменного угля, пудлингование, горячее дутье и т. д.).

Однако английский вариант второго этапа промышленной революции не был единственным. И там, где водной энергии было много, например в США, водяное колесо успешно конкурировало с паровым двигателем аж до 60-х годов XIX в. «Машина и пар — вот формула технической революции в Англии. Машина и водяное колесо

— вот формула для первого этапа машинной стадии американского капитализма», — подчеркивал А. В. Ефимов41.

В США промышленный переворот в текстильной промышленности происходил почти исключительно при использовании в качестве основной двигательной силы воды. Американская промышленность (кроме железных дорог и пароходов), естественно, отставала от

английской по применению паровых машин. Но это понятно, если вспомнить, сколько в Северной Америке рек, энергию которых было дешево и просто использовать, и насколько дороже оказывалась добыча и транспортировка угля.

Но при примитивной, на первый взгляд, энергетической базе американская технология была весьма высокой и во многих отношениях превосходила английскую. Американские машины на выставке в Англии в 1851 г. произвели такую сенсацию, что из Англии в США были направлены эксперты, которые представили правительству доклады. В одном из них отмечалась высокая производительность американской мюль-машины, имевшей 1088 веретен и производившей в день работу 3 тыс. рабочих42. Еще в 50-е годы XIX в. достоинства паровых и водяных двигателей были предметом оживленных споров43. В целом даже в 1860 г. основным источником энергии для американской промышленности оставалась вода. Но там, где было совершенно необходимо, в использовании паровых двигателей, американцы могли и обогнать англичан, недаром же первый пароход был изобретен в Америке.

Таким образом, «индустриальная революция всегда по существу одинакова, но методы, которыми она осуществляется, различны из-за различных исторических (и, добавим, географических. — Л. Г.)

условий» . На первых порах во втором этапе промышленной революции, как доказывает вариант американской индустриализации, главным надо считать именно машину, заменяющую труд человека, а вопрос об энергии может решаться до определенного момента различно.

Но, разумеется, использование паровой энергии — более перспективный и универсальный вариант, поэтому он повсеместно и закрепился. Следовательно, паровые машины дали новому принципу производства ту основу и тот центральный элемент, вокруг которого и создалась вся индустриальная система45.

Промышленный переворот в Англии в основном завершился в 30-е годы XIX в.46 После него производительные силы стали, по образному

выражению Геллнера, испытывать страшную, непреодолимую жажду экономического роста 47 . Идут мощные демографические изменения. Население быстро растет. Недаром же знаменитые труды доктора Мальтуса появляются именно в конце XVIII в. В Англии и Уэльсе за 50 лет (1750—1800) население выросло в полтора раза, с 6 до 9 млн, а за следующие 50 лет и удвоилось, достигнув 18 млн48. В целом же население Европы (без России) за век, с 1750 по 1850, выросло со 120 до 210 млн чел.49 Таким образом, в XIX в. рост населения переходит в то, что называют демографической революцией, явление, характерное для индустриальных стран (или позже индустриализующихся)50.

В 30-е годы XIX в. остаточное противоречие в Великобритании было в основном преодолено. Экономическая и политическая сферы разделились, частная собственность и гражданское право упрочились, установилась цензовая демократия как наиболее соответствующая новому принципу производства форма правления; были устранены многие всякого рода стеснения и прекращены действия властей, которые прямо мешали промышленности и более честной конкуренции; в целом создались хорошие возможности для развития экономики.

Когда А. Смит говорил о полном совпадении при таких условиях частного и общественного интереса — это было квинтэссенцией идеологии уничтожения того, что я называю остаточным противоречием, путем устранения всяких препон для технического прогресса (а их было немало на пути многих изобретений), свободы выбора деятельности, помех со стороны рабочих и т. п., неправильных налогов и импортно-экспортных пошлин.

принципа производства

90-е годы XVIII в. — 1830 г. Приемы и методы машинного производства и фабричные организации, опробованные в хлопчатобумажном производстве, переносятся на другие отрасли. 3. 1830 — 1850 гг. Массовое распространение машин и фабричного производства, окончательная победа машин над остатками ремесленного производства (см.: Промышленный переворот и его социально-экономические последствия // Новая и новейшая ис