А. В. Белоусов Ахилл и амазонки на Белом острове
Однажды Амазонки (а они жили по Филострату у негостеприимной стороны Понта, где тянутся Таврические горы, в стране, которую окружают стекающие с этих гор реки Фермо-донт и Флин) захватили в плен неких моряков с Геллеспонта. Между одной Амазонкой и пленным юношей возникла любовь, и Амазонка сия упросила царицу Амазонкскую, приходящуюся ей сестрой, не продавать пленников скифам. Моряки были освобождены и стали жить с вместе с Амазонками, и «даже стали говорить на их языке». Как-то они, рассказывая о своих морских приключениях, упомянули и об Ахилловом острове и о его богатом храме1. Амазонки велят им строить корабли для перевозки лошадей, чтобы совершить набег на Ахиллов остров верхом на конях, «ведь Амазонки, когда слезут с коней, оказываются слабыми и в полном смысле женщинами» (катараста1 уар тпип &A^аC6vеg б^Ли те еюх у^од ка1 атех^д уцуаТкед). Научившись гребле, Амазонки поплыли на Белый остров. По прибытии сюда они велели Геллеспонтийцам вырубать деревья, коими был кругом обсажен Ахиллов храм, но топоры их обрушились на них же, так что все они там и полегли, зарубленные собственными топорами. Тогда Амазонки сами бросились на храм с воинственным гиканьем и воплями. Но тут явился сам Хозяин острова и «навёл такой ужас на коней» Амазонок, что кони сбросили своих наездниц и стали бить упавших копытами и тут же «поедать обнаженные руки лежащих Амазонок и, разрывая их перси, бросались на внутренности и пожирали их» (кещ^^ те уи^ад шЛ^ад ка1 та
сттеQvа фпУ^стш простеке^то тоТд стпЛdyхvоlд ка1 ëЛdфuстстоv). «Наевшись человеческого мяса, они стали бегать по острову и
^ак£1та1 к«1 £П1ураццата, та цËv &Рш|аа&1кш<; та &ЕЛЛг^1кш<; ЛЁпо^Ц^а ¿V аЛЛш ка1 аЛЛш цетрш, епа^01 той &АХЬЛ\ЁШ<;, еотм Ё а ка1 той ПатрокЛои.
беситься, наполненные человеческой кровью (^естта1 Либрои), а потом, остановившись на береговых возвышенностях и увидев поверхность моря, они приняли её за равнину и бросились в морскую пучину». Пустые суда Амазонок также погибли, «один корабль разбивал и топил другой, будто в морском сражении -боковые и носовые удары, какие наносят кормчие во время битвы, происходили между пустыми кораблями, носившимися в беспорядке. Тогда множество корабельных обломков было принесено волнами к храму, вокруг него лежали еще живые, полусъеденные люди, и повсюду были разбросаны человеческие останки и выброшенные лошадьми куски мяса, а Ахилл легко произвел очищение острова: он поднял поверхность моря и все это смыл и очистил» (57. 1-17).
Что сразу бросается в глаза в этом рассказе, безотносительно к его яркому содержанию, так это его стилистика, типичная для повествовательного фольклора2. Внешность героев не конкретизируется, время действия также, но ясно, что события происходят в стародавние времена. Предание явно возникло «еще на самых начальных этапах функционирования святилища»3 и, скорее всего, является древней храмовой легендой Ахиллова острова. Ярко выступает связь Ахилла со служительницами Великой богини, Амазонками. «Амазонки, - пишет М. И. Ростовцев, -локализовались там, где существовал древний культ Богини Матери... амазонки - её вооружённые жрицы»4, Филострат называет их «отцом и родителем» (о патг|р те ка1 фитоируод аит^ "Арп?) Ареса (57. 3), но, по большинству свидетельств, почитали они Ареса совместно с Артемидой (древнейшей доэллинской Потую бпр^)5. Их хтоничность (а в Северном Причерноморье их представляли как служительниц Великой Богини, причем в
ее загробном аспекте6) и связь с загробным миром выступает в их неотделимости от коня7. Образ коня сам в свою очередь неотделим от Великой Богини, Владычицы животного и растительного мира, не случайно одним из эпитетов Микенской Богини, как и у Иштар был эпитет «Владычицы лошадей» ([po-]ti-ni-ja i-qe-ja, т. е. Potniai hiqqweiai - «Владычице лошадей» dat.)8. Скифская змееногая богиня представлена на совершенно одинаковых конских налобниках, найденных при раскопках курганов Большая Цимбалка и Толстая Могила9. М. И. Ростовцев полагал, что в религии скифов эта богиня манифестировалась и как водная и как повелительница коней и являлась при этом результатом смешения По-та б^ршу с полуперсидской Анхитой10. Принесение в жертву коня - традиционный обряд в культе Великой богини не только среди иранских племён, но и
вообще у древних индоевропейцев. Самые ранние свидетельства о жертвоприношении коня на территории Южной России относятся к середине IV тысячелетия до н. э. - это культовое захоронение у очага жеребца рядом с останками двух собак11. Очаг, конечно, древнейший символ богини Матери. Весьма показательно в этом отношении изображение на серебряной позолоченной пластине из Мерджан12, где представлена восседающая на троне Богиня со священным округлым сосудом в руках, справа от неё изображено мировое древо, а слева - столб с конским черепом на вершине, «что свидетельствует о принесении ей в жертву коня»13. Итак, как мы сказали, Амазонки связаны с конём как жрицы Богини Матери. Нельзя исключать того, что «вытеснение амазонок в преисподнюю и смещение представлений об их владычице было обусловлено социально-историческими сдвигами»14, радикальным сдвигом от Mutterrecht к Vaterrecht. Видимо и победа над ними Ахилла - это утверждение «отцовского права» над отжившим своё «правом материнским»15. Обращение к этрусскому материалу ещё более утверждает в этой мысли.
«Этрусские амазонки, - пишет Е. В. Мавлеев, - выступают как специфические разновидности демонов преисподней, которых позволено уничтожать людям, точнее мужчинам. Данная тема выступает на фоне существенных модификаций в репер11 См. В. Б. Ковалевская. Конь и всадник. Пути и судьбы. М., 1977. C. 19. Собака, кстати, говоря, также связана в Причерноморье с культом Великой богини - см. И. Ю. Шауб. Ук. соч.
туаре этрусских художников: впервые широко вводятся сцены убиения мужчинами женщин. Среди других женских персонажей амазонки оказываются единственным исключением из правила: они противятся устанавливаемому мужчинами порядку. Однако, для IV в. до н.э. воплощенное образно амазонками мировоззрение для обыденного сознания уже немыслимо, они -нечто из области нереального, и потому амазонки оказываются на положении особого рода демонов, существ, принадлежащих более не миру людей, но над миром стоящих сил. Амазонки «выводятся» в этот враждебный мир, потому что первичные некогда «матриархальные» отношения видятся теперь кошмарным сном. Этрусские же памятники IV в. до н.э. с изображениями амазонок - специфическое свидетельство «преодоления» обществом старой идеологии»16.
В сравнении с этрусским материалом контекст предания о нападении Амазонок на Белый остров становится яснее. Однако, несмотря на социально-исторические сдвиги, изменения общественных отношений, перевороты в идеологии и проч., религиозные установления меняются неохотно, и, несмотря на исчезновение (а был ли он вообще?) матриархата во внешней сфере общественных отношений, «матриархальная» психология (и религиозное сознание!) держится очень долго. Это мы можем видеть во множестве фактов религиозной истории Европы, в частности, в Северном Причерноморье, где «матриархальные» в своей основе культы доживают в условиях патриархальных общественных отношений до принятия античным миром христианства, а где-то и благополучно его переживают, всплывая в народных поверьях уже христианских в целом народов.
Я думаю, что в предании передаваемом Филостратом об Амазонках отражается не только мифическая история, в ней сохраняются также и следы ритуала. Обращает на себя внимание эпизод, когда взбесившиеся лошади Амазонок бросаются в море, приняв его за равнину. Известно, что лошади приносились греками в жертву Посейдону и речным божествам, «при чемъ онЬ не убивались, а живьёмъ бросались въ море или рЬку; на о. РодосЬ ежегодно бросали въ море 4-хъ лошадей въ жертву
Гелюсу»17. Связь, как я полагаю, налицо. Рассказывать о родстве Ахилла и Посейдона необходимости, думаю, нет, тем более, что мы помним, как Ахилл стал Владыкой Понта. Ничто не мешает нам видеть в данном эпизоде легенды отражение реального в действительности жертвоприношения коня. Посейдону ли, Ахиллу ли? Да, но, скорее всего изначально Великой Богине матери, ведь это она исконно была Владычицей лошадей, а Посейдон и Ахилл её паредры. Ахилл поставлен Посейдоном Владыкой Понта, он в силах даже «поднимать поверхность моря» и видимо конская жертва - это жертва самому Ахиллу18. Во многих мифических сказаниях боги сами учат, как приносить им жертвы, потому-то миф и становится программой действий исполняемых в ритуале, миф - «образцовая история», которая должна вечно повторяться, идеальная парадигма. Видимо, основываясь на этих поразительных функциональных сходствах Ахилла и Посейдона, некоторые исследователи и ассоциировали Причерноморского Ахилла со скифским Посейдоном -Тагимасадом19.