Феномен патриотического сознания, как пусковой механизм Гражданской войны

ИСТОРИЯ

УДК: 9(м)7 93/94

Е.Д. Борщукова

ФЕНОМЕН ПАТРИОТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ, КАК ПУСКОВОЙ МЕХАНИЗМ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

В статье на основе опубликованных, но малоизвестных воспоминаний анализируется специфика патриотизма различных участников Белого движения. В ней исследуется понимание патриотизма участниками Белого движения.

История гражданской войны никогда не принадлежала к числу тем, обойденных . вниманием советских исследователей.

В 1994 году в брошюре «Гражданская война: взгляд сквозь годы» Ю.А. Поляков предложил один из вариантов схемы периодизации гражданской войны. «Гражданская война в России, длившаяся с 1917 г. по 1922 г., была сложным, многоэтапным, многофазовым явлением - пишет Ю.А. Поляков. Развязывание, течение войны включает следующие фазы: насильственное свержение самодержавия... (февраль-март 1917 г.). Усиление социально-политического противостояния в обществе, неудача российской демократии в ее попытке установить гражданский мир, эскалация насилия (март-октябрь 1917 г.). Насильственное свержение Временного правительства, установление Советской власти в России, новый раскол общества, распространение вооруженной борьбы (октябрь 1917 г. - март 1918 г.). Дальнейшая эскалация насилия, террор с обеих сторон, локальные военные действия, формирование белых и красных вооруженных сил (март-июнь 1918 г.). Время ожесточенных сражений между массовыми регулярными войсками..., милитаризация экономики - время войны... в полном смысле этого слова (лето 1918 г. - конец 1920 г.). Постепенное, после завершения крупномасштабных военных операций, затухание гражданской войны, ее локализация и полное окончание (19211922 гг.)» [6, с. 37].

Из всех участников «круглого стола» только В.П. Наумов и В.И. Петров высказались в пользу традиционной периодизации. В.И. Петров предложил начинать освещение событий гражданской войны с похода Керенского - Краснова на Петроград [7, с. 103]. Казалось бы, разница в считанные дни, а то и часы, разделяющая захват власти большевиками и выступление Керенского, не играет существенной роли. Однако ответственность за первый шаг, ставший толчком к дальнейшей эскалации насилия в одном случае несут большевики, в другом - их противники.

За десять «перестроечных» и «постперестроечных» лет общественные настроения эволюционировали от недоверчивости к надеждам и от надежд к разочарованию. Все происходившее в стране крепило в массовом сознании убеждение в том, что политики не считаются с мнением народа. Характерное преломление это получило в историографии. На упоминавшемся заседании «круглого стола» в Институте российской истории диссонансом по отношению к сказанному другими участниками прозвучало выступление Г.З. Иоффе: «Вопреки распространенному мнению о том, что вектор борьбы шел снизу, было, скорее, наоборот... Гражданская война была результатом борьбы за власть, развязанной политическими структурами» [8, с. 103]. Эта мысль последовательно проводится и в других статьях этого же автора.

В 1995 г. Г.З. Иоффе году выпустил книгу под названием «Семнадцатый год: Ленин, Керенский, Корнилов». В аннотации к изданию указывается, что в книге «впервые предпринята попытка дать историю российских революций... через характеристику личностей и деятельности трех главных политических лидеров эпохи... » По сути же эта монография является «расширенным и дополненным» изданием выпущенной в 1989 году книги «"Белое дело". Генерал Корнилов».

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2009

© Е.Д. Борщукова, 2009

Из биографических произведений особого внимания заслуживает работа Л.А. Юзефовича о бароне Р.Ф. Унгерне. Человек в эпоху социальных катаклизмов - тема для российских историков новая и почти не разработанная. Связанные с ней вопросы обсуждались в 1994-1995 гг. на двух конференциях, проведенных Научным советом РАН «История революций в России», но исследовательских публикаций по этой проблеме немного. Статья В.М. Войнова является одной из первых работ по истории белого офицерства. Известно, что особенностью белого движения была его военная природа, активная роль армии в решении важнейших вопросов политической и государственной жизни. В статье на примере Сибири рассматривается состав белого офицерства, эволюция его политических симпатий, своеобразные проявления «белой» психологии.

Исторический альманах «Белая армия. Белое дело» выходит в Екатеринбурге с 1995 года, однако почти неизвестен не только широкому кругу историков, но и специалистам, изучающим различные аспекты Гражданской войны в России. Нужно выделить и вводные статьи, и комментарии к материалам о революции и Гражданской войне, помещенным в пяти томах альманаха «Русское прошлое». Следует отметить также, что в отличие от других подобных изданий «Русское прошлое» отбирает только те документы и воспоминания, которые никогда не публиковались ранее. Уже в первом томе альманаха были опубликованы записки петроградского градоначальника А.П. Балка, сенсационные воспоминания белогвардейского агента в Кремле - А.А. Бормана. За этим последовали уникальные публикации о белогвардейской контрразведке, об осведомительной организации «АЗБУКА», письма известных политических деятелей эпохи революции и гражданской войны. Отдельный том полностью состоит из материалов предоставленных парижским Обществом ревнителей русской истории.

Несомненный интерес для исследователей представляют и вышедшие три номера военно-исторического журнала «Новый часовой». Наряду с исследованиями и публикацией документов по военной истории России и СССР в журнале публикуются статьи и материалы по истории Гражданской войны.

Представляет интерес и круг публикаторов источников. Среди них преподаватели вузов, учителя, военнослужащие, журналисты, музейные

работники, инженеры, архивисты, коллекционеры, переводчики, студенты, историки-любители, художники, юристы. Изучая историю Белого движения в том или ином регионе, деятельность различных участников войны, они часто находят в архивах, в малодоступной печати документы, имеющие важное научное значение.

Нередко об особенностях белогвардейского патриотизма говорят совершенно неожиданные источники, опубликованные в альманахе. Так, в 1992-1993 годах в государственном архиве Хабаровского края с секретного хранения на открытое были переданы различные издания, вывезенные советскими архивистами в 1945 году из Харбина, известные исследователям как «эмигрантские фонды». Среди более, чем 800 изданий, включая газеты и журналы, была эмигрантская художественная литература - совершенно не изученные издания, к которым никто никогда не относился как к историческому источнику. Альманах «Белая армия. Белое дело» в 1997 году опубликовал обзор содержания этих фондов, подготовленный ведущим археографом Государственного архива Хабаровского края Н.А. Соловьевой, в котором автор довольно подробно остановился на исследовании содержания многих изданий. В частности, анализируется содержание поэтического сборника «Горные взлеты», выпущенного в Харбине в 1930 году. Одним из двух его авторов была поэтесса Марианна Колосова, стихи которой очень точно передают патриотические чувства человека, оторванного от Родины, но продолжавшего любить ее самозабвенно и искренне.

Удивительно, но очень похоже идеи патриотизма звучали в поэтическом творчестве другого белого эмигранта - в стихах Всеволода Никанд-ровича Иванова (1888-1971). Еще в конце Гражданской войны в стихотворении «Трупы» он, описывая гибель своих товарищей-белогвардейцев, подметил: «И гибель их, как жизнь, казалась так проста». Для В.Н. Иванова, как и для многих его товарищей, патриотизм - это вооруженная борьба против Советской власти. Не случайно, Советская власть для него ни что иное, как сообщество «творцов новой жизни, хамов с низкими лбами» [5, с. 142].

Для белогвардейцев, а позже для эмигрантов патриотизм - прежде всего ненависть к Советам, к большевикам. То есть, синонимом любви был ее антипод - чувство ненависти. Такова была специфика жестокого времени Гражданской войны.

Но патриотизм далеко не всегда проявлял себя на фоне «классовых битв». Это, в частности, видно из многочисленных писем солдата белогвардейца Н.А. Петрова его матери Августе Николаевне Петровой. Для ее сына Николая патриотизм -это возможность побыть дома в кругу родных, попросту попить с ними чаю и поговорить по душам. Уже в семнадцать лет Николай, участвуя в боевых действиях, был свидетелем того, как его товарищи жестоко расправлялись с пленными красноармейцами. Но, судя по его письмам, он не разделял той ненависти своих товарищей. Более того, судьбе было угодно, что он стал красным командиром и погиб осенью 1920 года в боях против Войска Польского [2, с. 80-102]. Кстати, представляют интерес обстоятельства, позволившие обратиться к этим документам. Несколько лет назад ученики одной из омских школ нашли на чердаке заброшенного дома пачки старых фотографий и писем, принадлежавших семье Петровых, и принесли их в краеведческий музей. Это обстоятельство позволило проанализировать письма, подготовить их к публикации.

Ценным источником, дающим возможность исследовать нравственные ценности противников Советской власти, в том числе содержательную сторону их патриотических чувств, стали протоколы допросов белогвардейцев, оказавшихся в плену. В частности, представляют интерес протоколы допросов генерал-майора А.П. Перхуро-ва, проведенных сотрудниками особого отдела ВЧК при армии РККА весной-летом 1921 года. Эти документы в настоящее время хранятся в архиве УФСБ по Свердловской области. Боевой генерал в ответах на вопросы не употреблял понятие «патриотизм», но в его ответах на поставленные вопросы видны основные нравственные ориентиры этого человека. Они носят явный демократический характер. У допрашиваемого хватило смелости заявить сотрудникам ВЧК о недопущении никакой, в том числе и Советской властью, политики, нацеленной лишь на собственное утверждение вопреки интересам народа. Особенно четко его взгляды - взгляды заключенного Екатеринбургского исправительного дома - были сформулированы в заявлении, написанном им на имя председателя ВЦИК М.И. Калинина. С иронией бывший генерал писал: «Признаю себя еще виновным и в том, что не соответствую действующей структуре советской власти, при которой центральная власть оказывается так же изолированной от действительных чаяний народа, как и при старом режиме, и вынуждена оценивать действия с точки зрения докладчиков, а не по непосредственному общению с народом. Глубоко верю, что власть должна находиться в руках всего народа, а не какой-либо партии или определенных партий. Убежден, что правильное строительство Республики возможно только при полном и постоянном представительстве народа и участии его представителей в решении всех вопросов. Народный парламент должен состоять не из партийных представителей, а представителей с мест, людей честных, толковых, ясно знающих нужды, быт и средства того района, от которого они избраны» [3, с. 85].

Объяснив свою жизненную позицию, А.П. Пер-хуров заявил, что его совесть перед народом совершенно чиста, что он не может мириться с царящими при советской власти произволом, бесправием, издевательством над личностью, хищениями и другими аморальными поступками. «Не имея возможности протестовать против этого легальным путем (посредством печати), - писал заключенный, - я хотел бы заняться исключительно земледельческим трудом в малонаселенной местности и так дождаться улучшения положения».

Представляется, что такое заявление - свидетельство российского патриотизма, достойного уважения. А.П. Перхуров не писал возвышенных слов о своей любви к Родине, но его устремления говорили убедительно о его отношении к Отчизне.

В нескольких номерах альманаха на протяжении ряда лет (2000-2004 гг.) публиковались воспоминания участника Белого движения на юге России подпоручика Власа Семеновича Гвоздева, ставшего, спустя годы инженером-мелиоратором, кандидатом технических наук, создателем Научно-исследовательского института комплексного использования и охраны водных ресурсов Урала. Род Гвоздевых происходил из бояр Черниговской губернии. По преданию один из его предков был шутом Иоанна Грозного и за неосторожную фразу получил от царя смерть.

При всей своей субъективности, мемуары В.С. Гвоздева очень честно отражают настроений офицерства Белой армии в период отступления деникенцев. В частности, он отмечал, что многие офицеры, не редко с женами, под различными предлогами покидали службу, не желая больше воевать. Сам же Влас Семенович продолжал бороться против Советской власти, считая,

что он выполняет свой воинский и патриотический долг. При этом он был человеком высокой чести, имевшим четкое представление о нравственности. Например, встретив на фронте и полюбив Наталью Сергеевну - молодую и красивую замужнюю женщину, помещицу, выпускницу Московского Екатерининского института, он, тем не менее, сумел сдержать свои чувства, удержался от развития отношений с этой незаурядной женщиной. Одним из мотивов принятия им своего решения было понимание того, что он, офицер, должен в это время служить Отечеству, а не заниматься устройством личной жизни.

Автор мемуаров очень правдиво писал об отношении своих товарищей к происходившим событиям. В частности, он подчеркивал, что многие из них уходили из жизни не потому, что погибали в бою, а в результате свирепствовавшего в то время сыпного тифа. Эта массовая болезнь порой сеяла панику среди белогвардейцев. Некоторые не выдерживали, и, боясь заразиться, покидали свои подразделения и части. Но наиболее стойкие оставались верными присяге и любви к Родине до конца, презирая малодушных. Автор воспоминаний писал о командире железнодорожного батальона полковнике Иванове. Даже умирая, тот не страшился смерти и осуждал тех, кто дрогнул: «Подлецы... Стыдно за них» [1, с. 118].

Чтобы понять «лабораторию» формирования патриотизма в Белой армии, следует попытаться проникнуться ее духом, попытаться сопереживать размышлениям военнослужащих, особенно в период их отступления под натиском красноармейцев. Это психологическое состояние хорошо передает участник событий В.С. Гвоздев.

Его мемуары очень любопытны с точки зрения понимания патриотизма белогвардейского офицерства. Не трудно заметить, что многие с интересом и без особого сожаления об отъезде из России, готовились встретить новую жизнь за границей. Они не произносили высоких слов о любви к Родине, но боязнь расставания с Отечеством для них была вполне объяснимой обыденными причинами. Им очень не хотелось, не только расставаться с близкими людьми, но и терять то, что было свойственно обычным русским людям, что накапливали их предки на протяжении многих столетий. Им не хотелось терять не столько свой социальный облик (об этом они тогда почти не думали), сколько было пронзительно жаль расставаться со своей «русскостью» во всем

ее многообразии. Вероятно, это и было одной из важных граней патриотизма, граней, во многом определяющей самобытность русских людей.

Мемуары В.С. Гвоздева дают возможность задуматься над тем, что российский патриотизм в годы Гражданской войны был настолько силен, что на время делал духовными союзниками даже представителей противоборствовавших сил. Пример тому - воспоминания этого бывшего белогвардейского офицера о событиях 1920 года, когда Войско Польское вступило в пределы Советского государства. Вот как описывал те события Влас Семенович: «Польша, не объявляя войны, неожиданно двинула свои войска на восток против советского государства. И ее войска, легко преодолевая сопротивление Красной армии, уже через две недели захватили Киев и даже переправились через Днепр. Это привлекло всеобщее внимание. Заговорили о «собирателе» Пилсудс-ком, который хотел владеть землями «от моря до моря» - от Данцига до Одессы, которые в границы новой, объединенной после векового раздела Польши хотел включить и Белоруссию, и Правобережную Украину. Среди наших офицеров встречались и такие, кто откровенно радовался успехам поляков, злорадствовал в адрес большевиков и их незадачливой армии. Иные молчали, не рискуя отдать свои симпатии ни той, ни другой стороне. У большинства же офицеров заговорили национальные чувства. Они болезненно восприняли поражение России, радовались, когда Советам удалось остановить наступление, а Первой конной армии обратить поляков в бегство.

- Ох, и всыпал же Буденный полякам... - делился новостями приехавший из Севастополя Белов-Тихонов. Глаза его блестели от удовольствия, усы шевелила улыбка» [1, с. 103].

Такой взгляд белогвардейцев на ход советско-польской войны до сих пор не был известен в исторической литературе. Он дает важный повод для размышления: белогвардейцы, находившиеся в то время в Крыму вместе с автором мемуаров, не могли не понимать, что успех конной армии Буденного будет способствовать тому, что у войск Юго-Западного фронта РККА появится возможность оттянуть свои силы для борьбы с врангелевцами, как, впрочем, в последствии и случилось. И, тем не менее, осознание национальной общности со своим противником -с красноармейцами - возобладало и позволило печалиться их военным неудачам и позже - радоваться их успехам в боях. Представляется, что и в этом удивительным образом проявился российский патриотизм белогвардейцев. В таком контексте, возможно, он воспринимается несколько не привычно, но, тем не менее, особенно убедительно. Это дает основание утверждать, что в период Гражданской войны имели место случаи, когда над классовым противоборством, над классовой ненавистью, возвышалось более сильное чувство - чувство любви к соотечественникам, чувство сопереживания с ними, что по существу представляет собой одну из сторон патриотизма.

В мемуарах показано, как по-разному реагировали бывшие военнослужащие Белой армии на нахождение в вынужденной эмиграции. Подавляющее большинство испытывало огромные материальные трудности, которые становились главной жизненной проблемой. Но для многих невозможность быть рядом с близкими, жить на родной земле была куда важнее, чем отсутствие денег, жилья, работы и прочного социального статуса.

Любопытно, что разные категории военнослужащих не одинаково переносили изгнание. Молодые офицеры легко отказывались от военных привычек, что позволяло им быстрее адаптироваться в новых условиях. Кадровые офицеры не столько тосковали по Родине, сколько переживали потерю армейских привилегий.

Совсем иначе переживал свое нахождение за границей рядовой состав, в том числе и казаки, обратившиеся однажды к автору мемуаров:

«План похода на Дон, где остались жены и дети, оказался у них хорошо продуманным во всех деталях. Казакам нужно было только точно знать, в каком направлении идти. Долго и обстоятельно рассказывал я, как, двигаясь все время по берегу моря, придут они в русский город Батум; назвал, какие турецкие города будут у них на пути. Через несколько дней вся команда с вещами высадилась на азиатский берег Басфора» [1, с. 101].

Представляется, что этот поступок донских казаков - не просто стремление отправиться домой к своим семьям. В этом решительном поступке видится нечто большее: понимание ими невозможности жить без Родины, без любимого Отечества.

Находясь в эмиграции, бывшие белогвардейцы нередко были вынуждены идти на какие-то нравственные компромиссы. При этом их глубинные убеждения, как правило, оставались неизменными. Вот лишь один из примеров, подтверждающих это. На территории Турции, где находились

эмигранты, активно действовали представители Петлюры, набиравших добровольцев из числа эмигрантов-украинцев.

Самым ярким и заметным проявлением патриотических чувств эмигрантов-белогвардейцев была их «знаменитая» ностальгия. Эти чувства также ярко описаны в рассматриваемых мемуарах.

Еще одной стороной российского патриотизма была прочная духовная связь выходцев Дома Романовых с российским офицерством в эмиграции. В частности, королева Греции Ольга, дочь одного из российских великих князей, после Гражданской войны всячески протежировала воинам-эмигрантам [1, с. 112].

Во всяком случае, некоторая часть бывших белогвардейцев, к числу которой относился и В.С. Гвоздев, с интересом, а позже и с симпатией относилась к тем действиям, которые предпринимали руководители Советской власти. Они, в частности, с интересом следили за ходом Генуэзской конференции, отмечая среди положительного, на их взгляд то, что многими оставалось незамеченным. Например, мимо внимания эмигрантов не прошло то обстоятельство, что советская делегация, приехав в Геную, разместилась на четырех этажах лучшего отеля города «Палаццо империале», в котором останавливались, как правило, лишь главы государств и очень богатые люди. По этому поводу Влас Семенович вспоминал: «У меня, русского эмигранта, появилось чувство удовлетворения. Чичерин привез с собой три контейнера багажа и целый сонм прислуги, с ним был даже собственный портной... Выступавший последним нарком Чичерин произнес речь на французском языке и, выждав несколько секунд, повернулся в сторону Ллойда Джорджа, и сам повторил ее на английском, вызвав гром аплодисментов. По этому поводу газеты приводили фразу итальянской баронессы, присутствовавшей на конференции: «Кто сказал, что большевики невежды? Он говорит по-французски, как парижанин, и по-английски, как британец, и он знает, что Ллойд Джордж понимает только английский язык». Я, русский эмигрант, был горд главой делегации своей страны» [1, с. 113].

Эмигранты удивлялись и восхищались тому, что советский нарком иностранных дел встречался с королем Италии и Папой Римским, что советская делегация выдвинула к западным державам контрпретензию - возмещение ущерба, принесенного интервенцией, в сумме 50 миллиардов золотых рублей [1, с. 114].

Интервенты - недавние союзники белогвардейцев - были выставлены перед мировым общественным мнением в образе захватчиков и разрушителей, чьи прошлые действия рассматривались как преступные, и это вызывало поддержку некоторой части эмигрантских кругов. Поистине, огромная динамика взглядов, ставшая своеобразной инфраструктурой для формирования совершенно новых оттенков патриотического восприятия своей Родины.

В.С. Гвоздев был одним из тех, кто в силу своего патриотизма решился вернуться на Родину, хотя и понимал, что рискует жизнью. В эмигрантской анкете он искренне написал, что считает себя большевиком.

Дальнейший жизненный путь автора мемуаров показал, что он совершенно искренне относился к политическим и экономическим переменам в своей стране, стал известным ученым, организатором крупного научно-исследовательского центра, оставаясь при этом человеком искренним и последовательным в мыслях и поступках. Он был настоящим патриотом своей страны, не зависимо от того, какие политические катаклизмы происходили на его Родине.

Публикации мемуарной литературы на страницах екатеринбургского альманаха «Белая армия. Белое дело», альманаха «Русское прошлое», военно-исторического журнала «Новый часовой» дают

возможность расширить наше представление о патриотизме противников Советской власти, позволяют увидеть патриотизм как многоплановое явление, отличающееся специфической динамикой.

Библиографический список