Спросить
Войти
УДК 94(470.41)«1941/1945»:338.45
А.Ш. Кабирова
Влияние правовых и социально-экономических факторов на трудовое поведение рабочих в промышленности Татарской
АССР в годы Великой Отечественной войны (1941-1945)
В статье рассматриваются формы трудового участия граждан в индустриальной сфере ТАССР в военный период; освещаются изменения в трудовой государственной политике в чрезвычайных условиях; анализируется степень производственной активности рабочих в зависимости от решения материально-бытовых и социальных вопросов.
The article deals with the forms of labor participation of citizens in the industrial area of Tatarstan during the war; identifies changes in public policy work in extreme conditions; examines the extent of industrial activity of workers depending on the decision of the material and domestic and social issues.
Среди множества вопросов истории Великой Отечественной войны, активно разрабатываемых учеными на протяжении многих лет, важное место занимает блок проблем по производственной тематике. Действительно, создание и развитие экономического потенциала Победы являлось одним из определяющих факторов разгрома фашизма в военный период. Неотъемлемой составляющей данной темы является характеристика трудового поведения рабочих. В советской историографии, как правило, рассматривалась лишь патриотическая и героическая сторона трудовой деятельности граждан, свидетельствовавшая о самоотверженности и самопожертвовании трудящихся при выполнении заказов фронта. Господствовавшая ранее государственная идеологическая парадигма строго регламентировала круг исследуемых историками сюжетов и используемых источников. Поэтому вне научного поля ученых оставались факты девиантного поведения рабочих на производстве, нарушений трудовой дисциплины, многие из которых были обусловлены неудовлетворительным состоянием условий труда и жизнедеятельности людей, ужесточением трудового законодательства, применением внеэкономических методов в производственных
© Кабирова А.Ш., 2014
отношениях и т. п. В данной статье мы ставим целью через включение в научный оборот нового корпуса архивных документов проследить влияние правовых и социально-экономических факторов на трудовое поведение рабочих в индустриальной сфере Татарстана в военное время.
Как известно, в годы Великой Отечественной войны Татарская АССР являлась крупным тыловым регионом. В кратчайшие сроки работа всего народного хозяйства республики была перестроена. В соответствии с утвержденными мобилизационными планами предприятия, выпускавшие до войны гражданские изделия: фабрика кинопленки им. Куйбышева (ПО «Тасма»), завод «Серп и молот», заводы искусственной кожи, кетгутный, пишущих машин, предприятия легкой промышленности, переключались на выпуск военной продукции.
Кроме того, на территорию ТАССР прибыли и были введены в эксплуатацию более 70 эвакуированных промышленных заводов и фабрик из центральных и восточных регионов страны [14. Л. 42]. Среди них - крупнейшие Московский авиационный, Московский часовой, Ленинградский авиационный, Ленинградский металлообрабатывающий, Воронежский моторостроительный, Бежицкий завод автогаражного оборудования и др.
Итогом индустриальной трансформации Татарской АССР стало существенное приращение производственных мощностей, которое позволило значительно увеличить объемы выпускаемой в республике продукции. В целом валовая продукция промышленности Татарстана за 1941-1945 гг. возросла почти в 2,2 раза, составив к 1945 г. 219 % [20, с. 174]. Преимущественное развитие получила крупная металлообрабатывающая и машиностроительная промышленность. В республике производилось свыше 600 наименований оружия, боеприпасов, снаряжения: бомбардировщики, морские буксиры, крупнокалиберные зенитные установки, авиамоторы, газоанализаторы, гальванометры, оптические приборы для военно-воздушных сил, военно-морского флота, артиллерии и т. п. Легкая промышленность выпускала почти 200 наименований одежды, обуви, вещевого обмундирования: шинели, гимнастерки, комплекты нательного белья, валенки, армейские сапоги, меховые комбинезоны, шапки и т. п.
Дались такие результаты непросто. Высокие показатели промышленного производства были обеспечены изнурительным и напряженным трудом рабочих. Преодолевая перманентно возникавшие трудности, они работали ради Победы, приближая долгожданный час разгрома ненавистного врага.
Главной проблемой всех промышленных предприятий в начальный период войны стало обеспечение их кадрами. Перебазирование огромного количества предприятий в тыл страны усугубляло ее еще более. Но решение кадрового вопроса представляло сложную задачу, только своими силами республика обойтись не могла. Процессы, имевшие место перед войной: миграции населения, массовые репрессии, привели к сокращению численности коренных жителей. По единовременному учету, на 1 января 1941 г. в Татарской АССР числилось 2 млн 760,2 тыс. чел., тогда как по переписи 1939 г. их было 2 млн 916,2 тыс. [19, с. 319]. Начавшиеся в первые дни войны мобилизационные мероприятия существенно обострили ситуацию. Число ушедших на фронт рабочих и служащих достигало 60-70 % [22. Л. 168].
Разумеется, закрыть образовавшуюся в общественном производстве республики брешь в значительной степени помогали эвакуированные. К сентябрю 1941 г. число прибывших в Татарстан составило 176 тыс. [4, с. 78], а к весне 1942 г. - 273,5 тыс. чел. [9, с. 39], среди которых свыше 76 тыс. чел. являлись квалифицированными рабочими и служащими [4, с. 86]. Однако стратегическое решение кадрового вопроса властные органы видели не столько в механическом приращении трудовых ресурсов, сколько в изменении форм и способов осуществления трудовой политики в условиях военного времени.
Напомним, что процесс регулирования трудовых отношений начался еще в довоенное время. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. продолжительность рабочего дня была увеличена до 8 часов, длительность рабочей недели определена в 7 дней. Сокращения рабочего дня накануне нерабочих и воскресных дней были ликвидированы. Вводилась уголовная ответственность не только за самовольный уход, но и за прогулы, опоздания [17, с. 757-758].
С началом войны жесткие меры в сфере трудового законодательства усилились. Указом от 26 июня 1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время» Президиум Верховного Совета СССР предоставлял директорам предприятий промышленности, транспорта, сельского хозяйства и торговли право устанавливать с разрешения правительства обязательные сверхурочные работы продолжительностью от 1 до 3 часов в день с оплатой в полуторном размере. Очередные и дополнительные отпуска отменялись и заменялись денежной компенсацией, которая переводилась в сберегательные кассы в качестве замороженных на время войны вкладов [11].
Источниками трудовых резервов являлось так называемое трудоспособное население. Первоначально его возрастные границы были определены в пределах 16-55 лет (для мужчин) и 16-45 лет (для женщин) [18, с. 149]. Но на практике государство поощряло
приход на производство граждан и более старшего, а затем и более юного возраста. В последующем руководящие органы страны в законодательном порядке закрепили расширение границ официально признаваемого трудоспособным населения. Возрастной ценз для женщин, привлекаемых к трудовой мобилизации, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 сентября 1942 г. был увеличен до 50 лет [18, с. 149], а постановление СНК СССР «Об организации на предприятиях индивидуального и бригадного ученичества» от 21 мая 1942 г. легитимировало прием на производство лиц, достигших 14-летнего возраста [5, с. 725].
В основной своей массе в промышленность республики вовлекались женщины, подростки, лица пожилого возраста. В начальный период войны широко практиковался добровольный приход граждан на предприятия, актуализировались лозунги «За себя и за своего товарища», «В тылу, как на фронте». Вместе с тем, не полагаясь только на сознательность людей, государство изыскивало все новые способы привлечения в общественное производство трудовых резервов. Правовым основанием для этого стали указы Советского правительства военного времени.
В целях обеспечения рабочей силой важнейших предприятий и строек военной промышленности и других отраслей народного хозяйства, работавших на нужды обороны, 13 февраля 1942 г. Президиумом Верховного Совета СССР был принят Указ «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и в строительстве». Согласно этому документу мобилизация признавалась безусловно необходимой. Уклонявшиеся от нее лица тоже привлекались к уголовной ответственности [18, с. 247-248].
Таким образом, трудовая политика военного времени носила противоречивый и двойственный характер. С одной стороны, широкое распространение получила практика апеллирования к сознательности людей, важности выполнения ими гражданского долга; с другой стороны, система чрезвычайных мер и указов позволяла властным структурам на законных основаниях прибегать к методам принуждения. Основными формами вовлечения трудовых резервов в общественное производство в годы войны являлись мобилизация, мобилизационный набор, трудовая повинность. Только по городу Казани к маю 1942 г. в промышленность влилось 5,5 тыс. чел., а за все время войны - около 15 тыс. [4, с. 85]. В целом же количество индустриальных рабочих в Татарстане за 1940-1945 гг., согласно данным официальной статистики, возросло со 107,7 до 141,3 тыс. чел. [10, с. 160].
Наибольший процент работников составляли женщины. Их количество на предприятиях республики возросло с 33,1 % в 1941 г. до 53,8 % в 1944 г. [9, с. 60]. Традиционно доля женского труда была более высокой в легкой промышленности и относительно низкой - в тяжелой. Например, в то время, как на Казанском авиационном заводе № 22 доля женщин составляла около 18 % [7, с. 174], на таких предприятиях, как «Спартак», льнокомбинат, она достигала 80-90 % [2. Л. 19]. Объяснялось это тем, что довоенный приоритет мужчин в отраслях тяжелой промышленности сохранялся и в военные годы, так как, во-первых, большинство предприятий оборонной промышленности эвакуировались на восток со своим контингентом квалифицированных рабочих (как правило, мужчин), закрепленных на местах бронью. Во-вторых, женщины не всегда могли справиться с физическими нагрузками, которые предусматривались, например, на работе на металлургических или машиностроительных заводах, в связи с чем администрация этих предприятий предпочитала воздерживаться от приема на работу женского контингента.
Значительное количество рабочих рук обеспечивала допризывная молодежь. Так, в 1942 г. среди рабочих завода «Серп и молот» молодые люди составляли 46,5 %. На фабрике кинопленки трудилось около 400 юношей и девушек [4, с. 84]. Практически на всех предприятиях Казани в 1942 г. молодежь составляла более половины от наличного состава работающих [15. Л. 55]. Основная масса молодых квалифицированных кадров для промышленности готовилась в системе трудовых резервов ТАССР. За годы войны количество ремесленных и железнодорожных училищ в республике увеличилось с 6 до 14, а школ фабрично-заводского обучения (ФЗО) -с 10 до 27. Ежегодно здесь выпускалось более 13 тыс. молодых рабочих по 53 различным специальностям [29. Л. 5].
В индустриальной сфере были задействованы и пожилые рабочие, ушедшие ранее на заслуженный отдых. Востребованность в их труде с началом войны оказалась весьма велика. Изъявившим го-
товность вернуться на работу предприятия выплачивали дополнительные средства за счет фондов социального страхования.
Следует отметить, что приток трудовых ресурсов в промышленность Татарстана обеспечивался не только за счет местных и эвакуированных жителей. Отдельная страница военных лет - вовлечение дополнительных рабочих кадров через административный ресурс на основе межрегиональной мобилизации. Но здесь важно подчеркнуть, что затраченные усилия по организации отправки людей из дальних районов и размещению их на новом месте не всегда окупались в полной мере, особенно когда это касалось специфического контингента. В частности, совершенно неэффективной оказалась практика отправки в среднюю полосу России неподготовленного контингента рабочих из Средней Азии. Татарская АССР так же, как и некоторые другие регионы, в феврале 1943 г. по мобилизационным нарядам приняла 1112 среднеазиатских рабочих [16. Л. 107]. Все они были устроены на работу на завод им. В.И. Ленина. С их приездом администрация завода столкнулась сразу с целым рядом проблем. Рабочие в большинстве своем не имели навыков промышленного труда, не знали русского языка, были ослаблены физически и подавлены морально. В силу этих причин многие пытались сбежать с производства. Уже через месяц, в марте 1943 г., на заводе осталось 924 чел. 188 рабочих выбыли, в том числе 54 чел. были отправлены назад по болезни, 31 человек умерли [16. Л. 107]. Непродуманность политики властей в этом вопросе обернулось многочисленными сложностями на производстве, с одной стороны, и ненужными жертвами и лишениями для приезжих, с другой.
Однако даже положительное решение кадрового вопроса само по себе еще не являлось залогом успешной работы промышленных предприятий. Необходимо было так организовать труд людей, чтобы обеспечить необходимые для фронта производственные объемы.
Методы стимулирования рабочих были разными. Первоначально превалировали формы морального поощрения. О лучших производственниках сообщалось в газетах, их портреты вывешивались на доски почета, выпускались агитационные плакаты, отчетные трудовые листки и т. п. Широкое распространение получили инициированные властями различные формы социалистического соревнования, движения двух-трех и более сотников, многостаночников, совмещающих несколько профессий и т. д. Кроме индивидуальных форм, практиковались также коллективные формы социалистического соревнования, в частности движение комсо-мольско-молодежных бригад. Если на 1 июля 1942 г. в Татарстане было 204 фронтовые бригады, то к концу войны их в республике насчитывалось уже 1642 [8, с. 243].
Вместе с тем руководящие органы сознавали, что апелляция только к патриотизму является недостаточной. Поэтому в годы военного лихолетья труд рабочих стимулировался и мерами материального характера. Осенью 1941 г. в стране была введена карточная система, в соответствии с которой основные продовольственные товары начали распределяться в зависимости от приоритетности и значения профессии рабочих. Сначала были установлены две категории снабжения рабочих: по первой обслуживались рабочие и инженерно-технические работники промышленных предприятий, имеющих важное оборонное значение, по второй - рабочие и ИТР остальных промышленных предприятий, транспорта и связи. Но с течением времени количество категорий увеличилось, появился льготный порядок снабжения по литерам «А», «Б». Выполняющих и перевыполняющих плановые задания поддерживали дополнительными горячими обедами, разного рода талонами на получение продовольствия или товаров первой необходимости. Эта практика во многом обеспечивалась благодаря отделам рабочего снабжения (ОРСам), организованным согласно постановлению правительства от 19 февраля 1942 г. Функции их заключались в торговом, бытовом обслуживании и организации питания занятых на производстве работников и членов их семей. Промышленные и продовольственные товары отпускались ОРСам в первую очередь. По данным М.С. Зинич, 48 % всего населения страны, которое находилось на гарантированном обеспечении, обслуживалось именно через такие отделы [6, с. 41]. Более того, в связи с недостаточностью государственных товарных фондов на ОРСы возлагалась и ответственность за развитие сети децентрализованных источников: при промышленных предприятиях организовывались подсобные хозяйства, теплицы и т. д., которые являлись большим подспорьем в деле пополнения продуктовой корзины рабочих.
Важное значение имела и денежная оплата труда. Согласно исследованиям Н.А. Вознесенского, за годы войны средняя заработная плата в индустриальной отрасли СССР увеличилась с 375 р. в 1941 г. до 573 р. в 1944 г. [1, с. 117-118]. Причем в оборонной промышленности уровень заработной платы был выше, чем в других отраслях народного хозяйства. Так, на казанских авиационных заводах зарплата рабочих уже в 1942 г. колебалась от 500 до 900 р. в месяц. В архивных документах сохранились сведения о том, что на авиазаводе № 22 им. С.П. Горбунова средний заработок комсомольца Сатарова составлял 902 р. в месяц, Викулова - 800 р. [28. Л. 128-129]. На заводе № 16 официально исчисленная средняя заработная плата рабочих в 1944 г. равнялась 776 р. в месяц [30. Л. 17]. Стахановцы зарабатывали больше своих товарищей. Денежное вознаграждение передовых рабочих доходило до 1,5-2 тыс. р.
(как, например, у передовой шлифовщицы завода № 16 Андрюши-ной, в июле 1944 г. получившей на руки 2100 р. [30. Л. 17]).
В то же время немало было и тех, чей заработок был на порядок ниже. Например, Хуснутдинов и Есаулов, рабочие вышеупомянутого завода № 22, получали не более 450 р., Чистякова - 360 р. в месяц [28. Л. 128-129]. Традиционно немного зарабатывали и работники предприятий легкой индустрии. Так, заработок рабочих на меховых и швейных фабриках ТаСср составлял 296 р. в месяц, служащих - 315 р. [9, с. 185].
Стимулом для рабочих являлось выполнение особых заданий, которые оплачивались отдельно. Особо отличившимся выписывались премии. Их доля в сумме заработка рабочих за военный период выросла с 4,5 % в 1940 г. до 8,1 % в 1944 г. [13, с. 405-406].
Однако руководство предприятий для стимулирования трудовой активности рабочих в военное время применяло не только политику «пряника». Принятые в стране нормативно-правовые акты, направленные на укрепление дисциплины и порядка в производственной сфере, предоставляли администрации заводов и фабрик большие полномочия. Поэтому обычной практикой в военный период стали и так называемые «трудовые репрессии».
Судя по архивным источникам, количество нарушителей и дезертиров в течение военных лет в Татарстане было разным. В первые месяцы войны администрация заводов и фабрик продолжала жестко отслеживать нарушения трудовой дисциплины рабочих по Указу от 26 июня 1940 г., предусматривавшему уголовное наказание за прогул и опоздание на работу. Специально проведенная прокуратурой республики проверка 39 предприятий и учреждений Казани и районов в июле 1941 г. показала, что за время с 15 февраля по 1 июля 1941 г. четко проявилась тенденция к снижению количества нарушителей: в судебные органы было передано 11 552 дела, тогда как в 1940 г. за тот же отрезок времени было осуждено 25 081 чел. [23. Л. 3].
В конце 1941 г. число прогульщиков снова возросло, причем в геометрической прогрессии. Причины этого в том, что в связи с мобилизацией на фронт опытных кадров, производство принудительно пополнялось новыми слоями населения из сельской местности и молодежью, что расширяло контингент потенциальных нарушителей. Достаточно сказать, что только за июль-август 1941 г. по 107 нарсудам Татарстана в производство поступило 5620 дел, причем, согласно документам, «рост дел целиком шел за счет окончивших ФЗО и рабочих-колхозников, поступивших на предприятия по индивидуальным договорам» [23. Л. 102].
После принятия Указа от 26 декабря 1941 г. число судимостей в 1942 г. и в начале 1943 г. несколько сократилось, так как ужесточение наказания на предприятиях военной промышленности в виде суда военного трибунала и срока тюремного заключения от 5 до 8 лет подействовало на многих рабочих отрезвляюще. Начиная с апреля 1943 г. имел место небольшой подъем количества нарушений [25. Л. 17 об.], но в 1944 г. снова наблюдалось уменьшение их числа. Например, в течение двух кварталов 1944 г. в производстве военного трибунала ТАССР находилось только 4659 дел за дезертиров [26. Л. 34]. Напомним, что в 1941 г. общее количество дезертировавших с предприятий республики было в 2,5 раза больше [23. Л. 3; 26. Л. 34]. Правда, здесь следует учитывать, что 30 декабря 1944 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О предоставлении амнистии лицам, самовольно ушедшим с предприятий военной промышленности и добровольно возвратившимся на эти предприятия», который в определенной мере «закрыл» большинство дел [26. Л. 26].
Сокращение дел на нарушителей трудовой дисциплины в разные исторические периоды, на наш взгляд, можно объяснить несколькими обстоятельствами, причем как объективного, так и субъективного характера: во-первых, с каждым годом усиливалась патриотическая составляющая, лозунг «в тылу, как в бою» становился для рабочих приоритетным; во-вторых, дирекция предприятий при напряженном графике работы не всегда находила время на разбирательство каждого конкретного случая и не хотела «подставлять» себя; в-третьих, ключевую роль играл так называемый человеческий фактор, когда руководители некоторых учреждений и предприятий шли навстречу рабочим и не предавали огласке даже ставшие известными им факты.
Сами нарушения рабочих носили различный характер. Для выяснения их природы в 1941 г. прокуратура республики проанализировала 659 дел по десяти судебным участкам. Наиболее частыми причинами являлись: невыход на работу в течение всего рабочего времени (35,8 %), явка в нетрезвом виде (26,2 %), опоздание свыше 20 мин (21,1 %), преждевременный уход с предприятий (8,6 %), сон на работе (5,2 %), отказ от выполнения сверхсрочных заданий (1,5 %) и т. п. [23. Л. 6].
Динамика дезертирств на заводах и фабриках Татарстана варьировалась по сезонам. Мобилизованные в промышленность республики сельские жители особенно активно покидали свои предприятия во время деревенской страды. Несмотря на угрозу уголовного наказания, они считали своим долгом помочь родным и близким, тем более, последние нередко сами просили их об этом. В частности, в письме, полученном учеником школы ФЗО Хайрулли-ным Гафаром, родственники обращались к нему: «Приезжай домой, работать некому, отец вышел из годов» [14. Л. 34].
Распространению подобных случаев во многом способствовало и то обстоятельство, что, приезжая в деревню, дезертиры не только не осуждались общественным мнением, а, наоборот, «пользовались всеми преимуществами» [23. Л. 212-213]. Это, в свою очередь, было возможно только с согласия сельских руководителей, которые, испытывая острый дефицит в рабочей силе, стремились в полной мере воспользоваться ситуацией.
Процент дезертирства и нарушений трудовой дисциплины на предприятиях во многом зависел от состояния социальной сферы. Как свидетельствуют архивные источники, материально-бытовые условия большинства рабочих были очень тяжелые. Среди причин, наиболее часто фигурирующих в объяснениях дезертиров «трудового фронта» в первую очередь отмечались именно низкий уровень и качество жизни. Проверки, регулярно проводившиеся в домах и общежитиях, где размещались рабочие предприятий, подтверждали это. Сухие протокольные строчки свидетельствуют: «Всю зиму (1942 г. - А.К) дома (рабочих завода № 22) не отапливались, в результате образовалась сырость, в жилых помещениях и во дворах царит опаснейшая антисанитария - рассадник эпидемических заболеваний. Не созданы даже элементарные условия для жильцов: нет кухни, водопровод не работает, уборные загрязнены и т. д.» [24. Л. 34].
Не должным образом было организовано на предприятиях и общественное питание. Нарекания к меню имелись у многих рабочих. В отчете профкома завода «Серп и молот», например, было отмечено, что в «мартеновском цехе завода в течение двух недель в меню была лишь капуста» [3. Л. 67]. На партийном активе завода № 22 рабочие в своем выступлении откровенно указывали: «Кормят на фабрике-кухне и столовых плохо, пищу приготовляют однообразную и невкусную, нет зелени и овощей...» [27. Л. 73].
При абсолютной скудости общественных обедов для рабочих вышестоящее начальство на некоторых предприятиях питалось очень неплохо. Например, на казанском моторостроительном заводе № 16 были организованы столовые четырех типов (!): для высшего командного состава, среднего комсостава, отдельно для инженерно-технических работников и для рабочих. В то время как для основной массы рабочих готовился стандартный обед - суп-лапша и каша-овсянка, в столовые высшего и среднего комсостава передавался весь фонд отпускаемых для общественного питания высокоценных продуктов [25. Л. 113]. В меню значились суп-лапша домашняя с мясом; шницель свиной с картофелем; шашлык по-кавказски, жареная свинина и пр. [25. Л. 114-115].
Несправедливость в распределительной сфере усугубляли периодически вскрывавшиеся в системе работы ОРСов и общественного питания прецеденты хищений и разбазариваний продуктов.
Типичными в этом отношении представляются случаи утечки товаров в ОРСе завода № 16: только за три месяца 1942 г. здесь было разбазарено: мяса - 372 кг, конфет - 432 кг, белой муки - 1213 кг, сыра - 130 кг, сахара - 354 кг, сельдей - 434 кг, масла животного -355 кг, колбасы - 432 кг, меда - 143 кг, икры паюсной - 12 кг и много прочих дефицитных продуктов [25. Л. 111]. В растранжировании и нецелевом расходовании фондов оказались виновны заместитель директора завода по социально-бытовому сектору Г.А. Люлинский, директор базы социально-бытового отдела А.И. Журавлев, заведующий складом базы Кучкасов и другие работники складов. Достаточно было на базе лишь предъявить записку от вышеупомянутых лиц: «Прошу устроить - известно», и продукты из целевых фондов уходили на сторону [25. Л. 116].
Разумеется, факты перераспределения продуктов в пользу управленческого персонала, недоснабжения рабочих, и в то же время обеспечения близких и знакомых начальства «по блату» (по спискам и запискам) оказывали отрицательное влияние на рабочих, порождали недовольство администрацией, негативно сказывались на производственной активности людей.
Таким образом, в годы Великой Отечественной войны были изменены основные принципы государственной трудовой политики. Главная ставка была сделана на усиление внеэкономических методов трудового принуждения. Вовлечение в общественное производство всех социальных слоев населения, а также активное участие их в экономической программе обеспечивалось множеством приемов и разнообразных способов: во-первых, в военный период для решения кадрового вопроса были задействованы все рычаги, имевшиеся в распоряжении власти. Целый ряд законодательно принятых нормативных документов регулировал организационно-правовые вопросы участия в индустриальной сфере новых трудовых резервов. Во-вторых, партийные и советские органы в своей деятельности весьма успешно применяли методы «кнута и пряника». Они, с одной стороны, большое значение придавали агитационной работе, пропагандируя высокие производственные достижения, стимулируя трудовую активность рабочих через рост заработной платы, а с другой, не прекращали борьбу с дезертирами и нарушителями, используя репрессивные меры. Хотя, с нашей точки зрения, возможно, больший эффект и влияние на рабочих могло бы иметь повышение внимания властных структур к социальным вопросам жизни и деятельности людей. Но часто из-за отсутствия финансовых средств, а иногда и по причине политической близорукости администрация предприятий не спешила с решением материально-бытовых и хозяйственных проблем, что, безусловно, негативно отражалось на трудовом поведении рабочих.
Список литературы
