«ПРИДУТ ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ ДУБЛЕРЫ...». ЭВОЛЮЦИЯ ПРАВОГО ЭКСТРЕМИЗМА В ФРГ В КОНЦЕ XX - НАЧАЛЕ XXI СТОЛЕТИЯ

DOI: 10.31249/rsm/2020.01.06

А.В. Белинский

«ПРИДУТ ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ ДУБЛЕРЫ...». ЭВОЛЮЦИЯ ПРАВОГО ЭКСТРЕМИЗМА В ФРГ В КОНЦЕ XX - НАЧАЛЕ XXI СТОЛЕТИЯ

Аннотация. В статье рассматривается эволюция правого экстремизма в ФРГ в конце XX - начале XXI в. Отмечается, что в период с 1990-х до середины 2000-х годов прочные позиции на крайне правом фланге политического спектра занимала Национал-демократическая партия Германии вместе с рядом ультраправых организаций. Успехи НДПГ были обусловлены высоким уровнем безработицы в «новых» федеральных землях ФРГ, популярностью националистических идей в Восточной Германии и неспособностью демократических партий (ХДС, СДПГ, ФДП) наладить контакт с населением. Однако к середине 2000-х годов стало совершенно ясно, что мобилизационный потенциал национал-демократов исчерпан. Это было вызвано прежде всего неспособностью лидеров НДПГ провести модернизацию, аналогичную модернизации «Национального фронта» или «Австрийской партии свободы», рядом скандалов и негативным образом, закрепившимся за партией. Усиление «Альтернативы для Германии» привело к оттоку членов партии и избирателей к новой право-популистской партии и маргинализации НДПГ. В конце концов «старые» правые были вынуждены уступить место новым формам правого экстремизма, наиболее значимыми из которых являются «имперские граждане», идентаристское движение и автономные националисты. В то время как «имперские граждане» сделали ставку на создание параллельных квазигосударственных формирований и ограничение всех контактов с государственными органами, автономные националисты и идентари-сты стремятся подорвать политическую систему ФРГ изнутри посредством пропаганды или насилия. Наибольшую опасность для общественного и государственного порядка представляет автономный национализм, который в условиях миграционного кризиса и социального раскола принял форму политического терроризма.

Белинский Андрей Викторович - кандидат политических наук, научных сотрудник Отдела европейской безопасности Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН), Россия, Москва. E-mail: belinskii_andrei@mail.ru Web of Science Researcher ID: AAG-3240-2020

A.V. Belinsky. «There Will Come Ambitious Understudies...». The Evolution of Right Extremism in the German in the Late XX - Early XXI Centuries

Abstract. The present article explores the evolution of right extremism in the FRG in the late XX - early XXI centuries. It is noted that between the 1990s and the middle of the 2000s, the National-Democratic party of Germany had strong positions on the rightmost flank of the political spectrum along with the Nazi-skinheads and a number of other ultra-right organizations. The political success of the NDPG was attributable to the high unemployment rates in the «new» Federal Lands of the FRG and weakness of democratic parties (CDU, SDPG, FDP) combined with the popularity of nationalist ideas in Eastern Germany. However, by the middle of the 2000s it became absolutely clear that the mobilization potential of national-democrats had been depleted. This was primarily caused by the inability of the party leaders to implement a modernization program similar to that of the «National Front» or «Austrian Liberty Party», a number of inner scandals and the negative image of the party. Strengthening of «Alternative for Germany» led to the outflow of party members and electorate towards the new right-populist party and, finally, to the marginali-zation of NDPG. In the end, the «old» rights were urged to yield to new forms of right extremism, the most significant of which are the «Imperial Citizens», this being the identarist movement of autonomous nationalists. While the «Imperial Citizens» banked on the creation of parallel quasi-state formations and limitation of all contacts with the state authorities, autonomous nationalists and identarists were striving to undermine the political system of the FRG from within by means of propaganda or violence. The greatest danger for the public and state order of the country comes from autonomous nationalism, which is taking the form of political terrorism fueled by the migration crisis and social discord.

Belinsky Andrey Victorovich - Candidate of Political Sciences, Senior Researcher, Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (INION RAN) Russia, Moscow. E-mail: belinskii_andrei@mail.ru Web of Science Researcher ID: AAG-3240-2020

Поезд «Мюнхен - Хемниц» прибывает на конечную станцию

Летом 2015 г., когда в Мюнхен стали прибывать первые поезда с беженцами из Сирии, тысячи местных жителей стекались к главному вокзалу баварской столицы, чтобы приветствовать мигрантов. Картины разрушенного Алеппо, сообщения о нечеловеческих страданиях мирного населения и терроре ИГИЛ не могли не вызвать самый живой отклик у многих немцев.

Однако не прошло и двух месяцев, как по Германии прокатилась волна поджогов общежитий для беженцев, нападений на мигрантов и угроз в адрес

официальных властей, которая невольно вызывала в памяти ассоциации с чередой погромов в Восточной Германии в начале 1990-х годов1.

В последующие месяцы официальная статистика, доклады Федерального ведомства по охране Конституции и Федеральной уголовной полиции бесстрастно отмечали рост ксенофобии в немецком обществе и преступлений, совершенных на почве национальной ненависти. Если в 2014 г. немецкие спецслужбы зафиксировали 990 преступлений, совершенных правыми экстремистами с применением насилия, то уже в 2015 г. их число достигло 1408. Пик правого насилия пришелся на 2016 г., когда ультраправые совершили 1600 преступлений, большинство из которых были поджоги (113) и нанесение увечий (1313) [Rechtsextremistische 2019]. И хотя в 2017 г. их количество несколько пошло на спад, беспорядки и демонстрации в саксонском Хемнице в августе 2018 г., организованные футбольными ультрас и членами националистических группировок после убийства мигрантами немца кубинского происхождения [Das ist das Aufblühen 2018], еще раз наглядно продемонстрировали, насколько расколото немецкое общество и насколько сильны ксенофобские настроения в стране. При этом с момента начала миграционного кризиса серьезно изменился и общественный климат в ФРГ, особенно в части отношения немцев к мигрантам и миграции. Исследование, проведенное американским Исследовательским центром Пью (Pew Research Center), показало, что порядка 75% немцев выступают за высылку из страны нелегальных мигрантов [Rietig 2019].

Продолжающийся миграционный кризис, рост ксенофобских настроений вкупе с падением авторитета входящих в правящую коалицию «народных» партий (ХДС / ХСС, СДПГ), очевидной неспособностью спецслужб полностью держать ситуацию под контролем создают для правых экстремистов благоприятные условия как для пропаганды своих взглядов, так и для осуществления так называемых «акций прямого действия» (нападения на иностранцев, поджоги общежитий, расправа с политическими оппонентами). Все это требует более тщательного анализа правого экстремизма ФРГ, причем не только давно действующих партий и организаций, но и новых течений, которые представляют не меньшую угрозу для политического и общественного порядка.

«Старикам тут не место».

НДПГ, скинхеды и кризис «старых правых»

На протяжении нескольких десятилетий понятия «Национал-демократическая партия Германии» и «правый экстремизм» были почти синонимичны. Основанная в ноябре 1964 г. НДПГ быстро (пусть и на короткое время) стала своеобразным «Ноевым ковчегом» как для бывших членов запрещенной «Немецкой имперской партии» , так и для некоторых консервативно и националистически настроенных сторонников ХДС / ХСС, которые были недовольны созданием «большой коалиции» (1966-1969) с участием социал-демократов. Расширение электоральной базы партии обеспечило ей успех на земельных выборах в Баден-Вюртемберге (9,8%), а на выборах в Бундестаг в 1969 г. 4,3% граждан ФРГ отдали свой голос национал-демократам. Однако время показало эфемерность этих успехов. Острая внутрипартийная борьба, которая на долгие годы станет проклятьем НДПГ, политика консерваторов, которые в соответствии с выдвинутым баварским политиком Ф.Й. Штраусом лозунгом «Справа от ХСС не должно быть демократической партии» сумели вернуть себе ушедшего к национал-демократом избирателя, привели к тому, что партия была оттеснена обратно на крайне правый фланг политического поля. Однако главная причина «черной полосы» НДПГ заключалась в ее политической программе и идеологии, которые напоминали западногерманскому обывателю о мрачных годах нацистской диктатуры и тем самым обрекали национал-демократов на маргинальность.

В итоге к 1989 г. после 20 лет «хождения по мукам» партия подошла в достаточно жалком состоянии. Хольгер Апфель, шеф НДПГ (2011-2013), а в 1989 г. еще зеленый новобранец, так впоследствии описал свои первые впечатления от встречи со старыми «бойцами» партии: «В прокуренной пивной сидела дюжина пожилых мужчин и женщин, среди которых Фидлер был самым молодым. Собравшиеся болтали о событиях войны, один энергичный 90-летний ветеран рассказывал о своем участии в битве при Аннаберге в 1921 г.3 Это действительно было не то, что я, молодой человек, ожидал от этой партии». В самой же партии, по признанию все того же Х. Апфеля, на тот момент состояло около 2800 человек [Apfel 2017, S. 40], что ярче всего свидетельствовало о кризисном состоянии национал-демократов.

Однако падение Берлинской стены в 1989 г. и последовавшее за ним объединение ФРГ и ГДР не только продлили политическую жизнь канцлера Г. Коля еще на воемь лет, но и дали немецким правым экстремистам исторический шанс, которым они сумели частично воспользоваться.

Обещанные восточным немцам «цветущие ландшафты» обернулись закрытием предприятий и массовой безработицей в новых федеральных землях, а увольнения тысяч офицеров ННА, университетских преподавателей и чиновников ускорили процесс создания социальной базы левых партий (например, ПДС) и партий крайне правого толка (НДПГ, Немецкий народный союз и т.д.). На социально-экономические проблемы наслаивались различия в менталитете и политической культуре между «осси» и «весси», распространенность националистических настроений в Восточной Германии и т.д.

«Всплеск неонацизма связан также и с развалом структур в экономике и с тотальной потерей рынков в Восточной Европе. Осколки разогнанной на Западе нацистской партии, с их "старыми бойцами", вызывали интерес у молодых неонацистов. И внезапно НПГ (НДПГ. - А. Б.) перестала быть шелухой...» [Шрёдер 2005, с. 56], - отмечал в своих мемуарах экс-канцлер Г. Шрёдер.

Начиная с середины 1990-х и, в особенности, в начале 2000-х годов партия стала активно «осваивать» Восток ФРГ, который в скором времени превратился в главный оплот НДПГ. Многие партийные функционеры подобно американским старателям, отправлявшимся в середине XIX в. в Калифорнию и на Аляску на поиски золотых рудников, перебирались на Восток в надежде найти свой политический «Клондайк». Так, уже упоминавшийся Х. Апфель переехал их родного Ганновера в Саксонию, где развернул активную дея-тельность4.

Начало нового тысячелетия выглядело для национал-демократов вполне обнадеживающим. Партия сумела преодолеть 5%-ный барьер на выборах и пройти в ландтаги Саксониии и Мекленбурга - Передней Померании, а в ряде деревень и коммун в восточных землях заручиться поддержкой 10-20% избирателей5. Хотя на федеральном уровне успехи партии были достаточно

скромными, но и здесь уровень ее поддержки вырос с 0,4% в 2002 до 1,6% в 2005 г. [Wahl zum 2005].

Однако «вторая весна» (Х. Апфель) национал-демократов продлилась относительно недолго. Уже в конце 2000-х годов партия вступила в стагнацию, которая в 2010-х годах стала перерастать в кризис, грозящий отбросить ее в состояние 1970-1980-х годов.

«Прерванный полет» НДПГ был обусловлен рядом причин, главной из которых являлся отказ партийного руководства от кардинального обновления идеологии и имиджа партии. К середине 2000-х годов, когда стало совершенно очевидно, что мобилизационный потенциал партии был во многом исчерпан, остро встал вопрос о ее модернизации. «Даже если в последующие годы и имели место успехи - в первую очередь в ходе надпартийных мероприятий, таких как траурные марши в Дрездене6, - то тенденция к росту остановилась» [Apfel 2017, S. 106]. Именно это в свое время сделали Австрийская партия свободы при Й. Хайдере или Национальный фронт при М. ле Пен, что позволило им вырваться из гетто маргинальности и стать (пусть и относительно) вполне респектабельной силой для средних слоев общества. «Однако вместо того чтобы последовать примеру Австрийской партии свободы, на которую, с одной стороны, смотрели с завистью, с другой же - осуждали ее как "системных приспособленцев" за поездку в Израиль7, у них (партийных лидеров. -А. Б.) не хватило мужества избавиться от старых пут национал-социализма. Напротив, вхождение в парламенты они приписывали исключительно сотрудничеству с радикальным лагерем» [Apfel 2017, S. 26].

Во время недолгого пребывания Х. Апфеля на посту председателя партии (2011-2013) была предпринята попытка радикально поменять имидж НДПГ, которая в массовом сознании четко выступала в качестве наследницы гитлеровской партии. По признанию председателя НДПГ, его цель заключалась в том, чтобы провести «... модернизацию по образцу Австрийской партии свободы» [Apfel 2017, S. 313]. Однако уход Апфеля вследствие партийных интриг со своего поста в 2013 г., скандал по делу террористической группировки «Национал-социалистического подполья», в который оказались втянуты члены партии, и последовавшая вторая попытка запрета НДПГ через

Конституционный суд вернула всё на круги своя. Попытка отмыть «черного кобеля добела» провалилась.

Вторым фактором, обусловившим кризис НДПГ, стал стремительный рост популярности «Альтернативы для Германии», которая начиная с 2014— 2015 гг. стала вытеснять национал-демократов с политической сцены. «Счастье позднего рождения»8, имидж респектабельно-буржуазный партии, отсутствие в партийной программе каких-либо пассажей, которые напоминали бы обывателю о мрачном периоде национал-социализма, делали ее вполне приемлемой для консервативно и умеренно националистически настроенных избирателей, для которых НДПГ с ее восхвалением Третьего рейха и требованием возврата утраченных территорий (Силезия, Судеты) была слишком крикливой, архаичной, радикальной. Именно молодая правопопулистская партия не только не позволила национал-демократам воспользоваться миграционным кризисом для повышения своего рейтинга, но и сумела «откусить» часть электората НДПГ (см. табл. 1).

Отказ от политической модернизации, появление сильного конкурента в лице новой правопопулистской партии, наряду с постоянными финансовыми проблемами и отсутствием харизматичных лидеров привели к тяжелому кризису национал-демократов. «Снижающееся значение НДПГ проявляется как в сокращении числа членов партии с 4500 в 2017 до 4000 в 2018 г., так и в плохих результатах на выборах» [УегГа88и^88сЬи12Ьег1сЫ; 2018, 8. 77].

Таблица 1

РЕЗУЛЬТАТЫ ВЫБОРОВ НДПГ И «АЛЬТЕРНАТИВЫ ДЛЯ ГЕРМАНИИ» НА ОБЩЕФЕДЕРАЛЬНЫХ И ЗЕМЕЛЬНЫХ ВЫБОРАХ В 2013-2016 гг.*

Выборы в Бундестаг 2013 г. Выборы в Бундестаг 2017 г. Выборы в ландтаг Саксонии 2014 г. Выборы в ландтаг Тюрингии 2014 г. Выборы в ландтаг Мек- ленбурга-Передней Померании 2016 г. Выборы в Сенат Берлина 2016 г.

НДПГ 1,3% (-0,3) 0,4% (-0,9) 4,9% (-0,7) 3,6% (-0,7) 3% (-3) 0,6% (-1,5)

Альтернатива для Германии 4,7% (+4,7) 12,6% (+7,9) 9,7% (+9,7) 10,6% (+10,6) 20,8% (+20,8) 14,2% (+14,2)

* В таблицу специально не были включены результаты выборов в западных землях, поскольку в них НДПГ в последние 20 лет не пользовалась какой-либо популярностью.

Вместе с тем было бы большой ошибкой считать НДПГ «бумажным тигром» и преуменьшать степень ее опасности для государства и общества. Несмотря на глубокий кризис, она остается крупнейшей правоэкстремистской организацией в стране, имеет тесные связи с рядом неонацистских организаций как внутри страны, так и за ее пределами, а некоторые члены партии располагают огнестрельным оружием и склонны к насилию.

Если национал-демократы сумели сохранить часть своих позиций на крайне правом фланге политического спектра, то совсем иным образом обстоит дело с наци-скинхедами9. Возникшие в 1980-х годах и достигшие своего расцвета в 1990-е годы группировки скинхедов отметились массовым насилием по отношению к мигрантам, представителям неформальных молодежных субкультур (панки, готы и т.д.). Однако уже к середине 2000-х годов количество скинхедов в ФРГ существенно сократилось, а к настоящему времени можно говорить практически об их исчезновении. Это было обусловлено не столько действиями полиции и спецслужб, сколько причинами «естественного характера». Во-первых, как и любая молодежная субкультура, которая развивается циклически (возникновение, расцвет, угасание), субкультура наци-скинхедов, пройдя пик популярности в 1990-е годы, в начале XXI в. стала приходить в упадок. Во-вторых, вышедшее на сцену в 2000-х годах новое поколение молодых праворадикалов достаточно критически относились к своим предшественникам, начиная с их броского внешнего вида и заканчивая тактикой и образом жизни.

Таким образом, за последние 10-15 лет ландшафт правого экстремизма в ФРГ в силу ряда причин претерпел серьезные изменения. Одни организации, как НДПГ, были отодвинуты на обочину и в значительной степени мар-гинализированы, другие, как «Немецкий народный союз»10 и наци-скинхеды, ушли в небытие. Однако сам правый экстремизм никуда не исчез. На смену сошедшим с дистанции «старым правым» пришли «честолюбивые дублеры», которые в целом были лучше организованы и более опасны. На фоне относительного многообразия современных форм правого экстремизма особо выделяются три течения: «имперские граждане», «идентаристское движение»

и автономные националисты, каждое из которых в определенной степени было ответом на кризис предшественников.

«Имперские граждане» и «суверенисты»:

Конструируя собственную реальность

Кто же такие «имперские граждане» и «суверенисты»? Какова их структура и численность? И насколько велика опасность, которая исходит от этого движения?

Условной точкой отчета возникновения движения может служить 1985 год, когда в результате шумной кампании правых экстремистов по «восстановлению Германского рейха» было создано «Временное имперское правительство», «возглавляемое» бывшим сотрудником немецкой железной дороги Вольфгангом Гюнтером Эбелем (1939-2014). Именно оно во многом стало образцом для «имперских граждан», определив на многие годы их идеологию и тактику.

Специальный доклад Федерального ведомства по охране Конституции, программные документы и интернет-ресурсы самих «имперских граждан» позволяют вычленить из причудливого «винегрета» эзотерики, теорий заговора и псевдоюридической казуистики базовые элементы, которые в той или иной степени разделяет большинство представителей движения.

союзными державами и приравнивание международных договоров и обязательств к внешнему контролю над страной.

«Обобщая, можно констатировать, что высшая власть на оккупированной территории по-прежнему осуществляется тремя оккупационными державами. Созданный орган управления под названием "ФРГ" является длинной рукой трех западных оккупационных держав» [Reichsbürger .2018, S. 9], - говорится в работе одного из идеологов «имперских граждан» Клауса Маурера.

проистекают из их апелляции к наследию кайзеровской Германии или Третьего рейха. В специальном докладе Федерального ведомства по охране Конституции приводится позиция «Правительства Германского рейха в изгнании» по территориальному вопросу: «Понятие "воссоединение" вводит в заблуждение, поскольку были объединены только две части Германии, Федеративная республика Германия (Западная Германия) и Германская демократическая республика (Центральная Германия), Восточная Германия13 по-прежнему остается оккупированной, а такие страны как Австрия, Люксембург или Лихтенштейн пребывают пока в статусе малых государств» [Reichsbürger 2018, S. 10].

Как мы видим, взгляды «имперских граждан» во многом совпадают с идеологией традиционных правоэкстремистских организаций и партий. Общие для обоих лагерей отрицание ФРГ, расистские предрассудки, исторический ревизионизм вместе со склонностью к конспирологии служат своеобразным «мостиком» для проникновения правоэкстремистских идей в среду «имперских граждан».

Достаточно интересен социальный и организационный профиль этого движения. По данным Федерального ведомства по охране Конституции на июнь 2019 г., численность «имперских граждан и суверенистов составляла 19 000 человек» [Aktuelle Zahlen 2019]. В специальном докладе спецслужбы, посвященном движению «имперских граждан», отмечается, что в абсолютном большинстве случаев (74%) речь идет о мужчинах в возрасте старше 40 лет [Reichsbürger 2018, S. 13], которые проживают в небольших городах или сельской местности14. Иными словами, речь идет о классическом электорате правопопулистских и праворадикальных партий. При этом нужно подчеркнуть, что само движение «имперских граждан» и «суверенистов» подобно слоеному пирогу состоит из нескольких групп, чьи мотивы и модели поведения могут существенно различаться.

Это прямо признает и Федеральное ведомство по охране Конституции, которое еще в конце 2016 г. оценивало потенциал движения в 10 тыс. человек. Во-вторых, вследствие личных контактов или пропаганды часть «имперских граждан» и «суверенистов» может радикализоваться и перейти на право-экстремистские позиции.

В организационном плане движение также далеко от гомогенности. Наряду с такими виртуальными «государствами» как «Республика Баден» или «Свободное государство Пруссия», насчитывающие несколько сот членов и имеющие свои «правительства», паспорта и т.д., существуют небольшие общины «имперских граждан» и «суверенистов». Однако большинство представителей движения никак не структурированы и являются одиночками-маргиналами. Именно гетерогенность и разнородность движения, по-видимому, способствовали тому, что оно долгое время находилось вне поля зрения спецслужб.

Проанализировав идеологию, структуру и численность «имперских граждан», нельзя обойти вниманием вопрос о том, какую реальную угрозу представляет это движение для государства и общественного порядка. Пока активность представителей движения ограничивалась выдачей «паспортов», рассылкой писем в официальные инстанции с требованием признать их суверенитет, для властей они долгое время находились на одном уровне с реконструкторами, хиппи и другими представителями субкультур. Однако выстрелы в Георгенсгмюнде отчетливо продемонстрировали, что органы государственной власти имеют дело не с безобидными маргиналами, а с достаточно опасным радикальным течением. Отрицание действующей политической системы, склонность к насилию и наличие значительного арсенала оружия (около 1000 единиц) делают это движение достаточно опасным для политической системы, а тесные связи на коммунальном уровне с правоэкстремистскими организациями или «Альтернативой для Германии» позволяют некоторым исследователям говорить о потенциальной «подпольной армии»16.

Именно поэтому с конца 2016 г. полиция и Федеральное ведомство по охране Конституции взяли под наблюдение деятельность движения и регулярно стали проводить обыски у «имперских граждан» на наличие незаконного оружия.

Идентаристское движение:

Контрреволюция по Грамши

Если в идеологии «имперских граждан» правый экстремизм нашел тихую гавань, бастион во враждебном политическом окружении, то совсем иным образом дело обстояло с идентаристским движением. Возникнув в ФРГ в 2012 г. первоначально как виртуальный проект, оно быстро обзавелось политическими «мускулами» в виде нескольких сотен членов и нескольких десятков тысяч симпатизантов. И хотя численность идентаристов относительна невелика и, по данным Федерального ведомства по охране Конституции, на 2018 г. составляла около 800 человек, значимость (а вместе с ним и опасность) движения определяется той стратегией, которую оно преследует.

C самого начала идентаристское движение рассматривало себя в качестве новой силы, которая должна вывести националистов из того политического «Синая», в который их завели «старые правые». «Если бы в годы моей юности существовала политическая альтернатива, подобная "идентаристскому движению", то я бы ни за что в жизни не связался с нацистами» [ErkD. Martin Sellner 2017], - заявил лидер идентаристов Австрии Мартин Зельнер. И действительно, ни попытки НДПГ и «Немецкого народного союза» играть на поле парламентской политики, ни уличный террор скинхедов не привели правых радикалов к заветной цели - политической власти. Именно поэтому идентаристы пошли по пути радикального пересмотра как программы, так и тактики действий, в чем им «помогли» ... левые мыслители и философы, в первую очередь итальянский коммунист Антонио Грамши. В своих знаменитых «Тюремных тетрадях» он развивал идею о том, что господство правящего класса в обществе зиждется не только на силе или материальных факторах, но и на культурной гегемонии, под которой он понимал одобрение большинством населения политики элиты. Задача же левых заключается в том, чтобы посредством неустанной каждодневной пропаганды и работы с населением совершить революцию в сознании (теория «молекулярной революции»), чтобы затем взять политическую власть.

Анализируя спустя почти 50 лет опыт левых, в том числе и А. Грамши, французский правый мыслитель и основатель идентаристского движения во Франции Ален де Бенуа переосмыслил его и попытался поставить на службу правым. В своей книге «Новая правая» он отмечает, что победа левых стала возможна благодаря доминированию в прессе, на телевидении и в университетах [Speit 2018, S. 30]. Именно идея борьбы за культурное пространство благодаря А. Бенуа и его работам прочно вошла в арсенал идентаристского движения, и вот один из лидеров идентаристов Марио Мюллер в книге «Контркультура» говорит о том, «. что власть находится не в руках политических институтов и их представителей, а в невидимом гравитационном

центре "культурной гегемонии". В то время как политические партии спорят из-за власти, им следовало бы понять, что политическим изменениям должны предшествовать культурные изменения» [Speit 2018, S. 30].

Ставка на завоевание культурной гегемонии потребовала от идентари-стов серьезного изменения программных установок и методов агитации среди населения. Традиционный для НДПГ и неонацистов расизм и антисемитизм были заменены идеей культурной несовместимости между европейцами и мусульманами, а также критикой либерализма и мультикультурализма за атомизацию общества и подрыв его культуры17. Что касается политической пропаганды, то и здесь идентаристы пошли дальше, заменив излюбленные «старыми» правыми полувоенные марши и шествия яркими акциями. «Наставником» молодых националистов выступил другой левый мыслитель Ги Дебор, автор нашумевшей книги «Общество спектакля», в основе которой лежала идея о том, что в условиях победы индустрии развлечений все ?