Спросить
Войти
История медицины
© Глянцев С.П., Сточик А.А., 2016 УДК 61:93:001.8
Глянцев С.П., Сточик А. А.
ОТ ВИЭМ ИМ. А.М. ГОРЬКОГО К ИДЕЕ СОЗДАНИЯ АКАДЕМИИ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР (1932—1942 ГГ.)
ФГБНУ «Национальный НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко», 105064 г. Москва, Россия
Идею организации Академии медицинских наук (АМН) СССР выдвинул в 1932 г. И.В. Сталин как альтернативу созданию Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ). Однако вместо АМН был создан ВИЭМ как высшее научно-исследовательское учреждение СССР в области медицинских и биологических наук. Созданный первоначально для решения теоретических и практических задач медицины со временем ВИЭМ перестал справляться со своим назначением. Основной причиной недовольства институтом со стороны Правительства СССР стал его отрыв от практической медицины, от деятельности Народного комиссариата здравоохранения (НКЗ) СССР и подчиненных ему научно-исследовательских институтов. Окончательная утрата научного авторитета ВИЭМ произошла после начала Великой Отечественной войны во время его эвакуации из Москвы в 1941 г. и реэвакуации в 1942 г. В результате в Правительстве СССР возникла концепция создания АМН как самостоятельной структуры, аналогичной Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, призванной объединить теоретическую и прикладную медицинскую науку страны под одним началом. Этот вопрос вместе с судьбой ВИЭМ был рассмотрен на состоявшихся в декабре 1942 г. двух заседаниях Коллегии НКЗ СССР, после чего создание АМН было возложено на НКЗ СССР при консультативном участии руководства ВИЭМ.
Для цитирования: Глянцев С.П., Сточик А.А. От ВИЭМ им. А.М. Горького к идее создания Академии медицинских наук СССР (1932—1942 гг.). Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2016; 24(1): 53—57. DOI 10.1016/0869-866X-2016-1-53-57
Для корреспонденции: Глянцев Сергей Павлович, доктор мед. наук, профессор, зав. лабораторией медицинского музееведения и исторической фактографии, национального НИИ общественного здоровья им. Н.А. Семашко, spglyantsev@mail.ru
Gliantsev S.P., StochickA.M. FROM THE A.M. GORKII ALL-UNION INSTITUTE OF EXPERIMENTAL MEDICINE TO THE IDEA OF ORGANIZATION OF THE ACADEMY OF MEDICAL SCIENCES OF THE USSR (1932-1942)
The N.A. Semashko national research institute of public health, 105064 Moscow, Russia Te idea of establishment of the USSR Academy of medical sciences was advanced by I.V. Stalin in 1932 as alternative to organization of the All-Union institute of experimental medicine. However, instead of the USSR Academy of medical sciences the All-Union institute of experimental medicine was established as the USSR highest research institution in the field of medical and biological sciences. The All-Union institute of experimental medicine, initially organized for resolving theoretical and practical problems of medicine, with time ceased to cope with its assignment. The main cause of dissatisfaction on part of the USSR government became its isolation from practical medicine, functioning of the USSR people&s commissariat of health care and subordinated research institutes. The definitive loss of scientific authority of the All-Union institute of experimental medicine occurred after the beginning of the Great Patriotic War during its evacuation from Moscow in 1941 and re-evacuation in 1942. As a result, in the USSR government was developed concept of establishment of the Academy of medical sciences as an independent structure similar to the All-Union Academy of agricultural sciences, assigned to unify theoretical and applied medical science under single supervision. This issue together with fate of the All-Union institute of experimental medicine was considered in December 1942 at two sessions of the Board of the USSR people&s commissariat of health care. Thereupon, the establishment of the USSR Academy of medical sciences was entrusted to the USSR people&s commissariat of health care under consultative collaboration of administration of the All-Union institute of experimental medicine.
Citation: Gliantsev S.P., Stochick A.M. From the A.M. Gorkii All-Union institute of experimental medicine to the idea of organization of the Academy of medical sciences of the USSR (1932-1942). Problemi socialnoi gigieni, zdravookhranenia i istorii meditsini (Problems of social hygiene, public health and history of medicine, Russian journal). 2016; 24 (1): 53—57. DOI: 10.1016/0869-866X-2016-1-53-57
For correspondence: Gliantsev S.P., doctor of medical sciences, professor, head of laboratory of medical museology and
historical factography. e-mail: spglyantsev@mail.ru
Conflict of interests. The authors declare absence of conflict of interests.
Financing. The study had no sponsor support.
Received 17.03.2015 Accepted 13.04.2015
Есть все основания считать, что история АМН СССР началась тогда, когда рождался Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ). В декабре 1942 г на заседании Коллегии Наркомздрава (НКЗ) СССР один из участников тех событий академик А. Д. Сперанский рассказал о том, что впервые вопрос о создании АМН возник 7 октября 1932 г в квартире А.М. Горького в Москве, где руководство страны и Государственного Института экспериментальной медицины (ГИЭМ) обсуждали
план создания ВИЭМ. И вопрос этот поднял И.В. Сталин, спросив ученых-медиков, хотят ли они «сохранить институтскую форму или превратить ВИЭМ в Академию?"1. При этом вопрос И.В. Сталина, на наш взгляд, был вполне уместен: тремя годами ранее, в 1929 г., была создана Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина. Более того мы полагаем, что
Оп. 2, Д. 458, л. 33.
History of medicine
высказанная вождем в 1932 г идея заронила у администрации и сотрудников ВИЭМ надежду на возможности реорганизации ВИЭМ в АМН СССР в будущем.
Созданный Постановлением СНК СССР от 15 октября 1932 г на базе расположенного в Ленинграде ГИЭМ НКЗ РСФСР и подчиненный непосредственно Правительству страны ВИЭМ стал «высшим научно-исследовательским учреждением СССР в области медицинских и биологических наук» [1] и был призван «всесторонне изучать организм человека на основе современной теории и практики медицинских наук и для изыскания новых методов исследования, лечения и профилактики...» [2]. Подчеркнем, что Институт создавался для решения не только теоретических проблем медицины, но и выполнения большого количества практических задач. Это подтверждает опубликованный в 1933 г. проект его структуры, включавший наряду с фундаментальными прикладные подразделения, в том числе клиники. Директором ВИЭМ был назначен бывший директор ГИЭМ (1931—1932 гг.), ученик И.П. Павлова Л.Н. Федоров. Одновременно с основным ядром ВИЭМ в Ленинграде был открыт его московский филиал, директором которого был назначен еще один ученик И.П. Павлова профессор И.П. Разенков.
Созданные в 1933—1934 гг. в Ленинграде секторы ВИЭМ к середине 1930-х годов развернули широкие фундаментальные научные исследования. Так, общепатологический сектор на основе учения о нервной трофике занялся построением теории медицины, гигиенический сектор приступил к изучению проблемы старения человека и продления его жизни, а отдел патологической морфологии морфологического сектора продолжил разработку проблемы патологии атеросклероза. Аналогичная работа началась в Москве.
Особенностью деятельности ВИЭМ был не только впечатляющий своей широтой и глубиной масштаб научных разработок, но и их комплексный характер. Впервые в истории отечественной медицины каждая проблема изучалась всесторонне, с привлечением возможно большего числа отдельных специалистов и научных коллективов. Например, изучение атеросклероза велось вместе с факультетской терапевтической клиникой 1-го ЛМИ, а отделы микробиологии и эпидемиологии имели контакты с аналогичными лабораториями противоэпидемической и лечебной сети Ленинградского горздравотдела [3].
Но спустя некоторое время новая система начала давать сбои. Распался создаваемый в Ленинграде онкологический сектор. Зашли в тупик исследования проблемы гомеопатии и гомеотерапии. Не удалось создать санитарно-клинический сектор и гигиенический отдел в Москве. Особенно досадным было то, что у ВИЭМ никак не налаживались связи с открытыми в 1930-е годы при НКЗ СССР, РСФСР и союзных республик отраслевыми НИИ.
Поэтому практически с самого начала своей деятельности ВИЭМ, по словам И.П. Разенкова, «стал заниматься разрешением практических вопросов, тех, которыми занимались и должны были заниматься центральные отраслевые НИИ.». В результате этого ВИЭМ, являясь, несмотря на свое формальное лидерство, одной из составных частей сети научно-исследовательских медицинских учреждений СССР, «. не установив правильных взаимоотношений и делового контакта с центральными отраслевыми НИИ Наркомздрава, . не нашел ни своего лица, ни своего профиля, ни своего места в системе [советского] здравоохранения»2.
В историко-медицинской литературе сложилось устойчивое мнение о том, что в 1934 г. ВИЭМ перевели из Ленинграда в Москву. Однако на самом деле это не совсем так. Перевод Института в Москву, целью которого согласно Постановлению СНК СССР от 28 апреля 1934 г. было «приблизить научно-теоретическую деятельность Института к практическому здравоохранению"3, был отчасти формальным: основным ядром Института во главе с дирекцией стала его московская часть, а ленинградская, более мощная, получила статус филиала. Проведенная одновременно с «переводом» реструктуризация ВИЭМ была призвана укрепить Институт в целом и московское ядро в частности, особенно его клиническую часть. Так, если в 1933—1934 гг. ВИЭМ имел в своем распоряжении менее
Однако перемещение руководства ВИЭМ в Москву неблагоприятно отразилось на судьбе его ленинградского филиала. Он заметно ослаб, поскольку ВИЭМ покинули известные ученые. Да и в Москве все было не так гладко. «Что переехало? — вспоминал в 1942 г. А.Л. Сперанский. — Переехала дирекция, переехала администрация. Здесь, [в Москве] в состав ВИЭМ вошло несколько лабораторий и [всего лишь] два института. ВИЭМ начал развиваться на почве, ничем в теоретическом отношении не подготовленной.»4. Не складывалась работа московского ядра ВИЭМ и с клиниками. По словам М. П. Кончаловского, в 1935 г. в стенах факультетской терапевтической клиники 1-го ММИ на Девичьем поле была открыта «точка» ВИЭМ, означавшая лишь то, что несколько сотрудников кафедры стали получать прибавку к зарплате за выполнение работ по физиологии органов пищеварения, ход которых контролировал периодически посещавший клинику И.П. Разенков [5].
Другой пример: в 1932 г. было налажено сотрудничество отдела патофизиологии ВИЭМ А. Д. Сперанского с клиникой факультетской хирургии Казанского медицинского института, которую возглавлял А.В. Вишневский. В апреле 1933 г. эта клиника была включена в сеть лечебных учреждений ВИЭМ, а в начале 1934 г. вошла в его структуру как клиника хирургии и патофизиологии. Но после «перевода» ВИЭМ в Москву и приглашения туда А. В. Вишневского место для небольшого коллектива приехавших с ним сотрудников, которым предстояло с нуля создать хирургическую клинику физиологического сектора ВИЭМ, с большим трудом нашли на базе Московского областного клинического института [6]. «А дальше пошло уже [совсем] нехорошо, — вспоминал А.Д. Сперанский. — Мы дошли до того, что стали открывать лаборатории без [решений Ученого] Совета. Придет к директору, как мы говорили, «наниматься» какой-нибудь научный работник, понравится директору, он его и нанимает. Мало этого, бывали попытки и со стороны не совсем научных кругов нажимать на ВИЭМ в этом отношении .... Одним словом, появилось изрядное количество больших, малых и карликовых лабораторий, причем совершенно самостоятельных.... Получилась масса точек числом до 50...»5.
В этих словах отметим факт постепенного дробления московского ядра ВИЭМ на отдельные, самостоятельные «большие, малые и карликовые» научные подразделения, работавшие по своим тематикам и потому плохо управляемые. Более того, многим из них, по мнению А. Д. Сперанского, вообще «не место было в ВИЭМ».
Понятно, что так дело дальше продолжаться не могло. И 15 июля 1936 г., заслушав отчет ВИЭМ им. А.М. Горького6 о его деятельности, СНК СССР принял постановление о переориентации научно-исследовательской деятельности Института на разрешение важнейших проблем практического здравоохранения. Сочтя основным недостатком ВИЭМ «отрыв его научно-исследовательской работы от практических задач здравоохранения, от актуальных задач лечения и профилактики» и отметив, что «... у ВИЭМ до настоящего времени отсутствует должная организация клинической работы, без которой невозможно внедрение в медицинскую практику научных достижений, [а также] не установлено надлежащей связи с НИИ здравоохранения...», СНК СССР предложил ВИЭМ кардинально перестроить работу, «направив ее на разрешение важнейших практических проблем в области новых методов лечения и профилактики» [7].
Постановлением ЦИК и СНК СССР о создании 20 июля 1936 г. Наркомздрава СССР (Каминский Г.Н.) ВИЭМ им. А.М. Горького был переподчинен новой структуре [8], а согласно постановлению СНК от 15 июля в его распоряжение были переданы клинические отделения Больницы им. Н.А. Семашко на ул. Щипок, где были открыты четыре крупные клиники ВИЭМ [9]. Несмотря на это, совместная работа клиник ВИЭМ и его теоретических отделов не наладилась. Так, поработав с
было присвоено его имя.
История медицины
отделом общей патологии ВИЭМ, А.В. Вишневский перестал руководствоваться слишком, по его мнению, оторванными от практики теоретическими воззрениями А. Д. Сперанского и занялся собственными научными исследованиями, более приближенными к практической хирургии. В результате им был создан метод неспецифического лечения гнойных ран масляно-бальзамической эмульсией, получившей известность как мазь Вишневского. При этом А.В. Вишневский не скрывал того, что свой путь к созданию метода он начинал как последователь А. Д. Сперанского, но подчеркивал, что его метод обоснован его собственными теоретическими положениями [10]. М.П. Кончалов-ский вспоминал, что «увязать работу [нашей] клиники с общей работой ВИЭМ бъло нелегко, потому что в самой дирекции не было твердого и прямого курса» [11].
Причины такого положения дел были вскрыты в отчете о деятельности ВИЭМ за 1933—1937 гг., опубликованном в 1939 г.: «Научно-исследовательская деятельность отделов и лабораторий ВИЭМ велась в значительной степени в отрыве от актуальных практических задач здравоохранения в области профилактики и терапии наиболее распространенных заболеваний. Несмотря на то что ВИЭМ удалось привлечь [к своей работе] крупных деятелей медицинских и биологических наук, выполнение задач, поставленных перед ВИЭМ, встретило очень много препятствий. ...Продвижение вперед затрудняло ограниченность кругозора у многих ученых пределами своей лаборатории и своей дисциплины, неумение поднять свою работу до уровня государственных задач. Некоторыми учеными разрешение вопросов для практики здравоохранения рассматривалось как уклон в «практицизм». Не быгло еще марксистского понимания взаимоотношения теории и практики...» [8].
В конце 1937 г. структура ВИЭМ вновь была перекроена, но от перестановки мест слагаемых сумма не изменилась. Так, в течение 1934—1938 гг. Институт постепенно утратил свой авторитет у работников практического здравоохранения и стал экспериментально-теоретическим учреждением медико-биологического профиля. Впрочем, это ни в коей мере не снижает значения проводимых в нем в те годы научных исследований, а такие ученые, как Н.Н. Аничков, П.К. Анохин, К.М. Быков, Н.И. Гращенков, А.Г. Гурвич, Б.С. Дойников, А.А. Заварзин, Н.Д. Зелинский, З.В. Ермольева, Б.И. Лаврентьев, Е.С. Лондон, Л.А. Орбели, Е.Н. Павловский, И.П. Разенков, А.Д. Сперанский и др., являлись лидерами крупных направлений биологии и медицины. Однако, несмотря на переподчинение НКЗ СССР, реструктуризацию и переход на новые формы планирования научно-исследовательской работы (НИР), перестроить ее так, чтобы увязать с задачами здравоохранения, руководству ВИЭМ не удалось.
Такое состояние дел в научном учреждении, претендовавшем на звание передового, НКЗ и СНК не устраивало, и в октябре 1939 г. руководство ВИЭМ было заменено. Новым директором Института был назначен исполнявший в 1937 г. обязанности первого заместителя наркома здравоохранения СССР, а с июля
коллектив на «решительный поворот в сторону выполнения Постановления СНК от 15 июля 1936 г. и более тесной связи с НКЗ СССР, его отдельными учреждениями и научно-медицинской общественностью»9. Эти слова Н.И. Гращенкова, сказанные им в конце 1939 г., о необходимости «поворота в сторону выполнения постановления» Правительства трехлетней давности, позволяют утверждать, что смена курса такого неповоротливого корабля, каким к этому времени стал ВИЭМ, была слишком медленной.
Видя, что ситуация с «отрывом научно-исследовательской работы ВИЭМ от практических задач здравоохранения» никак не разрешается, новое руководство ВИЭМ стало предлагать различные пути выхода из создавшейся ситуации. Так, выступивший в 1940 г. на заседании биологической секции АН СССР Б. И. Лаврентьев заявил, что для улучшения научной работы ВИЭМ его нужно передать в систему Академии наук СССР10.
Обсуждая 14 ноября 1940 г. на заседании Ученого совета ВИЭМ перспективы развития Института и одновременно оппонируя своему заместителю, Н. И. Гращенков подчеркнул, что он «не считает возможным существование ВИЭМ вне системы здравоохранения» и что «если смотреть с точки зрения перспектив развития ..., то рано или поздно ВИЭМ должен развиться в Академию медицинских наук ..., оставаясь в системе Наркомздрава»11. Последние слова свидетельствовали о том, что такой вариант реформирования ВИЭМ был проработан с НКЗ. В декабре 1942 г. Н.И. Гращенков говорил об этом так: «Перед войной мы этот вопрос обсуждали и с наркомом [Г.А. Митере-вым], и с его заместителем, товарищем [С.А.] Колесниковым и договорились о том, что развитие нашей медицинской науки . позволяет создать Академию медицинских наук по типу Академии сельскохозяйственных наук им. [В.И.] Ленина»12.
Действительно, вопрос был «поставлен» на самом высоком уровне. В мае 1941 г. с проектом реорганизации ВИЭМ, согласованным с НКЗ СССР, Б. И. Лаврентьев и С. А. Колесников были на приеме у заместителя Председателя СНК СССР Р.С. Землячки и у секретаря ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова [3]. Однако в преддверии войны партия и правительство не разделили мнение ВИЭМ и НКЗ о создании АМН, а предложили реструктурировать Институт, оставив его в «институтской» форме, но сделать гораздо «сильнее и мощнее» под «максимально четким» руководством НКЗ СССР.
После начала Великой Отечественной войны требования к санитарной службе Красной армии, к союзному и республиканским НКЗ, отраслевым НИИ, отделам здравоохранения краев, областей и крупных городов, а также к деятельности ВИЭМ как крупнейшего научного медицинского учреждения СССР резко возросли. Уже в феврале 1942 г. перед санитарной службой РККА были поставлены следующие задачи: возвращать в строй не менее 75% раненых, свести к минимуму смертность раненых на этапах эвакуации, свести к минимуму инвалидность раненых, не допустить эпидемий инфекционных болезней в войсках [9]. Все это требовало колоссальной мобилизации всех имеющихся медицинских сил и ресурсов.
Но уже в декабре 1942 г. 2-й пленум Госпитального совета при Главном управлении эвакогоспиталей НКЗ СССР потребовал от главных хирургов региональных управлений наряду с отчетами о лечебной работе «исчерпывающего научного содержания этих отчетов»13. И это не случайно, ибо к этому времени стало ясно, что с функцией флагмана советской медицинской науки ВИЭМ не справляется. И одной из главных причин, усугубивших такое состояние дел, стала эвакуация основных отделов ВИЭМ из Москвы в августе—сентябре 1941 г. и их работа на неприспособленных базах.
Об этом 29 декабря 1942 г. на Коллегии НКЗ СССР рассказал Б.И. Лаврентьев: «ВИЭМ оказался в очень трудных условиях. Прежде всего укажу на разбросанность Института: Москва и [Ки]сегач, Казань, Томск и Ташкент. Очень трудная связь по9 Архив РАМН. Ф. 2, Оп. 1, Д. 219, Л. 8.
History of medicine
чтовая и даже телеграфная... Мы часто даже не знали о том, что делают наши товарищи в других городах. Связь с Наркомз-дравом тоже была отягощена... Но самым трудным моментом были условия работы в самом Томске... Мы испытывали и сейчас испытываем постоянные перебои со снабжением водой и электроэнергией...»и. Но даже в условиях, когда не было ни помещений, ни оборудования, ни почтовой связи, ни воды, ни освещения, сотрудники ВИЭМ продолжали работать. Так, летом 1942 г. руководитель отдела биохимии микробов З.В. Ермольева и сотрудники лаборатории холерного фага вместе с представителями НКЗ СССР (Колесников С.А.) приняли участие в ликвидации вспышки холеры в Сталинграде [9]. В том же году из плесени грибка pénicillium crustosum З.В. Ермольева и Т.И. Балезина получили первые образцы советского пенициллина [11].
Особенно тяжелое положение сложилось в ленинградском филиале ВИЭМ, основная часть сотрудников которого с сентября 1941 г. по январь 1944 г. работала в условиях полной, в том числе научно-информационной, блокады. Несмотря на это, ленинградским ученым удалось изучить патогенез и разработать методы коррекции различных форм алиментарной дистрофии и лечения возникающих при этом состоянии длительно не заживающих ран и поражений периферической нервной системы. С высокой отдачей трудились клиники ВИЭМ. Так, 10 апреля 1942 г. постановлением СНК СССР руководитель эвакуированной в Казань хирургической клиники ВИЭМ А.В. Вишневский стал лауреатом Сталинской премии 1 степени. К сожалению, были и неудачи, связанные с трудностями жизни и работы в эвакуации. Так, химическая лаборатория ВИЭМ исследовала совместно с кафедрой фармакологии Томского медицинского института возможности производства ряда лекарств из местного сырья, но при возможности испытать препараты в клинике до испытаний их так и не довела15.
О неблагополучном положении дел в ВИЭМ в этот период говорилось на заседании Коллегии НКЗ СССР 8 декабря 1942 г. [3]. Однако точкой невозврата к прежнему ВИЭМ стала его реэвакуация. « Что же мы имеем в Москве [после реэвакуации]?— вопрошал на заседании Коллегии И.П. Разенков. И отвечал: Достаточно хоть раз побывать в здании ВИЭМ&а для того, чтобы убедиться, что требуется потратить колоссальные усилия и очень большие средства для того, чтобы восстановить это учреждение... Варварски разрушены установки, которые создавались годами. ... Снята вся проводка, все выдрано... Разрушены картотека, библиотека.»16. Таким образом, танатогенез ВИЭМ, начавшийся после переезда Института в Москву в 1934—1935 гг., был ускорен его эвакуацией из столицы осенью
Чтобы закрыть проблему, не дожидаясь конца реэвакуации ВИЭМ в Москву, 8—10 декабря 1942 г. руководство НКЗ СССР провело заседание Коллегии, на которой был рассмотрен вопрос «о ВИЭМ и месте его в системе государственной, советской и в системе Отечественной войны»17. Для проверки деятельности Института была создана комиссия с широкими полномочиями. Ее возглавил профессор П.Г. Сергиев, крупный ученый-паразитолог, исполнявший в 1937 г. обязанности министра здравоохранения РСФСР, а в 1942 г. руководивший одним из отделов НКЗ СССР.
Нарком Г.А. Митерев и председатель УМС НКЗ Н.Н. Бурденко поставили перед комиссией следующие задачи: оценить работу ВИЭМ в целом, оценить программу работы ВИЭМ
деятельности ВИЭМ в будущем18. По итогам проверки в адрес ВИЭМ прозвучали очень серьезные обвинения. Но его сотрудники и не думали уходить от ответственности. Выступая на заседании, они прямо говорили о недостатках в работе Института, о мерах по их ликвидации, о судьбе ВИЭМ и его месте в системе государственных медицинских научных учреждений. Но, в основном все предложения сводились к реструктуризации Института и его возможной реорганизации в АМН СССР. В целом в период с начала 1938 г. до конца 1942 г. было озвучено несколько вариантов судьбы ВИЭМ. Перечислим их хронологически с указанием автора.
♦ Реорганизовать ВИЭМ в АМН СССР (Н.И. Гращенков, февраль 1938 г.; М.Н. Шатерников, март 1938 г.).
♦ Передать ВИЭМ в АН СССР (Б.И. Лаврентьев, 1940).
♦ Реорганизовать ВИЭМ в АМН СССР под началом НКЗ СССР с созданием сети клинических институтов (Н.И. Гращенков, ноябрь 1940 г.).
♦ Реорганизовать ВИЭМ в АМН СССР под началом НКЗ СССР (Г.А. Митерев, С.А. Колесников, Н.И. Гращенков, Б.И. Лаврентьев, май 1941 г.).
♦ Реструктурировать ВИЭМ, сделав его более мощным и авторитетным, под началом Наркомздрава (Р. С. Землячка, А. С. Щербаков, май 1941 г.).
♦ Реорганизовать ВИЭМ, создав из 30—40 мелких отделов и лабораторий 3—4 крупных (А. Д. Сперанский, декабрь 1942 г.).
♦ Оставить в ВИЭМ сеть мелких лабораторий, но оптимизировать их состав, убрав лишний персонал (С.Я. Капланский, декабрь 1942 г.).
♦ Реструктурировать ВИЭМ по типу Rockfeller Institute of Medical Research или Mayo Clinic Foundation (США), сплотив теоретические подразделения вокруг клиник и сделав упор на клиническую часть его работы, подчинив ей теоретическую (Н.С. Четвериков, декабрь 1942 г.).
♦ Реорганизовать ВИЭМ в АМН СССР с созданием сети крупных теоретических отделов, оставив его центром теоретической медицинской науки, а клиники при ВИЭМ создать «для решения теоретических вопросов на клиническом материале»; кроме ВИЭМ, в состав АМН могут войти отраслевые институты (Н.И. Гращенков, декабрь 1942 г.). Хорошо видно, что идею реорганизации ВИЭМ в АМН
СССР последовательно вынашивал и несколько раз выдвигал Н.И. Гращенков (в 1938, 1940, 1941 и 1942 гг.), в то время как в НКЗ и СНК больше склонялись к мысли о реструктуризации ВИЭМ и сохранении его в виде института. Однако из этих идей самыми разумными на сегодня выглядят две: мнение Н.С. Четверикова о создании в структуре ВИЭМ крупных клиник, внутри или вокруг которых существовали бы теоретические отделы и лаборатории (будущее ОКМ АМН СССР), и предложение Н.И. Гращенкова о создании АМН на основе ВИЭМ как теоретического центра (будущее ОМБН) и сети отраслевых институтов (будущее ОКМ). Вместе с тем такое обилие вариантов может говорить о том, что в 1942 г. в Правительстве страны и в НКЗ СССР в противовес ясному пониманию того, что с ВИЭМ им. А. М. Горького надо что-то решать, ни осознанного желания создать АМН СССР, ни ясного понимания алгоритма это процесса еще не было.
После «невнятного» выступления директора ВИЭМ и оглашения заключения Комиссии НКЗ СССР председатель Коллегии, нарком здравоохранения СССР Г.А. Митерев предложил сотрудникам института высказать свое мнение о причинах столь
История медицины
неэффективной деятельности ВИЭМ, о том, как нужно построить его работу в 1943 г. и как его следует реорганизовать для повышения ее эффективности. И опять в разговоре о судьбе ВИЭМ всплыл вопрос о создании АМН. Но если в начале декабря мнения выступавших по этому поводу были категоричными, то в конце месяца большинство докладчиков смирилось с тем, что судьбу ВИЭМ и АМН предстоит решать не им, а Правительству страны. Особенно резко по этому поводу выступил Н. Н. Бурденко, мнение которого зачитал заместитель наркома здравоохранения В.В. Парин: «Академия медицинских наук — это вовсе не решение вопроса о ВИЭМ&е! Это — другой вопрос! ВИЭМ нельзя рассматривать как почву для организации Академии... Говорить о ВИЭМ&е как почве для Академии недопустимо!»20. Выступивший следом один из создателей и руководителей ВИЭМ А. Д. Сперанский ясно дал понять, что к концу 1942 г. руководство Института оказалось не в состоянии не только реорганизовать ВИЭМ в АМН, но и принять какое-либо участие в создании новой структуры. Оно явно самоустранялось от этого.
Итоги Коллегии подвел В.В. Парин: «Когда речь идет относительно Академии медицинских наук, то ясно, что здесь имеются в виду все медицинские учреждения, а не только ВИЭМ. Поэтому будет неправильно, если мы будем думать, что нужно реорганизовать ВИЭМ в Академию. ВИЭМ займет там, может быть, одну из важнейших частей, но это [будет] только часть в общем ансамбле медицинских учреждений... Вопрос об организации Академии медицинских наук нужно поставить, но не следует его связывать с ВИЭМ&ом. Что касается ВИЭМ&а, то нужно поставить вопрос о реорганизации его структуры.»11.
Точки над «1» расставил Г. А. Митерев, адресовав вопрос создания АМН В.В. Парину: «Организация Академии — вопрос... Наркомздравовский! ..У нас есть заместитель народного комиссара по науке. По существу он должен был бы опираться на какую-то мощную научно-исследовательскую организацию...»22. Отвечая на вопрос, будут ли в этом процессе принимать участие ученые ВИЭМ, нарком заявил, что НКЗ с ними посоветуется. Таким образом, изученные нами архивные материалы и приведенные факты позволяют утверждать, что возникшее в 1938 г. сомнение в ведущей роли ВИЭМ среди учреждений здравоохранения СССР в конце декабря 1942 г. созрело окончательно. С этого времени Институт ожидала судьба если не полного упразднения, то существенного сокращения структуры и ограничения полномочий. Тем самым реально существовавшая когда-то идея реорганизации ВИЭМ в АМН была оставлена как неперспективная.
Из выступления Г. А. Митерева стало ясно, что АМН, которой НКЗ определил роль своего будущего «научного мозга» и опоры заместителя наркома по науке, в ближайшее время будет создана, но на совершенно новой основе. Было очевидно также, что реформированному ВИЭМ в ее структуре будет отведено отнюдь не основное место, что руководство ВИЭМ будет участвовать в создании АМН, но не как организующее, а как всего лишь консультативное звено, и что основную роль в этом процессе будет играть НКЗ СССР и заместитель наркома по науке профессор В.В. Парин. Путь от идеи создания АМН к реальным шагам по ее организации был пройден.
Поступила 17.03.2015 Принята в печать 13.04.2015
REFERENCES
