Спросить
Войти
УДК 930/94 UDC
DOI: 10.17223/18572685/46/8
СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ КАВКАЗ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО XIX в.: ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР НОВЕЙШИХ ПУБЛИКАЦИЙ В ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ
А.А. Байбарин1, Н.А. Машкин2, П.Г. Шеленговский3
Россия, 117997 г. Москва, Стремянный пер., 36 Е-mail: rector@rea.ru
Россия, 117997, г. Москва, Стремянный пер., 36 Е-mail: SHelengovskiy.PG@rea.ru
Авторское резюме
Приводится историографический аналитический обзор статей, вышедших в свет в 2008-2015 гг. и посвященных различным вопросам истории народов СевероЗападного Кавказа с древнейших времен до начала XX в. Ряд статей основан на архивных документах и материалах, в том числе впервые вводимых в научный оборот. Статья разделена на блоки и отражает следующие проблемы: 1) племена СевероЗападного Кавказа в Древности и Средневековье; 2) Кавказская война и народы Северо-Западного Кавказа; 3) практика взаимоотношений русской администрации и горских обществ; 4) различные аспекты функционирования горских обществ; 5) историография вопроса. Авторы приходят к выводу, что рассматриваемые статьи, подвергнутые историографическому анализу, расширяют и детализируют знания об субэтносах Северо-Западного Кавказа, исследуя отдельные аспекты их жизни и ее особенности. Эти материалы отличает конкретно-историческое содержание, помогающее выходить на новый уровень понимания исторического процесса в регионе. Отдельные статьи, безусловно, обобщают историографию трудов, посвященных народам Северо-Западного Кавказа.
THE NORTHWEST CAUCASUS FROM ANCIENT TIMES TO THE 19TH CENTURY: A HISTORIOGRAPHICAL REVIEW OF THE RECENT PUBLICATIONS IN THE PERIODICALS
A^. Baibarin1, N.A. Mashkin2, P.G. Shelengovskiy3
Е-mail: rector@rea.ru 3 Plekhanov Russian University of Economics 36 Stremyanny Lane, Moscow, 117997, Russia Е-mail: SHelengovskiy.PG@rea.ru
Abstract
This paper presents a historiographical analytical review of the articles published in 2008-2015 and dedicated to various aspects of the history of peoples of the Northwest Caucasus from ancient times to the early 20th century. Some articles are based on archival documents and materials introduced into the scientific discourse for the first time. The paper is divided into subsections that dwell on the following issues: 1) the tribes of the Northwest Caucasus in Old times and the Middle Ages; 2) The Caucasian war and the peoples of the Northwest Caucasus; 3) the relationships between the Russian administration and mountain communities; 4) various aspects of the functioning of mountain communities; 5) historiography. The authors come to the conclusion that the reviewed articles, when analysed in terms of historiography, expand and specify the knowledge about the Northwest Caucasian sub-ethnic groups by investigating various aspects of their life. These articles have specifically historical content that promotes the research to a new level of understanding of the historical process in the region, while other articles generalize the historiography devoted to the Northwest Caucasian peoples.
При наличии значительного количества опубликованных трудов о народах Северо-Западного Кавказа актуальность дальнейших исследований различных аспектов их истории не вызывает сомнений.
Современные историографические исследования, в том числе рассматриваемые в настоящей статье, выявляют ряд направлений научного поиска и слабо изученных тем, требующих их осмысления. Эту задачу в определенной степени выполняют и статьи, вышедшие в свет в период 2008-2015 гг., позволяющие дополнять и уточнять представление об истории народов такого сложного региона, каким является Восточное Причерноморье.
Источниками историографического анализа являются статьи, вышедшие в свет в период 2008-2015 гг. и посвященные разным вопросам истории племен Северо-Западного Кавказа. По своей тематике статьи разделены на следующие блоки: 1) племена СевероЗападного Кавказа в Древности и Средневековье; 2) Кавказская война и народы Северо-Западного Кавказа; 3) практика взаимоотношений русской администрации и горских обществ; 4) различные аспекты функционирования горских обществ; 5) историография вопроса.
При решении исследовательских задач применялись как общенаучные методы (анализа и синтеза, конкретизации, обобщения), так и традиционные методы исторического анализа. В работе использован историко-ситуационный метод, который предполагает изучение исторических фактов в контексте рассматриваемой эпохи в совокупности с «соседствующими» событиями и фактами.
Племена Северо-Западного Кавказа в Древности и Средневековье. Статьи данного блока основываются на данных археологических раскопок, письменных и картографических материалах.
О.Б. Бубенок рассматривает дискуссионный вопрос о локализации косогов (адыгов) на материалах древнерусских летописей в сопоставлении их с итогами археологических изысканий (Бубенок 2009). Автор опирался на распространенное мнение о том, что в VII-X вв. адыгские племена, известные у разных народов как зихи, касоги, кашаки, проживали лишь в Северо-Западном и Западном Кавказе. Однако, на взгляд автора, «Повесть временных лет» позволяет дать иную локализацию этнической группе касоги. Также рассматривается Лаврентьевская летопись, в которой упоминается об ясах (аланах) и косогах (черкесах), а также описывается поход Святослава на Оку и Волгу в 965 г. Последний сюжет вызывает дискуссию исследователей.
Опираясь на материалы археологических раскопок, в первую очередь захоронений в низовьях Дона, О.Б. Бубенок приходит к следующему выводу: в первой половине VIII в. с Северного Кавказа в Подонье хазарами были переселены не только аланы и болгары, но и одно из племен зихов-косогов (адыгов).
Историю этнонимов адыги и абазы (абхазы) во временном пространстве II — XVIII вв. исследовал А.В. Сивер (Сивер 2014).
Он предлагает свой вариант объяснения в различные исторические периоды попеременного отнесения черноморских племен к абазской и адыгской этническим общностям. Опираясь на древние письменные источники, он прослеживает этногенез абхазского народа, связанный с изменениями их названия: абазги, апсилы, абазины, в грузинском варианте - абхазети. Утверждается, что с раннего Средневековья термин абазги употреблялся как собирательный для населения Черноморского побережья. Исходя из этого, мы считаем, что естественным географическим рубежом территории абазов и черкесов служит Главный Кавказский хребет. На исходе Средневековья устанавливается деление территории Северо-Западного Кавказа на Черкесию и территорию абазов (абазинцев, абхазов). Основанием для такого деления, наряду с языком, общественным устройством, культурными элементами, являлось то, к какому народу принадлежит феодальный правитель данной территории.
Вопрос о заселении Верхнего Прикубанья адыгами в XIV-XVIII вв. исследуется в статье В.А. Фоменко (Фоменко 2012). Здесь представлены научные отчеты об археологических раскопках, в результате которых были выявлены археологические памятники адыгов на территории Верхней Кубани XIV - середины XVIII в. Эти материалы позволяют сделать вывод о том, что заселение Верхнего Прикубанья представляет длительный и многоэтапный процесс, начавшийся до XIII в. и продолжавшийся до второй половины XV в.
Кавказская война и народы Северо-Западного Кавказа.
Многоплановая и сложная тема Кавказской войны представлена рядом статей, рассматривающих ее различные аспекты.
Кавказские войны как фактор этнографической истории черноморских шапсугов стала предметом исследования А.В. Сивера (Сивер 2013).
Статья, в утверждениях и обобщениях ее автора, носит новаторский и, на наш взгляд, дискуссионный характер.
Исходным для автора является тезис о том, что в интеграционных процессах на адыго-абазинском пространстве, в частности в среде черноморских шапсугов, главными катализаторами явились Кавказская война и мухаджирство. Автор отмечает, что адыгская историография эти драматические события выделяет как одни из важнейших для истории народа, «неизменно подчеркивая их деструктивное катастрофическое влияние на его развитие». Соглашаясь с последней оценкой, автор, тем не менее, считает, что война и ее последствия дали дополнительный импульс интеграционным процессам.
«О степени интеграции» горцев Северо-Западного Кавказа в ходе войны, по мнению А.В. Сивера, свидетельствует следующее: сообщение К.Ф. Сталя о том, что некоторые абхазо-абазинские народы, особенно прибрежные, начинают причисляться к адыгам; упоминание убыхов Н. Данилевским в числе народов адехе; полное отсутствие различия абазов и адыгов у Т. Лапинского. Наконец, автор, ссылаясь на Г.К. Чемсо, сообщает: в конце XX в. на Ближнем Востоке многих удивляет, что чеченцы, осетины, карачаевцы, абхазы, абазинцы - не адыги, особенно когда речь идет о последних двух народах.
Кульминацией процесса «военной интеграции» автор считает попытку создать в 1861 г. горское государство на межплеменном собрании натухайцев, шапсугов и убыхов, избравших парламент (меджлис). При этом он полагает, что меджлис был, вероятнее всего, союзом по необходимости.
Автор резюмирует, что в чрезвычайных условиях отождествление народа с каким-либо сообществом обусловлено стремлением искать поддержку среди носителей родственной культуры. Таким вариантом для народов Северного Кавказа во время Кавказской войны стала мусульманская Турция. В подтверждение этого тезиса автор приводит суждение З.Ж. Глашевой: «Главной причиной (мухаджирства) объявлялся религиозный фактор, желание поселиться на мусульманской земле... перейти в подданство турецкого султана». Точка зрения, что Турция - осознанный вариант для народов Северного Кавказа, совершенно расходится с утверждением С.К. Кудаевой: «Адыги никогда не признавали власти российского императора, и тем более власти турецкого султана» (Кудаева 2012).
Обращаясь к современности, автор считает, что процесс этнических консолидаций черноморских шапсугов в качестве адыгского субэтноса к концу XX в. достиг логического завершения.
Проблема геополитических интересов противоборствующих держав на Северо-Западном Кавказе в конце 1820-х - начале 1840-х гг. в исторической судьбе адыгов (черкесов) анализируется в статье С.Г. Кудаевой (Кудаева 2012).
Межгосударственные противоречия и, как их итог, политическую ситуацию на Северо-Западном Кавказе, в центре которой оказались адыги (черкесы), автор прослеживает на основе Адрианопольского (1829 г.) и Ункяр-Искелесийского (1833 г.) договоров, а также Лондонских конвенций (1840-1841 гг.). По ее мнению, указанные межгосударственные соглашения явились важными вехами, предопределившими втягивание Северо-Западного Кавказа в ход мировой истории.
Свою позицию С.Г. Кудаева обосновывает тем, что, согласно 4-й статье Адрианопольского договора, подписанного Россией и Турцией, Черноморское побережье от устья Кубани до пристани Св. Николая (район Поти) отошло к России. Условий этого договора адыги не признали. Россия, согласно статье договора, начала экспансию на Северо-Западном Кавказе, стремясь фактически присоединить указанный берег Черного моря, который, как пишет автор, «никогда не был владением Османской империи».
С этого времени главными участниками борьбы за обладание Северо-Западным Кавказом стали Россия и Англия. Дальнейшее положение в регионе рассматривается как колониальная политика России.
Одним из факторов инициирования военных действий горцев в период Кавказской войны являлась подрывная деятельность иностранных эмиссаров на территории Черноморья. Изучению этой проблемы посвящена статья В.Б. Каратаева, А.А. Волненко, А.Г. Вар-фоломеева (Karataev et al. 2015).
В статье, основанной на архивных документах и частично на современной научной литературе, анализируется опыт борьбы с английскими и польскими эмиссарами на территории Черноморской береговой линии.
Авторы статьи обозначают арсенал средств и методов подрывной деятельности эмиссаров. В их числе обещания горцам покровительства и помощи правительства Великобритании и египетского паши, антирусская агитация и подстрекательство горцев к военным действиям, оказание военной помощи поставками оружия и оборудованием для производства пороха, вербовка солдат и офицеров польской национальности в русских укреплениях, личное участие иностранной агентуры в боевых действиях на стороне горцев. Показаны контрмеры кавказской администрации и военного командования: создание новых воинских укреплений; сбор информации о передвижениях и деятельности эмиссаров в регионе штабом отдельного Кавказского корпуса, а также использование информации, получаемой из русской миссии в Стамбуле; использование лазутчиков и осведомителей из числа горцев; выдача вознаграждения за поимку или ликвидацию эмиссаров и др. В статье приводятся конкретные примеры противодействия вражеской агентуре и ее результаты.
Со своей стороны считаем необходимым указать на предшествующую публикацию А.Д. Панеша о деятельности английских эмиссаров в Западной Черкесии (Панеш 2012а).
Предметом исследования А.К. Чеучевой стала деятельность Магомед-Амина на территории адыгов в период Кавказской и Крымской войн (Чеучева 2013).
Автор статьи, опираясь на широкий корпус литературы, а также архивные источники, исследует вопросы, связанные с деятельностью в среде адыгов наиба Шамиля Магомед-Амина, сменившего в 1848 г. двух предшественников, потерпевших неудачу в попытке политической консолидации западных адыгов (Бутова 2011).
При наличии предшествующих исследований и изданных документов автор делает упор на обобщение степени влияния наиба на военно-административную и религиозную сферы жизни адыгов и восприятие его деятельности различными группами адыгского общества, а также на соперничество во влиянии на адыгов Сефер-бей Зана.
Анализируются программа Магомед-Амина и ее исполнение: приобщение адыгов к исламу, установление государственного устройства, создание регулярной армии, введение системы налогообложения и др. Рассматриваются жесткие меры, вплоть до казней, в отношении противников нововведений. Отдельный сюжет связан с проблемами неоднозначного отношения Стамбула к политике Магомед-Амина, особенно в условиях Крымской войны, когда наиб потерпел неудачу в создании адыгского ополчения в помощь туркам.
Завершается статья позицией Магомед-Амина после пленения Шамиля в 1859 г.
О драматической судьбе убыхов Северо-Западного Кавказа в результате их исхода с родной земли (мухаджирства) повествует статья М.Ю. Найденышева и И.Ю. Найденышевой (Найденышев, Найденышева 2011).
Авторы рассматривают топоним убыхи, определяют ареал их расселения и численность. Утверждается, что главным богатством убыхов были «рабы-крепостные», а также торговля женщинами. Распространение ислама у убыхов авторы связывают с началом владычества турок на Черноморском побережье. Приводятся различные этнографические сведения о народе. Подробнее освещается процесс мухаджирства у убыхов на этапе завершения Кавказской войны и его последствия, приведшие к почти полному их исчезновению в Кубанской области и Черноморском округе.
Тему воинского служения горцев Северо-Западного Кавказа российской государственности исследует в своих работах Е.В. Брацун. Автор указывает, что эта тема на фоне спекуляций отдельных историков и политических деятелей по случаю 150-летия окончания Кавказской войны о «геноциде черкесов» предстает как никогда важной и актуальной. В статье, посвященной службе адыгов в Черноморском казачьем войске (Брацун 2014а), автор приводит численность горцев (включая адыгов), воевавших на стороне России в 1855 г., - 12 тыс. чел. Подробно рассмотрен вопрос служения адыгов, которые в конце XIX в.
перешли на правобережье Кубани, осели на землях Черноморского казачьего войска, к которому были причислены.
Освещая службу офицеров-адыгов в русской армии в XIX - начале XX в. (Брацун 2013а), автор отмечает, что его статья является продолжением исследований А.В. Казакова, В.И. Шкуро, А.Д. Вершигоры. Приводя конкретные факты службы адыгов в офицерских чинах в частях российской армии и Кубанского казачьего войска, автор делает акцент на традиции служения горцев России.
Отдельную статью Е.В. Брацун посвятил истории службы России Кавказского конно-горского полка и дивизиона (Брацун 2013b). В ней рассмотрены процесс и правила формирования добровольческого иррегулярного конно-горского полка из представителей горцев Северного и Северо-Западного Кавказа. Подробно излагается история службы и боевого пути полка, затем дивизиона в Польше, в Венгрии, а также участия в Крымской войне. На примере полка делается вывод об усердном служении и храбрости горцев.
Е.В. Брацун - автор статьи о генерале П.Д. Могукорове (Брацун 2014b). Он отмечает, что будущий генерал-майор, выходец из шап-сугского аристократического рода, участник русско-турецких войн 1806-1812, 1828-1829 гг., Отечественной войны 1812 г., Кавказской войны, Крымской войны более всех отличился на российской военной службе. Вместе с тем в статье рассматривается вопрос об исторической оценке деятельности Могукорова в современный период.
Практика взаимоотношений русской администрации и горских обществ. Одно из направлений предпринятых исследований связано с осмыслением опыта и результатов реализации мирных инициатив разных сторон.
В статье коллектива авторов (А.А. Черкасов, В.Г. Иванцов и др.) (Cherkasov et al. 2015) на основе архивного материала, вводимого впервые в научный оборот, анализируются обстоятельства, процесс и результаты принятия убыхскими князьями присяги на подданство России.
В частности, показана роль владетеля Абхазии М. Шервашидзе в выражении покорности России джигетскими князьями: следствием явилось образование джигетского приставства, вошедшего в состав Абхазии. Рассмотрены причины, по которым убыхский князь Али Ахмед Облагу, в номинальном подчинении которого находились прибрежные убыхи, дважды принимал присягу за своих подданных.
Рассмотрена роль другой стороны - лидера горных («черных») черкесов Хаджи Берзека, противодействовавшего мирным инициативам русской администрации. Выявляется роль иностранных эмиссаров в разжигании враждебности убыхов.
В статье впервые приводится текст присяги (на арабском и русском языках). Ее заверяли оттиском пальца присягавшие России горцы. Указываются фамилии членов убыхских дворянских родов, изъявивших желание принять присягу.
В заключение констатируется, что, несмотря на мирные инициативы разных сторон, полного умиротворения убыхов не произошло. В числе причин этого указываются разобщенность горского общества в политических ориентациях, всяческое противодействие русской политике «черных черкесов», пропаганда иностранных эмиссаров. В условиях Кавказской войны со стороны русской администрации оказались возможными лишь паллиативные меры, которые не подкреплялись комплексом социально-экономических мероприятий.
В статье на основе вводимых в научный оборот новых архивных материалов (канцелярии начальника Черноморской береговой линии) коллектив авторов (Cherkasov et al. 2015Ь) анализирует практику взаимоотношений русской администрации с черкесскими племенами и ее особенности. Авторы статьи считают, что характер отношений горцев с российскими властями, в частности связанный с инициативами отдельных горских обществ присягать на верность России, был во многом предопределен итогами гражданской войны в Черкесии в конце XVIII в.
Главное место в статье уделено рассмотрению фактов и событий, составивших конкретику взаимоотношений кавказской администрации с шапсугами, натухайцами, джигетами.
По мнению авторов, результаты русско-черкесского диалога во многом определялись объективными обстоятельствами и особенностями, присущими черкесским субэтносам. Обстановка продолжавшейся Кавказской войны, внешнее влияние на горцев, позиции горских обществ при отсутствии в них социального мира, отсутствие политического согласия в среде разных княжеских родов в конечном счете не дали желаемых результатов, в которых объективно были заинтересованы взаимодействующие стороны.
Проблемы взаимодействия русской администрации с черкесским племенем джигетов конкретизируются в другой статье (Cherkasov et al. 2015с).
Предметом исследования Л.В. Бурыкиной (Бурыкина 2013) стали механизмы приобщения адыгов Северо-Западного Кавказа к системе российских культурных ценностей в XIX в.
Автор рассматривает главные направления культурно-просветительной политики российского правительства и кавказской администрации: миссионерскую деятельность, использование института аманатства, опыт императорского конвоя из знатных горцев, приглашение детей горской элиты в русские учебные заведения, в том числе военные. С завершением Кавказской войны культурно-просветительная деятельность значительно активизировалась. Автор показывает расширение работы по развитию системы народного образования в регионе с привлечением в нее детей адыгов, по изданию национальных букварей, подготовке местных педагогических кадров и др.
По оценке автора, культурно-просветительная политика России на Северо-Западном Кавказе, наряду с цивилизаторской ролью, имела стратегические задачи империи по покорению Северного Кавказа.
Различные аспекты функционирования горских обществ. Статья А.А. Рябцева и А.А. Черкасова (Рябцев, Черкасов 2011) содержит краткий анализ эволюции религиозных воззрений натухайцев, шапсугов, убыхов, абазин с раннего Средневековья до середины XIX в. Отмечено, что до конца XVIII в. регион проживания этих племен являлся симбиозом язычества и христианства. Авторы статьи считают, что первоначальному распространению ислама среди прибрежных горцев, в первую очередь среди членов дворянских фамилий, способствовали торговые отношения с Османской империей, а центром являлась турецкая крепость Анапа. Зафиксировано, что уже в первой трети XIX в. в религиозной системе жителей Причерноморья, помимо Библии, присутствует Коран. Исходя из задач исследования, дается детальное описание исполнения горцами различных христианских обрядов и сохранения христианской символики. По мнению авторов, территория Черноморья в рамках современной России является колыбелью христианства, появившегося здесь в III-IV вв. н. э. и просуществовавшего до начала XX в.
Особенности социально-политической организации западных адыгских обществ в первой трети XIX в. рассматриваются в статье Е.А. Мирзакановой (Мирзаканова 2013). Она пытается полемизировать со свидетельствами авторов XIX в. (Ф. Дюбуа де Монпере, Д. Белла, Д.-Я. Люнье и др.), отмечавших отсутствие у адыгов государственных институтов в условиях политической раздробленности, когда распорядительная власть находила свое начало в народе.
Вместе с тем, обращаясь к свидетельствам Г.В. Новицкого, К.Ф. Сталя, С. Хан-Гирея, И.Ф. Юларамберга и др., автор констатирует, что после переворота конца XVIII в. у абадзехов, шапсугов, натухайцев был учрежден суд присяжных; территории племен стали делиться на округа, где управление перешло к избираемым обществом старейшинам. Подчеркивается, что в округах важную роль стали играть народные собрания (хасэ), выполнявшие определенные политико-управленческие функции. Но решения собраний принимались только при полном единогласии. Сложность же претворения решений собрания в жизнь
заключалась в отсутствии исполнительных органов. При всем этом автор приходит к выводу о сохранившейся раздробленности адыгов в политическом отношении. Это, по существу, повторяет оценки предшественников.
Статья З.Д. Терешевой (Терешева 2013а) анализирует обстоятельства, определявшие уровень развития внешней торговли у горных адыгов. Первый этап (конец XVIII в. - 1829 г.) был предопределен решениями Ясского мирного договора 1791 г., способствовавшими, как показано, свободной торговле Западной Черкесии с соседними странами, в первую очередь с Османской империей. На втором этапе (1829-1864 гг.) условия внешней торговли резко изменились ввиду условий Адрианопольского мирного договора 1829 г. Автор анализирует позицию адыгов в отношении договора, начала военных действий в регионе, а также установленный русскими властями режим блокады побережья, запрещавший торговлю с внешним миром. В этих условиях, как показывает автор, развивается контрабандная торговля, продолжаются торговые связи с Россией. В статье подробно рассмотрен ассортимент экспорта и импорта горных адыгов.
Проблемам демографии адыгов Северо-Западного Кавказа посвящена статья С.Р. Жане (Жане 2015). Автор исходит из следующих данных: в конце XVIII в. на территории Северо-Западного Кавказа насчитывалось 18 субэтнических групп адыгов; окончательное формирование этнической структуры населения в регионе произошло в XIX в.; в первой половине XIX в. в адыгском обществе происходит процесс переселения и консолидации этнических групп, что привело к уменьшению этнической раздробленности.
При определении численности населения отдельных групп адыгов автор исходит из данных источников первой половины XIX в., где фигурируют два показателя: количество дворов и предполагаемая из этого численность жителей. Подсчет по этим цифрам показывает: у шапсугов и абадзехов на один двор в среднем приходилось 20 чел., что, по нашему мнению, представляется завышенным.
Автор отмечает, что не до конца разрешенным является вопрос об общей численности адыгов в начале XIX в. и накануне мухаджирства. Приводимые в этом плане данные разнятся очень значительно.
Предметом рассмотрения Ф.И. Хаджебиековой стали вопросы расселения адыгских, абазинских и абхазских племен (Хаджебиекова 2008). Автор, опираясь на письменные источники первой половины XIX в., а также на исследования современных авторов, представляет и в ряде случаев уточняет географическую локализацию адыгских и абазино-абхазских племен на территории Северо-Западного Кавказа.
При этом указывается расселение отдельных субэтносов, составляющих адыгские, абазинские и абхазские племена.
Использование автором понятия абазино-абхазские племена мотивируется тем, что авторитетный кавказовед А.П. Берже к абхазским племенам относил также абазин, которых подразделял на этнические группы.
Статья А.К. Чеучевой и И.К. Брантовой основана на изучении адыгского источника «Абадзехского сказа» Зачерия-хаджи Брантова (Чеучева, Брантова 2014), хранящегося в архиве Адыгейского института гуманитарных исследований. «Сказ» уникален. По утверждению авторов статьи, в нем «подробно описывается жизнь адыгов-абадзе-хов с древнейших времен до конца XIX в.». В главе «Корни адыгов» сообщается о некой легенде, сохранившейся в устной истории адыгов. Согласно легенде, у родоначальника адыгов Адыга было семь сыновей. «Впоследствии каждый из них обзавелся семьей. Эти семь семей семь тысяч лет назад из Кэтайской области переселились на Кавказ». «В течение нескольких столетий численность потомков этих родных братьев многократно увеличивалась, и впоследствии они занимали обширное пространство Кавказских гор». На наш взгляд, приводимые сведения, относящиеся к V в. до н. э., вызывают серьезные сомнения.
Дальнейшая информация из «Сказа» касается истории абадзехов: их расселения, жилища, хозяйства, системы управления, брачных отношений, верований. В частности, отмечается, что в начале XIX в. у адыгов сохранялось сочетание христианского и языческого мировоззрений. Далее сообщается, что процесс исламизации адыгов начался в XV в. Внедрение же ислама у абадзехов «Сказ» относит к 1800 г., а окончательное его утверждение произошло в середине XIX в. Военные действия локального характера между Россией и Абадзехией «Сказ» определяет периодом 1850-1862 гг.
В заключение автор отмечает, что «Сказ» создал целостную картину функционирования в XIX в. культурно-исторической области Абадзехия.
Заметим, что высокая оценка «Сказа» правомерно ставит вопрос о необходимости издания его текста.
Историография вопроса. Накопление значительного количества свидетельств и исследований о народах Северо-Западного Кавказа с конца XVIII в. до настоящего времени требует их историографического осмысления. Этой задаче отвечает ряд рассматриваемых статей.
В статье С.Я. Кошоковой (Кошокова 2010) анализируется процесс накопления знаний о народах Северо-Западного Кавказа в письменных свидетельствах античных и средневековых авторов и их последующем осмыслении исследователями XX в. Отмечается, что
отрывочный характер сведений у античных авторов обусловлен их опорой на информацию предшественников, рассказы побывавших на Кавказском побережье моряков и торговцев. Резюмируется наличие скудных сведений о народах Северо-Западного Кавказа в средневековой арабской литературе, а также в византийских и грузинских источниках. Отдельные знания о предках адыгов содержат русские летописи.
В совокупности рассматриваемые источники позволяют реконструировать некоторые аспекты истории народов Северо-Западного Кавказа, в частности локализацию племен, топонимы, сведения об образе жизни, хозяйстве и др.
В другой статье С.Я. Кошоковой (Кошокова 2015) рассматриваются работы адыгских авторов с позиции накопления ими географических знаний о Северо-Западном Кавказе.
Отмечая зарубежную и отечественную позиции изучения и осмысления влияния географического фактора на историческое развитие народов, автор предприняла попытку анализа «адыгской историографии». Рассматриваются свидетельства С. Хан-Гирея и Ш. Ногмова, которые внесли, по мнению автора, весомый вклад в процесс накопления географических знаний о Северо-Западном Кавказе. Они приводят данные о географическом расположении племен, фауне и флоре, климате, водных системах, отдельных полезных ископаемых, лечебных источниках и др. в контексте хозяйственной деятельности народов региона.
Статья А.Д. Панеша (Панеш 2012b) является кратким анализом значительного количества литературы, а также материалов, опубликованных в Актах Кавказской археографической комиссии, в которых отражены военно-политические события на Северно-Западном Кавказе в период обострения черкесского вопроса.
Политическое влияние наиба Шамиля Мухаммеда автор оценивает как носившее локальный характер, не охватывавшее всю Западную Черкесию. Ограниченной являлась и власть адыгского князя Сефер-бея Заноко (Зана), которая распространялась только на натухайцев и прибрежных шапсугов. Его ориентация на Турцию и Англию обусловливалась стремлением получить их поддержку в борьбе против российской экспансии.
А.Д. Панешем отдельно рассмотрены оценки учения мюридизма в работах историков, по-разному подходивших к характеристике мюридизма и определению его роли в движении горцев.
В заключение автор пишет, что исследователи накопили значительный фактический материал, но они не дали системного и всестороннего научного осмысления военных действий на Кавказе в XIX в.
Вклад отечественных исследователей в изучение форм землевладения у адыгов анализируется в статье З.Д. Терешевой (Терешева 2013b).
Автор указывает, что при бесспорности существования общинного землевладения у адыгов дискуссионным является вопрос о существовании у них частной собственности на землю. Отмечается, что большинство исследователей второй половины XIX в. отрицали наличие частной собственности в землепользовании у адыгов. В советской историографии обосновывались различные точки зрения на формы землевладения адыгов в первой половине XIX в.: наличие индивидуального землевладения у лиц, расчищавших участки; частная собственность при существовании коллективной собственности на не поделенную землю; феодальная земельная собственность наряду с мелкой крестьянской, при том, что последняя не имела юридического оформления.
В заключение автор отстаивает свою (на наш взгляд, не вполне четкую) позицию: у черноморских адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в. существовала частная собственность на землю. Можно выделить у них три формы землевладения: общинную, мелкокрестьянскую и феодальную.
В статье А.А. Черкасова, В.И. Меньковского, В.Г. Иванцова (Cherkasov et al. 2014а) предпринята попытка историографического обзора дореволюционных, советских и современных работ разного уровня по истории адыгов, убыхов, абазин.
Дореволюционные свидетельства путешественников, в том числе иностранцев, а также исследования научного характера и публикации документальных материалов о племенах региона, как показывают авторы, идут по нарастающей и в количественном, и в качественном отношении вплоть до 1890-х гг., когда интерес к Кавказу стал угасать.
В советский период исследуемая проблематика Кавказской войны сузилась, а отдельные темы, как, например, мухаджирство, фактически не изучались. Вместе с тем с 1860-х гг. в свет выходят труды З.В. Анчи-бадзе, А.В. Фадеева, Л.И. Лаврова, Е.П. Алексеевой по истории народов Северо-Западного Кавказа, не потерявшие своего значения и поныне.
С 1990 г. в условиях деидеологизации общества изучение истории народов Причерноморья получает новый импульс. Возрастает количество исследований, стремящихся объективно осмыслить исторический процесс в регионе, закрыть существующие «белые пятна». Эта тенденция получает особенное развитие в трудах историков Северного Кавказа. Как отмечается в обзоре, в их числе монографии В.Х. Ка-жарова, М.Х.-Б. Кишмахова, Т.В. Половинкиной, А.Н. Чирга, А. Сивера и др., коллективный труд «Очерки истории Кубани».
В заключение авторы статьи констатируют, что при наличии разнообразных работ отсутствуют комплексные исследования по истории джигетов, садзов и других племен Причерноморья.
Историографический анализ работ о Северо-Западном Кавказе содержится в статье В.Г. Иванцова, А.А. Черкасова, В.В. Тараканова и др. (Ivantsov et а1. 2015).
Источниками явились различные по форме и содержанию работы отечественных и иностранных авторов, начиная с участников экспедиции Санкт-Петербургской академии наук конца XVIII в., и последующие сочинения путешественников, писателей, чиновников, агентов-иностранцев, а также труды кавказоведов XIX в., которые, по сути, составили основу знаний современников о народах СевероЗападного и Центрального Кавказа.
Статью отличают взвешенные оценки анализируемых работ, перемежающиеся обоснованными указаниями на исторические факты, а также обстоятельные примечания.
В заключение резюмируется, что рассмотренные в статье сочинения имеют различную ценность с точки зрения историографии. Наряду с вполне научными трудами, авторы которых опираются на предшественников, начиная с древности, а также на документальные материалы кавказской администрации, основная часть сочинений носит описательный характер, содержащий в совокупности обширные и разнообразные сведения, главным образом, этнографического характера.
Обзор материалов журнала «Военный сборник» по тематике Кавказской войны содержится в статье А.А. Черкасова, В.И. Меньковского, В.Г. Иванцова и др. (Cherkasov et а1. 2014Ь).
Авторы, представив краткую историю ведения журнала «Военный сборник» в период 1858-1917 гг., а затем его возрождения в Белграде в 1922-1930 гг., показывают, как менялись его рубрикации и жанровая направленность, в том числе по проблематике Кавказской войны.
Рассматриваемая нами статья носит познавательный и ограничено библиографический характер. Что касается систематических указателей статей, опубликованных в «Военном сборнике», то таковые издавались по трем периодам: 1858-1890, 1891-1897, 1898-1907 гг.
Требовать историографического анализа по заявленной теме трудно, так как только за 1860-1870 гг. «Военный сборник» опубликовал около 100 статей, имеющих непосредственное отношение к Кавказской войне.
В совокупности рассматриваемые статьи, подвергнутые историографическому анализу, расширяют и детализируют наши знания о субэтносах Северо-Западного Кавказа, исследуя отдельные аспекты
их жизни и ее особенности. Статьи отличает их конкретно-историческое содержание, помогающее выходить на новый уровень понимания исторического процесса в регионе. Ряд статей основан на архивных документах и материалах, в том числе впервые вводимых в научный оборот, позволяющих дополнять и уточнять публикации предшественников. Отдельные статьи, безусловно, обогащают историографию трудов, посвященных народам Северо-Западного Кавказа.
Брацун 2013а - Брацун Е.В. Офицеры-адыги на службе в частях русской императорской армии в XIX - начале XX в. // Голос минувшего. Кубанский исторический журнал. 2013. № 1-2. С. 56-71.
Брацун 2013Ь - Брацун Е.В. Горцы Северо-Западного Кавказа на службе Росси?
