Спросить
Войти
Фриерсон К.А.
«Я ОБЯЗАН ВСЕГДА ОТВЕЧАТЬ ПЕРЕД ЗАКОНОМ...».
ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ В РЕФОРМИРОВАННОМ ВОЛОСТНОМ СУДЕ
Frierson C.A.
«I must always answer to the law...» Rules and responses in the reformed volost’ court // Slavonic a. East Europ. rev. — L., 1997. - Vol. 75, N 2. - P. 308-334.
Статья американского историка, профессора К.А.Фриерсон посвящена деятельности реформированных волостных судов европейской части России в последней трети XIX в. Работа написана на основе материалов «Этнографического бюро» В.Н.Тенишева, провинциальных газет, министерских архивов. Автор привлек также неопубликованные свидетельства современников описываемых событий и историко-правовые исследования русских ученых второй половины XIX — начала XX в.
Волостные суды были образованы в рамках реформы 1861 г. и представляли собой выборные судебные крестьянские органы, занимавшиеся разбором мелких гражданских и уголовных дел. В 1889 г. были изданы «Временные правила о волостном суде», которые «сделали этот суд первой судебной инстанцией более чем для 4/5 населения европейской России» (с.308). Как отмечает автор, волостной суд был для крестьян «школой юридического сознания», в которой они учились разбирать спорные вопросы и вести себя соответствующим образом (там же).
Автор отвергает распространенное в историографии мнение, согласно которому, в крестьянской среде вообще не существовало
судебных инстанций. Она утверждает, что волостные суды не просто существовали в 23 губерниях европейской части России, но и до 1889 г. осуществляли процедуры, сходные с пореформенными (с.310).
Издание в 1889 г. «Временных правил о волостном суде» проходило одновременно с проведением земской реформы Александра III. Эти меры были направлены, во-первых, на восстановление «дворянской опеки» на селе, во-вторых, на преодоление анархии в деревне. Согласно «Временным правилам...», сельская крестьянская администрация переходила в подчинение земским начальникам, которые назначались из потомственных дворян и полностью контролировали деревенскую жизнь. Поэтому судей назначал теперь земский начальник, который определял также даты и порядок проведения судебных заседаний, назначал судебных работников и принимал решения по вопросу о праве на апелляцию. Земская реформа и реформа волостных судов, как подчеркивает автор, были попыткой преодолеть «деревенский хаос путем возрождения дворянского присутствия и контроля над крестьянством» (с.313).
Реформированные волостные суды разрешали различного рода споры между лицами, подведомственными волостному суду, ценой до 300 рублей вместо 100 рублей по закону 1861 г. Они разбирали жалобы не только представителей крестьянского сословия. В волостной суд могли обратиться также мещане, ремесленники и купцы. Юрисдикция волостного суда распространялась на все споры и тяжбы, касающиеся недвижимого имущества, полученного крестьянами в собственность после отмены крепостного права, а также уголовные преступления, в частности, оскорбление агентов царской охранки, устроение скандалов, оскорбление соседей и родственников, покушение на убийство и т.д. (с.313—314).
По новым правилам, кандидатов в судьи избирал волостной сход. Будущий судья должен был быть домовладельцем не моложе 35 лет. Кандидатами не могли стать лица, обвиненные в краже, подвергавшиеся аресту или другим серьезным наказаниям, владельцы питейных заведений, чиновники, занимавшие посты в других волостных или сельских учреждениях, неправославные верующие. По мнению автора, эти меры были направлены на «улучшение штатного состава судей» (с.314).
По новому законодательству, были также наложены ограничения на употребление алкоголя и применение физической силы в волостных судах. Существенным нововведением было определение заработной платы для судей. Председатель суда должен был получать за работу до 100 рублей в год, а другие судьи — до 60 рублей. Эта мера имела целью борьбу со взяточничеством. До этого труд судей не оплачивался, поэтому последние рассматривали взятку в качестве «законного вознаграждения» (с.314).
Вместе с появлением «Временных правил о волостном суде» был разработан особый судейский церемониал. Так, например, во время вступления в должность судья волостного суда давал торжественную клятву земскому начальнику, обещая в точности «исполнять законы империи» и выполнять свои обязанности «по чистой совести» (с.314). Волостной судья обязывался «всегда отвечать перед законом и Богом в день Страшного Суда» (там же).
«Временные правила...» 1889 г. включали также детально разработанную инструкцию о порядке производства и решения дел. Волостной суд должен был собираться не менее 2 раз в месяц, «предпочтительно по воскресеньям после церковных служб» (с.315). Обращения в суд могли подаваться устно или письменно собственно суду, волостному старшине, который председательствовал в волостном суде, земскому участковому начальнику, а по уголовным преступлениям — полиции или сельским властям. На заседаниях суда должны были обязательно присутствовать по крайней мере трое судей, включая председателя. Судьи не могли разбирать дела, в которые были вовлечены они сами или их родственники. Суд имел право, в случае необходимости, вызывать свидетелей, которые должны были являться в суд лично, за исключением тех случаев, когда свидетели жили «за пределами волости или в 15 верстах от суда» (там же). В последнем случае свидетелей допрашивали местные власти, которые затем направляли соответствующие документы в волостной суд, где слушалось дело.
В то же время заседания суда часто не соответствовали официальным нормам. В доказательство этого утверждения автор приводит свидетельства современников, пишущих о том, что судебная процедура носила официальный характер только во время присутствия на заседаниях земского начальника. До его прихода «все присутствующие, от председателя до подсудимых, весело пили водку», и только после известия о прибытии земского начальника «бутылки прятались под столы и стулья и судебное заседание продолжалось» (с.319).
Крестьяне стремились использовать волостные суды для достижения собственных целей, но при этом не желали содействовать следствию, отказываясь выступать свидетелями в судах. Некоторые из них не хотели инкриминировать преступления своим соседям, считая это «обязанностью государства» (с.320). Были и такие крестьяне, которые избегали любых контактов с судебными властями, ссылаясь на то, что они сами никогда не были в суде и не хотят участвовать в судебных заседаниях по делам других людей. Многие крестьяне боялись возмездия со стороны подсудимого или истца (с.321).
Некоторые люди не испытывали доверия к волостному суду и не обращались в него, будучи неуверенными в честных слушаниях. Автор описывает подобный случай, произошедший в 1897 г. в Вятской губернии. В одной деревне местный учитель был ограблен крестьянином, дядя которого служил волостным старшиной и контролировал решения суда. Поэтому потерпевший решил не обращаться в суд (с.323).
Как в дореформенном, так и в реформированном волостном суде имели место случаи завуалированного подкупа судей алкогольными напитками, продуктами питания и деньгами. Существовали даже сельские обычаи, связанные с угощением судей алкоголем. Так, например, в Калужской и Костромской губерниях стороны, участвовавшие в судебном процессе, по существовавшей в то время традиции, до или после заседаний суда поили волостных судей алкогольными напитками (с.323—324). Современник событий Я.Кузнецов слышал, как после окончания суда судьи подходили к победившей стороне и говорили: «Вы мне должны» (с.324). Автор отмечает, что в некоторых губерниях, например в Новгородской, деньги были наиболее предпочтительным видом подкупа и давались до начала слушаний (там же).
Сельские власти часто не выполняли предписаний судов. Это объяснялось прежде всего медлительностью волостных старшин, которые не спешили выносить судебные решения. Так, например, в волостном суде Юрьевского уезда Владимирской губернии в 1904 г. были найдены дела 1900 и 1901 гг., по которым еще не были приняты решения (с.326).
Несмотря на существование волостных судов, крестьяне часто вершили самосуд, который сводил, как указывает автор, на нет деятельность законной судебной власти. Формами самосуда были избиения, вбивание гвоздей в голову жертвы, сожжение виновного заживо и т.д. (с.327).
На рубеже XIX — XX вв. можно наблюдать уникальное явление: самосуд по-прежнему регулярно применялся в деревнях европейской части России, но при этом крестьяне все чаще обращались в волостные суды (с.331). Считается, что в это время крестьяне признали за волостным судом право разбирать дела о мелких денежных спорах, долгах государству, порче имущества, проблемах наследования и земельных вопросах (с.333).
Однако такие общинные обычаи, как самосуд по уголовным преступлениям, занимали важное место в жизни деревни последних лет существования Российской империи. Это свидетельствовало о том, что даже волостные суды не были «средством распространения разделяемых всеми этических норм» (с.334).
Подводя итоги, автор ставит вопрос о том, следует ли считать волостной суд собственно институтом крестьянской юстиции или учреждением имперской судебной системы. Особенности его деятельности и церемониал позволили К.А.Фриерсон сделать вывод о том, что волостной суд до конца 1890-х годов был «скорее институтом имперской судебной системы, чем органом крестьянской общины» (там же).
О.В.Бабенко
