Спросить
Войти
в общественном мнении. Наконец, СМИ рискуют потерей внимания публики. Если в 2005 г. объявляется, что для спасения климата у нас есть всего десять лет и в последующие годы ничего кроме рассуждений и символических акций не происходит, то СМИ пытаются инициировать «противоположный дискурс» в духе «прощания с идеей конца света», что и происходит в последние годы. Таким образом, эти социальные институты пытаются минимизировать нарастающие риски: наука - налаживая профессиональную работу с прессой, политика - путем иерархаизации знаний и постоянных консультаций с представителями научного сообщества, СМИ -осуществляя селективную презентацию результатов научных исследований.
В.Н. Гиряева
В 2010 г. вышла в свет монография профессора Колледжа Боудойн (г. Брансуик, шт. Мэн, США) Лоры Генри «От красного к зеленому: Экологический активизм в постсоветской России», в которой представлены результаты исследования, проведенного автором в период с 1999 по 2008 г. Предметом исследования являются стратегии выживания, развития, а также мобилизации российских экологических некоммерческих организаций (экоНКО), что, по оценке Генри, имеет ключевое значение для прогнозирования развития экологического активизма в российском политическом контексте.
Монография состоит из введения и семи глав: 1. Гражданский активизм и политические изменения; 2. Пространство для активизма? Российские политические и экономические трансформации; 3. Экологические организации в регионах России; 4. Сохраняя стабильность: Динамика организационного развития; 5. Стратегии защиты российской окружающей среды; 6. Инвайронментализм и отношения «государство-общество» в России; 7. «Зеленеющее будущее?»
Автор подробно описывает результаты крупного полевого исследования. Было проведено 125 полуструктурированных интервью с активистами экологического движения, сотрудниками органов государственной власти и представителями иностранных организаций-спонсоров как в России, так и в США. Для исследования были выбраны пять региональных центров: Брянск, Владивосток, Владимир, Новосибирск и Санкт-Петербург. В каждом из этих городов были отобраны организации, представленные в справочниках НКО, базах данных ресурсных центров НКО, а также найденные в Интернете. Посредством метода «снежного кома» (snowball sampling) были отобраны и более мелкие либо незарегистрированные организации. В ходе эмпирической работы применялись также метод включенного наблюдения и анализ архивов организаций, газет и других СМИ.
В теоретическом отношении Л. Генри ориентируется на трактовку гражданского общества как политической арены, «где самоорганизующиеся группы, движения и индивиды, относительно независимые от государства, стремятся к отображению ценностей, созданию ассоциаций, поддержанию солидарности и продвижению собственных интересов»1. При изменениях политического режима гражданское общество может выступать как наблюдателем, так и одним из вероятных следствий процесса демократизации2, а его относительная сила может быть обусловлена не только политиче1 Linz J.J., Stepan A.C. Problems of democratic transition and consolidation: Southern Europe, South America, and post-communist Europe. - Baltimore (MD); L.: Johns Hopkins univ. press, 1996. - P. 7.
Bermeo N. Ordinary people in extraordinary times: The citizenry and the breakdown of democracy. - Princeton (NJ): Princeton univ. press, 2003; Diamond L.J. Toward democratic consolidation // The global resurgence of democracy / Ed. by L.J. Diamond, M.F. Plattner. - Baltimore (MD); L.: Johns Hopkins univ. press, 1996. -P. 227-241; Collier R.B., Mahoney J. Adding collective actors to collective outcomes: Labor and recent democratization in South America and Southern Europe // Transitions to democracy / Ed. by L. Anderson. - N.Y: New York univ. press, 1999. - P. 97-119; Hipsher L.P. Democratic transitions and social movement outcomes: The Chilean shan-tytown dwellers& movement in comparative perspective // From contention to democracy / Ed. by M.G. Giugni, D. McAdam, Ch. Tilly. - Lanham (MD): Rowman Little-field, 1998. - P. 275-290; O&Donnell G., Schmitter P.C. Transitions from authoritarian rule: Tentative conclusions about uncertain democracies. - Baltimore (MD); L.: Johns Hopkins univ. press, 1986.
ской культурой страны, но и религиозными традициями или географической близостью к Западу1.
В теории общественных движений исследование организаций имеет второстепенное значение по сравнению с изучением протестной деятельности, уровня участия и мобилизационных сетей. Организации упоминаются в связи с их ролью в обеспечении ресурсами, а также - с институциональными аспектами и протест-ной активностью2. В данной работе в качестве основного выбран организационный подход. Автор обращает внимание на взаимосвязи между такими факторами, как уровень недовольства, наличие ресурсов, политический доступ, восприятие экологических проблем. Организационный подход наряду с углубленным анализом роли ресурсов в поддержке активизма способствует лучшему пониманию причин и последствий изменения политического режима. При этом внимание представителей организационного подхода сфокусировано не только на действиях элит, но и на активности, исходящей «снизу». Автор выстраивает теорию, которая объясняет, при каких условиях общественные организации могут способствовать политическим изменениям, а также выявляет транснациональную природу общественного активизма. Организационный подход применяется автором для объяснения возникновения трех типов экологических организаций в постсоветской России.
Л. Генри использует понятие «общественная организация» для описания ряда самоорганизующихся, негосударственных, некоммерческих групп (НКО). Все рассматриваемые экологические группы являются частью экологического движения в России, основанного на чувстве солидарности - необходимой предпосылке активизма. При этом основное внимание автор уделяет самим организациям, а не протестной деятельности их участников.
В период горбачевской перестройки экологические проблемы стали фактором гражданской мобилизации тысяч советских граждан. В начале 1990-х годов массовая активность пошла на
Social movements in an organizational society / Ed. by M.N. Zald, J.D. McCarthy. - New Brunswick (NJ): Transaction, 1987.
спад, но тем не менее НКО получили распространение во многих российских регионах в качестве своеобразного «следа» массовых протестов. Часть НКО действительно работала, часть бездействовала, но все они поддерживали общие цели экологического движения, создавая базу новой массовой мобилизации. К тому же для российских активистов создание формальных организаций служило некоторой страховкой, поскольку деятельность НКО, в отличие от отдельных кампаний или индивидуальных акций, имеет правовую основу.
Все изучаемые автором общественные группы ранжируются: от высокоинституционализированных, имеющих собственный бюджет, штаб сотрудников и четко разработанные проекты, до групп, состоящих из небольшого количества индивидов, объединенных общим названием. Таким образом, если ассоциация индивидов позиционирует себя как экологическая организация, она рассматривается как таковая даже в том случае, когда она обладает всего лишь несколькими характеристиками формальной организации. В силу этих причин общественные организации в постсоветской России могут, по признанию автора, сильно отличаться от их аналогов на Западе.
После распада СССР российские экоактивисты оказались перед нелегким выбором. В условиях растущего политического и экономического давления они должны были искать ресурсы, выбирать возможных союзников и определять, что значит быть «инвай-ронменталистом» в постсоветской России. Автор отмечает, что не придерживается точки зрения, согласно которой российское гражданское общество считается слабым. За последние двадцать лет (прежде всего в 1990-е годы) было создано множество НКО, которые выжили, несмотря на неблагоприятные экономические, политические и социальные условия. Нежелание граждан принимать участие в деятельности общественных организаций исследовательница рассматривает как одну из черт советского наследия. Так, по данным World values survey, в конце 1990-х годов членство в экоНКО в среднем равнялось 5,2% в 56 исследуемых странах, в России сопоставимое число равнялось 1,7% в 1990 г. и 0,7% в 1999 г.1 Невы1 Dalton R.J. The greening of the globe? Cross-national levels of environmental group membership // Environmental politics. - Abingdon, 2005. - Vol. 14, N 4. -P. 441-459.
сокий уровень участия в экологических организациях подтверждают и данные, полученные в исследовании Л. Генри: активными членами изучаемых организаций являются в среднем от 5 до 13 человек.
В условиях экономического кризиса 1990-х годов россияне имели весьма ограниченные возможности финансовой поддержки НКО в виде пожертвований или членских взносов. Из всех экологических организаций массовым членством отличаются только такие крупные, как Гринпис и Всемирный фонд дикой природы, но они являются отделениями международных сетевых экологических структур. Несомненно, что статус отделения международной организации способствует большей узнаваемости и, соответственно, привлечению сторонников.
Автор постоянно возвращается к историческим условиям, в которых вызревало и развивалось экологическое движение в России. Она утверждает, что наследие коммунистической системы не является исключительно негативным для перспектив общественной мобилизации в постсоветской России. Институты, сети, нормы, возникшие в советское время, сохраняются и сегодня, формируя современный активизм. Экологические лидеры имеют разный доступ к мобилизационными ресурсам; их поведение по отношению к государству и гражданскому обществу во многом обусловлено опытом взаимодействия с государственными институтами и социальными акторами в период существования Советского Союза. Кроме того, модели организационного развития формируются не только под влиянием постсоветских политических и экономических реалий, но также зависят от восприятия среды разными акторами внутри самого гражданского общества.
Генри выделяет три типа экологических организаций России: организации местного сообщества, профессиональные и организации, пользующиеся правительственной поддержкой. Первые можно обнаружить в любом российском регионе; вторые чаще всего возникают там, где политический режим является относительно открытым, или же там, где существует массовое экологическое недовольство, привлекающее внимание транснационального экологического сообщества; третьим, как неожиданно оказалось, для выживания также требуется определенная степень политической свободы.
В период президентства Б.Н. Ельцина российские регионы получили значительную автономию. В 1990-е годы региональные правительства осуществили программы экономических и политических реформ, которые в ряде случаев заметно отличались от тех, которые проводились федеральным центром. Автором было выдвинуто несколько гипотез, связанных с различиями в уровне экологической обеспокоенности, доступностью материальных ресурсов, политическими возможностями для активизма и успешностью формирования целей движения. Однако, несмотря на специфику региональных контекстов, данные, собранные в пяти российских городах, показали схожий низкий уровень мобилизации вокруг экологических проблем, измеряемый числом экологических организаций на 100 тыс. жителей и средним количество членов НКО.
Выделенные типы организаций имеют разные траектории организационного развития. Организации местных сообществ - часто инициативные группы, достаточно неформальные, не имеющие офиса, оплачиваемого штата сотрудников и офисной техники. Активисты, как правило, заняты проблемами, вызывающими беспокойство у местных сообществ, такими как чистота и безопасность локальных рекреационных зон, экологическая осведомленность детей, вопросы жизнеобеспечения и т.п.; некоторые местные группы также концентрируются на экологической духовности (есо-8рт1:иаИ1у) и формировании новых экологических идеологий. У таких организаций часто нет тесных сетевых связей с другими экологическими организациями и очень мало международных связей. Поскольку в основном эти организации аполитичны, их отношения с властью нейтральны или дистанцированы. Часто такими организациями руководят школьные учителя, использующие в основном локальные ресурсы для осуществления экологической деятельности. Хотя некоторые группы иногда получают небольшие гранты ($ 1500 или меньше), в целом они учатся существовать без финансовых ресурсов, выживая за счет энтузиазма и волонтерской активности своих членов или за счет пожертвований местного населения и благотворителей.
Профессиональные организации - относительно институциа-лизированные, часто работают по международной экологической проблематике (изменение климата, биоразнообразие, устойчивое развитие), вступают в партнерство с транснациональными экологическими организациями, но при этом имеют слабые связи с местным населением. Основное финансирование организаций осуществляется иностранными донорами. Существует большая вероятность, что эти организации будут выступать в качестве критиков экологической политики, проводимой местной или региональной властями. Лидерами таких организаций зачастую являются ученые либо естествоиспытатели.
Организации, поддерживаемые властью, как, например, Всероссийское общество охраны природы (ВООП), работают с местными или региональными администрациями для реализации существующих законов, которые касаются охраны окружающей среды. Их международные связи невелики, а связь с местным населением опосредована советским прошлым: остатки массового членства в организациях или коллективное членство в исследовательских и академических институтах. Эти группы спонсируются органами государственной или муниципальной власти.
Несмотря на множество препятствий в работе всех трех типов рассматриваемых российских организаций, наиболее сложной проблемой их члены считают не трудности при мобилизации населения для поддержки экологических акций или невосприимчивость политической системы, а дефицит ресурсов для продолжения своей деятельности. Поэтому эти организации опираются в первую очередь на немонетарные ресурсы.
Перспективы стабильного развития организаций различных типов также весьма вариативны. Устойчивость организаций местных сообществ во многом зависит от экономического роста и стабильности региона, поскольку все основные ресурсы они получают от местных жителей. Их главное отличие от подобных организаций в США состоит в том, что они не могут предлагать платных услуг и, таким образом, самостоятельно зарабатывать деньги на свои нужды. Эти организации предпочитают небольшие проекты и выбирают ограниченные цели. Опора на волонтеров делает эти группы достаточно жизнеспособными в изменяющихся экономических условиях.
Профессиональные организации более всех схожи с западными экоНКО. Они нередко бывают вовлечены в международные проекты, чаще используют информационно-коммуникационные технологии (ИКТ), создавая собственные страницы или отдельные
сайты в Интернете. Этот тип зарегистрированных общественных организаций, по мнению автора, представляет собой новую институциональную форму в российском обществе. Юридическая регистрация является для них весьма трудоемкой, но она необходима, поскольку иностранные фонды могут финансировать только те организации, которые имеют банковские счета. Стабильное развитие российских экологических НКО мало зависит от самофинансирования, так как в большинстве случаев они не могут зарабатывать сами (путем проведения независимых исследований или экспертиз); в этом состоит их главное отличие от западных экологических организаций. Тем не менее большинство лидеров НКО с оптимизмом смотрят на перспективы развития своих организаций, поскольку считают реализуемую ими стратегию мобилизации ресурсов в постсоветский период вполне успешной. Устойчивый экономический рост ведет к количественному росту и укреплению позиций среднего класса, и профессиональные группы, по мнению автора, могут рассматривать представителей этого класса как важный ресурс дополнительной поддержки, хотя культурные барьеры для развития благотворительности, вероятно, будут разрушаться медленно. Филантропические традиции были утрачены в советский период, а в настоящее время бизнес-структуры все еще проявляют недостаточную активность в поддержке деятельности общественных организаций.
Организации, поддерживаемые государством, представляют, по мнению автора, новый гибридный тип активизма в России. Эти организации имеют юридическую регистрацию, штатных оплачиваемых сотрудников, формальную организационную иерархию. Часто эти организации характеризуются массовым членством, которое, однако, носит формальный характер. Многие лидеры таких организаций имеют опыт работы на управленческих или партийных постах. Хотя независимость этих организаций в советский период была ограничена, сейчас их лидеры заявляют об автономии от государства и управленческих институтов. Ожидания лидеров относительно будущей устойчивости организаций основываются на их длительной истории (как в случае с ВООП, основанного еще в 1924 г. и действующего до сих пор), масштабах деятельности и стабильности, обусловленной поддержкой со стороны государства. В то же время, как отмечает Л. Генри, потенциал таких организаций может остаться нереализованным вследствие недостаточного интереса к экологическим проблемам со стороны власти.
В ходе исследования были выделены несколько стратегий выживания, характерных для российских экоНКО всех типов. Одной из них выступает разделение крупной организации на несколько мелких, что повышает вероятность получения грантов на реализацию задуманных проектов. Автор отмечает, что существует и другое мнение относительно распространения малых организаций по стране в 1990-е годы. Некоторые активисты считают, что такая ситуация стала естественным следствием политической либерализации, результатом «слишком большой свободы» и «желанием каждого быть самому себе хозяином», что привело к тому, что активисты «забыли, что работают ради одних целей».
Другая стратегия предполагает множественное членство. Ее популярность связана с нехваткой ресурсов на индивидуальном уровне. Инвайронменталисты часто сохраняют свои профессиональные позиции как ученые, государственные служащие или педагоги, выступая в то же время лидерами общественных организаций. Активисты также нередко причисляют себя одновременно к нескольким НКО, в которых они порой даже являются лидерами1. Такая форма адаптации оказалась более предпочтительной, чем
работа в качестве независимого активиста, как это часто бывает в
экологических движениях в других странах .
Организационные стратегии формируются также в зависимости от того, как представители каждого типа организаций интерпретируют само понятие «инвайронментализм». Российское экологическое движение, объединяя разные общественные группы, долгое время соединяло в себе разные цели. Существовало противоречие между романтическим видением мира природы, восходящим еще к различным дореволюционным движениям за возврат к земле, и более рациональным, технологически ориентированным подходом, который доминировал в советскую эпоху. Другие тен1 Kouzmina A., Yanitsky O. Interpersonal networks of Russian Greens // Towards a sustainable future: Environmental activism in Russia and the United States: Selected readings / Ed. by M. Tysiachniouk, G.W. McCarthy. - St. Petersburg: Institute of chemistry of St. Petersburg state univ., 1999. - P. 173-190.
См., например: Diani M. Green networks: A structural analysis of the Italian environmental movement. - Edinburgh: Edinburgh univ. press, 1995.
денции в российской инвайронментальной мысли были связаны с влиянием экологических проблем на локальное или региональное экономическое развитие и социокультурные процессы, а также с возможностью решения этих проблем в глобальном масштабе. В период перестройки экологическая мобилизация рассматривалась по-разному: и как средство реформирования коммунистического режима, и как один из путей восстановления суверенитета Российской Федерации, и как инструмент достижения нового демократического порядка.
Активистская интерпретация инвайронментализма зависит также от социальной принадлежности лидеров организаций, которая определяет «допустимых» союзников и тактики. Лидеры местных организаций концентрируются на «человеческой экологии» и развитии местного сообщества. Одной из их важных задач здесь является трансформация «средового» сознания человека, для чего предлагаются варианты реформирования школьных учебных планов и восстановления сетевых связей различных сообществ. Для реализации этих целей лидеры порой возвращаются к традициям советской эпохи, считая необходимым, например, возрождение субботников или добровольного труда.
Лидеры профессиональных организаций, представляя собой элиту экологического движения, придерживаются научного значения термина «экология»; они озабочены решением задач на макроуровне, таких как достижение устойчивого развития. Имея надлежащую подготовку и богатый опыт, они уверены в своем знании того, «что лучше для природы», и в обоснованности своих претензий на лидирующую роль в ее защите. Они редко ищут поддержку у местного сообщества или у представителей власти, опираясь на единомышленников в масштабах страны или всего мира.
Организации, пользующиеся поддержкой властей, ориентируются на идеи рационального использования ресурсов, исходя из того, что правительство в состоянии найти оптимальный баланс между охраной окружающей среды и экономическим развитием. Эти организации избегают зарубежного финансирования, считая решение российских экологических проблем делом сугубо национальным.
Говоря о стратегиях защиты окружающей среды, Л. Генри выделяет также их общие черты: представители всех трех типов экологических организаций считают, что их основной целью является борьба с экологическим кризисом; всем им знакомо негативное отношение политической системы к экологическим требованиям; все они ищут стабильный источник ресурсов, который позволит им в дальнейшем продолжить свою деятельность.
Организации местных сообществ в основном заняты интересами местного населения, и большая часть их проектов связана с образовательной деятельностью как для детей, так и для взрослых. Кроме того, они информируют местное население и органы власти о состоянии окружающей среды, лоббируют и пропагандируют идеи экологической духовности и этики. Профессиональные организации занимаются проблемами регионального, национального, международного значения и налаживают связи со структурами государственной власти и транснациональными акторами. Чаще всего их работа связана с исследовательской и охранной деятельностью, с экспертизами, распространением информации и поддержкой более мелких общественных организаций (они часто выступают в качестве ресурсных центров НКО). Почти половина из них осуществляет лоббирование экологических интересов; организуемые ими протест-ные акции нередко вызывают жесткую реакцию силовых структур, что может иметь для таких организаций негативные последствия. К тому же доноры не склонны финансировать политические акции. Наличие подобных препятствий способствует радикализации части российского экологического движения, хотя ее влияние остается незначительным. Наконец, те, кто, как и в советский период, получает государственную поддержку, сохраняют лояльность власти, поддерживая конструктивное взаимодействие с ее институтами.
Автор приходит к выводу, что многие аспекты советского наследия являются препятствием в развитии гражданского общества в современной России. Однако некоторые элементы этого наследия, например устойчивость межличностных связей, помогавшая выживать в советское время, сохраняют свое значение для общественных организаций до сих пор. Другой вывод автора связан со все возрастающим влиянием на российское экологическое движение транснациональных факторов. Международная поддержка профессиональных организаций позволяет им, в отличие от других НКО, сохранять большую независимость от государства и смелее критиковать государственную экологическую политику.
О.А. Усачева
