Маньчжурская администрация в землях Нингуты и вассальных владениях в Приамурье (1610-1660)

А.М. Пастухов

Москва

Маньчжурская администрация в землях Нингуты и вассальных владениях в Приамурье (1610-1660)

Земли Нингуты на которые совершали свои походы все

маньчжурские правители начиная с Нурхаци ^Я^^ (1559-1626), имели важное значение для развития молодого Маньчжурского государства. С самого начала они служили плацдармом экспансии в северном и северо-восточном направлениях, для чего маньчжурами в Нингуте создавались соответствующие органы управления. Несмотря на актуальность данной темы для правильного понимания обстановки в Приамурье накануне прихода туда русских землепроходцев, она не стала пока предметом специального исследования. В этой статье автор постарается отчасти восполнить этот пробел и рассмотрит данный вопрос на основе имеющихся в его распоряжении источников. Для удобства изложения материала можно разделить ранний период развития системы управления землями Нингуты на три периода:

Временные рамки данной статьи определены таким образом, чтобы охватить развитие административной системы с самого первого упоминания о подчинении земель Нингуты Маньчжурскому государству и довести повествование до вступления в должность второго нингутин-ского амбань-чжаньгиня. Подобная периодизация, с одной стороны, наиболее полно показывает развитие процесса совершенствования и оптимизации системы управления вассальными княжествами к северу и

© Пастухов А.М., 2009

югу от Амура в условиях перманентной войны, ведущейся основными силами маньчжуров на китайском фронте, а с другой - позволяет поставить перед исследователями ряд частных задач, которые могут пролить свет на частности функционирования аппарата военной администрации Нингуты.

Период первый - от Сэнгэ до Убахая

Местный правитель из племени воцзи1 Сэнгэ признал свою зависимость от Нурхаци еще в 1610 г. Он присоединился (гуйшунь ЩЩ)2 к маньчжурам с 300 семей своих подданных. Г.В. Мелихов указывает, что в дальнейшем ко двору императора Хуантайцзи ЙЖЙ (1599-1644) неоднократно (в 1633, 1635 и 1639 гг.) приезжал некий Сэнгэ «с востока», относимый хронистами уже к племени шицюань и называемый правителем селения Гайцин [15, с. 79].

Однако проживавшие восточнее Сунгари племена шицюань в этническом и культурном отношении резко отличаются от племен воцзи, проживавших в бассейне р. Хурха-бира, а более чем 20-летний перерыв в отношениях между Сэнгэ и маньчжурским правительством наводит на мысль о том, что в ранних маньчжурских хрониках упоминаются два разных персонажа с именем санскритского происхождения3.

Первый правитель Маньчжурского государства, Нурхаци, проводил гибкую политику в отношении соседних племен. Очень часто он жаловал своих сторонников феодальными титулами, оставляя их во главе тех же людей, которых они возглавляли до присоединения к маньчжурам, образуя из них новые военно-административные единицы - пиру (см. [11, с. 74]). По всей видимости, случай с правителем воцзи по имени Сэнгэ относится к созданию именно такого вассального владения. Представляется, что люди Сэнгэ не были принуждены покинуть свои насиженные места и остались проживать в местах своего прежнего обитания. Косвенно это предположение подкрепляется наставлением Хуантайцзи военачальникам Сарцзю, Иньту, Нартая и Ситу, отправленным в сентябре 1639 г. в поход на племя курка: «Внесите в списки тех, кто примкнул к нам, требуя от них уплаты дани мехами каланов; еще следует наставлять их, чтобы они отказались от зла и перешли на путь добра и стали благонадежными [людьми]» (см. [15, с. 56]). При этом отмечалось, что «примкнувших прежде (т.е. до 1639 г. - А.П.) и сдавшихся, плативших дань 149 человек курка, а также вновь захваченных 292 человека - всех оставить в селении Яньчжу». Таким образом, присоединившиеся к маньчжурам добровольно могли быть оставлены в местах своего прежнего проживания при условии выплаты определенных налогов в пользу Маньчжурского государства. Судя по упоминаниям в наставлении Хуантайцзи списков податного населения (баньту ЩД) и «наставлений», подобные акты присоединения и до 1639 г. сопровождались учреждением лояльной к маньчжурам администрации. Это дает основания предполагать, что начало развития административной структуры «земель Нингуты» можно отнести к 1610 г., когда

местный князь Сэнгэ перешел на сторону Нурхаци. Однако упорядочение управления Нингутой и введение четкой структуры управления связано с деятельностью полководца Убахай-батуру, который упоминается в связи с Нингутой в описаниях событий 1633-1636 гг.

Период второй - северные и восточные походы Убахая и учреждение должности мэйрэн-чжаньгиня Нингуты

В 1629 г., по мнению Г.В. Мелихова, название «Нингута» в хрониках относится уже к наименованию конкретного населенного пункта, использовавшегося маньчжурами для организации походов на север и восток современного Дунбэя (см. [15, с. 55-56]). Так, летом 1635 г. полководцы Убахай-батуру и Цзингурдай, осуществлявшие походы на племена, живущие в бассейне р. Хурха-бира и к востоку от нее, прислали из Нингуты гонца с вестью об одержанной победе. В ноябре 1635 г. из Нингуты на племя варка ЙЯ^ выступил очередной маньчжурский отряд. Поход вновь оказался успешным, и полководец Убахай-батуру, выполнявший роль командующего походами против северо-восточных племен, был пожалован за него чином мэйрэн-чжаньгиня4. Вскоре после этого Убахай-батуру был назначен в «пограничный город Нингуту». По всей видимости, данный акт всего лишь юридически оформил сложившийся с 1633 г.5 status quo, поскольку уже весной 1635 г. маньчжурские войска использовали Нингуту в качестве своей базы при походе на племя варка (см. [там же, с. 56]). Согласно данным «Шэнцзин тунчжи» (ЖЖЖ^, изд. 1684 г.), для укрепления позиций Маньчжурского государства в регионе Уба-хай-батуру развернул здесь активное строительство, возведя на южном берегу р. Хайлар-бира (кит. Хайланьхэ ^ШМ) каменную крепость со стеной в 600 ли (ок. 600 м) и высотой в 1 чжан (3,2 м). Эта крепость располагалась несколько ниже той Нингуты, которая будет отстроена в 1650-е годы усилиями амбань-чжаньгиня ШШЖМ Шарходы ^ЯЙЙ (1599-1659).

Говоря о деятельности Убахай-батуру, можно утверждать, что с ней связано лишь установление прочного военного контроля за вновь присоединенными землями, а также введение основ регулярного налогообложения покоренного населения. По мнению Ян Биня, в это время система управления вассальными княжествами, контролируемыми из Нингуты, напоминала ханьскую систему цзими ЩШ 6 Точнее о сути системы управления Нингутой и вассальными землями при Убахай-батуру и его преемниках сказать невозможно из-за отсутствия данных, однако существуют по меньшей мере две попытки заполнить этот пробел для периода 1636-1653 гг. на основании упоминания в «Тайцзун шилу» (ЖжШШ) в связи с событиями 1639 г. фразы бин цзян лю шоу ^ШШ^, - китайские историки Цзи Пин и Юй Шэнъу трактуют ее как свидетельство наличия в бассейне Нижней Зеи развитой системы цинской администрации. Неправомерность подобной трактовки текста источника как с точки зрения языка, так и с точки зрения исторических реалий убедительно доказал в своей статье Г.В. Мелихов (см. [16]): недопустимо считать упоминание

о воинах и командирах, оставленных для охраны трех селений, захваченных в ходе войны маньчжуров с коалицией среднеамурских племен, описанием постоянной администрацией территорий, находящихся в прямом управлении империи.

С 1636 по 1653 г. в Нингуте находился цинский наместник в должности мэйрэн-чжаньгиня, но до 1651 г. его имя остается неизвестным. Краткое упоминание о награждении в августе 1645 г. командиров гарнизонов Нингуты, Сюньяо и Фэнхуана не содержит упоминаний имен этих офицеров. Однако для данного периода существует ценное упоминание Ян Биня, что до 1653 г. Нингута подчинялась амбань-чжаньгиню Мукдена, в котором, после ухода маньчжурских войск в Китай, оставался гарнизон численностью всего в 774 человека (см. [15, с. 85]). Некоторые дополнительные сведения о цинской администрации на землях Нингуты содержатся в документах, составленных уже русскими землепроходцами из отрядов Пояркова, Хабарова и Степанова.

Зимой 1651 г. мэйрэн-чжаньгинем Нингуты являлся Хайсэ (?§). Именно к нему обратились за помощью представители племени учжала (ачаны русских источников), потерпевшие поражение в первом сражении за Ачанский острог, произошедшем 8 октября 1651 г. Судя по сведениям, сообщенным Хабарову китайским пленником Кабышейкой, у мэйрэн-чжаньгиня Хайсэ7 имелось два помощника - Иведака-мафа и Тамфи-мафа (см. [4, док. № 61, с. 136]). Их титулы, включающие слово мафа (ман. «старик», «старейшина»), позволяют предположить, что эти люди являлись местными старейшинами, включенными в административную структуру Цинской империи, однако Кабышейка упоминает, что «де седят в том Нюлгуцком городе, посланы от царя богдойского посаженика от Учурды» (см. [там же]). В имени «царя богдойского посаженика» Учурды легко угадывается искаженное при копировании в XVIII в.8 маньчжурское слово ухэри-да, часто используемое для обозначения высокопоставленных офицеров (соответствует примерно полковнику и выше)9. Кажущееся противоречие между титулами помощников и указание на факт назначения их наместниками цинского императора легко объясняется фактом пожалования местным старейшинам и князьям цинских титулов и званий - так, например, нижнезейский князь Толга, упоминаемый в отписках Хабарова и известной челобитной Стеньки Полякова, имел инвеституру от цинского императора: «А тот Толга был державец всей Даурской земле, а держание ево было дано ему, Толге, от богдой-сково царя кабы что воевода» [3, с. 36].

Следует особо отметить, что расположение Толгина городка практически совпадает с расположением городка нижнезейского князя Балдачи, бывшего зятем императора Хуантайцзи и, соответственно, имевшего маньчжурский титул эфу ЩЩ. Последние упоминания о Балдачи содержатся в отписке В.Д. Пояркова, описывающей события 1643-1646 гг. В дальнейшем имя Балдачи не упоминается, но в том же регионе упоминается другой князь - Толга, также имевший инвеституру от маньчжурского

императора. Таким образом, Иведака-мафа и Тамфи-мафа могли являться местными старейшинами, утвержденными в должностях маньчжурским императором и назначенными наместником Мукдена помощниками мэйрэн-чжаньгиня Хайсэ10.

Помимо упоминаемых в отписке Хабарова князя Исинея, старейшин Иведака-мафа и Тамфи-мафа, следует упомянуть и ниру-чжаньгиня ^ ^ $ Ä Сифу, который возглавил отряд, выступивший из Нингуты на помощь дючерам и ачанам. Кроме Сифу в этом войске были и другие военачальники, которые упомянуты просто как «прочие»

Из этого можно сделать вывод, что еще до 1653 г. в Нингуте существовала цинская военная администрация, состоявшая из мэйрэн-чжаньгиня Хайсэ, двух его помощников, Иведака-мафа и Тамфи-мафа, назначенных наместником Мукдена, и ряда военачальников, возглавлявших местные низовые военно-административные единицы - ниру - Сифу и др.

В круг обязанностей этой администрации, по всей видимости, входили следующие функции:

Основой для этих выводов служат сведения, сообщаемые В. Д. Поярковым: «А которые Даурские люди тому хану (маньчжурскому Богдо-хану. -А.П.) ясаку не дают и с ним не торгуют, и он де посылает к ним на Зию и на Шилку реку своих людей и воюет годом подвожды и потрожды, а приходит людно, тысячи по две и по три...» [1, т. III, с. 51] и Е.П. Хабаровым: «Даем мы ясак Богдойскому царю Шамшакану, а вам де се какой ясак у нас, как де мы бросим последним своим робенком, дитятем то де мы вам с себя ясак дадим» [там же, с. 360].

Пленные дауры из владения князя Гуйгудара сообщили Хабарову, что «живут де у нас Богдоевы люди по пятидесят человек безпрестани для ясаку и с товары; до иных людей своих до перемены» [там же, с. 361]. Таким образом, имеется подтверждение тому, что маньчжуры не только принимали посольства вассалов в Нингуте, но маньчжурские сборщики ясака объезжали подвластные империи города, собирая ясак, - об этом говорится всего несколькими строками ниже в той же самой отписке Ха-барова11. Зять Балдачи, князь Туронча, будучи поставлен казаками в безвыходное положение, также попробовал лавировать, заявив: «за ясак де нам что стоять, лише бы де было постоянно, мы де ясак дадим, ноне-че де у нас соболей нет, были де у нас Богдоевы люди, и ясак де дали Богдоевым людем» [там же, с. 362]. О сборе ясака с местного населения маньчжурскими сборщиками свидетельствует в 1652 г. и енисейский воевода А. Пашков: «[...] острогу для твоего государева ясачново збору за рекою Шилкою в области Китайского государства. И подданные ево

живут де в тех землях не воинские люди, мужики торговые и рукодельные люди, и всяких дорогих узорочных товаров у них много, и хлебные де, государь, пашни пашут большие, и твоево де, государь, царского величества добре страшны и опасны, и за рекою Шилкою збирают на тебя, государя, ясак с тех же людей, которые дают с себя ясак китайскому царю и поданным ево. И Китайского де и Богдойского государства ясачные зборщики с ними, служилыми, сходятца и тем твоим государевым людям никакие обиды не чинят» [4, док. № 65, с. 141-142].

О функции коммуникации с центром также свидетельствует Кабы-шейка: «И князь Исиней с товарыщи об том описывал в Надымны город к царю Учурве, и посылали с отписками богдойского служилого человека, и ходил де месяц наскоре» [там же, док. № 61, с. 136]. Кроме того, Кабышейка приводит ряд интересных сведений о маршрутах через южную часть Маньчжурии, а также о взаимном расположении городов Южной Маньчжурии. Он же сообщает, что в окрестностях города Мав-ген (Мукден?) проживают насильно переселенные дауры и тунгусы. Они, по всей видимости, являлись государственными рабами и выполняли сельскохозяйственные работы в пользу государства: «А около де того города живут Мовгена сведенцы даурские люди и тунгусы. И те мужики хлеб пашут на царя Шамшакана и овощи водят» [там же, с. 137]. Слова Пашкова о «мужиках торговых и рукодельных людях» и «пашнях больших» также свидетельствуют о том, что местное население участвовало как в сельскохозяйственном производстве, так и в производстве товаров (скорее всего, исключительно для нужд местного рынка). Учитывая существование в империи Цин системы государственного контроля за производством ремесленных изделий и торговли, а также включение мастеров в списки ниру, можно считать, что администрация Нингуты попутно выполняла функции контроля за ремесленным производством и торговлей с вассальными владениями.

В результате поражения под Ачанским острогом в битве 24 марта 1652 г. администрация Нингуты была отстранена от дел: «Нингутаский чжаньгинь Хайсэ послал командира нюру Сифу и других с войсками походом на Хэйлунцзян. Произошло сражение, но мы потерпели поражение. Хайсэ был наказан, а Сифу - отстранен от должности и получил 100 ударов плетьми, но они все же были оставлены в Нингуте» [15, с. 100]. Так закончился второй период развития системы управления землями Нин-гуты и прочими вассальными владениями.

Период третий - деятельность Шарходы и учреждение должности нингутинского амбань-чжаньгиня

На смену попавшему в опалу Хайсэ в августе 1652 г. в Нингуту прислали уроженца сунгарийского селения Нельба МЯ&Ш Шарходу из рода Гуарча Ж^Й аймака Суань пожалованного титулом Бэйхай-ван ^Ь^Ш. С ним прибыли два его заместителя - Нихали М^Ж и

Хайта Его деятельность в Нингуте очень кратко отражена на

страницах «Цин ши гао» (см. [9])12:

«Девятый год [Шуньчжи] (1652), 7-й месяц. Назначен командовать гарнизоном Нингуты.

Десятый год [Шуньчжи] (1653). Был продвинут на пост гуса-эдзэна 13. Продолжал оборонять стратегически важные районы. Пожалован платьем, головным убором и оседланным конем.

Пятнадцатый год [Шуньчжи] (1658), 7-й месяц. Русские (Ш^Ш) грабили границы, Шархода напал [на них и] обратил в бегство14. Во многих местах брал пленных [и отрезал у них левое ухо]15.

Шестнадцатый год [Шуньчжи] (1659). Скончался16. [Удостоен] посмертного титула Сянчжуан Яй17. Ему наследовал его сын Бахай Е^».

По сведениям, опубликованным Гиринским университетом, в 1653 г. была учреждена Нингутинская ниру в составе 430 человек маньчжурских воинов и 8 офицеров в чине сяо цисяо ЩЩЙ 18. Одновременно Шархода занимался упорядочением хозяйственной деятельности во вверенном ему районе - умиротворив бассейн р. Миндашэн-ула (совр.

Юнцзисянь-ула Ж^М^ё), он разбил население на десятидворки, в которых пять человек должны были охотиться, а пять - заниматься земледелием.

Следует также упомянуть еще об одной возможной функции администрации Нингуты - надзор за ссыльными. По мнению Г.В. Мелихова, до 1655 г. в Нингуте не было китайских ссыльных (см. [15, с. 88]). Однако уже 24 марта 1652 г. казаки Хабарова захватили в плен китайца Ка-бышейку, находившегося в составе маньчжурского отряда. Кроме того, есть указание, что после того, как Хайсэ и Сифу были разжалованы, их оставили в Нингуте. Это событие также относится к лету 1652 г. Таким образом, можно утверждать, что уже в начале 1650-х годов в Нингуте были как китайские, так и маньчжурские ссыльные. Оставлять их без присмотра было невозможно, поэтому администрация Нингуты должна была каким-то образом контролировать их пребывание в городе.

Скудные сведения об административном устройстве земель Нингуты могут быть существенно дополнены при вводе в научный оборот новых документов. Так, дневник корейского военачальника Син Ню ФШ (1619-1680), участвовавшего в походе против казаков Степанова в 1658 г., позволяет уточнить некоторые подробности относительно управления землями Нингуты при Шарходе.

Во время похода корейского отряда против казаков Син Ню вел обстоятельные записки, в которых упомянул наличие крепости, складов продовольствия и ямэня в Нингуте, дал краткое описание города и его окрестностей, а также сообщил о наличии относительно развитого административного аппарата, подчинявшегося амбань-чжаньгиню Шарходе.

В составе цинской администрации Син Ню упомянул следующих чиновников (имена называются при их наличии в том виде, в каком их привел Син Ню):

• старший тунгуань ^Ж^ 19 Цзинь Дайсянь и его заместитель ЖЖ^ Инь Шоу старший тунгуань Ли Мэнсянь и его заместитель Ли Цижун а также их свита и еще группа тунгуаней

• комендант крепости

• заместитель начальника гарнизона

• 8 знаменных офицеров - по всей видимости, сяоцисяо.

• фуцзян из Нингуты (?)20

• фу дутуны Хэттхэ Ш^Ж и Игари ^ ^Ж 21

• бошко Эсама и Чаджок и другие

• чайгуань 22 Атхангэ ТШ^

• два чиновника в чине шоучэнцзян

Таким образом, в результате целенаправленной и энергичной деятельности амбань-чжаньгиня Шарходы система цинской администрации в Нингуте по состоянию на 1658 г. представляется следующей:

• во главе структуры стоит амбань-чжаньгинь Шархода23, обладающий всей полнотой исполнительной и судебной власти в регионе;

• его непосредственными помощниками являются два мэйрэн-чжань-гиня - Нигэли и Хайта, которые исполняют поручения начальника (организация и проведение военных походов);

• группа чиновников-тунгуаней выполняет различные поручения ам-бань-чжаньгиня, не являясь представителями каких-либо конкретных ве24

домств ;

• военные чиновники, отвечавшие за состояние крепости, ее подготовку к обороне, хранящееся на складах оружие и продовольствие, подчинялись амбань-чжаньгиню и, по всей видимости, в случае отсутствия амбань-чжаньгиня в Нингуте входили в подчинение мэйрэн-чжаньгиням;

• региональными территориальными военными формированиями командуют бошко (сотники);

• десятидворки управлялись старшинами-чжуанда, не имевшими места в чиновной иерархии империи.

Степень упорядоченности администрации на местах вне пределов окрестностей Нингуты сложно оценить за недостаточностью информации. На данный момент представляется, что большая часть поселков дючеров управлялась собственными старейшинами, действовавшими с одобрения амбань-чжаньгиня. Ян Бинь указывает, что «во всех этих трех местах (земли хурха, хэйцзинь и фэйяка. - А.П.) нет ни чиновников, ни старейшин, поставляемых от правительства для управления» (см. [15, с. 125]). Такая администрация может быть охаракт2е5ризована как военная, не имеющая структурированных подразделений25, каждое из которых занималось бы делами в пределах своей компетенции. Практически все важные поручения исполнялись тунгуанями, а высшая власть принадлежала амбань-чжаньгиню. Это хорошо соотносится с недавним присоединением земель Северного и Южного Приамурья к Маньчжурскому государ-ству26, неспокойной обстановкой на границе и вовлеченностью основных

сил империи Цин в длительную войну в Китае. Надо признать, что первый нингутинский амбань-чжаньгинь Шархода оказался достойным соперником предприимчивых якутских воевод и своей энергичной деятельностью сумел не только добиться перелома в ходе военных действий, но и привести различными путями значительную часть населения Приамурья под прямой контроль цинских властей.

Деятельность Шарходы была высоко оценена после его смерти -император Канси (1661-1722) пожаловал его посмертным титулом Сянчжуан и издал указ: «Нингута является важнейшим местом на границе. Амбань-чжаньгинь Шархуда длительное время охранял здесь границу и расположил к себе все местное население. Ныне он заболел и умер. Его сын Бахай - человек острого ума и очень подходит для этой должности. Повелеваю послать его вместо отца для охраны Нингуты, пожаловав чином амбань-чжаньгиня» [15, с. 89].

В результате деятельности Шарходы Нингута получила новую крепость с двойным частоколом, в которой размещался ямэнь и где проживали солдаты гарнизона27. Окрестности города процветали. В качестве подтверждения этого целесообразно в заключение данной статьи привести обширную выдержку из дневника Син Ню о том, что он увидел и услышал в ходе экспедиции:

«Начальника варваров в Нингуте зовут Харходэ Т^йЛЛ 28. У него есть два заместителя. Одного зовут Игари ^ ^Ж, а второго - Хэттхэ Ш^Ж. Вид у начальника свирепый. Каждый год он поднимает войско и теряет в боях большую часть воинов, так что среди нингутинских варваров нет ни одного, кто не ненавидел бы его.

Население Нингуты, проживающее как в самой крепости, так и за ее пределами, составляет примерно 1000 дворов29, но дома большие, и по всему видно, что живут люди в достатке. Говорят, что ранее тут занимались только тем, что добывали женьшень, жемчуг и соболя для подношения дани, и только со времени вторжения вражеских кораблей в земли лесных варваров здесь появились латники.

В Нингуте нет заливных полей. Возделывают в большом количестве кунжут. Урожай бобов, гаоляна и проса чрезвычайно обилен. Прошлым летом не было ни одного дождя, но место такое удачное для земледелия, что можно сказать - очень плодородная земля!

Поглядеть на варваров из Нингуты - пищу готовят очень опрятно, но когда едят, то обязательно разбавляют рис водой и добавляют в него рыбу, соевый соус, соль и все такое прочее. Так, смешав все, и едят. А у лесных варваров пищу готовят грязно - как собакам или свиньям. Едят, как собаки в конуре! Действительно, похожи на диких зверей! Даешь им рис и соевый соус - они кривят морду и срыгивают. Что и говорить - во всей Поднебесной не найдется того, кому бы их обычаи пришлись бы по вкусу! Все это - истинная правда» (см. [5, разд. «Увиденное и услышанное во время похода»]).

Родившийся в 1664 г. в Нингуте, У Наньжун приводит примерно ту же картину города, что и Син Ню:

«[Крепость] имеет двойной деревянный частокол. В начале правления августейшей династии [ее] заново перенесли на 60 с лишним ли от старой крепости (в 1636 г. - А.П.). Цитадель имеет окружность примерно 2 ли, только с востока, запада и юга имеется трое ворот. С северной стороны расположена канцелярия цзянцзюня, поэтому ворот не сделали. В середине цитадели расположен плац для цзянцюня, телохранителей и солдат, охраняющих ворота. Я ознакомился со строениями снаружи. Крепость имеет в окружности 8 ли. Всего 4 ворот - южные выходят к реке. Китайцы живут снаружи у западных и восточных ворот. Моя семья жила в крытом соломой доме из нескольких комнат за Восточными воротами...» [8, с. 103].

Заключение

Безусловно, в короткой статье нельзя дать исчерпывающий анализ административной системы земель Нингуты и вассальных от империи Цин княжеств в Приамурье. Подробное изучение данной темы должно стать одним из важных направлений в изучении истории региона. К тому же состояние изученности вопроса в настоящий момент оставляет желать лучшего. Для плодотворного исследования темы следует продолжать вводить в научный оборот новые источники и шире привлекать существующие переводы, продолжать поиски в архивах не только Китая и России, но и Кореи.

Многообещающим направлением кажутся приоритетные исследования структуры управления местных ниру и населения, не входивших в систему Восьми Знамен, но являвшихся подданными империи Цин; функций конкретных чиновников; состояния вооруженных сил империи в регионе. Безусловно полезным представляется исследование биографий деятелей региональной истории - Шарходы, Хайсэ, Убахай-батуру и прочих известных чиновников и полководцев.

Всеобъемлющее и беспристрастное исследование данного вопроса не только прольет свет на реальное положение дел в регионе перед началом проникновения русских землепроходцев в Приамурье, но и поможет правильнее оценить деятельность царской администрации в Якутске и казачьих атаманов на Амуре, а также даст ключ к пониманию сути русско-цинского конфликта 1649-1689 гг.

Примечания

на русских ШШШ». Датировка совершенно неверна - Шархода умер в феврале 1659 г., и уже в 1660 г. военные действия на Амуре вел его сын Бахай, унаследовавший должность отца. Ошибочная датировка Ян Биня послужила основой для неверного определения даты основания Гирина Г.В. Мелиховым. Согласно Син Ню, верфи, где построили боевые корабли для войска Шарходы, заложили еще в середине 1657 г.

Источники и литература