Журнал «Идель» как трибуна татарского национального движения (обзор за 1993-1997 годы)

ПУТЕВОДИТЕЛЬ

Журнал «Идель» как трибуна татарского национального движения (обзор за 1993—1997 годы)

«Идель» — молодежный журнал, издаваемый в Казани на татарском и русском языках. Первый его номер вышел летом 1989 года, на волне перестройки. Но сама идея его создания родилась еще в 60-е годы, поскольку в то время в Татарстане не было ни одного журнала для молодежи. В качестве образца при этом рассматривались московские и ленинградские молодежные издания, известные своим свободомыслием и некоторой (впрочем, очень относительной) независимостью от господствовавших тогда жестких идеологических установок.

Борьба за создание журнала была довольно драматичной. Так, в марте 1968 года группа студентов разбросала листовки на VII съезде Союза писателей Татарстана с требованием открыть молодежный журнал. По тем временам это был довольно смелый поступок, и не удивительно, что совершившие его ребята стали настоящими героями в студенческой среде.

Долгожданное открытие журнала в 1989 году было воспринято в Казани как большая победа над старой консервативной системой. Конечно, за двадцать лет концепция издания не могла не измениться, и сейчас «Идель» вряд ли можно сравнивать с молодежными журналами 60-х годов. Существенно отличается он и от современной московской молодежной прессы. В нем почти нет рубрик, посвященных рок-музыке, спорту, эротике и т. п. Зато большое место занимают публицистика и художественная литература самых разных жанров — от татарского литературного наследия, поэзии и исторической прозы до фантастики и детективов. Что касается публицистики, то она тоже по своему содержанию неоднородна. Здесь есть статьи об истории, культуре, обычаях и традициях татарского народа. Но основное место занимает национально-политическая тематика. И это не случайно уже хотя бы потому, что сама борьба за журнал «стала неотъемлемой частью национально-освободительного движения» (№ 7—8/94, с. 10).) В

определенной степени «Идель» сейчас является трибуной национально ориентированной татарской интеллигенции.

Характерно, что в юбилейном номере, выпущенном к пятой годовщине журнала, наряду с воспоминаниями его создателей, помещены две большие статьи по проблеме национализма. В них рассматриваются такие понятия, как нация и национальное государство. Автор первой статьи, Лилия Сагитова, весьма критически оценивает известные работы Эрнеста Геллнера, Эрика Хосбаума и Бенедикта Андерсона. «Представители западной школы, — пишет она, — являются сторонниками идеи «социального конструирования» наций. По их мнению, нация — конструкт, сознательно и целенаправленно созидаемое социальное явление, которое создает государство на определенной стадии своего развития» (№ 7—8/94, с. 45). С этими взглядами, созвучными, кстати, идеям президента Татарстана Минтимера Шаймиева о формировании в масштабах республики полиэтнической татарской нации, категорически не согласны многие из авторов журнала. По их мнению, Республика Татарстан не может быть государством некой искусственной нации, включающей в себя все местное население. Они считают, что смысл создания республики в том и заключается, чтобы реализовать право татар на самоопределение (именно татар, а не какого-то социума, объединенного общностью территории).

Между тем с демографической точки зрения идея полиэтнической татарстанской нации имеет под собой реальные основания. По официальным данным на январь 1990 года в республике проживало 3 млн 658 тыс. человек, в том числе: татар — 1 млн 656 тыс. (или 48,3%), русских — 1 млн 575 тыс. (43,1%), чувашей — 134 тыс., удмуртов — 25 тыс. и еще несколько десятков тысяч марийцев, башкир и т. д. (№ 9—10/93, с. 25). Однако радикально настроенные представители татарского национального движения не считают это помехой для создания в будущем независимого татарского государства, которое должно стать национальным очагом для всего ныне рассеянного 7-миллионного татарского народа.

По этому поводу французский политолог Жан-Робер Равио в статье «Национализм в Татарстане» пишет: «Национальные движения и политическая власть республики инициируют два типа татарского национализма с различающимися стратегиями, но прежде всего — с несхожими способами определения Татарстана: историческое

сообщество или географическое сообщество? Стремящаяся стать государством нация или государство, намеренное стать нацией?» (№ 7—8/94, с. 52). Совершенно очевидно, что для большинства авторов журнала ответ на эту дилемму ясен и однозначен.

В качестве примера можно привести статью «Духовные основы татарской национальной идеологии». Ее автор, Рашат Амирхан, заведу-

ющий отделом истории общественной мысли и исламоведения Института языка, литературы и истории (ИЯЛИ) Академии наук Татарстана и один из лидеров радикально-националистической партии «Ит-тифак», излагает свою точку зрения весьма четко: «С позиций национальной идеологии хотелось бы внести ясность в содержание понятий национального суверенитета, национальной государственности. В нашем понимании субъектом самоопределения, субъектом суверенитета является не население (или народ) Республики Татарстан, а татарский народ, татарская нация. И дело здесь не только в том, что Татарстан для татар является исторической родиной. Дело и в том, что в этой республике ни один народ, помимо татар, не составляет национальной целостности, все они лишь частицы своих наций независимо от численности. Поэтому исторической и международноправовой основой государственного суверенитета Республики Татарстан, его базисом является суверенитет татарской нации. Национальный суверенитет в данном случае первичен. На его основе татарский народ создает государственность, обеспечивая тем самым свое свободное и полнокровное развитие» (№ 4/93, с. 71). И далее автор утверждает: «Если мы думаем о будущем татарского народа, в основе татарстанской идеологии должна лежать татарская национальная идея. Лишь в этом случае Республика Татарстан станет реализацией права нации на самоопределение, гарантом сохранения и расцвета татарского народа в общечеловеческой семье народов. А иначе, для чего нам политическая независимость, собственная государственность?» (№ 4/93, с. 77).

С Рашатом Амирханом полностью согласен и другой сотрудник ИЯЛИ Рафаэль Мухаметдинов, который в статье «Что такое национализм, тюркизм, нация» пишет, что «в основе суверенитета Татарстана лежит суверенитет татарской нации» (№ 11—12/95, с. 19). Впрочем, он допускает, что русские жители Татарстана со временем также превратятся в местную этнокультурную нацию, обособленную от остальной части русского народа. Это может произойти вследствие общности экономических интересов всех жителей Татарстана, а также под влиянием татарской культуры и татарского языка, который в будущем должен стать единственным государственным языком и основным средством межэтнического общения в Татарстане.

Признавая важность привлечения местных русских к делу строительства суверенного Татарстана, авторы журнала все же полагают, что сейчас важнее сплотить саму татарскую нацию вокруг идей суверенитета и национального возрождения. Большое значение при этом уделяется формированию татарской национальной элиты, способной превратить республику в независимое процветающее государство. Этой задаче была посвящена специальная дискуссия под эгидой со-

зданного при журнале аналитического центра, руководимого известным историком Дамиром Исхаковым. Общий вывод из дискуссии таков: среди политической элиты Татарстана практически нет наиболее активных участников татарского национального движения, и в основном она состоит из бывшей советской партийно-хозяйственной номенклатуры. Как заявил один из экспертов аналитического центра: «Нынешнее руководство республики по сути вненационально. Да,

они говорят по-татарски....но подлинной боли за народ в них нет»

(№ 5-6/96, с. 3).

В этой связи стоит отметить, что многие (хотя далеко не все) авторы журнала негативно относятся к результатам деятельности республиканского руководства за последние годы. В особенности им не нравится Договор о разграничении полномочий между Российской Федерацией и Республикой Татарстан, подписанный 15 февраля 1994 года. По мнению его критиков, этот договор был навязан Татарстану федеральными властями с единственной целью — юридически закрепить пребывание республики в составе России.

Надо отметить, что авторы журнала «Идель» не только критически анализируют политику местных и российских властей, но и предлагают свои рецепты решения стоящих перед Татарстаном проблем. Так, уже упомянутый выше аналитический центр провел специальную дискуссию об экономической политике. Материалы этой дискуссии были опубликованы под символическим названием: «Сможет ли Татарстан стать Японией?» Япония была выбрана в качестве образца для подражания, потому что смогла стать современной экономически развитой и демократической страной, но в то же время избежала вестернизации и сохранила самобытность. Россия же, по мнению участников дискуссии, весьма далека от современной демократии, но стремится сверх всякой меры вестернизировать (точнее — американизировать) свою экономику, что в конечном счете приведет к полному экономическому краху. Поэтому Татарстану следует как можно дальше дистанцироваться от проводимых в России экономических реформ.

Так, заместитель председателя правления Волжско-Камского банка Рустем Курчаков полагает, что выбор Россией англо-американской модели рыночного развития свидетельствует «о полном отсутствии чувства меры, учета конкретных обстоятельств». «Отказываться от вмешательства государства в экономику, от государственного регулирования нам нельзя. Сейчас в России об этом даже говорить считается зазорным, якобы это противоречит законам свободного рынка и демократии... Да, у этого пути есть недостатки, но разве нет их у свободного рынка?» (№ 3/95, с. 3).

А вот выступление еще одного представителя финансового капитала, заместителя председателя правления банка «Аверс» Салима Дав-летшина. «Концепция развития Татарстана не может рассматриваться в отрыве от России. А Россия не является демократическим государством. Демократическая Россия — это нечто невозможное. Исходя из этого, я делаю вывод: Татарстан как суверенное государство возможен только после распада России. Мы должны переждать, сохранив по возможности свой потенциал... Что касается экономики, то я бы не сказал, что мы уж очень отстаем... А то, что мы не ринулись в структурную перестройку, может быть, и к лучшему. Потому что перестраивать надо, имея конкретную, ясную цель. А если ее нет, то самое лучшее — это сохранить то, что имеешь. Например, сохранить колхозы означает хоть как-то сохранить аграрную структуру, потенциал. Когда выясним, куда идти, будет легче идти» (№ 3/95, с. 52).

Призывы сохранять потенциал республики в ожидании распада России неоднократно встречаются на страницах журнала «Идель». При этом сама перспектива такого распада представляется весьма вероятной. Об этом, в частности, говорит живущий в Москве доктор юридических наук и эксперт Совета Федерации Зуфар Фаткутдинов. Интервью с ним было опубликовано в декабрьском номере журнала за 1995 год. На вопрос корреспондента о том, как долго следует ожидать саморазвала России, он отвечает: «Тот факт, что на 5/б суши расположено 180 государств, а на V6 — всего одно, противоречит здравому смыслу. В экономическом плане Восток и Сибирь уже отделились от России. Москва удерживает их стальной рукой потому, что там — золото, нефть, газ, алмазы. А это — сила России. В середине XXI века, когда эта сила иссякнет, Российской империи не будет на карте мира». Пока же татарский народ не должен проявлять нетерпение, иначе Россия просто «раздавит» Татарстан. Причем не без помощи местных коллаборационистов. «Разве мало таких, которые ради теплого местечка перережут горло своему соплеменнику. Среди тех, кто в 1552 году штурмовал Казань, четверть составляли татары. Главный враг татарина — татарин!» И все же профессор Фаткутдинов с оптимизмом смотрит в будущее: «Татары — талантливый, трудолюбивый народ. И потом, ведь даже нации можно воспитывать» (11—12/95, с. 22).

Мысль о необходимости воспитывать (точнее — перевоспитывать) татар в духе свободолюбия и гордости за свой народ и его историю не один раз звучит в журнале. Так, участник дискуссии «О нации и государственности» уже упоминавшийся ранее Рафаэль Мухаметдинов делит татарскую нацию на несколько групп. В первую, самую большую, он включает так называемые просоветски настроенные слои. Это те, кто состоит в смешанных браках, обрусевшие татары, а также слои населения, «зараженные интернационализмом»: татарские бизнесмены,

рабочие, работники торговли, сферы обслуживания и сельские жители. Вторую группу образуют слои, близкие национальной идее: мелкие и средние чиновники, учителя и ученики татарских национальных школ и интеллигенция, прежде всего гуманитарная. Наконец, третья, самая маленькая, группа — это теоретики и практики татарского национального движения. Что касается высшего чиновничества, то о нем прямо не сказано, но из контекста видно, что оно отнесено к просоветски настроенным слоям. Далее автор спрашивает: «На кого будет опираться власть при создании (полиэтнической. — А.С.) нации та-тарстанцев?» И сам отвечает: «В первую очередь на русских и маргиналов. На зараженных интернационализмом и советизмом и т. д. Что из этого получится — нетрудно предугадать. Русскоязычное государство. В лучшем варианте — по модели Ирландии, в худшем — Шотландии, т. е. Татарстан превращается в одну из областей России». (№ 5-6/95, с. 23-24).

В ряде статей содержится критика нынешней психологии большинства татар. При этом утверждается, что она во многом обусловлена комплексом покоренного народа, сложившимся еще с момента взятия Казани Иваном Грозным. Заголовки говорят сами за себя. Например, статья Зульфата Хакима называется: «Диагноз: хроническая несвобода». Автор сетует: «Мой народ тяжело болен. Диагноз: хроническая несвобода... порабощенность, подчинение другому народу (другого вероисповедания и склада характера) породили внутреннюю несвободу — разновидность психологической болезни. Эта болезнь многократно усугубилась историческими событиями, неблагоприятными для татарского народа. Тяжелейший улар по психике нации был нанесен недавно, когда народ, надеявшийся на суверенитет, его так и не получил... Не стоит удивляться, почему у татарского народа довольно долгое время отсутствует защитная агрессия, направленная на свое освобождение как нации» (№ 1-2/95, с. 38). Во второй части статьи, опубликованной через год после первой, Зульфат Хаким пишет: «Мы ничего не изменим, если... не приступим к лечению психологической несвободы. Нужно понять, что, только изменив психологию народа, можно будет добиться независимости, государственности, национального благополучия и процветания» (№ 1-2/96, с. 3). При этом, считает автор, не следует уповать на мораль, прославляющую труже-ника-раба, на старые традиции и даже на исламскую религию, которая не может сплотить татарскую нацию.

С последним утверждением не согласны авторы других статей на данную тему. Так, Рашат Амирхан считает, что в основе татарской национальной идеи должны лежать три принципа: исламизм, тюркизм и татарский национализм, базирующийся на татарской национальной истории (№ 4/93, с. 69). И в журнале отведено довольно много места

статьям об исламе, тюркизме и тюркской истории, а также об этногенезе татар и истории татарских государств (Булгарского царства, Золотой Орды, Казанского, Астраханского, Крымского, Сибирского ханств и Ногайской Орды).

Что касается ислама, то, как ни парадоксально, самые яркие материалы на эту тему — не татарского, а русского происхождения. Это интервью с русскими, принявшими мусульманскую веру. Два интервью дала Валерия Порохова — автор поэтического перевода смыслов Корана с арабского языка на русский (№ 9-10/95 и № 1-2/96). Еще одно — заведующий кафедрой арабского языка в казанском исламском институте Мухаммадия Александр Михеев, по мнению которого ислам вполне в состоянии заменить идеологию — и не только для татар, но и для русских, украинцев, белорусов и т. д. (№ 5-6/96, с. 48, 50). В одном из номеров журнала, почти целиком посвященном крещеным татарам, наряду с довольно резкой критикой в их адрес, содержится призыв к ним вновь вернуться в лоно ислама. А в качестве аргумента приводится список известных европейцев и американцев, принявших ислам. В нем фигурируют певец Майкл Джексон, балетмейстер Морис Бежар, океанограф Жак-Ив Кусто и др. (№ 5-6/95, с. 65).

Некоторые материалы по тюркской истории представляют собой перепечатку или пересказ сочинений турецких авторов. Тут можно выделить статью Рафаэля Мухаметдинова о книге турецкого писателя и публициста Нихаля Атсыза «Тюркский идеал». Н. Атсыз был уверен, что, помимо турецкой нации, живущей в Турции, существует еще и общетюркская нация — как сообщество народов, происходящих от древнего тюркского племени, и народов, тюркизированных за долгие годы совместного проживания с тюрками. Раскрывая и комментируя данную теорию, Рафаэль Мухаметдинов подчеркивает: «Возникновение нации автор вовсе не связывает с капитализмом. По его мнению, нации уже существуют тысячи лет, а конкретно тюркская нация - три тысячи лет Обращаясь к национальному идеалу, Н. Атсыз понимает его как силу духовную, веру в превосходство своей нации, желание сделать ее великой... Идеалы существуют лишь у наций, стремящихся к величию... По мысли Н. Атсыза, двигателем истории является вовсе не социальная борьба, то есть борьба классов, а борьба наций. Национальный идеал может возникнуть лишь в этой борьбе. Значит, национальный идеал — это лишь форма выражения подспудного, внутреннего мыслительно-духовного позыва “Завоюй и властвуй”, внедренного в глубины национального сознания. Н. Атсыз насчитывает три стадии развития национального идеала. Первая — идеал независимости. Вторая — идеал сплочения всей нации или всех родственных, то есть единых по происхождению, народов в одно госу-

дарство. Третья — мечта завоевать весь мир» (№ 5-6/95, с. 26). Впрочем, последнее высказывание Рафаэль Мухаметдинов толкует не как стремление к покорению мира военным путем, а как призыв к созданию единого общетюркского государства, где тюрки смогут «при помощи своего независимого правительства стать выше, прогрессивнее, лучше других наций».

Среди опубликованных в журнале материалов по тюркской истории можно также выделить статью об исследованиях татарского писателя и ученого Нурихана Фаттаха, который расшифровал знаменитый фестский диск и создал на этой основе довольно смелую теорию об участии тюркских народов в становлении крито-микенской цивилизации, послужившей прообразом легендарной Атлантиды (№ 11-12/93, с. 70).

Что касается публикаций, посвященных собственно татарской истории, то в них основной упор делается на былое могущество татарских государств, прежде всего Золотой Орды. В целом ряде статей с большой симпатией рассказывается об ордынских ханах и полководцах. Их противники — включая русских князей — получают подчас весьма негативные характеристики. Все это очень напоминает школьные учебники истории, восхваляющие, например, Ермака и выставляющие в качестве злодея сибирского хана Кучума — только положительные и отрицательные персонажи как бы меняются местами....

Надо иметь в виду, что до недавнего времени история татарского народа сильно искажалась. Фактически ее место занимала история Татарской АССР, ограниченная территориальными рамками этой республики. При этом в местной исторической науке господствовала школа «булгаристов», полагавшая, что основой татарской истории является история древнего булгарского государства, разрушенного монгольским нашествием. Получалось, что предки нынешних казанских татар такие же жертвы монгольского ига, как и предки русских. Поскольку булгарская концепция не противопоставляла татар Среднего Поволжья русским и «формировала» их общую историю, она с середины 40-х годов считалась единственно допустимой с идеологической точки зрения. Любое отклонение от нее рассматривалось как ересь и встречало довольно жесткий отпор со стороны партийных цензоров. Об этом наглядно свидетельствуют материалы, приведенные в статье Дамира Исхакова «Промывка татарских мозгов» (№ 11-12/96).

Однако в последние годы среди татарских историков верх взяли «татаристы», которые делают упор на истории всех тюркских и даже монгольских народов, принявших участие в этногенезе татар, а также на истории Золотой Орды, которую они считают крупнейшим общетатарским государством. Татаристы не отказываются и от булгарского

наследия, но все же отводят ему второстепенную роль в татарской истории. Как представляется, повышенный интерес к Золотой Орде и некоторая ее идеализация во многом обусловлены прежним идеологическим запретом на любое «некритическое» исследование этого периода татарской истории. Кроме того, изучение и восхваление истории Золотой Орды и общей истории всех татар — волго-уральских, крымских, сибирских и т. д. — рассматривается как одно из направлений идеологической борьбы с «имперским» взглядом на историю. По словам Дамира Исхакова, «в разных сферах жизни идет борьба с Россией, и она еще обострится. Россия опирается в ней на свою историческую науку. Мы же должны в этой борьбе идей более глубоко и широко обосновывать взгляды Татарстана» (№ 1-2/97, с. 24). В другом номере журнала тот же автор пишет, что родословная большинства крупных тюркских этносов связана с Золотой Ордой. И, если татары подтвердят свою ключевую роль в ее истории, они станут связующим звеном между многими тюркскими народами и государствами. Но они не смогут претендовать на такую роль, если ограничат свою историю узкими рамками Волжской Булгарии, располагавшейся на периферии тюркского мира (№ 11-12/96, с. 37).

Редакция журнала «Идель» явно симпатизирует историкам-татари-стам и довольно часто печатает их статьи. Вместе с тем «Идель» уделяет большое внимание и новейшей татарской истории, в частности возникновению и развитии движения джадидизма, с которым связан расцвет национальной культуры на рубеже XIX-XX веков, а также проектам возрождения татарской государственности в 1917-1918 годах. Ряд статей посвящен короткой, но бурной и насыщенной событиями истории становления нынешней Республики Татарстан. Например, в ряде номеров за 1997 год помещена большая статья Рафика Юнуса, в которой показано, в какой непростой обстановке готовился и проходил референдум о суверенитете Татарстана.

Рассказывая об истории татарского народа, в том числе об истории татарской государственности, журнал «Идель», скорее всего, ставит перед собой не только просветительские, но и воспитательно-пропагандистские цели. Знакомя читателя с героическими страницами прошлого, он несомненно рассчитывает внести свой вклад в дело воспитания татарской молодежи в духе борьбы за национальные идеалы. Одна из статей журнала так и называется «Нужны борцы!» (№ 1/93, с. 66-70). В ней говорится о современном татарском молодежном движении. Ее автор, Рустем Гадельжан, с сожалением констатирует недостаток «бойцовских качеств» у татарской молодежи, но при этом выражает уверенность, что со временем молодое поколение татар станет более смелым и решительным.

В ряде публикаций в качестве примера для татарской молодежи и всего татарского народа приводятся чеченцы. Вообще в журнале не так уж много материалов о Чечне. Но все они довольно яркие и весьма эмоциональные. Прежде всего, следует выделить большую статью под названием «Дудай-батыр» (№ 1/93 и № 2/93). Ее написал Заки Зай-нуллин — один из руководителей Милли-Меджлиса татарского народа, созданного в начале 1992 года в качестве альтернативы официальному парламенту Татарстана. Осенью 1992 года З. Зайнул-лин и другой руководитель Милли-Меджлиса А. Махмутов приехали в Грозный, чтобы передать Джохару Дудаеву послание о признании татарским Милли-Меджлисом независимости Чечни. В статье, написанной в форме путевых заметок, рассказывается о тогдашней ситуации в Чечне. При этом автор не скрывает своих симпатий к Дудаеву и его сторонникам, борющимся с «российским империализмом».

Из других регионов России и бывшего СССР журнал уделяет внимание прежде всего тем, где проживает татарская диаспора. Особенно часто встречаются публикации о татарах Башкортостана. Им был даже посвящен специальный номер журнала за 1993 год. Согласно данным, приведенным в статье «Волго-Уральский регион: конфликт автономий», в 1990 году в тогдашней Башкирской АССР проживало 1 млн 190 тыс. татар. При всем населении республики в 3 млн 952 тыс. человек на долю татар приходилось, таким образом, 30%. Они были по численности второй (после русских) этнической группой (№ 9-10/93, с. 25). Большинство татар Башкортостана проживает в северо-западной части республики, где они составляют абсолютное большинство населения.

Давно ведутся споры о том, являются ли татары коренными жителями этих земель. Башкирские историки (и ряд российских) полагают, что северо-запад Башкортостана входил в ареал первоначального расселения башкир, а татары появились там позже. Это утверждение оспаривается татарскими учеными. Например, Марсель Ахмедзянов в статье «Уральские татары — кто они?» доказывает, что во времена Золотой Орды основным населением Приуралья были кыпчако-ногай-ские племена, впоследствии вошедшие в состав татарского народа. А башкиры в силу своей малочисленности просто не могли занимать всю территории нынешнего Башкортостана (№ 11-12/95, с. 48-53).

Данный спор носит не только теоретический характер. По существу, речь идет о том, может ли Башкортостан оставаться башкирским государством или должен превратиться в своеобразный башкирско-татарский «кондоминиум». Значительную часть правящей элиты в Башкирской АССР составляли обашкиренные татары. И именно они явились инициаторами насильственной башкиризации местных та-

тар. Особенно в этом преуспел первый секретарь Башкирского обкома Шакиров, сам родившийся в татарской семье, но считавший себя башкиром. С 1969 по 1987 год он управлял республикой. При нем была принята новая конституция, из которой было изъято упоминание о татарском языке как одном из официальных языков. При нем же начали в массовом порядке закрываться татарские школы. Многие татары получали паспорта, где было написано, что они башкиры. Активно пропагандировались смешанные татарско-башкирские браки, и рожденные в них дети, как правило, записывались башкирами.

Надо сказать, что и в самом Татарстане дети от смешанных браков татар с представителями других национальностей далеко не всегда записывались татарами. Это не является исключительно татарской чертой, а характерно и для других нерусских народов Поволжья и Урала, за исключением башкир. Что касается татар диаспоры, то в их предпочтениях при выборе национальности немаловажную роль играет инерционная татарофобия, выражающаяся в поговорках типа «незваный гость хуже татарина». Поэтому родители-татары, состоящие в смешанных браках, обычно не дают детям свою национальность, желая уберечь их от психологического дискомфорта.

Журнал «Идель» не обошел стороной проблему смешанных браков и поместил на своих страницах целый ряд статей, осуждающих это явление. Симптоматично, что самая эмоциональная из них появилась в уже упомянутом номере, посвященном татарам Башкортостана. Вот, что пишет ее автор, писатель и публицист Фанис Балтач: «Представители коренной национальности ни одной из республик бывшего Союза не вступают с такой интенсивностью в смешанные браки, как татары. Наши мужчины и женщины словно соревнуются между собой в создании смешанных семей, не задумываясь о том, что это в конечном счете ведет к исчезновению языка и культуры народа, а следовательно, и татарской нации. Пока первенство в этой «борьбе» против собственного народа принадлежит, к стыду татар да и всех мусульманских народов, нашим женщинам. Более 42% татарок состоят в смешанных браках, для мужчин этот показатель составляет 41%. А ведь согласно исламу мусульманин может жениться на немусульманке только в исключительных случаях, а мусульманка вообще не должна выходить замуж за христианина....О масштабах участия татар в обо-

гащении русского генофонда можно судить хотя бы по следующим широко известным фактам. По своему происхождению татарские корни имели 92 русских князя, 50 бояр, 13 графских семей, более 300 дворян. Татарские гены имели и имеют многие русские ученые, военачальники, писатели и т. д.... Татары существенно улучшили генофонд русских, народов Средней Азии, башкир. Но попробуйте найти хотя бы одного с мировой известностью татарина, преданно

служащего интересам татар и Татарстана, рожденного в межнациональном браке. Такого татарина или татарки мы просто не найдем» (№ 9-10/93, с. 61-65).

Как бы в развитие довода о вкладе татар в «русский генофонд», в нескольких номерах журнала помещен своего рода справочник под названием «500 русских фамилий булгаро-татарского происхождения» (№1-2/94, с. 72; № 3-4/94; с. 41; № 9-10/94, с. 33; № 1-2/95, с. 36). В него включены широко известные фамилии; Аксаков, Аракчеев, Бердяев, Булгаков, Бухарин, Годунов, Голицын, Державин, Ермолов, Карамзин, Келдыш, Куприн, Кутузов, Минин, Мичурин (Бичурин), Скрябин, Суворов, Тимирязев, Тургенев, Тухачевский, Ушаков, Шереметев. Фигурирует в нем и фамилия Ельцин. Вот, что о ней сказано: «Фамилия от тюркского прозвища елчы (вестник). Возможен переход фамилии Елчин в Ельцин» (№ 2-3/94, с. 41).

Почти во всех статьях, касающихся обрусевших татар, звучит, с одной стороны, сожаление, что эти люди оторвались от своего народа, но с другой — явная гордость тем, что так много великих людей России имели татарские корни. В нескольких номерах (№ 4/95, 9-10/95, 11-12/95, 3-4/96) помещен большой список служилых татар и мурз, которые, хотя и сохранили свою веру и не обрусели, преданно служили русским царям. А таких среди татар было немало, и некоторые из них занимали важные государственные посты.

Опубликовал журнал и нечто вроде аннотированного указателя российских и советских генералов и адмиралов татарского происхождения (№ 5-6/95). В нем вместе с приложением около ста кратких биографий. А в одном из номеров за 1993 год помещена статья о прошедшей в московском «Президент-отеле» встрече татарских генералов. По словам автора, Миргазияна Юнуса, среди советских офицеров и генералов татары занимали четвертое место — после русских, украинцев и белорусов - и значительно опережали любую другую нацию (хотя татар в бывшем Союзе было меньше, чем узбеков, казахов и азербайджанцев). «У нашего суверенного государства, — пишет Мир-газиян Юнус, — нет своих вооруженных сил. Эти генералы все служат России, которая никоим образом не хочет отказаться от своих имперских амбиций.....Вот куда отправляются самые здоровые, самые спо-

собные, самые красивые парни нашей нации! Ни один из них уже не будет участвовать в процессе обновления, укрепления суверенитета Татарстана. Наоборот, если достигнут своей цели те, кто готовит феномен Карабаха против суверенитета Татарстана, то имперские вооруженные силы под руководством этих уважаемых военачальников могут ринуться на мою Родину.....» (№ 7-8/93, с. 79).

Похожие чувства гордости и сожаления испытал и Рафик Юнус, взявший интервью у генерала армии Гареева (№ 5-6/95). Сам же Мах-

мут Гареев, как видно из его ответов, не считает советскую или российскую армию чужой. Его взгляды разделяет и ветеран Великой Отечественной войны писатель Ибрагим Наруллин, который в ответ на вопрос журнала «Идель» сказал, что эта война была отечественной не только для русских, но и для татар. «После того, как в 1552 году Казанское ханство ценой большой крови было включено в состав московского государства, татары долгое время не признавали Россию за родину. Для этого народы, оставшиеся внутри России, и русские пришельцы должны были совместно перетерпеть тяготы жизни, участвовать в войнах и восстаниях, пролить совместно кровь. Таким образом, незаметно идея общей родины проникала в сознание татарского народа» (№5-6/95, с. 30).

Высказывания насчет общности судьбы русских и татар, а также схожести их характеров стали встречаться на страницах журнала в основном лишь с 1995 года (да и то нечасто). Тут следует выделить статью Айдера Хабутдинова «Дороги, которые мы выбираем». Сравнивая Россию в целом с Татарстаном и русских с татарами, автор отмечает: «Оба государства, обе нации обладают примерно одинаковой социальной структурой. Преобладание городского индустриального населения, наличие крупных научных и образовательных центров........

светский образ жизни, отсутствие изолированных этнических кварталов в городах, примат национального сознания над клановым, высокий уровень образования и установка на получение образования, — вот лишь некоторые черты сходства» (№ 5-6/96, с. 18). И далее он пишет, что, по мнению нынешних властей Татарстана, полный разрыв республики с Россией приведет к тому, что татарский народ окажется расколотым и вынужден будет проживать не просто в разных государствах, а в разных цивилизациях - с разными системами координат.

Здесь явно ощущается перекличка с известной статьей Сэмюэля Хантингтона «Столкновение цивилизаций», перепечатанной в третьем номере журнала «Идель» за 1995 год. В системе рассуждений С. Хантингтона перед Россией открыты три пути: или вся она каким-то образом сумеет влиться в европейско-североамериканскую цивилизацию, или сумеет самоутвердиться в рамках особой евразийской цивилизации, или одна ее часть сольется с Западом, а вторая — с Востоком, прежде всего с мусульманским миром. Очевидно, что в случае реализации третьего варианта татары, проживающие практически во всех регионах России, окажутся такой же расколотой нацией, как и русские.

В России сейчас широко обсуждается возможность движения по второму, евразийскому, пути. О том же спорят и в Татарстане. Здесь обычно не вызывает возражений тезис о золотоордынском происхождении Московского царства. Но в то же время многие в Казани выска-

зывают сожаление, что татары превратились из главного во второстепенный народ, после того как распавшаяся Золотая Орда была воссоздана Иваном Грозным в виде русского православного государства.

Современные же евразийские проекты будущего России татарская интеллигенция встречает настороженно, подозревая в них завуалированные планы реставрации Российской империи. Вот, например, что пишет Дамир Исхаков в статье «Вассал или суверен» (№ 1-2/96, с. 46-47): «Татары, еще до 1917 г. обладавшие собственной уникальной “высокой культурой”, существенно отличавшейся от русской и сложившейся на ее основе советской (российской) “высокой культуры”, никогда не согласятся на второстепенную роль в евразийском пространстве... Когда современные великорусские идеологи спешат захлопнуть Татарстан в искривленной геополитической ловушке узко понимаемой евразийской идеи, они сознательно обходят несколько фундаментальных факторов, которые “выводят” татар и Татарстан за пределы арифметически понимаемой русско-православной Евразии». И далее автор перечисляет эти факторы: исламский (Татарстан — северный форпост мусульманского мира), тюркский (Татарстан — часть возрождающейся тюркской цивилизации) и культурный (необходимость прямого контакта с европейской культурой — без посредничества русской культуры). В целом Дамир Исхаков категорически отвергает идею возрождения Российской империи в форме Евразийского Союза, но в то же время допускает возможность вхождения Татарстана в новое Российское евразийское сообщество «с подлинно федеративным устройством и процветающим Волго-Уральским штатом».

В заключение обзора хотелось бы отметить следующее. Если в прошлом на страницах журнала преобладали статьи и дискуссии о возможности отделения Татарстана от России, то в последние годы все чаще стали появляться высказывания о перспективах той или иной формы сосуществования русских и татар в рамках единого государственного (или надгосударственного) образования. Впрочем, из этого не следует делать вывод о решительном изменении идеологической направленности журнала «Идель». Он ?