Спросить
Войти
П. Н. Петров
ЕЩЕ РАЗ О МОНЕТНОЙ РЕФОРМЕ М АС УД-БЕКА 670/1271-1272 гг.
В ГОСУДАРСТВЕ ЧАГАТАИДОВ
Изучение нумизматического материала последней трети XIII в. позволило Е. А. Давидович обнаружить изменения в монетном деле государства Чагатаидов. Поскольку эти изменения коренным образом преобразовали всю структуру монетного обращения в Средней Азии, то автор вполне обоснованно назвала их реформой1. Рассматривая вопросы, связанные с реформой, ее особенностями и некоторыми результатами, исследовательница пришла к ряду важных выводов. В начале своего исследования Е. А. Давидович уточнила, что данные вопросы нумизматики касаются не всей Средней Азии, а лишь той ее части «...(к востоку и северо-востоку от Амударьи), которая почти все время входила в состав Чагатайского государства. Монетное дело на территории современной Южной Туркмении и Хорезма здесь не рассматривается»2. В этой связи выводы, сделанные Е. А. Давидович, априори не могут быть безоговорочно распространены на монетное дело и монетное обращение всей державы, в лучшие времена охватывавшей территорию от Газны до От-рара, от Хорезма до восточной границы с Китаем в Синьцзяне. С момента публикации книги прошло уже более 30 лет, и в то время не были известны многие из тех нумизматических комплексов, которые характеризуют монетное дело и обращение на территории Синьцзяна, Бадахшана, Термеза, Газны, Хорезма. Автор этих строк, используя нумизматический материал ряда музеев (Государственного Эрмитажа, коллекцию Тюбингенского университета в Германии, коллекцию Института археологии имени А. X. Маргу-лана в Казахстане (города Алмата), Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) и многих других, а также большого числа частных коллекций в России, Киргизии, Казахстане, Украине, КНР, Голландии, США и других странах, используя научные, каталожные и аукционные публикации, нумизматические базы данных в интернете (всего осмотрено и изучено более 60000 экземпляров), составил каталог монет Чагатаидского государства с 668/1269-70 по 771/1369-70 гг. В совокупности с накопившейся информацией о находках кладов монет указанного периода, систематизированные в каталоге данные позволили уточнить ряд устоявшихся положений и представить картину монетного дела и обращения в государстве в течение всего периода его существования, в том числе уточнить представления о реформе Мас&уд-бека 670/1271-72 г., сформированные трудом Е. А. Давидович.
Целью настоящей статьи является освещение причин, хода и особенностей реализации реформы Мас&уд-бека на территории Чагатаидского государства на основе новой нумизматической информации. В то же время автором не ставится задача сопоставления сделанных выводов с выводами исследователей, использовавших иные письменные и археологические источники. Не исключаются в некоторых случаях противоречия
© П. Н. Петров, 2008
(или совпадения) с выводами других ученых, которые предстоит устранять (или развивать) в следующих публикациях.
Основные характеристики реформы сформулированы Е. А. Давидович в главе 8 «Денежная реформа купца-правителя Мас&уд-бека и пореформенное обращение». Без использования этой работы как единственной серьезной научной разработки вопроса освещение каких-либо новых изысканий в этом направлении немыслимо, поэтому мы постоянно обращаемся к исследованию Е. А. Давидович.
Прежде чем мы приступим к рассмотрению конкретных положений о реформе, необходимо напомнить, что Е. А. Давидович выделила три хронологических этапа в монетном обращении Средней Азии XIII в.: 1-й этап—до середины XIII в.; 2-й этап—от середины Х1П в. до 670/1271-1272 г.; 3-й этап—с 670/1271—1272 г. Такое деление на этапы вполне правомерно для Среднеазиатского региона, однако требует некоторых дополнительных пояснений, если речь идет обо всем государстве с учетом территории Моголи-стана. Во время написания книги не было известно, что Алмалык начал регулярную чеканку серебряной монеты (в 630-х/1230-х гг.) не самым первым, а лишь одним из первых. И хотя Е. А. Давидович указала на существование дирхема Алмалыка 628/1230-31 г., до настоящего времени это единственный известный экземпляр с этой датой, а, следовательно, говорить об организации массовой чеканки в Алмалыке мы можем лишь с 637/1239-40—638/1240-41 гг., монеты этого времени никакой редкости не представляют. Выпуск 628 г. х. мог быть пробным. Ряд монетных дворов начали регулярную чеканку раньше алмалыкского двора: Имил с начала 630-х/1230-х гг. и Пулад с 633/1235 г. (самая ранняя известная на сегодняшний день дата). Не было известно также об интенсивной работе монетного двора Куча в 660-х/1260-х гг. и некоторых других дворов, монеты которых впервые были опубликованы в составе Отрарского клада В.Н. Настичем3. Сейчас известно несколько типов серебряных дирхемов, вероятно, также 630-х гг. х., находки которых происходят только с территории Семиречья. Установлено, что одним из центров чеканки был Кайалык, но на его продукции не указан ни год, ни имя хана, ни наименование монетного двора. Это затруднило определение места выпуска дирхемов, однако находка казахстанскими археологами дирхема и одинаково с ним оформленного медного фельса, а также наличие кладов серебряных дирхемов этого типа (один клад 1912 г. хранится в коллекции ГЭ № 4256-4584) на городище (остатки города Кайалык) у села Антоновское (Казахстан), отсутствие находок этих монет как в центральных регионах Средней Азии, так и в Восточном Туркестане (в Синьцзяне) позволяют утверждать, что их выпуск осуществлялся именно в городе Кайалык4.
По сути, эта новая информация никак не изменила и не поколебала предложенного Е. А. Давидович деления на этапы (разве что изменила характеристику первого этапа с учетом распространения предложенной градации на монетное дело всего государства), но сделала еще более понятными характер развития экономики государства, особенности монетного обращения до реформы Мас&уд-бека. Стало очевидным, что формирование собственного монетного обращения относится к самому началу 630-х гг. х., и основано оно было изначально на чеканке именно серебряной монеты. Регион (Восточный Туркестан и, в частности, Уйгурия) для внедрения серебряного обращения был выбран неслучайно — он рассматривался монголами как один из их коренных юртов. Этот регион практически не пострадал во время похода Чингисхана на запад, поэтому легко мог развивать свой экономический потенциал (в отличие, например, от Мавераннахра, потенциал которого прежде чем развивать, необходимо было восстанавливать). Именно здесь было наиболее правильным и необходимым со всех точек зрения запустить в обращение серебряную монету. К этому региону в силу ряда
причин, в том числе и выгодного географического положения, тяготел Отрар. И тот факт, что клад крайне редких крымских, моголистанских и (как сейчас становится понятно) каракорумских монет, описанный В. Н. Настичем, был обнаружен именно в От-раре, не является случайным, а, скорее, закономерным, поскольку город располагался на караванном торговом пути. По своему составу он может рассматриваться как наличность купца (путешественника), проделавшего путь из Крыма в Каракорум и из Каракорума до Отрара, где он прервался в 663 г. х., возможно, в связи с захватом последнего Чагатаидом Алгу. Существование этого клада является важным материальным подтверждением сведений, имеющихся в письменных источниках, о том, что существовал путь из Крыма в ставку каана в Монголии через Отрар и им пользовались купцы. То, что северные регионы Средней Азии развивались более успешно, чем южные, также было замечено Е. А. Давидович. Однако, еще более интенсивным, судя по монетному делу, было развитие Синьцзяна.
Реформа Мае&уд-бека коснулась сначала монетных дворов Средней Азии, где впервые регулярно начали чеканить дирхемы с 670/1271-72 г. Дело в том, что по ярлыку Хубилая в Алмалыке (после курултая в Таласской долине) управлял его сын—Ну-михан5, и вся экономически развитая территория Моголистана с серебряным монетным обращением после курултая оказалась занятой имперскими войсками. Логично рассматривать действия каана как ответ на результаты таласских договоренностей. Именно утрата ханом Кайду Восточного Туркестана вызвала экономическую необходимость создания серебряного монетного дела и обращения в Средней Азии, которая и явилась причиной проведения реформы Мас&уд-бека.
Сейчас также известно, что государство Кайду, постепенно набирая силу благодаря способностям и активности своего руководителя, имело в своем составе две особые области: Хорезм и Бадахшан. Хорезм ему принадлежал частично, и здесь чеканилась монета с его тамгой (параллельно с монетами, несущими тамгу Менгу Тимура), но по джучидским весовым стандартам, принятым в Хорезме. Т. И. Султанов считает, что Бадахшан вошел в состав государства лишь в последние годы правления Кайду хана6, однако этому нет прямых свидетельств, а косвенные данные говорят о том, что Бадахшан и ранее входил в состав державы7. В монетном деле Бадахшан действительно проявился лишь с 690/691 г. в правление хана Дувы, возглавлявшего улус по монетным данным с 686/1287 по 706/1306-7 гг. Первые же выпуски дирхемов Бадахшана, как, впрочем, и последующие, отразили особый статус этой области—эти монеты несли имя шаха Бадахшана с титулом султан всегда, когда стояла тамга. А тамга зафиксирована лишь одна—тамга Дувы хана (о тамгах подробнее ниже). Кроме того, эти монеты бились по весовым нормам (полновесный дирхем примерно 2,4 г) отличным от мавераннахреких и моголистанских дирхемов (полновесный дирхем примерно 2,1 г). Таким образом, существование этих двух областей (Хорезм и Бадахшан) с особыми весовыми стандартами чеканки дирхемов не позволяет распространить вывод Е. А. Давидович об утверждении единых весовых норм для серебряных монет Средней Азии на территорию всей державы, т. е. реформа (Мас&уд-бека) монетного дела распространялась лишь на подконтрольные Кайду территории, в юрте же Дувы хана монетное дело было организовано иначе. Поэтому признать реформу Мас&уд-бека общегосударственной8 формально нельзя. Однако же реформа была общегосударственной на момент ее декретирования, поскольку монетные дворы Чагатаидского юрта продукцию не выпускали (Термез и Бадахшан—их активность начала проявляться лишь спустя 20 лет); хорезмийский чекан следует считать чеканом особого договорного статуса, не связанного с собственным монетным
делом державы Кайду; Восточный Туркестан был не подвластен Кайду; а к выпуску серебряных монет в Средней Азии приступило несколько монетных дворов.
Время начала проведения реформы 670 г. х. неслучайно совпадает с началом периода самостоятельности двух объединенных улусов (Угедея и Чагатая) в новом качестве—в качестве независимой державы9. Курултай в Таласской долине явился толчком и для решения многих организационных вопросов, в том числе и для реорганизации монетного дела и денежного обращения. Эти процессы, скрытые от нас отсутствием письменных источников, хорошо прослеживаются на нумизматическом материале и в государстве Менгу Тимура (появляется его тамга на монетах, часто ведется именная чеканка), и в государстве Ильханов. В монетном деле Ильханов особенно ярко это прослеживается в области Хорасан, которая оказалась пограничной с Чагатаидским государством. Именно здесь после курултая начинает работать монетный двор Мерв, в поле монет которого не одно десятилетие изображался лук, а легенда гласила: каст справедливый,— подчеркивая тем самым свое подчинение (пусть формальное) кану Хубилаю. Активизируется работа ряда дворов области10.
Таким образом, монетная реформа Мае&уд-бека смогла состояться только благодаря тем политическим, экономическим и территориальным договоренностям, которые были достигнуты Кайду на курултае 668/1269-70 г. в Таласской долине, а необходимость проведения реформы явилась следствием потери такого экономически развитого региона, каким был в это время Восточный Туркестан.
М. Е. Массон отнес начало реформы к 669/1270-71 г. Однако, по мнению Е. А. Давидович, эта дата не соответствует имеющейся информации. Действительно, на эту дату ничего не указывает. Даже обнаружение серебряного дирхема Хорезма с годом 669 г. х. и тамгой Кайду не свидетельствует о начале реформы в этом году, поскольку бит он по джучидским весовым нормам11 и не является свидетельством организации собственного серебряного монетного дела в Чагатаидском государстве. Естественно, что начало реформы Мас&уд-бека отнесено Е. А. Давидович именно к периоду, когда несколько монетных дворов Средней Азии (Тараз, Кенджде, Отрар) начали регулярно выпускать серебряную монету одной пробы, одних весовых стандартов и внешне оформленных по единым правилам. Правильность установления года декретирования реформы 670/1271-72 г. подтверждают и наши изыскания. Однако в настоящее время отсутствуют исследования серебряного монетного сплава на предмет количественного содержания серебра для дирхемов первого пореформенного десятилетия, битых на разных дворах. Поэтому говорить о единой пробе серебра для данного периода можно лишь предположительно.
Вопрос о весовых нормах чеканки серебряных дирхемов оказывается несколько более сложным. В своей работе Е. А. Давидович отмечает, что за время выпуска пореформенных монет весовая норма не менялась, и указной вес был равен примерно 2,1 г, а ремедиум—около 0,1 г в каждую сторону от указанного веса12. Справедливо замечено также, что начало чеканки серебра в Средней Азии фиксируется лишь с 670-671 гг. х., причем дворы вступали в действие не все сразу, и основная их масса приступила к выпуску монет в следующем десятилетии. Именно это обстоятельство обусловило очень малое содержание монет 670-х гг. х. в кладах, и особенно мало дирхемов битых в период 670-675/1271-1277 гг. В последние годы все большее число таких монет обнаруживается в Киргизии и в Синьцзяне13. Их изучение показало, что в первое пореформенное пятилетие дирхемов йармак с указным весом в примерно 2,1 г14 практически не чеканилось (таких монет обнаружить не удалось). Известен лишь один полновесный дирхем Отрара, встречающийся крайне редко, что
свидетельствует об их малом по объему выпуске, а, следовательно, в первые пять лет с 670 по 675 гг. х. эта эмиссия не могла играть какую-либо существенную роль на рынке, находясь в массе серебряных монет меньшего достоинства. Все известные нам надежно датированные типы монет (которые относятся к 670-674 гг. х.) указывают на использование нескольких существенно более низких весовых норм чеканки. Иными словами, выпускались серебряные монеты нескольких «номиналов», причем, все возможные варианты указного веса являются весовыми фракциями от веса примерно 2,1 г. В ходе изучения дирхемов первого пореформенного пятилетия обнаружены три весовые нормы:
• возможно 2/3 ярмака—весовая норма примерно 1,38±0,02 г (диаметр 20,5±0,3 мм);
• возможно 1/2 ярмака — весовая норма примерно 1,04 г15;
• возможно 1/3 ярмака—весовая норма примерно 0,7 г; диаметр примерно 16,5-17,5 мм.
Не исключено, что существовала и еще одна норма в пределах 1,5-1,7 г, однако установить это наверняка пока нам не удалось из-за малого количества исследованных экземпляров, но вероятность существования такой нормы иллюстрируют ниже приведенные параметры дирхемов Алмалыка. Весовые нормы не были вновь придуманными в ходе реформы, они известны для серебряных выпусков синьцзянских монетных дворов в дореформенный период. Если расчет вести из весового дирхема в 3,12 г (от мискаля 4,46 г), то весовая норма для дирхема йармак исчисляется так: (3,12x2): 3 = 2,08 г. Следует иметь в виду, что это теоретическое расчетное значение, и в настоящее время не совсем ясно, какой именно мискаль использовался в качестве базового для расчетов весовых норм на монетных дворах, подвластных хану Кайду. Согласно предварительным расчетам это вполне может быть мискаль 4,46 г, хорошо известный в Средней Азии с давних пор16.
О высокой точности юстировки этих монет говорить не приходится. Но постоянство нескольких весовых норм чеканки, единые весовые стандарты для всех дворов, бесспорно, являются свидетельством централизованного управления и контроля сверху, направленного на обеспечение штучного обращения этих серебряных монет. И можно подтвердить мнение Е. А. Давидович, что в основу был положен предреформенный весовой стандарт чеканки дирхемов в Алмалыке. Однако непосредственно этот стандарт (а не его доли) в самом Алмалыке начал использоваться повторно лишь во второй половине 680-х/1280-х гг. А в 670-е—начале 680-х гг. х. алмалыкский монетный двор чеканит дирхемы по меньшей, чем 2,1 г, весовой норме (возможно не одной, этот вопрос требует дальнейших исследований). Монеты, вес которых (в граммах) предлагается оценить, происходят из клада и имеют прекрасное состояние (практически не потертые в ходе обращения): 1,1 (1 штука); 1,3 (1 штука); 1,5 (1 штука); 1,6 (1 штука); 1,7 (5 штук); 1,8 (1 штука)17. Аналогичные метрологические данные имели все осмотренные нами в коллекциях Синьцзяна экземпляры дирхемов этого монетного двора, битые в период 670-е/1270-е — 685/1286-87 гг.
Со второй половины 670-х гг. х. начинается активный выпуск дирхемов йармак, битых по норме в 2,1 г, но не прекращается и выпуск фракций. Самые ранние даты, зафиксированные на дирхемах йармак (не считая отрарской эмиссии 670 г. х.): 674-675/1275-77 г. (Тараз); 675/1276-77 г. (Кашгар); 677/1278-79 г. (Кенджде).
Нельзя не подтвердить наблюдения Е. А. Давидович о том, что наибольшая активность монетных дворов приходится именно на 680-е/1280-е гг. и не спадает в течение
следующего десятилетия. Но если монетные дворы Средней Азии практически полностью перешли на выпуск только дирхемов с указным весом в примерно 2,1 г, то монетные дворы Бадахшан и вилайат Хост имели свои, отличные весовые нормы чеканки (полновесный дирхем примерно 2,4 г). То же можно сказать и о хорезмской чеканке XIII в., активизировавшейся во второй половине 680-х гг. х. Таким образом, совершенно очевидно, что существовали политико-экономические решения в государстве, позволявшие местным владетелям с разной степенью самостоятельности решать те или иные вопросы монетного дела, что приводило к появлению «нестандартных» дирхемов, и, в конечном счете, усложняло поштучное обращение монет в разных регионах государства в большей или меньшей степени ввиду присутствия значительного количества собственной разнородной ходячей монеты на рынках.
В Средней Азии до реформы Мае&уд-бека рынок «не знал» серебряной монеты, поэтому естественным образом он наполнился вновь выпускаемыми эмиссиями чеканного серебра (монеты Восточного Туркестана практически отсутствуют как в кладах, так и среди единичных находок). В Синьцзяне же клады (крупные и небольшие по объему) с датами тезаврации до 707/1307-08 г. включительно часто содержат до половины (иногда и более) объема дирхемов, битых в 630-660-е гг. х. на монетных дворах Ими-ля, Пулада, Кучи, Орды, Каракорума и др.18 Это говорит о том, что реформа Мас&уд-бека не предусматривала изъятия серебряных монет прежних выпусков, а монетное обращение Восточного Туркестана подпитывалось среднеазиатской монетой и практически не выпускало старую и вновь поступившую монету обратно в центральные регионы Средней Азии. В противном случае монеты ранних эмиссий Восточного Туркестана, смешавшиеся с массой среднеазиатских дирхемов, непременно оказались бы в обращении в Средней Азии.
Из вышесказанного можно заключить, что реформа была реализована не в один год и в ходе ее можно выделить этапы в развитии серебряного монетного дела: 1 —выпуск преимущественно фракций дирхема йармак (670-674/1271-1276 гг.); 2 — одновременная чеканка дирхема йармак и его весовых фракций (675-680-е/1276-1280-е гг.); 3 — преобладание выпуска дирхемов йармак (690-700-е/1290-1300-е гг.).
Поскольку в настоящее время невозможно судить о пробе серебряных монет 670-675 гг. х. ввиду их недоступности, рассмотрим вопрос о содержании серебра в монетном сплаве дирхемов йармак.
Е. А. Давидович опубликовала результаты химического анализа металла дирхемов Ленинабадского клада19. Процентное содержание серебра в монетном сплаве согласно этим данным следующее: 77,45; 80,36; 74,44; 76,48; 81,32; 76,86; 76,88 %. Значительные колебания (7 %) содержания серебра в монетном сплаве автор относит на «счет „либерализма44, допускавшегося тогда именно в части размеров ремедиума». Монеты, изготовленные из «чистого» серебра в источниках назывались дахдахи—десяти-десятые. Наименьшее количество серебра в монетном металле пробы дахдахи допускалось всего на 2,5 % меньше 100 %. По мнению Е. А. Давидович, этот интервал меньше возможных отклонений от недоочистки серебра. Поэтому автор предполагает, что проба могла быть восьмидесятой или восьмидесятой с четвертью, т. е. 80-82,5 %. С учетом всех обстоятельств автор делает следующий вывод: «серебряные пореформенные монеты последней четверти XIII в. чеканены по указной пробе, близкой к 800-й» и что проба монет «была высокой и общегосударственной»20.
В настоящее время существуют более точные методы анализа металлических сплавов, и один из методов количественного анализа, реализуемого с помощью элекгронно-зондо-вош рентгеновского микроанализатора 1СХА-733, был использован в этом исследовании.
Таблица 1
Результаты количественного электронно-зондового рентгеновского микроанализа металла пореформенных (Мае&уд-бека) серебряных дирхемов
№ МД Количество основных компонентов в монетном сплаве
А % Си, %
Среднее: 91,75 7,1
При построении диаграммы по этим данным максимум количества монет оказывается на значении процентного содержания серебра в сплаве равном 93 %. Согласно данным, полученным этим же методом (ХИЕ-анализ) голландским исследователем Т.Д. Йихом, алмалыкские дирхемы, выпущенные до 670 г. х., имеют аналогичный состав сплава21 (см. табл. 2).
Таблица 2
Результаты количественного электронно-зондового рентгеновского микроанализа металла предреформенных (Мае&уд-бека) серебряных дирхемов
№ МД, г. X. Количество основных компонентов в монетном сплаве
Аё, % Си, %
Среднее: 88,4 5,1
Эти данные свидетельствуют о том, что истинное содержание серебра в монетном сплаве было выше, чем предполагалось ранее в работе Е. А. Давидович. Таким образом, пробу можно охарактеризовать в средневековых терминах как девяти десятую. Эти результаты подтверждают факт сохранения количества серебра в монетном сплаве пореформенных дирхемов на том же уровне, который наблюдается в монетном металле дореформенных серебряных монет Алмалыка, а также вывод о единой пробе для дирхемов йармак на всех монетных дворах.
Мнение М. Е. Массона «о разнобое в денежной эмиссии» и отсутствии единства в оформлении серебряных монет разными монетными дворами было аргументированно опровергнуто Е. А. Давидович22. Действительно, несмотря на разнотипность выпусков, эти монеты легко узнаваемы и отождествляемы среди массы других монет. Важнейшее место в их визуальной безошибочной идентификации занимают размещенные в обязательном порядке в поле монетных кружков тамги. В период с 669/1270 по 706/1307 гг. разные монетные дворы проставляли разные тамги (и даже по нескольку тамг). Вопрос персонализации тамг—один из наиболее важных, информативных и вместе с тем сложных вопросов чагатаидской нумизматики. При рассмотрении вопроса о тамгах на монетах автор этих строк исходит из нескольких основополагающих представлений:
— тамга—это знак собственности и на монете выполняет свою основную функцию— оповещение зрителя о выпустившем монету собственнике;
— тамга передается по наследству одному из членов семейства;
— тамга может быть изменена путем прибавления (или удаления) мелких элементов (тамга-отпятныш) для передачи членам семейства;
— тамга на монете несет особую смысловую (харизматическую) и юридическую нагрузку23.
Все пореформенные дирхемы (за редким исключением, касающимся первого пореформенного пятилетия) обязательно несут на себе тамгу № 1 (рис. 1), или тамгу № 2 (рис. 1), или обе эти тамги вместе (№ 3 рис. 1). Все монетные дворы по постановке той или иной тамги можно разделить на три группы:
Тамга № 1 появляется на монетах: Алмалыка в 668/1269-70 г., Хорезма в 669/ 1270-71 г.24, Отрара в 670/1271-1272 г., в Таразе она зафиксирована с 673/1274-75 г., в Кашгаре с 675/1276-77 г. и т. д. Тамга № 2 впервые появляется на монетах Хорезма и Тараза в 686/1287-88 г., Термеза — в начале 690-х/1290-х гг., в Бадахшане с 690/1291 г. и т.д. Эта тенденция постановки тамг указывает на то, что тамга № 1, очевидно, принадлежала хану Кайду, а тамга № 2—хану Дуве. В правильности такой персонализации тамг убеждает целый ряд «совпадений». Во-первых, именно Кайду был главой государства и владел большей частью территории, что и отражает география распространения тамги № 1. Во-вторых, после смерти Дувы хана в 706/1306 г. тамга Кайду полностью исчезает с монет, а тамга Дувы, передаваемая по наследству, регулярно ставится всеми его потомками до 765/1363-64 г. включительно. После смерти Дувы хана его потомки захватили практически все юрты, принадлежавшие потомкам Кайду. Это отразилось в монетном деле: тамга Кайду-Чапара исчезла с продукции всех монетных дворов, кроме кашгарского (где, по всей видимости, в этот период производилась надчеканка монет). Можно предполагать, что тамга № 4 (рис. 1), практически постоянно встречающаяся на монетах Тараза начиная с 670/1271-72 г. и исчезающая с монет со смертью хана Кайду, являлась личной тамгой хана Чапара (старшего из сыновей Кайду хана). Ее исчезновение после 701/1301-02 г. х. может быть
обусловлено только воцарением Чапара, который, видимо, унаследовал отцовскую тамгу и продолжил традицию ее помещения на монетах.
На дирхемах встречаются и другие тамги представителей родов Угедея и Чагатая. Здесь не предполагается рассматривать все эти тамги, но сам факт существования многих типов монет с двумя и более тамгами, битых на нескольких монетных дворах, объяснить необходимо. Ключом к пониманию этого «феномена» является пример работы монетного двора Хорезм. Здесь одновременно с 686 г. х. по 690 г. х. (каждый год) выпускались дирхемы и с тамгой Джучида Менгу Тимура, и с тамгой Кайду, и с тамгой Дувы хана. Известно, что Чагатаидскому юрту принадлежали хорезмийские города Кят и Хива, а также, видимо, цитадель Ургенча25. Таким образом, налицо факт совместного владения, внешним проявлением которого явилось появление тамг Кайду и Дувы на монетной продукции Хорезма. Причем, тамга Кайду появилась на хорез-мийских дирхемах вскоре после курултая—в 669/1270-71 г. В этом же году чеканились и дирхемы с тамгой Менгу Тимура26. Конечно, монеты не информируют нас о характере владений тех персон, чьи тамги на них стоят. Без дополнительной письменной информации невозможно установить, владела ли та или иная персона только долей налогов с города (области) и правом постановки своей тамги на чеканной продукции монетных дворов, или ее владение распространялось на недвижимость в городе, или иное. Ясно одно, что внешним проявлением совместного владения (управления и контроля) являлась постановка на монетах нескольких тамг вместе или каждой из тамг поочередно в один и тот же год. Персонализация по возможности всех этих тамг, построение хронологической последовательности появления тамг на монетах позволяют получить новую, нигде ранее не приводимую информацию не только о принципах устройства государства Кайду, но и о расстановке политических сил в разные периоды его существования, о тех или иных конкретных событиях и об их точных датах.
Приведенные выше три группы монетных дворов однозначно фиксируют размеры владений Чагатаида Дувы-хана—Бадахшан, Термез, Газна (кратковременно); совместные владения Чагатаидов и Угедеидов—Хорезм (с 686/1287-88 г.), Алмалык и регион с городами: Ош, Андиган, Маргинан, Тараз, Магалаг(?); и владения лично Кайду хана и членов его семьи—Шаш, Отрар, Самарканд, Бухара, Ходженд, Кенджде, Алмату, Кашгар, Хотан, Пулад, Имил, Орду. Если Т. И. Султанов, заключивший, что четкие границы между владениями Дувы и Кайду в государстве отсутствовали, опирался лишь на косвенную информацию27, то нумизматический источник является прямым свидетельством существования таких границ и областей совладения.
Становится совершенно понятно, что размещение тамг на монетах является не просто «данью моде», а публичной фиксацией персональных или совместных владений, и саму тамгу на монетах с этой точки зрения необходимо рассматривать как графический эквивалент имени. В этом смысле анонимность монет с размещенной на них тамгой условна. Тамга на монетах являлась не просто отличигельным признаком декоративного характера в Чагатаидской державе, а несла важную смысловую и юридическую нагрузку. Таким образом, наличие тамги правителя (или тамги иного Чингизида, разрешенной верховным ханом к постановке) на монете являлось самым главным атрибутом, допускающим эту монету на внутренний рынок государства.
Именно это обстоятельство является основным аргументом в пользу того, что не написанное имя правителя (как того требует мусульманское право), а именно его тамга на монете (монгольское право), которая стояла по рангу выше любого имени, позволяет считать реализованным право сикка в отношении ее владельца. Иными словами, монетная регалия находилась непосредственно в руках верховной власти. Этот
вывод, основанный на оценке роли тамг, помещенных на пореформенных (Мас&уц-бека) монетах, полностью противоположен выводу, сделанному ранее Е. А. Давидович28.
Если рассматривать территорию Средней Азии и Восточного Туркестана, то заключение Е.А. Давидович: «...вес ...монет, а также основные показатели их внешнего облика определялись централизованно. Эти условия были составной частью реформы Мас&уда»29,—подтверждается проведенными исследованиями облика монет и может быть распространено в качестве характеристики на монетное дело всего государства Чагатаи-дов. Однако вопрос о централизованном указании монетным дворам в отношении весовых норм (возможно и пробы) справедлив только для каждого конкретного улуса (Угедеидов или Чагатаидов). Если рассматривать нумизматический материал всего государства, то необходимо уточнить, что весовые нормы чеканки монет в каждом из улусов (Кайду и Ду-вы ханов) устанавливались и изменялись администрацией данного улуса и при этом допускались исключения, оформлявшиеся, возможно, договорами. Такими особыми областями были Бадахшан и Газна для владений Дувы и Хорезм во владениях Кайду. В настоящее время не совсем ясен вопрос о весовых нормах чеканки в Хотане (складывается впечатление, что чеканка в этом городе осуществлялась по особым правилам). Возможно, в будущем выяснится, что Хотан—еще один особый регион, как и Бадахшан и Хорезм. Становится совершенно очевидно, что никто иной, как Дува-хан, владелец области Бадахшан, разрешал сохранение особого весового стандарта чеканки серебра на монетных дворах области. Также очевидным является и то обстоятельство, что все монетные дворы, чеканившие дирхемы по одной весовой норме, контролировались диваном Кайду (вне зависимости от присутствия на их продукции вторых и третьих тамг). Во владениях Дувы, надо полагать, администрацией Кайду контролировался сбор налогов в казну.
Особенно наглядно самостоятельность в определении весовой нормы чеканки в регионах обнаруживается при Кепек-хане в период выпуска дирхемов в Самарканде и Бухаре (с 722/1322-23 по 725/1325 гг.) по новой весовой норме в примерно 1,34 г, а также шестидирхемовых серебряных монет. В эти годы термезский монетный двор, например, продолжает чеканить только дирхемы, причем по старой весовой норме (примерно 2,1 г) и прежнего типа (без имени хана). Не стоит думать, что управление монетным делом в Чагатаидской державе при Кайду, а затем и при Кепеке было централизованным в полной мере; часть полномочий явно передавалась хозяйствующим субъектам, но, конечно, была полностью подконтрольной улусной власти. Такое же положение дел наблюдается и в Золотой Орде в первом десятилетии XIV в. Изучение вопроса показало, что в каждом улусе реформирование монетного дела проводилось независимо от других в соответствии с потребностью рынка: в разные годы и в разных улусах устанавливались различные весовые нормы чеканки30.
До сих пор речь шла о монетном деле в Чагатаидской державе. Какова же характеристика монетного обращения, какие монеты ходили на рынках? Это государство не знало ни одной реформы, касавшейся серебряной продукции монетных дворов, которая предусматривала бы изъятие монет прежних выпусков! Иными словами, верховная власть рассчитывала на естественный «уход» старой стершейся монеты, на ее «вымывание» новой, более качественной. Но в Средней Азии до реформы Мас&уд-бека серебряного монетного обращения практически не было. Медные посеребренные дирхемы31 были постепенно заменены на новые серебряные. Возможно, эти медные дирхемы какое-то время использовались в качестве разменной медной монеты, но потом полностью уступили место новой медной продукции монетных дворов—фельсам. Чеканка фельсов регистрируется в настоящий момент лишь со второй половины 680-х/1280-х гг. Можно предполагать, что и имперские динары первой половины XIII в. из низкопробного
золота (50-60 %) могли какое-то время (возможно и долго) обслуживать рынки державы, однако в настоящее время нам не известны факты их датированной чеканки с конца 660-х/1260-х гг. на территории Средней Азии. Находясь в рабочей поездке по Синьцзяну, в одной из частных коллекций в городе Урумчи нам посчастливилось увидеть редчайший золотой динар с тамгой Кайду хана, битый на монетном дворе Имил (год обрезан). Но это мог быть, например, донативный выпуск Кайду в честь возвращения родового юрта Угедея в собственность. Поэтому говорить о регулярной чеканке золота при Кайду в настоящее время не приходится.
Выводы
Конечно, выпуск пореформенных дирхемов в Средней Азии явился логическим продолжением монетного дела, сложившегося не только в Алмалыке, но и во всем Восточном Туркестане. Реформу Мас&уц-бека нельзя признать первой. Первое реформирование, положившее начало собственному серебряному монетному делу и обращению, было проведено при Угедей-каане в самом начале 630-х/1230-х гг. и касалось лишь монетного дела в коренных юртах (от Каракорума на востоке до Алмалыка и Кайалыка на западе). Явные попытки начать выпуск серебра в Мавераннахре (эмиссия Самарканда 634/1236-37 г.) успеха не имели по известным причинам, поэтому в среднеазиатском регионе было сохранено традиционное обращение медных посеребренных дирхемов и организовано производство низкопробных золотых динаров. Итак, первый этап монетного дела был ознаменован созданием монетных производств в Восточном Туркестане в начале 630-х/1232-33 гг., которое, видимо, следует приписать Махмуду Йалава-чу—хорезмийскому купцу, откупщику и эмиру-управителю. Конечно, это событие нельзя признать общегосударственной реформой, поскольку оно носило узко региональный характер, но все же это была реформаторская акция, направленная на упорядочение товарно-денежных отношений в активно развивающейся части государства.
Проведение реформы Мае&уд-бека было вызвано возникшим дефицитом полноценных средств платежа в государстве, явившимся следствием утраты Восточного Туркестана, где чеканное серебро составляло основу монетного обращения.
Реформу Мас&уц-бека следует признать общегосударственной на момент ее декретирования по следующим причинам: 1. территория Восточного Туркестана не входила в состав государства Кайду; 2. выпуск ?
