Дипломатические заложники в контексте кабардино-русских отношений 1660-х годов

17. Kavkazskie pis&ma A.P. Ermolova M.S. Voronts-ovu [Caucasian letters from A.P. Yermolov to M.S. Vorontsov]. Compilers Ya.A. Gordin, V.V. Lapin, G.G. Lisitsyna, B.P. Milovidov St. Petersburg, Zvezda, 2011, 376 p.

УДК 94 (470.6)

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ В КОНТЕКСТЕ КАБАРДИНО-РУССКИХ ОТНОШЕНИЙ 1660-х ГОДОВ

Ф.А. Озова

Наименее изученным периодом истории Черкесии не только в теоретическом, но даже в фактографическом плане является XVII век. Единичность специальных исследований [1-5] по этому периоду объясняется

Озова Фатима Анатольевна - кандидат исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Отдела истории и археологии народов КЧР Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований при правительстве КЧР, 369000, Карачаево-Черкесская Республика, r. Черкесск, ул. Горького, 1 "А", e-mail: fo7799@rambler.ru, тел. 8(8782)261682.

как отсутствием в то время собственной письменной традиции, так и малочисленностью источников контрагентов Черкесии того периода, на которых преимущественно и зиждется реконструкция ее исторического прошлого.

Fatima Ozova - Karachai-Cherkess Institute of Humanitarian Studies at the Government of Karachai-Cherkess Republic, 1 "A", Gorky Street, Cherkessk, Rebublic of Karachai-Cherkess, 369000, e-mail: fo7799@ rambler.ru, tel. +7(8782)261682.

Вопрос о дипломатических заложниках кабардинских князей в кабардино-русских отношениях 1660-х годов специально никогда не исследовался. В данной статье он анализируется на основе сведений русских [6], османских [7-9] и европейских [10] источников. Эти материалы позволяют достаточно наглядно представить состояние черкесско-русских отношений того времени и место в них вопроса об аманатах. Уникальные данные Эв-лии Челеби дают рельефное представление о положение и роли аманатов в двусторонних отношениях.

Дипломатические успехи Черкасских в Кабарде. Русская дипломатия на протяжении XVII в. периодически терпела фиаско практически на всех кавказских направлениях: кабардинском, грузинском, кумыкском. Их восстановление в ту эпоху в значительной мере было заслугой Черкасских-кабардинских князей на русской службе. Не будет преувеличением сказать, что присутствие России на Кавказе в XVII в. сохранялось исключительно благодаря военному потенциалу Астрахани и дипломатическим талантам Черкасских. Ключевое место в этом отношении принадлежало князю над нерусским населением Терского города Муцалу Сунчалеевичу (1642-1661), а позднее - его младшему брату астраханскому воеводе Григорию (Сунча-лею) Сунчалеевичу (1660-е годы) и сыну Муцала Черкасского Казбулату (1661-1681). Все они были потомками племянника князя Темрюко Идарова Канклыча / Джанклиша (сын Желегота [6, с. 383]. Теменское / Тюменское княжество последнего стало протекторатом царя еще в 1588 г. Выстроенная на его территории Терская крепость и ее окрестности были провозглашены Терским воеводством под экстерриториальным управлением князей Сунчалее-вичей-Черкасских и царских воевод [11].

Как известно, после Малкинского сражения 12 июля 1641 г. кабардино-русские отношения, даже после их возобновления в 1643 г., стали носить в значительной мере формальный характер. Все княжеские кланы Кабарды, даже Идаровы, являвшиеся на протяжении почти века оплотом русского влияния в Кабарде, фактически разорвали отношения с царем [12, с. 166-205].

Кабардинские князья, несмотря на очень непростые отношения, сложившиеся между ними в результате событий 1641 г., вновь восстановили в полном объеме свое прерогативное право на осуществление внешней политики. Но если 100 лет назад, в середине XVI в. внешнюю политику Иналидов всей Черкесии отличала их консолидация, то в рассматриваемый период ее не было даже среди Иналидов Кабарды. Находясь в конфронтации, они при этом разделяли одни и те же принципы ведения своей внешней политики, важнейшим из которых был принцип нейтралитета в вооруженных конфликтах соседей. Крымский хан, как и русский царь, пытался вовлечь пщышхуэ (великого князя) Большой Кабарды Алегуко Шеганукова к участию в русско-турецком противоборстве, развернувшемся в регионе вокруг территории Украины. В 1652-1653 гг. ханом была предпринята попытка уничтожить Терский город, но отказ Алегуко от участия в таком предприятии предотвратил ее. Крымский царевич, несмотря на пребывание у границ Кабарды в Бесленее, предпочел вернуться ни с чем домой, вызвав тем самым гнев хана [6, с. 310]. Князьями Большой Кабарды были отклонены также и неоднократные приглашения царя об участии в антикрымских кампаниях (1647, 1654) [6, с. 319-320; 3, с. 264]. Н.А. Смирнов объяснял нейтралитет кабардинских князей присутствием в Терском городе аманата князя Алегуко [3]. Однако как раз в тот период после бегства предназначенного в аманаты сына князя Джамбулата (Джанбулата) Бекмурзы в 1652 г. в Терках не было аманата Кайтукиных до 1662 г. Позиция же пщышхуэ Алегуко на протяжении нескольких десятилетий отражала его осознанную и твердую позицию, демонстрируя его политическую мудрость и стратегическое мышление. С другой стороны, опыт 1641 г., когда он выступил против военной коалиции кланов Идаровых, Джиляхстановых, Талостановых, мурз Большого Ногая и эндереевского шамхала Айде-мира, отряда стрелецкого головы Артемия Шишмарева, объединенных под предводительством князя Кельмамета Куденетовича Идарова-Черкасского [12, с. 188-190], свидетельствовал, что наличие аманата в Терках не остановило бы Алегуко от реализации необходимых в интересах Кабарды решений.

В середине 1650-х годов позиции кабардинских князей на русской службе Сун-чалеевичей-Черкасских упрочились в регионе как никогда за счет союза с калмыцкими тайшами. Он был закреплен династическим браком дочери князя над нерусским населением Терского воеводства Муцала Казбулатови-ча Абайхан и сына калмыцкого тайши Монча-ка Аюки (первый калмыцкий хан (1673-1724). Это поставило калмыцких феодалов, обладавших значительными воинскими ресурсами, в обязательные отношения с московским царем. Именно по этой причине крымский двор, предлагавший тайшам за союз против русского царя Астрахань и Казань, а также ежегодные выплаты в размере 40 000 рублей, потерпел фиаско. В 1661 г. при посредничестве князя Казбулата Муцаловича царь и тайши заключили военный союз против крымского хана. (После заключения в 1654 и 1657 гг. шертных договоров между царем и предводителями калмыков Дайчином и Мончаком последние согласились выдавать русской стороне дипломатических заложников (аманатов) [14, с. 158, 159, 162; 15; 16]. С того времени долгие десятилетия силы форпостов России на Кавказе (Астрахань, Терки, позднее - крепость Святого Креста, Кизляр) были в значительной мере основаны на мобилизации калмыцких воинов. На протяжении двух десятилетий (1661-1681) во главе калмыков и казаков по поручению царя стоял князь над нерусским населением Терского города Казбулат Муцалович.В 1664 г. калмыкам было отправлено русское военное знамя, таким образом было признано, что они стали частью русской армии. Казбулат Муцалович был назначен особым представителем правительства России для связи со ставкой калмыцкого правителя [14, с. 162].

Астраханский воевода князь Григорий Сунчалеевич и его племянник Казбу-лат Муцалович сыграли значительную роль не только в привлечении калмыцких тайшей на русскую службу, но в восстановлении дипломатических отношений между царем, князьями Большой Кабарды и мурзами Малого Ногая. Эти события имели место после смерти пщышхуэ Алегуко Шегануко (1653 г. или 1654 г.). Следующим пщышхуэ был избран его двоюродный брат и верный соратник Хатокшоко-сын Казия (Гази) Пшеапшоко (1653/1654-1672) [17, с. 567*; 6, с. 319-320]. В мае 1662 г. по заданию московского двора и астраханского воеводы Г.С. Черкасского клан Казиевых в Пятигорье посетили князь над нерусским населением Терского города

* Благодарим Абазэ Ибрахьима за возможность воспользоваться переводом этой монографии с турецкого на черкесский язык.

Казбулат Муцалович, Семен Ищеин и аталык князя Муцала Черкасского окочанин Бикша Алеев. Посланники были приняты пщышхуэ Хатокшоко. На этом приеме присутствовали Джамбулат (Янбулат мурза) и Мисост (Му-сост мурза) Казиевы (Газиевы), Тенгизбей (Денгизбей) Алегуков ("Отписка в Посольский приказ из Астрахани воеводы князя Григория Черкасского о посылке им в Кабарду и в Малый Ногай к Араслану мурзе и к другим мурзам, кочующим под Терками Семена Ищеина и племянника своего Касбулата Муцаловича с дядькой Бикшею Алеевым для призыву их на прежние кочевья и для отвращения их от ссылок с крымским ханом") [18, л. 25; 2, с. 30]. Наконец, предпринятые в 1640-1660-х годах усилия российского правительства по возвращению политического центра Большой Кабарды ближе к Терскому городу увенчались успехом. На встрече было решено, что Кайтукины вернут свой политический центр на Баксан, отказавшись "от сношений с Крымом" и подпишут шертный договор с царем. В августе 1662 г. с ответным посольством из Пятигорья в Астрахань прибыли послы от 67 князей Большой Кабарды и от мурз Малого Ногая. Астраханскому воеводе было вручено пять грамот к русскому царю, в которых подтверждалось намерение возобновить дипломатические отношения и быть "во единачестве", т.е. в союзе с царем [18, л. 23-27; 2]. Это решение стало большой дипломатической победой астраханского воеводы Григория Сунчалеевича Черкасского и его племянника князя над нерусским населением Терской крепости Муцала Каз-булатовича. В 1662 г. кабардинские князья во главе с пщышхуэ Хатокшоко совершили обряд шертования [18, л. 25, 26; 2] и отправили в его подтверждение дипломатических заложников в крепость Терки. Побывавший в 1666 г. в Терках турецкий путешественник Э. Челеби оставил уникальные сведения о своих встречах с кабардинскими дипломатическими заложниками "беями Кабарды и Таустана" [8, с. 126; 6, с. 334].

Кабардинские аманаты в Терках в 1666 г. Интересно описание Э. Челеби своего прибытия в Терскую крепость: "Сойдя с корабля на седьмом часу плавания, мы направились к капитану крепости и вручили ему, а также находившимся в крепости заложниками беям Кабарды и Таустана послания падишаха Дагестана" [8, с. 126]. Таким

образом, согласно данным Э. Челеби, в Терках в 1666 г. находились два дипломатических заложника. Один из них представлял князей Кайтукиных, т.е. той части Кабарды, которая впоследствии стала известна как Большая Ка-барда (Кайтукой вкупе с Идарией), другой -Таустана, под которым, судя по очерченной турецким автором территории, следует понимать кабардинские княжения Талостаней и Джиляхстаней. Очевидно, что после нарушения традиции, согласно которой сан великого князя Кабарды занимал старший представитель одной из трех княжеских линий (Идаровых, Кайтукиных или Талостановых) в 20-30-е годы XVII в. [19, с. 218], произошла перегруппировка политических сил. Следствием междоусобных войн рубежа XVI-XVII вв. стал раскол правящей элиты, в итоге которого возникло два сана пщышхуэ - в Ка-барде (Кайтукое) и в Таустане (Талостаней и Джиляхстаней). Идаровы в этот период занимали сепаратистские позиции. Очевидно, что в Кабарде на этот сан могли претендовать только представители Кайтукиных, а в Таустане - представители как Талостановых, так и Джиляхстановых. (Возможно, именно с этого времени на сан пщышхуэ в пределах Таустана стали претендовать Джиляхстановы, Идаровы же так ослабли, что вообще были исключены из круга лиц могущих претендовать на этот сан [19, с. 218, 219]). Э. Челеби отмечал: "В настоящее время имена беев таковы: Кучур-бей-секбан и Джухан-бей-секбан" [9, с. 88], возможно, под вторым именем скрывается имя князей Джиляхстановых. Известно, что до 1661 г. в аманатах пребывали представители как Кайтукиных и Талостано-вых, так и Джиляхстановых. Однако в связи со значительным оскудением рода последних, их аманатов после 1661 г. не было в Терках до 30-х годов XVIII в. В 1661 г. из аманатов был отпущен в связи с кончиной отца сын владетельного князя Джиляхстанея Ахло Мударова, так как "владеть было тем владеньем, опричь ево, Минбулата, некому" [6, с. 334].

Соответственно, встреченные здесь Э. Челеби дипломатические заложники представляли княжеские кланы Кайтукиных и Талостановых. Аманатом Большой Кабарды в период правления здесь пщышхуэ Хатокшо-ко Казиева (1653-1672) согласно установившейся традиции должен был быть его сын. Родословная роспись Лобанова-Ростовского зафиксировала, что у Хатокшоко был один

сын и что он "был на Тереке в оманатех" [6, с. 386]. По другой, более поздней версии родословной у Хатокшоко было четыре сына: Адиль-Гирей, Мамат, Кургоко и Измаил [20]. Ш.Б. Ногмов перечислял их в другом порядке: Кургоко, Адилгирей, Мухамет, Смаил [21]. Очевидно, что согласно традиции сыновья Хатокшоко могли по очереди находиться в аманатах, начиная с 1662 г., когда князья Большой Кабарды переселились из Пятигорья на Баксан, до смерти этого пщышхуэ в 1671 или в 1672 г.

Записки Э. Челеби о своих встречах с кабардинскими аманатами дают уникальную возможность представить их положение и статус в Терской крепости [8, с. 127, 128]. Будучи тонким наблюдателем, Э. Челеби оставил нам неоценимые по своей значимости сведения об образе жизни и сфере деятельности дипломатических заложников Кабарды. Так, в одну из ночей его пребывания в Терской крепости один из крупных пригородных посадов (10 000 домов) был захвачен калмыками: 13 060 человек были уведены в плен. Находившийся в аманатах в Терской крепости калмыцкий аманат объяснил Челеби, что нападение на посад сделали калмыцкие кланы, не имевшие здесь своих дипломатических заложников [8, с. 128, 129]. Интересно, что после этого происшествия этот калмыцкий аманат был отправлен из Терков в Ка-барду, а оттуда тогда же прибыл еще один кабардинский аманат. Очевидно, что такие пертурбации были связаны с усилиями по решению вопроса об освобождении захваченных пленников. Челеби отмечал, что прибывший из Кабарды заложник ему "...оказал почет. С ним [и его людьми] я неоднократно вел задушевные беседы" [8, с. 129]. Когда пришла пора покинуть крепость, кабардинский аманат дал ему для предоставления "падишахам кал-мыков<...> а также к везирам и королю Москвы <...> особого рода знаки - кусочки дерева с насеченными метками <...>. Это весьма любопытные бирки: их совершенно нельзя скопировать; у них с одной стороны железная тамга, закаленная на огне, а с другой - такая штука, что по очертанию ничего похожего на нее не существует" [8, с. 131]. Смеем предположить, что это могла быть личная печать черкесского пщы (князя), являвшаяся символом суверенной власти Иналидов. Э. Че-леби предъявил ее по прибытии в Астрахань "капитану крепости" (губернатору) вместе

с посланиями "падишаха Дагестана" и верительной грамотой австрийского императора "тамгу от черкесского бея, пребывающего в заложниках" [8, с. 132].

На основе сведений Челеби можно дополнить наши представления и о свите аманатов. В нее помимо воспитателя-аталыка, "мамы" (близкой родственницы отца) и кормилицы, прислуги, входили и выполнявшие различные поручения принца уорки (уэркъ -рыцари, букв. благородные). Так, Э. Челеби с удовлетворением сообщал, что "бей Чер-кесии" предоставил ему при отъезде из крепости эскорт из 10 всадников на арабских полукровках. В то же время "капитан" крепости выставил для сопровождения гостей 20 всадников и сотни пехотинцев с ружьями [8, с.131].

Таким образом, из сведений Э. Челе-би можно заключить, что уровень кабар-дино-русских дипломатических отношений в 1660-е годы был достаточно высоким. Ему соответствовал и статус кабардинских аманатов в 1660-е годы - они были не просто объектами-гарантами шертных обязательств своих отцов перед царем, но и действовали как акторы политических процессов. Совершенно очевидно, что роль аманатов Кабарды была гораздо шире миссии гарантов договоренностей, как это обычно понимается. Они решали также и определенные дипломатические задачи, что позволяло им занимать определенное место в политической жизни не только Терской крепости и Кабарды, но и всего Кавказа.

Литература

Об изменении династической идеологии адыгских князей и возведение рода к Ною // Архивы и общество. 2007. № 1. С. 59-76.

XVIII - первой половине XIX века. Нальчик: ЭльФа, 1994. 438 с.

REFERENCES

a Collection of articles devoted to the 60 anniversary of V.Kh. Kazharov]. Nalchik, 2009, pp. 58-87.

Snosheniya Rossii s nogayskimi tatarami [Relations of Russia with the Nogai Tatars], 1662. Op. 1. D. 1.

respubliki [Management of the Central state archives archival service of the Kabardino-Balkar Republic]. F. Р-1209. Op.13. D. 3. L. 6.

УДК 316.4

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ЮЖНОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННЫХ ВНЕШНИХ ВЫЗОВОВ (по итогам этнологического мониторинга)

Г.С. Денисова

Южный федеральный округ (ЮФО) был учрежден в январе 2010 г. в составе шести субъектов федерации: Краснодарского края, трех областей (Астраханской, Волгоградской, Ростовской) и двух республик - Адыгеи и Калмыкии. При всем этническом разнообразии населения ЮФО, доминирующей этнической группой согласно данным Переписи 2010 г. в его пределах являются русские -11 602 452 чел. (83,7 %), вторая по численности группа - армяне (3,2 % жителей ЮФО), расселены дисперсно, при этом максимально концентрируясь в Краснодарском крае, Адыгее и Ростовской области. Титульные этнические сообщества Адыгеи и Калмыкии составляют в населении округа только адыгейцы (0,9 %) и калмыки (1,2 %) [1].

Анализ существующих демографических характеристик населения, основных трендов естественной динамики и миграционной активности в первом-втором десятилетиях XXI в. позволяют специалистам утверждать, что сколько-нибудь серьезное изменение этнической структуры населения в ближайшие десятилетия не предвидится [2]. Однако при сохранении отчетливой русской доминанДенисова Галина Сергеевна - доктор социологических наук, профессор Института истории и Международных отношений Южного федерального университета, заведующая кафедрой социальных коммуникаций и технологий, 344010, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33, e-mail: denigs@aaanet.ru, т. (863)2184005.

ты в региональном формате некоторые местные территориальные сообщества (отдельные населенные пункты или группы поселений) в течении первой трети XXI в. могут пройти через кардинальную этнодемографическую трансформацию, чреватую ростом межнациональной конфликтности. Достаточно высокая степень этнической и конфессиональной однородности населения округа не исключает известной пространственной мозаичности этнокультурного ландшафта ЮФО и, соответственно, не является гарантией от роста межнациональной напряженности, чреватой подчас весьма острыми конфликтами. Эти проблемы находятся в постоянном внимании ученых, анализирующих как общефедеральные процессы [3-6], так и характер межэтнических отношений на региональном уровне [7-11].

Анализ состояния межэтнических отношений в ЮФО проводится постоянно действующим экспертным советом, в который вошли ученые Ростова-на-Дону, Краснодара, Астрахани, Волгограда, Республики Калмыкия, и Адегеи. Соответствующая аналитическая работа была проведена в 2013 г. [1] и продолжена в рамках этнологического мониторинга в регионах Южного федерального

Galina Denisova - Southern Federal University, 33, Bolshaya Sadovaya Street, Rostov-on-Don, 344006, e-mail: denigs@aaanet.ru, tel. +7(863)2184005.