Имперские элиты России в «Воспоминаниях» графа С. Ю. Витте

УДК 902, 7

ИМПЕРСКИЕ ЭЛИТЫ РОССИИ В «ВОСПОМИНАНИЯХ» ГРАФА С.Ю.ВИТТЕ

П.Л.Карабущенко

THE IMPERIAL ELITE OF RUSSIA IN "THE MEMOIRS OF COUNT WITTE" BY S.Yu.WITTE

P.L.Karabuschenko

Астраханский государственный университет, Pavel_karabushenko@mail.ru

Принято считать, что в подготовке русской революции решающую роль сыграли те революционные силы, которые принципиально боролись с царизмом. Но при этом забывается и редко когда учитывается роль самой правящей имперской элитной группы, которая своим непрофессиональным руководством и аморальным поведением дискредитировала русское самодержавие, тем самым умножая ряды записных революционеров. В конечном счете, эти элиты сами оказались первыми жертвами кровавого потока русской революции, жертвами собственных же иллюзий. Оттого и существуют они ныне в исторической памяти с навешанными на них их противниками ярлыками.

It&s commonly thought that the crucial role in preparations for the Russian Revolution was played by those revolutionary forces that fought principally against tsarism. But we tend to forget or rarely take into account the role of the imperial ruling elite group whose unprofessional management and immoral behavior discredited the Russian autocracy, thereby swelling the ranks of outright revolutionaries. Ultimately, these elites themselves were the first victims of bloody flux of the Russian Revolution and their own self-delusion. That&s why they are now in historical memory marked with labels by their opponents.

Историческая миссия элиты — быть на острие всех самых важных событий, определять и руководить ходом истории. Когда с этими задачами элиты не справляются, наступает кризис, в перспективе грозящий самым настоящим элитоцидом. Политическая история свидетельствует, что сама логика развития российской имперской элиты неизбежно привела её к русским революциям 1905 и 1917 гг. В свое время имперские элиты были цветом и блеском своих империй. Но эта элитная группировка не справилась с вызовом своей эпохи, и революция аннулировала их власть, разрушила их блеск и испортила парадность их исторической значимости.

Используя метод исторической герменевтики, мы намерены заглянуть на страницы «Воспоминаний» одного из самых талантливых политических деятелей последнего поколения русской имперской элиты и выяснить, как он описывал и характеризовал тогдашний правящий социально-политический слой. Свидетельства современников об историческом типе политической элиты всегда вызывают смешанные чувства — с одной стороны доверие как современнику и непосредственно участнику тех событий, с другой — подозрения в субъективизме, в отстаивании каких-либо скрытых интересов. Герменевтика позволяет нам раскрыть содержание не только самого текста, но и выявить смысл и значение подтекста и контекста той исторической эпохи.

Один из талантливейших деятелей Российской империи Сергей Юльевич Витте (1849—1915) происходит из дворянской семьи с глубокими бюрократическими традициями. По материнской линии он был внуком знаменитого А.М.Фадеева (1789—1867), родоначальника целой плеяды талантливых русских людей XIX в. (военный историк Р.А.Фадеев, философ Е.П.Блаватская, писательницы Е.А.Ган и В. П. Желиховская).

Когда в 1870 г. молодой С.Ю.Витте после некоторых приключений с отличием закончил Новороссийский университет в Одессе и получил звание кандидата математики, намереваясь в дальнейшем остаться на кафедре и стать профессором, то его мать и дядя [генерал Р. А. Фадеев] выступили категорически против этого его желания, поскольку «это не дворянское дело» быть ученым («дворянское дело — служить государю и отечеству») [1, с. 25]. И С.Ю.Витте без каких-либо особых возражений отказался от научной карьеры и поступил на работу в канцелярию одесского губернатора. Так началась карьера одного из самых успешных и известных российских государственных деятелей конца XIX — начала ХХ столетий.

Если при жизни С.Ю.Витте прославился как государственный муж, то после смерти — как автор самых известных мемуаров. «Воспоминания» С.Ю.Витте стали не просто своеобразным итогом его жизни, а фактически продолжением «Воспоминаний» его деда — А.М.Фадеева [2]. Он начал их писать в 1907 г., пройдя путь от нерадивого гимназиста до блестящего и всеми нелюбимого председателя Совета министров (1905—1906). Его «воспоминания» — это описание быта, политики и нравов русской элиты конца XIX — начала ХХ столетий. И взгляд этот идет изнутри самой

элиты, поскольку автор сам является частью этой привилегированной касты. Именно эта элита привела Россию к трем русским революциям и сама стала их жертвой. И С.Ю.Витте, словно предчувствуя данный уходящий исторический типаж, с мастерством глубоко мыслящего живописца фиксирует последние десятилетия существования этого царского мира России.

Его воспоминания — это реставрация событий, прошедших как мимо него, так и имевшие место быть с ним самим. Практически все высшие лица Российской Империи прошли через сито его оценки. Но Витте не судья и не летописец. Он аналитик своей собственной жизни, жизни состоявшейся исторической личности.

Критики от политики отмечали крайний субъективизм и сумбурность текста «Воспоминаний». Один из них писал: «Отличительной особенностью воспоминаний является то самовосхваление, которым они дышат, можно сказать, от первой страницы до последней. В результате получается неизгладимое впечатление, что самая цель составления записок состояла исключительно в возвеличении себя и, увы, в принижении всех прочих современных ему русских государственных деятелей» [3, с. 61-62]. Да, субъективизм. Но на то они и мемуары, чтобы отражать субъективное восприятие истории их автором. В этом и ценность подобных свидетельств. Главное самим адекватно их понимать, четко различать — где текст, где контекст, а где и подтекст этой исторической эпохи.

С. Ю. Витте многие критиковали не только за его субъективизм, но и за нескрываемые монархические убеждения. Но он был нужен самодержавию больше, чем самодержавие было необходимо ему. Один из лидеров большевизма В.И.Ленин, указывал на то, что «Витте истекает в потоках слов», что он нужен царю для того, чтобы народ поверил в царские обещания [4, с. 76]. Поэтому уровень доверия к нему как к политику ничтожно мал. Но самое удивительное то, что и русский царь Николай, оказывается, сам был не против избавиться от столь активного чиновника-царедворца. И когда его не станет, царь со всей откровенностью выскажется о нем, скажет всё, что думал. Академик Е.В.Тарле дал личности С.Ю.Витте весьма точную характеристику: «Основная черта Витте, конечно,— жажда и, можно сказать, пафос деятельности. Он не честолюбец, а властолюбец. Не мнение о нем людей было ему важно, а власть над ними была ему дорога. Не слова, не речи, не статьи, а дела, дела и дела — вот единственное, что важно. Сказать или написать можно, если нужно, все, что заблагорассудится, лишь бы расчистить перед собой поле, устранить препятствия и препятствующих и начать строить, создавать, переменять, вообще действовать» [5, с. 509] В целом соглашаясь с Е.В.Тарле, мы лишь добавим, что С.Ю.Витте был математически организованным человеком. И когда его математическая полунемецкая организация сталкивалась с нематематической русской действительностью, неизбежно возникал конфликт. И мемуары Витте яркое тому доказательство.

В своих «Воспоминаниях» С.Ю.Витте сам предстает перед нами как бюрократ во всей своей профессиональной красе. Сам текст его мемуаров свидетельствует о глубине и культуре его мысли. Да, в этом тексте очень много личного (субъективного), но это текст, который нас захватывает своей содержательной откровенностью. При этом автор не скрывает своих слабостей (точнее, ему не удается в порыве своего повествования их как следует скрыть от своего читателя). Главное — он очень любит свою профессию и себя в ней. Он с нескрываемой теплотой многократно повторяет фразу: «Когда я был назначен министром финансов...», считая этот момент ключевым в своей профессиональной карьере. И с такой же грустью неоднократно повторяет: «Когда я ушел из министерства финансов...».

Именно поэтому он уделяет большое внимание элите, с которой ему приходилось иметь дело на всем протяжении его блестящей карьеры. В своих воспоминаниях С.Ю. Витте весьма подробно описывает и характеризует внешность и психологию многих известных исторических лиц, с которыми ему доводилось общаться. Это не только цари и великие князья, это ведущие политики и чиновники тех лет, каждому из которых он дает свою личную оценку. Так, работая ещё на Одесской железной дороге (1870-е гг.), он неоднократно встречался с важными персонами российской империи. И не всегда даваемые им характеристики были лестными. Вот, например, что он писал о главе МИД России (1856—1882 гг.) знаменитом князе А.М.Горчакове (1798—1883): «Это был совершенно разбитый старец; лицо его все состояло из морщин; у него совсем не было ни бровей, ни зубов. Занимался он своим туалетом часа два, и в конце концов все это у него появилось: явился фальшивый цвет лица, отличные зубы и брови. . Но я стоял довольно далеко, а поэтому видел только, что все стоящие вокруг смялись, а Горчакову это несколько не нравилось, и он все время говорил с Наследником по-французски». [6, с. 83] Чтобы такое написать, нужно было лично это все видеть. И Витте подсматривает за историей вначале исподтишка, а затем все чаще выходя на её авансцену.

Даваемые им характеристики элиты носят следы явного личного опыта. Он судит о ней исходя из её же практики. И чем больше он сам входил в этот круг избранных, тем резче становились его оценки тех лиц, которые находятся ниже его собственного элитного статуса. Одним из непременно обязательных свойств политика Витте указывал способность интриговать [7, с. 503]. Его самого считали непревзойденным мастером политических и придворных интриг. Сам же Витте считает, что придворная элита царской России погрязла в интригах, в погоне за чинами и орденами, а также в устраивании браков, с целью получения престижных аристократических титулов [6, с. 301-302].

Выступая в роли апологета Александра III, С. Ю. Витте не стесняется, однако, упоминать и об его ошибках, которые тоже нередко случались в его царствование [6, с. 375]. Он не скрывает своих явных симпатий к этому царю и весьма умело маскирует свои антипатии к его наследнику. «Действительно, я редко встречал так хорошо воспитанного человека, как Николай II, таким он и остался. Воспитание это скрывает все его недостатки» [8, с. 4].

Одно место в «Воспоминаниях» С.Ю.Витте заслуживает того, чтобы быть полностью здесь приведенным. Цитата несколько пространна. Но как раз в ней он излагает своё отношение к русской имперской элите (высшему свету и яркому цвету русского общества). «На свете, конечно, много есть алчных людей, даже большинство людей алчно, так как это чувство до известной степени есть закон природы, это есть самозащита — у знати же чувство это во сто раз больше, чем у обыкновенных людей. Если обыкновенный человек эгоистичен и алчен, то он эгоистичен и алчен вследствие сознания, что ему нужно жить, что иначе он, а если не он, то его семейство — умрет, что нужно обеспечить жизнь своего семейства; у знати же алчность очень часто является из-за любви к богатству, из-за любви к роскоши, из-за любви к власти, и в особенности к власти внешней, которую это богатство дает...

Я не хотел бы назвать этих лиц поименно; многие из них теперь, да и при Императоре Александре III, занимали самые высокие придворные должности и были самыми близкими к царской семье, по крайней мере в ее внешних проявлениях, т. е. во внешних проявлениях царской семьи». [6, с. 223] Согласитесь, весьма деликатная тема давать столь нелицеприятные оценки своим современникам из высшего общества. Ведь речь идет не о рядовых, а о УР-деятелях.

Был ли сам С.Ю.Витте великим человеком? Ответ на этот вопрос мы тоже находим в тексте его «Воспоминаний». Для начала нам надлежит выяснить, кого он сам относил к великим людям. Говоря о Портсмутском договоре 1905 г., он обронил такую фразу: «Когда настал критический момент, и мне пришлось решать за всю Россию...» [6]. Именно такие моменты и такие решения и делают человека великим, даже если общественность потом за это требует его повесить.

Говоря о крупных и видных исторических личностях, он в первую очередь отмечает их заслуги перед Россией, когда они были позитивными участниками важных политических событий [6, с. 272-273]. Суммируя все даваемые им позитивные определения исторической личности, можно вывести следующую формулу ее природы: это человек прекрасно образованный и высокой культуры, обладающий живым и развитым умом и логическим мышлением, прямотой и честностью и т.д.; помимо этого, им употребляются еще такие характеристики, как порядочный, достойный, способный, уважаемый. Не все, конечно, обладали полным набором этих характеристик, поскольку имевшиеся пропуски в этой схеме восполнялись их недостатками или, в лучшем случае, нейтральными позициями. Так, Витте весьма критически отзывался о П.А.Столыпине, считая его крайне противоречивым политиком и неуравновешенным человеком [7, с. 494]. Зато симпатизировал К.П.Победоносцеву, характеризуя его как одного из самых образованнейших людей своего времени [6, с. 276-277].

С.Ю.Витте отрицательно оценивает вмешательство некомпетентности в профессиональные дела. Под некомпетентностью он имел в виду великих князей, которые в царствование последнего русского царя пытались играть большую роль, чем имевшиеся у них

данные [6, с. 275]. Особенно он не жалует многочисленную царскую родню, рассказывая о них самые разные истории (порой даже анекдотического характера), из которых его читатель узнает, что эта «голубая кровь» на самом деле является обыкновенными обывателями, которые тоже ссорятся, мирятся, сплетничают, пьют, воруют и даже тихо сходят с ума [6, с. 201-202]. Стремясь выделиться, некоторые аристократы (и даже из царской фамилии) не по делу оригинальничали (совершая неожиданные выходки), в силу чего страдала их репутация и карьера [8, с. 504-505]. Более того, выясняется, что материальные затраты на эту их оригинальность самой этой оригинальности не стоят.

Общий вывод, который мы можем сделать -Витте положительно оценивает персональные качества окружающих его лиц, но сомневается в их профессиональной пригодности. Вот типичный случай — министр государственных имуществ «Ал. Серг. Ермолов - прекрасный человек, очень образованный, умный, но человек без характера; у него гораздо более способностей писать, нежели делать». Или другой пример — характеризуя министра земледелия (министром государственных имуществ) при Александре III, Михаила Николаевича Островского, С.Ю.Витте указывает, что «он был человек умный, образованный, человек культурный в русском смысле, но не в смысле иностранном, не в смысле заграничном. О земледелии он не имел никакого понятия» [6, с. 281]. И таких персон, оказавшихся не на своем месте, было полно в тогдашнем высшем, элитном слое России.

Помимо этого, С.Ю.Витте невольно выступает также и биографом некоторых выдающихся русских ученых. Например, когда он был министром финансов России, его подчиненным оказался сам «трижды неакадемик» Д.С.Менделеев, с которым он часто общался по службе. Та характеристика, которую он дал личности этого ученого — весьма откровенна и непредвзята, хотя и не лишена некоторого налета субъективизма [8, с. 509-510], заслуживает внимание современной исторической и элитологической науки. И таких весьма ценных биографических наблюдений немало

находим мы в его «Воспоминаниях».

Подводя некоторый итог нашего исследования фиксации элитного качества а «Воспоминаниях» С. Ю. Витте, отметим слабую изученность этого источника в исторической элитологии. Современной элито-логии следовало бы более активнее использовать его данные, особенно по анализу политической истории русской имперской элиты предреволюционного времени [10, 11]. В народном сознании элиты представляются как нечто выдающееся и исключительное, наделенное всем набором высших качеств и играющее важную роль в истории. Но на деле это оказывается красивой рекламой, прикрывающей совершенно иную элитарную реальность. [12, 13]. И мемуары С.Ю.Витте наглядно нам это демонстрируют.

Для нас очевидно, что С.Ю.Витте был одним из интеллектуалов, которые искали и находили смысл своего исторического времени, а не просто плыли в общем потоке событий, теряясь среди других серых будничных лиц. Он узнаваем в силу оригинальности

своей личности, которая по степени значимости была для того времени равнозначна личности правящего монарха, а с точки зрения нашего времени, значительно ее превосходила. Но сами современники его оценивали весьма неоднозначно. Так, посол Франции в Петербурге Ж.-М.Палеолог в телеграмме своему правительству подчеркнул, что со смертью Витте «большой очаг интриг погас вместе с ним» (13 марта 1915). Через три дня (16 марта), обедая с императором Николаем II, он повторил этот тезис и царь охотно согласился с ним, добавив: «Смерть графа Витте была для меня глубоким облегчением. Я увидел в ней также знак Божий». По этим словам, — поясняет посол, — я могу судить, насколько Витте его беспокоил» [14, с. 170-171]. Как показала последующая история, царь беспокоился не о том, о чем он должен был реально беспокоиться, если бы он всерьез намеревался сохранить самодержавие и свою династию в России. Судьбы всех мелких и ничтожных личностей как раз и проявляются в их самообмане и в количестве совершенной глупости. Последний русский царь был рекордсменом в этом деле и, наверное, превзошел своего прапрадеда императора Павла Первого, как известно, не отличавшегося особой исторической удачливостью...

References