Рецензия: [Третьяк С.А. Трудный путь к Победе. Минск: Беларуская навука, 2015. 287 с.]

Герасимчик В.В.

Рецензия: [Третьяк С.А. Трудный путь к Победе. Минск: Беларуская навука, 2015. 287 с.]

Под влиянием нового геополитического соперничества в современном мире наблюдается очередная попытка переосмысления событий Второй мировой войны и ее составной части — Великой Отечественной войны. Не исключение и государства бывшего СССР [Данилов, Филиппов 2009; Наследники Победы... 2015], современное поколение которых утрачивает понимание значения Великой Победы [Лапочкина 2015].

Этому способствует дискредитация образа Советской Армии, утеря ею ореола Освободительницы Европы от фашизма. Сама же Великая Отечественная война ассоциируется в основном с событиями начального ее периода, вплоть до коренного перелома, и географически ограничивается границами бывшего СССР. В то же время, как справедливо отмечает историк Сергей Третьяк, «сложилось расхожее мнение, что боевые действия Красной Армии после завершения коренного перелома в ходе войны превратились в военную прогулку, а в 1945 г. представляли собой чуть ли не парадный марш по Европе» [Третьяк 2015, с. 4]. Данному стереотипу историк противостоит в книге «Трудный путь к Победе», в основе которой цикл авторских статей «Долгий путь к Победе», публиковавшихся в 2004-2005 годах в журнале Вооруженных Сил Республики Беларусь «Армия». Появление книги сам автор объясняет следующим образом: «В настоящее время вновь активизировались, в том числе и с высоких трибун, попытки принизить роль Советского Союза в общей победе над фашизмом и даже вообще отрицать ее» [Третьяк 2015, с. 3].

Книга состоит из трех очерков, каждый из которых сопровождается богатым картографическим материалом (всего их 38) и серией фотографий (всего 78). Первый посвящен Белорусской наступательной операции «Багратион», второй — военной кампании в Европе в декабре 1944 — мае 1945 годов, завершившееся безоговорочной капитуляцией Германии и победой в Великой Отечественной войне. Третий, занимающий почти половину книги, рассказывает о Дальневосточной кампании Советской Армии против Японии, приведшей в итоге к ее безоговорочной капитуляции и окончанию Второй Мировой войны.

Операцию «Багратион» Сергей Третьяк называет «самой красивой», считая, что в ней «гармонично сочетались замысел, размах, исполнение и конечный результат» [Третьяк 2015, с. 5]. В последние, в особенности юбилейные годы наблюдается повышенный интерес к ее различным аспектам, отраженный в книгах И. Тимоховича [Ти-мохович 1994] и В. Ермоловича [Ермаловiч 2014] и прежде всего в совместном исследовании русских и белорусских историков под руководством профессоров В. Абатурова и А. Литвина [Абатуров, Литвин 2014]. В нем были введены в научный оборот многие ранее не использовавшиеся архивные документы. Книга С. Третьяка продолжает данное направление, уделяя основное внимание на военной составляющей операции «Багратион».

Свое название она получила «в честь выдающегося нашего соотечественника, прославившего русское оружие в борьбе против иноземных захватчиков в 1812 году». Оно было выбрано самим Иосифом Сталиным, которого историк несколько раз именует не иначе как «Верховным» [Третьяк 2015, с. 7, 57].

Автор уделяет внимание разнообразным аспектам при подготовке операции: секретности при переброске войск и боеприпасов, сотрудничеству и планированию совместно с партизанами, которые активно передавали разведсве-дения, перегруппировке войск и их боевой учебе, накапливанию необходимых транспортных средств. Отмечает и сложности на железных дорогах, из-за которых начало наступления пришлось перенести на 23 июня [Третьяк 2015, с. 10]. В результате подготовки удалось не только сохранить в тайне направление главного удара, которого немцы ожидали в Западной Украине, но и создать там численный перевес: против 1,2 млн немецких войск (в т.ч. 800 тыс. чел. боевого состава) Красная Армия противопоставила 2,4 млн чел. (из них 1,4 млн чел. боевого состава).

В данном случае в тексте напрашивается параллель с немецкой операцией «Барбаросса» летом 1941 года, которой начиналась Великая Отечественная война. Но автор не стал уделять внимания данному сравнению. Как и не уточнил тезис об участии немецких армейских резервов в своем «абсолютном большинстве» в действиях против партизан [Третьяк 2015, с. 15], что стоило сделать хотя бы перечислением карательных операций, в которых участвовал «Вермахт».

Значительный объем при описании боевых действий операции «Багратион» занимает перечисление трофеев

советских войск в ходе фронтовых наступательных операций. Данная информация, к сожалению, усложняет понимание текста, перегруженного количеством захваченных танков, бронемашин, орудий, тягачей, военных складов, минометов, пулеметов, винтовок и пистолетов-пулеметов, огнеметов, и даже тракторов, мотоциклов, велосипедов, лошадей... Данную информацию, которую, видимо, автор посчитал весьма ценной для характеристики наступательной операции «Багратион», можно было представить в форме таблиц.

Операция «Багратион» в целом показана в стратегическом разрезе, лишь изредка автор спускается до уровня ее непосредственного свидетеля (как то советский мемуарист Н.И. Близнюк, немецкий генерал-лейтенант А. Хойзингер, британский военный корреспондент в СССР А. Верт), описывая деморализацию немецких воинских частей, которые были так «подавлены масштабами постигшей их катастрофы, что колонны пленных нередко шли на сборные пункты безо всякой охраны, только с проводниками» [Третьяк 2015, с. 17]. При этом совершенно оторванно при небольшом описании освобождения Орши выглядит упоминание о расстреле советскими танкистами «25 поездов с ранеными и военными имуществом», отступавших из города.

Отдельным элементом под названием «Незапланированный эпилог» в очерке рассказывается о влиянии Варшавского восстания на продолжение операции «Багратион». В данном случае имеется в виду Варшавская стратегическая наступательная операция, о которой Сергей Третьяк говорит следующее: « .изначально не планировавшаяся, слабо обеспеченная и совершенно бессмысленная в стратегическом и оперативном плане Варшавская операция 1944 г. не принесла советскому оружию ни победы, ни славы» [Третьяк 2015, с. 38]. Сами же события в столице Польши, инициированные ее эмигрантским правительством, историк оценивает как «помощь Моделю и Гудериану», поскольку поляки «даже не поставили в известность о своих планах советское военное командование и политическое руководство» [Третьяк 2015, с. 36].

Сегодня на Западе распространено мнение о том, что Иосиф Сталин специально позволил немцам подавить восстание. В Польше это используется как идеологическое прикрытие для сноса памятников советским воинам, несмотря на размещение в свободном доступе большого количества архивных материалов, говорящих о боях за Польшу и потерях Советской Армии [Освобождение Польши... ]. В 2017 году Дональд Трамп во время визита в Польшу, возле памятника героям Варшавского восстания заявил: «Советские вооруженные силы остановились и ждали, смотрели, как нацисты уничтожали все живое и пытались подавить саму волю к жизни». Но Сергей Третьяк отмечает, что попытка помощи варшавским повстанцам стоила Красной Армии потерей «185 тыс. человек (в том числе 40 тыс. убитыми, пропавшими без вести и попавшими в плен)» [Третьяк 2015, с. 39]. Забыта даже «совершенно безрассудная и безграмотная в плане военного искусства попытка 1-й польской армии генерала Берлинга взять Варшаву в лоб» [Третьяк 2015, с. 38].

Самой ценной частью в данном очерке выступает заключительный раздел — «Итоги и уроки», где характеризуется ряд особенностей Белорусской операции, названной Сергеем Третьяком «наиболее и тщательно подготовленной из всех предыдущих советских операций, за исключением, возможно, Курской битвы» [Третьяк 2015, с. 40]. Среди перечисленных особенностей — небольшая глубина фронтовых задач, высокая ответственность в отношении предвидения дальнейшего хода событий, высокие темпы наступления, разнообразный и постоянно меняющийся характер боевых действий, умелый выбор направлений главных ударов фронтов и решительным массированием на них имевшихся сил и средств. При этом в очерке нашлось место и упоминанию о «чрезмерных потерях», которых можно было избежать — в данном случае речь идет о призывниках из Западной Беларуси, которые не имели должной военной подготовки, отправлялись на передовую и несли неоправданно большие потери, «в чем повинно и командование» [Третьяк 2015, с. 45].

Второй очерк начинается описанием действий союзников во время Арденнско-Эльзасского сражения. Появление данной части, видимо, должно показать читателю помощь союзникам по Антигитлеровской коалиции, находившимся в декабре 1944 года в критическом положении, со стороны СССР. Но поскольку С. Третьяк решил уделить внимание в том числе и действиям на Западной фронте, то, по-нашему мнению, следовало больше, нежели просто упоминание в предшествующем очерке [с. 40], рассказать о высадке в Нормандии и действиях в Северной Франции 6 июня — 25 августа 1944 г. При описании событий на Арденнском фронте С. Третьяк оценивает просчеты союзнической разведки, неспособной своевременно разгадать замыслы немцев и вскрыть сосредоточение их ударной группировки войск. Само Арденнско-Эльзасское сражение историк называет «ярким примером бездеятельности разведывательных служб и показателем того, к чему это приводит» [Третьяк 2015, с. 52-53, 59].

Описывая ход боев за Венгрию, автор делает следующий вывод: «И если взятие Будапешта открыло советским войскам путь на Вену и Прагу, то победа 3-го Украинского фронта в лугах за Балатоном фактически открыла 1-му Белорусскому и 1-му Украинскому фронтам «зеленую улицу» на Берлин. Крах Третьего рейха стал абсолютно неизбежным и был теперь вопросом ближайших недель». Говоря о Висло-Одерской стратегической наступательной операции, С. Третьяк указывает на факты расправы советских солдат над немецкими военнопленными, которых называет «объектом законного массового мщения со стороны советских солдат и офицеров» [Третьяк 2015, с. 69, 75].

В тексте также описаны просчеты советского командования в провальной операции против Бреслау, «Зееловской бойне» и прожекторной атаке, потери советской пехоты на своих же минных полях во время битвы за Берлин, лобовой удар на столицу Третьего рейха. Но в целом автор сдержан в оценках советских просчетов, а Берлинскую операцию называет «классическим примером наступления группы фронтов, проведенного с решительной целью» [Третьяк 2015, с. 78-79, 98, 99, 117, 116]. Завершается очерк событиями в Восточной Пруссии и Чехословакии.

С. Третьяк приводит пример провозглашенного немцами лозунга: «Лучше сдать Берлин англосаксам, чем пустить в него русских»; указывает на массовые случаи сдачи немцев в плен союзникам — всего около 350 тыс.

человек, рассказывает о начале сепаратных переговоров. Автор подводит к мысли о необходимости захвата Советским Союзом Берлина и уничтожении как можно большего количества вражеских войск в Германии и Чехословакии: «Для советской стороны главным было не вытолкать вражеские войска из Чехии на запад в руки англо-американцев, а истребить и взять их в плен в своей зоне ответственности раз и навсегда» [Третьяк 2015, с. 84, 88, 139].

Наиболее подробно в книге Сергея Третьяка рассказывается о Дальневосточной кампании СССР против Японии. В представленной форме это сделано впервые в современной белорусской историографии, которая в данном вопросе в основном акцентирует внимание на участии белорусов в военных действиях против милитаристской Японии на Дальнем Востоке [Ермаловiч 2014, с. 236]. Лишь в 2016 году при содействии представительства Россотруд-ничества в Республике Беларусь был издан сборник статей, отражающих события заключительного этапа Второй мировой войны, в том числе подготовку и ход военных действий против японских войск, а также их влияние на послевоенное мироустройство [Никто не забыт, ничто не забыто 2016]. В то же время в последние годы в Российской Федерации наблюдается активное изучение войны с Японией в работах историков В. Зимонина [Зимонин 2005], А. Кошкина [Кошкин 2004,2012], Б. Славинского [Славин-ский 1999], В. Сафронова [Сафронов 2007] и ряда других. Как подчеркивает исследовательница Людмила Галлямова, в отношении войны между СССР и Японией 1945 г. «круг дискутируемых вопросов весьма широк» [Галлямова 2015, с. 14], однако во многом определяется оценками советскояпонского Пакта о нейтралитете 1941 г. и присоединением Южного Сахалина и Курил.

Сергей Третьяк, как и в предшествующих очерках, уделяет основное внимание стратегическому описанию войны против Японии, в данном случае более широко используя воспоминания участников тех событий.

Историк разбирает стратегическую обстановку в августе 1945 г., обосновывая возможность Японии вести долгую изнурительную войну, которая могла завершиться лишь в ноябре-декабре 1947 г. Это могло стоить США и Англии дополнительно жизней 1 млн солдат. Таким образом, указывается на несостоятельность широко культивируемого в последнее время тезиса об отсутствии необходимости войны СССР с Японией. В то же время С. Третьяк, используя слова начальника штаба президента США адмирала У Леги, объясняет, почему бомбардировка Хиросимы и Нагасаки «не оказала никакой существенной помощи» в войне с Японией. Автор книги в целом расценивает эти действия как «военное преступление» и видит в них стремление американцев «во что бы то ни стало продемонстрировать новое оружие именно до вступления СССР в войну с Японией» [Третьяк 2015, с. 147, 151, 152, 151].

Рассматривая подготовку сторон к столкновению, автор отмечает использование ими опыта русско-японской войны 1904-1905 гг. Однако если в случае СССР это имело положительный эффект, то японцы в итоге недооценили возможности Красной Армии, ее способность к быстрому развертыванию, поддержанию высоких темпов наступления в трудных условиях местности Дальнего Востока. При описании кампании С. Третьяк обращает внимание и на

состояние советского общества, отношения к начавшейся новой войне на основе воспоминаний иностранцев, бывших в то время в СССР, и характеризует его как «безразличие» [Третьяк 2015, с. 154, 161, 166].

Маньчжурская стратегическая операция продолжалась 25 суток, из которых непосредственно боевые действия заняли 11 суток (9-19 августа 1945 г.). В ее рамках были проведены 4 фронтовые наступательные (Хингано-Мук-денская, Харбино-Гиринская, Сунгарийская и Южно-Сахалинская) и 1 десантная (Курильская) операции, рассмотренные в книге подробно, в том числе с акцентированием внимания на допущенных ошибках. Показательна в данном случае Курильской десантная операция: «Курильская операция интересна умелой организацией перехода по морю на большое (до 800 км) расстояние — и только. В остальном же десант на Курилы заслуживает больше нареканий, чем похвалы. Прежде всего организация десанта и подготовка операции проходили в спешке и очень безалаберно. Силы, выделенные для захвата острова Шумшу, явно не соответствовали поставленной задаче. Корабельная артиллерия сыграла важную роль в артиллерийском обеспечении высадки и в отражении контратак противника, однако артиллерийская подготовка перед высадкой передового отряда десанта была излишня и только демаскировала десант. К существенным недостаткам операции также следует отнести в целом хаотичное проведение высадки десантных войск на вражеский берег, отсутствие связи кораблей и десантных войск с авиацией, неустойчивую связь высадившихся на берег корректировочных постов с кораблями артиллерийской разведки. Кроме того, единственным

самолетом, потерянным в ходе боев за Курилы, оказался советский истребитель Р-39 «Аэрокобра», сбитый по ошибке зенитным огнем советских кораблей» [Третьяк 2015, с. 214-215].

С. Третьяк критикует и действия советского Тихоокеанского флота, который в августе-сентябре 1945 года «господствовал на море и имел все возможности (и право!) диктовать свою волю и врагам-японцам, и союзникам-американцам». В целом действия флота историк оценивает как «непрофессиональные»: «Адмиралы во Владивостоке и Советской Гавани смертельно боялись призрака японского Объединенного флота, судовые же команды на него охотились. Обнаруживали и отражали атаки несуществующих линейных и крейсерских соединений, топили глубинными бомбами несуществующие подлодки, отражали зенитным огнем ночные атаки несуществующих торпедоносцев...» [Третьяк 2015, с. 221, 244]. В очерке приведены примеры подвигов советских воинов, чего недостает другим частям книги, рассказывается о планах советского десанта на Хоккайдо и о так называемой Анадырьской десантной операции, а также описаны безуспешные действия японской армии по применению смертников и пилотов-самоубийц.

Как и в предшествующих очерках, подведены итоги кампании, разобраны ее успехи и просчеты как «крупнейшей в истории войн стратегической наступательной операции, проведенной в пустынно-степной и горно-таежной местности совместными усилиями трех фронтов сухопутных войск, объединений морского и речного военного флота». Среди характерных черт Дальневосточной операции названы «большой пространственный размах; скрытность

сосредоточения, перегруппировок и развертывания огромных масс войск; хорошо организованное взаимодействие фронтов, флота и речной флотилии, внезапность перехода в наступление ночью одновременно всеми фронтами; нанесение мощного удара войсками первых эшелонов; захват стратегической инициативы; маневр силами и средствами; высокие темпы наступления на большую глубину». С. Третьяк показывает Дальневосточную кампанию как решающую «для окончательного разгрома милитаристской Японии», стратегические цели которой были достигнуты уже в самом ее начале. Изучение действий советских войск в Маньчжурии нашло отражение в современной тактике боевых действий, в том числе, по мнению С. Третьяка, и в военном искусстве США: «Недавно отгремевшие американские войны против Ирака показали, что опыт давней кампании в Маньчжурии был за океаном изучен, творчески осмыслен и ныне является руководством к действию» [Третьяк 2015, с. 234, 235, 279].

Таким образом, книга «Трудный путь к Победе» будет интересна в первую очередь тем, кто занимается военной историей и обучается на воинских специальностях. И это несмотря на заявленный в аннотации расчет «на широкий круг читателей», которые вряд ли смогут переварить обилие статистических выкладок, представленных непосредственно в тексте книги, или же оперируют понятиями вроде «рокардных» железных дорог, «тактическая зона», «двойной огневой вал» [Третьяк 2015, с. 6, 8, 41] и др. Также следовало бы большее внимание уделить личностному героизму советских солдат, возможно, указать на места наиболее крупных воинских захоронений в освобожденных странах Европы. Тем более эта проблема сегодня как никогда актуальна.

К сожалению, в издании отсутствует ссылочный аппарат, что оговаривается в начале книги стремлением к «популярной форме подачи материала». Но это не дает возможности оценить кропотливость исследовательской работы Сергея Третьяка должным образом. Надеемся, данная ситуация изменится при втором издании книги.

Источники и литература: