Спросить
Войти
HISTORICAL SCIENCES
DISCRIMINATION OF EVANGELICAL BAPTIST CHRISTIANS IN TULA REGION DURING 1945-1991
Bartov V.
master of theology,
Senior Researcher of the Department of Theology and History of Christianity,
Eurasian Theological Seminary (Moscow)
ПРОЯВЛЕНИЕ ДИСКРИМИНАЦИИ ЕВАНГЕЛЬСКИХ ХРИСТИАН-БАПТИСТОВ ТУЛЬСКОЙ ОБЛАСТИВ ПЕРИОД 1945-1991 ГГ.
Бартов В.П.
магистр богословия,
научный сотрудник кафедры Теологии и истории Христианства, Евроазиатская богословская семинария (Москва)
Abstract
The article discusses problems that evangelical Baptist Christians of the Tula region faced during their everyday life in the post-war soviet period. The article strives to uncover incidents of biased attitude toward evangelical Baptist Christians on behalf of the state in the Tula region. The author aims to show the relations between the state and evangelical Baptist Christians at the level of everyday life, and the pressure applied by the state authorities to urge believers to renounce their faith.
Аннотация
Статья посвящена проблемам повседневной жизни евангельских христиан-баптистов (ЕХБ), с которыми они сталкивались в советский послевоенный период в Тульском регионе. Целью статьи является выявление случаев несправедливого отношения со стороны государства к верующим ЕХБ в Тульском регионе. Автор статьи показывает отношения государства с верующими ЕХБ на бытовом уровне и стремление государственной власти вынудить верующих отказаться от своих религиозных убеждений.
В современной российской исторической науке наблюдается рост интереса к региональной истории. Подобные тенденции заметны в работах как светских, так и конфессиональных исследователей. Крупные исследования проводятся в российских северных и южных провинциях, однако регионы центральной России исследованы в меньшей степени. Во второй половине XX века церкви евангельских христиан-баптистов являлись наиболее крупными объединениями Тульского региона, однако история их формирования до настоящего времени изучена весьма слабо. При рассмотрении развития общин евангельских христиан-баптистов Тульской области, как правило, основной акцент делался на жизни и служении духовных лидеров религиозных общин, а проблематике взаимоотношений рядовых членов общин евангельских христиан-баптистов друг с другом и со светским обществом в повседневной жизни почти не уделялось внимания в существующих исследованиях.
В современной литературе практически полностью отсутствуют работы, раскрывающие региональную специфику развития общин ЕХБ в Тульской области во второй половине XX века. Однако упоминания о тульских евангельских христианахбаптистах присутствует в литературе, описывающей общие вопросы развития протестантизма в СССР. Большинство упоминаний связано с возникшим в городе Узловая движения «инициативной группы». При этом основное внимание уделялось лишь нескольким лидерам движения, жизнь рядовых членов церковных общин оставалась без внимания, хотя именно она могла помочь увидеть контекст, в котором происходили исследуемые события.
В историографии посвященной периоду развития движения ЕХБ в 1960-1980-ые годы основное внимание авторами уделялось правовому положению верующих. Наиболее ранние работы принадлежат авторам А.И. Барменкову [3], Г.С. Лялиной [17]. В 1990-е годы начинается новый период развития историографии, который отличается значительным расширением числа источников за счет снятия секретности с архивных документов и публикаций мемуаров участников событий. В числе наиболее важных авторов 1990-х годов стоит выделить исследования В.А. Алексеева [1], И.В. Подбе-резского [21]. До настоящего времени евангельские христиане-баптисты продолжают оставаться наиболее многочисленной деноминацией, поэтому
значительная часть исследований посвящена изучению этого социума. В научный оборот вводятся новые публикации материалов церковных архивов, подборок периодических изданий, мемуаров участников событий и их потомков. Наиболее значимые исследования принадлежат Л.Н. Митрохину [18], С.Н. Савинскому [23]. Среди современных авторов необходимо отметить труды Т.К. Никольской [19], С.Ю. Егорова [11], которые в своих исследованиях также касаются жизни верующих ЕХБ Тульского региона. Авторы приведенных выше работ, как правило, рассматривают движение ЕХБ в целом, по всей стране, уделяя внимания лишь руководителям движения. Широта исследований не оставляла авторам возможности уделить достаточно внимания трудностям повседневной жизни рядовых верующих общин ЕХБ.
Целью статьи является выявление случаев дискриминации верующих ЕХБ в Тульской области со стороны государственной власти в их повседневной жизни. Выбранные хронологические рамки исследования обусловлены началом проведения государством антирелигиозной кампании в 1958 г., которая продолжалась с разной степенью интенсивности до 1980-ых годов. Этот период стал наиболее тяжелым послевоенным временем для верующих всех деноминаций, в том числе верующих ЕХБ Тульского региона.
Для проведения данного исследования, использовалось несколько групп источников, однако основной акцент был сделан на изучении материалов Государственного архива Тульской области (ГАТО), в частности, информация Фонда Р-3354 «Уполномоченный Совета по делам религий по Тульской области». Фонд содержит документы партийных и государственных органов, отчетные и информационные письма уполномоченных Совета по делам религиозных культов (СДРК) Тульской области, материалы о деятельности религиозных организаций. Периодические издания являются следующей группой источников. В региональной газете «Коммунар» систематически публиковался материал религиозной тематики. Фактически, все статьи были написаны с целью атеистического воспитания советского человека и показывали отношение государственной власти к верующим ЕХБ, что давало понимание направления вероисповедной политики государства. Интервью с современниками событий, исследуемого периода, составляют еще одну группу источников. Большая часть респондентов являлась носителями религиозного мировоззрения ЕХБ, что дало возможность увидеть происходившие события с другой точки зрения, отличающейся от принятой в обществе.
Жизнь в советском государстве предполагала однообразие убеждений его граждан. Христиане, как часть общества, своими жизненными принципами претендовали на более высокий в нравственном отношении стандарт жизни. Противопоставляя христианское мировоззрение антирелигиозной пропаганде, верующие невольно становились не только объектом пристального внимания государственных структур, но и гонений за свои убеждения
на протяжении всей своей жизни. Поскольку целью советского государства было полное искоренение веры в Бога из сознания человека, то верующие подвергались преследованиям в разных формах, начиная с момента рождения и заканчивая последними днями жизни. В борьбу с верующими были вовлечены различные государственные институты: партия, комсомол, милиция, органы госбезопасности, профсоюзы, школы. Кроме непростых отношений с государством, верующим приходилось испытывать трудности в семейной жизни, в трудовых коллективах, в отношениях с соседями.
Приступивший в 1958 году к выполнению обязанностей уполномоченного СДРК по Тульской области Н. Князев, в отчетно-информационном докладе от 14 июля 1958 года о ситуации с незарегистрированными общинами в Тульской области, заверяет вышестоящее руководство в том, что «будут приняты все ... меры к прекращению деятельности молитвенных домов, ослаблению и прекращению деятельности религиозных общин» [5, л. 19].
Одной из возможностей позволяющей достичь поставленной цели легальным способом, осуществлять преследование верующих за религиозные убеждения, стал Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный, паразитический образ жизни» [20], принятый 4 мая 1961 года. Так в 1962 году одного из руководителей Узловской незарегистрированной общины ЕХБ Семена Давыдовича Володина, за неоднократные нарушения законодательства о культах, поместили в камеру предварительного заключения на пятнадцать суток. Официально ему инкриминировали тунеядство. Особенностью этого дела являлось то, что арест был осуществлен на предприятии, на его рабочем месте. Находясь в изоляторе, выражая протест, Володин объявил голодовку [14]. В знак солидарности с ним, голодовку объявили сестра Володина, Ксения Да-выдовна и восемнадцатилетняя христианка Вера Соколова. Женщины были подвергнуты принудительному кормлению. Володин был осужден народным судом за тунеядство и выслан «на пять лет с обязательным привлечением к труду. Суд постановил конфисковать дом тунеядца, ввиду того, что он был нажит на нетрудовые доходы» [24].
Дело с арестом и высылкой Володина вышло за пределы взаимоотношений Узловской общины ЕХБ и уполномоченного Совета по делам культов. По этой причине важно было продолжать поддерживать негативный образ «сектантов», сформированный у советских людей, чтобы общество, даже если и узнало истину, не поверило в реальную причину ареста и высылки Володина. Поэтому автор статьи Н. Филиппов, в статье «Святой» тунеядец» обвиняет «сектантского проповедника» не только в тунеядстве, но и в организации «тайных молений», в вымогании денег, в обмане верующих, в пьянстве, в хулиганстве, в избиении женщины, в распространении ложных слухов. Но «На суде был полностью
вскрыт неблаговидный облик паразита» [24]. Жители Узловой, выступавшие свидетелями на суде, также «уличили святошу в его темных делах» [24], и приговор суда был одобрительно встречен узлов-чанами.
Цель статьи Филиппова была простой. Дискредитировать служителя церкви в глазах верующих, усилить враждебную настроенность светского общества против сектантов, культивировать в умах людей еще больший страх общения с ними. Для формирования негативного общественного мнения о сектантах, в борьбе с религией вообще, а с баптистами в частности, привлекались широкие массы советских людей, которые помогали достижению поставленной государством цели - полного уничтожения религии в СССР. Свое недовольство религиозной деятельностью сектантов, советские граждане выражали в письмах, направляемых в редакции газет или уполномоченному Совета по религиозным культам с указанием причин, которые иногда носили неопределенный характер. Например, в письме от 14 января 1967 года уполномоченный Крапивин, отчитываясь в реагировании на поступившие жалобы пишет, что принято «три письма неверующих граждан с просьбой закрыть сектантские организации по причинам «несовместимости» их деятельности с духом времени» [6, л. 7]. В чем проявлялась несовместимость деятельности верующих с духом времени? Почему их деятельность не соответствовала духу времени? Как закрытие сектантских организаций может облегчить жизнь советских граждан? На эти и другие вопросы ответы не давались.
В антирелигиозную кампанию, которая активно проходила в начале 1960-х годов, были вовлечены люди всех возрастов. Равнодушие к религиозной тематике считалось недопустимым для советского гражданина. Таких людей называли «примиренцами». Примером являются главные персонажи статьи в региональной газете «Коммунар» с названием «Баптисты и примиренцы» [22]. Особенностью статьи является то, что инициаторами появившегося в газете материала, стали пенсионерки А. Рудакова и М. Бороздина. Они обратились в письме с просьбой ограничить деятельность баптисток М. Бутенко, Е. Буяновой и В. Истоминой, также женщин пенсионного возраста, в их проповеднической деятельности в общежитии комбайнового завода. Формируя образ пожилых верующих женщин, автор называет их «старыми фанатичками», которые «поставили своей целью отравлять покой и отдых рабочих, растлевать их души, калечить их сознание. Это - баптисты, свившее прочное гнездо в общежитии» [22].
Обвинения автора статьи сводятся к тому, что баптистки стремятся оказать помощь людям, находящимся в трудной жизненной ситуации. Это однозначно расценивалось как хитрый способ вербовки людей в свою секту и желание показать себя с лучшей стороны. Но на деле, утверждает автор, Буя-нову не уважают на производстве, а о совместной жизни в одной комнате с Бутенко, работница завода
М. Бороздина, отзывается как о жизни в «сумасшедшем доме» [22] с ежедневными скандалами. В адрес баптистки Истоминой, автор статьи ничего не говорит, кроме того, что к ней в гости ходит Бу-тенко. Из пристрастной статьи, напечатанной в «Коммунаре» прослеживается, что все обвинения автора, достаточно притянуты к идеологической антирелигиозной политике государства. Над убеждениями Буяновой и Бутенко их товарищи по работе просто подсмеивались, не воспринимая серьезно их религиозных убеждений. Комендант общежития тоже спокойно реагировал на молитвы и песни баптистов: «Пусть себе поют, они вам не мешают!» [22]. От комсомолки Земляных, живущей с баптисткой Истоминой, вообще никаких претензий в адрес своей соседки не было. Комсомолец Нарышкин на вопрос, являются ли комсомольцы воинствующими безбожниками, с удивлением ответил, что разве обязательно быть воинствующим?
Из статьи «Баптисты и примиренцы» следует вывод, что на бытовом уровне неверующие люди не всегда отрицательно относились к верующим ЕХБ. Иногда относились с юмором, иногда не воспринимали убеждения баптистов всерьез, иногда равнодушно, просто не обращали внимания. Такая позиция не соответствовала проводимой государством политике по искоренению религии. Людей, имеющих такое отношение, называли «примиренцами» и пытались пробудить в них нетерпимое отношение к любой жизненной позиции, не совпадающей с советской идеологией, тем самым искусственно нагнетая напряженность между верующими людьми и светским обществом. Следствием проводимой государством вероисповедной политики стало нетерпимое отношение к проявлению религиозности баптистами, неприязнь их убеждений, страх идентификации себя с их социумом. Поэтому случаи посещения общин ЕХБ новыми людьми были очень редкими. Численность общин в лучшем случае оставалась неизменной. Роста общин за счет новообращенных не происходило.
Известны случаи, когда государство оказывало помощь верующим ЕХБ, хотя основными мотивами при этом оставались идеологические соображения. Так 15 июля 1972 г. проповедник Узлов-ской общины ЕХБ П.И. Жиров был сбит автомобилем председателя колхоза Зюзиным и не приходя в сознание скончался. Его семье (девять человек) была оказана помощь в организации похорон и выделено семьдесят рублей. Но главную причину «проявления человечности и уважения к семье Жировых» [9, л. 31] можно увидеть в письме уполномоченного Крапивина, в котором он сообщает: «Учитывая могущие быть отрицательные эксцессы в период похорон, нами проведена определенная работа по их упреждению» [9, л. 31]. Подводя итог, он пишет, что похороны прошли благополучно, антиобщественных проявлений не было. Даже в такой трагической ситуации, представитель государства, в первую очередь, следил за соблюдением советского законодательства, а не его граждан.
Одним из немногих примеров непредвзятого отношения государства к верующим ЕХБ стало соблюдение закона об обеспечении жильем многодетных семей. По воспоминаниям К.Н. Андриевской, в семье которой было восемь детей, узнав о существовании такого закона и о своих правах на жилье, она многократно обращалась в различные государственные инстанции, после чего им была предоставлена благоустроенная квартира в Зареченском районе города Тулы [13]. Крайне негативной на это событие была реакция руководителей Тульской общины, входящей в Совет церквей. И.Н. Андриевского, мужа К.Н. Андриевской, обвинили в сотрудничестве с властью. При этом не рассматривалась возможность ходатайства любой другой многодетной семьи верующих с тем же вопросом. Многодетные семьи верующих также могли пытаться воспользоваться своими правами в получении жилья, но не использовали эти привилегии.
Кроме проявления лояльности к верующим со стороны государства, описанный эпизод является свидетельством непростых отношений между руководителями общин ЕХБ, что отражалось на внутренней атмосфере общин и отношениях рядовых верующих друг с другом. Эти противоречия не оставались незамеченными уполномоченным Совета и в походящий момент использовались против верующих для их дискредитации с целью разрушения общины изнутри.
Следующий случай, является еще одним примером, когда светская власть в лице уполномоченного встала на защиту прав верующих ЕХБ. Так Л.В. Кусковой окончившей школу № 60 Пролетарского района в городе Туле в 1979 г., выдана характеристика с указанием ее отношения к религии. По этому поводу была направлена жалоба в облисполком. Уполномоченный Крапивин, давая оценку данному факту пишет, что это «является грубым нарушением ленинских принципов отношения к верующим и противоречит законодательству о религиозных культах. Поэтому указанная характеристика должна быть отозвана, и выдана другая, без упоминания принадлежности Кусковой и ее родителей к религии» [10, л. 20]. В течение двух недель вопрос был решен. Старую характеристику отозвали, выдали новую, без указания принадлежности Кусковой Любы к религии, классному руководителю Н.П. Федосовой было указано на неправомерность выдачи подобных характеристик на совещании классных руководителей школы. В дальнейшем Л. Кускова поступила в Тульское медицинское училище [10, л. 21].
В послевоенный период советского государства, когда страна восстанавливала разрушенную во время войны экономику, все что могло препятствовать активному вовлечению советского человека в трудовой процесс, получало ремарку «чуждой, буржуазной идеологии». Общественно-полезный труд считался обязанностью каждого совершеннолетнего трудоспособного гражданина СССР (разрешалось не работать лишь женщинам-домохозяйкам, имеющим детей). К «тунеядству»
относились принципиально и жестко. Иногда, используя в качестве аргумента борьбу с тунеядством, государство фактически вело борьбу с верующими. Христиане, являясь частью советской действительности, также были вовлечены в трудовые отношения на предприятиях, заводах, организациях. Не всегда однозначно можно охарактеризовать отношение к верующим ЕХБ, которое формировалось в процессе их работы в трудовых коллективах. В значительной мере, это отношение зависело от личности самого человека, уместности проповеди христианских убеждений на рабочем месте, личных взаимоотношений с коллегами по работе, с руководством.
По словам М.И. Андриевского, руководители организаций, с которыми ему приходилось взаимодействовать, верующих ЕХБ уважали как честных, непьющих, ответственных работников. Но получить руководящую должность баптисту, было невозможно. Кроме того, верующим настоятельно рекомендовали на рабочих местах не говорить о своих убеждениях, так как это могло стать для них причиной негативных последствий [12]. Верующие ЕХБ в организациях очень часто выполняли тяжелую и низкооплачиваемую работу, потому что государство не только препятствовало получению ими высшего образования, но и не допускало до руководящих должностей, даже способных для этой деятельности христиан. Следующие примеры являются подтверждением слов М.И. Андриевского. Проповедник Донской общины ЕХБ «Хорошин Василий Николаевич, 1917 года рождения, работает электриком на шахте № 17-бис» [4, л. 22]. Верующий Щекинской общины ЕХБ «Караваев Александ Федорович 1930 года рождения, рабочий шахты № 12» [4, л. 27]. Верующие Узловской общины «Крючков Геннадий Константинович, 1926 года рождения, механик ЦЭММ..., Якименко Павел Афонасьевич, 1926 года рождения, работает молотобойцем первой Бибиковской шахты» [5, л. 4]. Из Тульской общины, например, «Хорина З.К. 1935 г. рождения, работает на мельничном комбинате в качестве лаборантки.» [5, л. 6]. Давая общую характеристику положения верующих ЕХБ в обществе, уполномоченный описывает их следующим образом: «В числе работающих (членов Тульской общины ЕХБ - прим. автора) токари, слесари заводов, рабочие хозяйственных и строительных организаций, шоферы, уборщицы и т.п. Подавляющее большинство с начальным образованием, пятнадцать-двадцать процентов - малограмотных и пять-десять процентов - вовсе неграмотных» [7, л. 21].
Случай распространения религиозной литературы на рабочем месте описан в газете «Коммунар» в статье «В борьбе с чуждой идеологией» [2]. Автор статьи с осуждением описывает сектанта Венедик-това, работника Скуратовского экспериментального завода, который распространением религиозных книг оказывает вредное влияние на молодежь, на производительность труда, на «творческую инициативу трудящихся». При этом не говорится, откуда у Венедиктова могли появиться религиозные
книги, их издание в Советском Союзе было запрещено. Литература религиозного содержания не редко переписывалась от руки или издавалась подпольно и представляла для верующих большую ценность, так как тиражи изданий были малочисленными. Свободная раздача таких книг неверующим людям представляется маловероятным фактом. Тем не менее, было проведено общее собрание, посвященное «свидетельству» Венедиктова, которое приняло решение: «Просить райисполком принять к Венедиктову соответствующие меры за нарушение законов о религиозных культах» [2]. В данном случае, верующий сам спровоцировал недоброжелательное отношение на производстве, не вполне уместным поведением.
Необходимо учитывать, что в статье Е. Ананьева «В борьбе с чуждой идеологией» [2], эпизод с Венедиктовым не является основным. Центральное место в статье занимает разоблачение и критика тунеядства в лице К.Г. Федоренко, который жил за счет сдачи жилплощади цыганам и А.П. Филимонова, зарабатывавшего изготовлением рамок для икон. Об их убеждениях и причастности к религии ничего не говорится. Но их жизненная позиция была публично объявлена, как проявление чуждой идеологии, осуждена в категоричных выражениях. Как тунеядцы, эти люди подверглись общественному порицанию и были высланы со своего места жительства, с целью привлечения к общественно полезному труду. Федоренко и Филимонов не были ворами или лентяями, но их взгляды на то, как зарабатывать деньги на жизнь, отличались от принятого государством всеобщего единообразия. Поэтому не является верным утверждение, что в производственных коллективах только верующие ЕХБ подвергались дискриминации из-за своих убеждений. Государство преследовало любое инакомыслие. Страдали и верующие других деноминаций, и люди, не имеющие никакого отношения к религии. Критике подвергались все, кто не вписывался в рамки советской идеологии. Поэтому выделять верующих ЕХБ, как наиболее гонимый социум, не вполне корректно. Но власти было удобно представлять верующих тунеядцами, препятствующих строительству коммунизма, чтобы дискредитировать их в глазах общества и применять к ним меры наказания. Одной из мер была высылка с места жительства в отдаленные районы страны. Эта мера наказания находилась в соответствии с указом об усилении борьбы с тунеядством. Историк Т.К. Никольская подтверждает эту идею: «Хотя указ не был направлен непосредственно против верующих, он широко использовался в антирелигиозной кампании» [19, с. 187].
Указ, направленный на борьбу с тунеядством, особенно удобно было использовать против руководителей религиозных общин, получавших зарплату в церкви, в которой они трудились. Так в городе Узловая Тульской области из незарегистрированной общины ЕХБ, был выслан на пять лет С.Д. Володин, за то, что он, якобы, прикрываясь своей работой, вел паразитический образ жизни. Кроме того, «Суд постановил конфисковать дом тунеядца,
ввиду того, что он был нажит на нетрудовые доходы» [24]. Общественность одобрительно встретила приговор суда.
В советский послевоенный период христиане ЕХБ более высокий приоритет ставили религиозной деятельности в общине, чем труду на рабочем месте в светской организации. Даже если работа наносила вред здоровью, была низкооплачиваемой и бесперспективной, но при этом оставалась возможность активного участия в религиозной жизни общины, верующие соглашались на такую альтернативу. Освобожденный Председатель профкома «Тулашвейбыта» Г.Н. Балаева вспоминала о своих впечатлениях об одной из дочерей Г.К. Крючкова, руководителя Совета Церквей ЕХБ, которая работала на этом предприятии. По словам Балаевой, она была замкнутой, но очень доброй девушкой. Никому не отказывала в помощи, всегда давала деньги в долг. Не участвовала ни в каких общественных мероприятиях, предпочитала не работать по субботам, а отрабатывала это время в рабочие дни недели [16]. Рассказ Г.Н. Балаевой вполне согласуется с воспоминаниями Е.И. Афонина [15], старшего сына пресвитера Узловской общины ЕХБ И.А. Афонина, членом которой была дочь Г.К. Крючкова. Е.И. Афонин подтверждает существовавшую среди верующих ЕХБ убежденность в преимуществе религиозной деятельности над светской. Поэтому, молодая христианка в субботу предпочитала проводить время в общении с молодежью в местной общине, участвовать в репетиции хора, готовиться к воскресному богослужению, а не заниматься общественно полезным трудом на рабочем месте, участвуя в строительстве коммунизма.
Вспоминая о своей работе в 1960-1970-е годы, Е.И. Афонин, рассказывает, о своих личных доброжелательных отношениях с трудовым коллективом. Непосредственное начальство ценило его, как добросовестного работника, на которого можно положиться. Руководители более высоко ранга практически не имели с ним контактов и мало знали его, поэтому относились с недоверием, находясь под негативным влиянием советской пропаганды о баптистах. Иногда его непосредственный начальник, заступался за него перед вышестоящим руководством [15].
Иначе складывались отношения на работе у его отца Ивана Алексеевича Афонина. Он работал электриком на шахте. В его обязанности входило управление спуском и подъемом клети с рабочими в шахту. Парторг предприятия относился крайне негативно к И.А. Афонину, принуждая его оставить свои религиозные убеждения. Парторг, как человек ответственный за идеологическое воспитание членов трудового коллектива, боялся ответственности за последствия работы И.А. Афонина на этой должности. Он полагал, что сектант Афонин однажды может принести рабочих предприятия в жертву Богу. Так как обязанностью И.А. Афонина было спуск-подъем клети, то осуществить этот план, по мнению парторга, Афонин сможет сбросив клеть с рабочими в шахту. В результате И.А. Афонин был уволен, попав под статью «сокращение штата». Но
суд восстановил его на прежнее рабочее место. Афонин был вторично сокращен с этого предприятия. Суд снова восстановил его в прежнем статусе. Из последующего разговора с парторгом предприятия Иван Алексеевич понял, что его жизни будет угрожать опасность, если он останется на прежнем месте работы. Несчастные случаи были не редким явлением в шахтах. И.А. Афонин принял решение добровольно уволиться с этого предприятия.
В 1971 году в спецсообщении председателю Совета по делам религии Куроедову, уполномоченный Совета Крапивин, отчитываясь о работе среди баптистов описывает два факта несправедливого отношения к работникам предприятий из-за их религиозных убеждений. В одном случае описывается увольнение с предприятия «Прибой» слесаря-инструментальщика Деева, работавшего по пятому разряду и имеющего отзывы, как честного, добросовестного и квалифицированного рабочего. В соответствии с такой рекомендацией Дееву «к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина обещали выдать личное клеймо, за высокое качество выпускаемой продукции, но почему-то не дали» [10, л. 95]. Деев имел на иждивении жену и двух детей, но его уволили по сокращению штата и сразу на освободившееся место приняли другого человека, а Дееву предложили другую работу. На приеме у уполномоченного Деев «прямо заявил, что его уволили лишь за то, что он сектант. В доказательство привел ряд примеров. .. Аналогичные жалобы имелись со стороны и других верующих» [8, л. 96]. По словам уполномоченного, случай с Деевым не был единичным.
Другой случай предвзятого отношения к верующему сотруднику предприятия только из-за его убеждений, связан с Владыкиным, одним из руководителей Тульской общины ЕХБ. Имея профессию термиста, Владыкин работал на ведущих предприятиях города Тулы. Его характеризовали как честного, безукоризненного работника, который «безропотно мог работать и в неположенное ему время и в выходные дни, коль этого требовали интересы производства» [8, л. 94]. На предприятии, по причине его религиозных убеждений, была сформирована нетерпимая обстановка, были распространены разные небылицы. Ему пришлось уволиться с «Завода имени Кирова» и устроиться на предприятие «Мелодия». Но и на этом предприятии, узнав о его религиозной деятельности, добились его увольнения, «причем сделали это грубо: приказом по предприятию Владыкин уволен 8 сентября 1969 года «по собственному желанию, согласно поданному заявлению», а заявление Владыкин подал 24 сентября» [8, л. 94]. После этого Владыкин устроился на «Экспериментальный завод» с испытательным сроком один месяц. После работы на заводе в течение пяти месяцев его уволили, аргументируя, что он не прошел испытательного срока. Настоящей причиной увольнения было нежелание руководства мириться с его религиозными убеждениями. После обращения Владыкина в райисполком, в обком, в прокуратуру с просьбой о
трудоустройстве, вопрос так и оставался не решенным. С большим трудом он устроился работать на «Комбайновый завод». Уполномоченный пишет: «После всех мытарств Владыкин оказался затравленным зверем. И в этом причина - неправильное отношение к нему, как к верующему» [8, л. 95]. В описании ситуаций, связанных с несправедливым отношением работодателей к сотрудникам предприятия, являющихся верующими людьми, прослеживается соучастие уполномоченного Совета к судьбам Деева и Владыкина. Вопреки тому, что одной из главных целей уполномоченного было искоренение религии и дискредитация верующих, в данных случаях Крапивин признает ошибочность решений руководителей предприятий, связанных с увольнением квалифицированных и добросовестных работников. Факты неправильного отношения к верующим Крапивин называет «граничащие с гонением» и считает их недопустимыми, несмотря на то, что верующие являются идеологическими противниками советского строя. Проявление сочувствия в лице уполномоченного Крапивина, который являлся идеологическим противником по отношению к верующим, показывает, насколько тяжелой была реальная жизнь Владыкина, Деева и других верующих ЕХБ в их повседневном труде на советских предприятиях.
Отношения верующих с трудовыми коллективами на светской работе складывались неоднозначно. В одних случаях, верующих ценили, как добросовестных работников, но относились с недоверием из-за их убеждений. Нередкими были случаи, когда верующие сталкивались с несправедливым отношением к себе из-за своих убеждений. Иногда, верующие сами провоцировали руководителей предприятий неуместной проповедью своих убеждений в рабочее время. Из-за христианских убеждений верующие имели проблемы с трудоустройством, не смотря на высокую квалификацию и положительную характеристику. Не редко им приходилось выполнять тяжелую низкооплачиваемую работу.
Таким образом, в послевоенный советский период государством была создана система контроля и управления религиозными организациями, позволяющая легальными методами влиять на людей с религиозным мировоззрением с целью его замещения коммунистической идеологией. Обладая административным ресурсом, власть использовала партийный аппарат и производственные структуры, рычаги правового и социального регулирования для проведения пропагандистской работы, формирования негативного общественного мнения к верующим ЕХБ. Напряженная атмосфера вокруг верующих культивировалась и поддерживалась в разных сферах жизни общества. Однако рассекреченные архивные документы позволяют внести коррективы в сформировавшиеся к настоящему времени стереотипы относительно положения ЕХБ в советском послевоенном государстве. Наличие фактов справедливого отношения со стороны государства к верующим ЕХБ, факты социальной поддержки верующих позволяют снизить
уровень демонизации советского государства и мотивируют к более беспристрастному анализу происходивших событий.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
THE ORGANIZATION "PROSVITA" AND "NATIVE SCHOOL" AS AN INSTRUMENT FOR
COMBATING THE ILLITERACY OF THE POPULATION OF WESTERN UKRAINIAN LANDS
DURING THE INTERWAR PERIOD
Ilchishin S.
Postgraduate Student of the Research Institute of Ukrainian Studies of the Ministry of Education and Science of Ukraine (Kiev)
ОРГАШЗАЦШ «ПРОСВ1ТА» ТА «Р1ДНА ШКОЛА» ЯК 1НСТРУМЕНТ БОРОТЬБИ ПРОТИ НЕПИСЕМНОСТ1 НАСЕЛЕННЯ ЗАХЩНОУКРАШСЬКИХ ЗЕМЕЛЬ В МГЖВОСННИЙ ПЕР1ОД
Гльчишин С.О.
AcnipaHm Науково-до^дного тституту Укра&шознавства МОН Украти (Кигв)
Abstract
In the beginning and in the first third of the twentieth century, the problem of illiteracy and non-writing of the local Ukrainian population existed on the territories of Western Ukrainian lands. This problem was disturbed by Ukrainian cultural and educational organizations that fought for the rights of Ukrainian education in the Second Communist Commonwealth and conducted educational work with non-sign languages. The struggle of Ukrainian societies for Ukrainian culture, language and education and analysis of the activities of national-cultural, educational societies in the Western Ukrainian region, their influence on the development of education in the province and the struggle against non-literacy are highlighted.
Анотащя
На початку i в першш третит ХХ столитя на теренах захвдноукрашських земель юнувала проблема малоосвiченостi та неписемносп мюцевого укранського населення. Дана проблема турбувала украшсьш культурно -освгтт оргашзацп яш вели боротьбу за права украшсько! освгга у II Речi посполитш та вели навчальну роботу з неписемними.
Висвилено боротьбу укра!нських товариств за укра!нську культуру, мову та освпу та аналiзу дiяль-носп нацюнально-культурних, освгтшх товариств в захвдноукрашському репош, !х вплив на розвиток освгти в кра! та боротьбу з не писемнютю.
