Спросить
Войти
желтую колонну, а колоннаду позади нее задрапировали кумачовой тканью. В других венгерских городах также сооружались новые монументы и символы. Часть старых памятников была укрыта временными конструкциями. Так, в Пеште в центре памятника Миллениуму закрыли подиумом фигуру вождя Арпада, а на подиум водрузили полноростовую статую Карла Маркса.
Автор приходит к выводу о том, что в Советской Венгрии нежелательными признавались скульптуры высокопоставленных светских и духовных лиц, которые задрапировывались. Венгерские идеологи в гораздо меньшей степени, чем руководство Советской России, использовали в своей пропаганде национальные традиции. Те нововведения, которые создавались как в России, так и в Венгрии, «были направлены на легитимацию новых режимов в глазах широких народных масс, преподнося диктатуры как воплощение усилий выдающихся революционеров прошлого» (с. 218).
О. В. Бабенко
Юлия Зораховна Кантор - д-р ист. наук, профессор кафедры всеобщей истории Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
Монография посвящена судьбе советских музеев в годы Отечественной войны. Автор описывает подготовку к «разгрузке» музеев в случае войны, проводившуюся в предвоенный период, собственно процесс эвакуации культурных ценностей, будни музейщиков блокадного Ленинграда, повседневность музеев в тыловых регионах, их взаимодействие с прибывшими в эвакуацию, работы по восстановлению музеев и реставрации памятников культуры на освобожденных территориях, роль музеев в советской пропаганде военных лет и в формировании исторической памяти об Отечественной войне, работу по сбору экспонатов, связанных с войной.
Автор использует документы РГАСПИ, ГАРФ, РГВА, ЦА ФСБ, материалы региональных архивов (Государственный архив Республики Крым, Государственный архив Свердловской области и Центр документации общественных организаций Свердловской области, Центральный государственный архив Санкт-Петербурга) и некоторых зарубежных (Национальный архив Финляндии, Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины, Латвийский государственный исторический архив), а также документальные фонды ряда музеев, документы из домашних архивов, электронные публикации документов.
Книга состоит из предисловия, шести глав и послесловия, снабжена значительным количеством фотографий, включая снимки разрушенных памятников, сделанные во время войны или в первые послевоенные годы. В приложении приводятся тексты некоторых источников, главным образом не публиковавшихся ранее.
Музейное сообщество достаточно оперативно отреагировало на германскую агрессию против СССР: тематические выставки пропагандистской направленности начали открываться буквально в первые дни войны. Поначалу они были посвящены главным образам военным победам прошлого, в том числе и дореволюционного, включая не только Ледовое побоище или Отечественную войну 1812 г., но и, например, Семилетнюю войну. Позже к этому добавились выставки трофейного оружия, началась систематическая работа по сбору всевозможных артефактов, отражающих историю продолжающейся войны с Германией, состоялись первые выставки, посвященные борьбе советского народа с нацистскими захватчиками. Партийное руководство не было инициатором этой работы и вынуждено было скорее «догонять» специалистов, принимая соответствующие управленческие решения. Более или менее стройная политика музеефикации и мемориализации событий войны сложилась примерно через год-полтора после ее начала. Автор отмечает, что принятые в этот период руководящие документы для музеев были составлены вполне профессионально, однако уже на этом этапе наметился и «госзаказ» на героизацию войны, в том числе на замалчивание ее трагической, «не парадной» составляющей. Эта политика продолжилась и в послевоенные годы.
К массовой эвакуации музейных ценностей из европейской части страны советское руководство оказалось не готовым. Подробные планы эвакуации отсутствовали, не были определены места хранения вывезенного имущества, не было даже четких критериев ценности экспонатов, на основании которых можно было бы определить очередность их эвакуации. Ответственные чиновники Наркомпроса зачастую довольно плохо представляли себе ситуацию на местах, так что официальные распоряжения по вопросам эвакуации нередко оказывались бесполезными или запоздалыми. Во многих случаях работники музеев начинали готовиться к эвакуации не дожидаясь соответствующих указаний вышестоящего руководства, собственными силами, используя всевозможные подручные материалы для упаковки экспонатов. Как следствие, эвакуация осуществлялась в беспорядке, из многих музеев вывезти удавалось лишь небольшую часть фондов. Эвакуационные базы приходилось выбирать уже во время войны, местная администрация соответствующих регионов и городов часто оказывалась неготовой к приему на хранение столь ценных грузов в таком большом количестве. Симптоматично, что в послевоенном СССР вопрос о масштабах потерь музейного фонда в годы войны практически не разрабатывался. Автор связывает это с тем, что утрату столь значительного числа культурных ценностей было сложно объяснить одной лишь внезапностью германского нападения.
Относительно успешно прошла эвакуация экспонатов ленинградских музеев - во многом благодаря тому, что Ленинград являлся приграничным городом и у музейных работников здесь была возможность уже в мирный период выполнить хотя бы минимальную подготовку на случай войны. Тем не менее и из Ленинграда до начала блокады удалось вывезти далеко не все экспонаты. Кроме того, в Ленинград были вывезены ценности из пригородных дворцов-музеев. На протяжении 1941-1944 гг. оставшиеся в городе музейщики выполнили титаническую работу по сохранению вверенных им фондов, многие - ценой собственной жизни.
Для эвакуированных фондов музеев РСФСР были созданы девять специализированных хранилищ в Казани, Кирове, Кустанае, Новосибирске, Омске, Молотове (Пермь), Томске, Сарапуле и Соликамске. Фонды Эрмитажа были вывезены в Свердловск. За отсутствием подходящих помещений работникам музеев пришлось приспосабливать для хранения экспонатов имеющиеся помещения. От неблагоприятного температурно-влажностного режима частично спасало то обстоятельство, что экспонаты хранились упакованными в ящиках, но это же препятствовало и регулярной проверке их состояния. Тем не менее коллективы эвакуированных музеев не только вели работу по сохранению фондов, но и продолжали научную деятельность, их сотрудники преподавали в вузах, оказывали помощь местным музеям. Организовывались пропагандистские выставки, в том числе передвижные.
Отдельная, наиболее объемная, глава книги посвящена судьбе музеев на оккупированной территории РСФСР. Особое внимание автор уделяет нескольким регионам: Ленинградской области (до 1944 г. включала в себя также территории современных Новгородской и Псковской областей), Карелии и Крыму; в заключительном разделе на примерах еще нескольких музеев показана ситуация в других областях. В главе, в частности, подробно описываются централизованные мероприятия германского и финского правительств по «эвакуации» культурных ценностей с советской территории; значительный массив документов по этой теме стал доступен для исследователей только в последние годы. Централизованный грабеж дополнялся мародерством отдельных солдат и офицеров. Судьба значительной части экспонатов, вывезенных в Германию, неизвестна до сих пор. Кроме того, многие ценные артефакты были просто уничтожены. В то же время в ряде случаев серьезный ущерб историческим памятникам был следствием советской тактики «выжженной земли». Известны также случаи, когда немецкие войска входили в город не сразу после его оставления советскими частями, а через некоторое время; в такой короткий период безвластия провинциальные музеи нередко подвергались разграблению мародерами из числа местных жителей. Поскольку своевременно вывезти в глубь страны удалось лишь небольшое число наиболее ценных предметов, суммарный ущерб отечественному культурному наследию был огромен. Так, дворцы-музеи в окрестностях Ленинграда, по подсчетам автора, утратили до трех четвертей своих довоенных фондов. Погибло до 63% архивного фонда РСФСР.
В заключительной главе кратко описывается история возрождения музеев европейской части РСФСР после освобождения от оккупантов, а также процесс создания новых музеев, не только непосредственно связанных с историей Отечественной войны (например, Музей обороны Ленинграда), но и посвященных более
широкой тематике (так, в 1942 г. был открыт музей А.В. Суворова в его родовом поместье Кончанское, идея его создания появилась еще до войны). Особое внимание автор уделяет судьбе музеев Ленинграда и его пригородов, описывая, в частности, сложную и драматичную послевоенную историю пригородных дворцов. Наиболее показательной стала история Музея обороны Ленинграда, фактически разгромленного в 1949-1953 гг. в связи с «ленинградским делом». «По горькой иронии истории, - замечает Ю.З. Кантор, - акт ликвидационной комиссии был подписан 5 марта 1953 г. -в день смерти Сталина» (с. 259).
В послесловии на ряде примеров за последние два десятилетия описывается продолжающийся процесс возвращения в Россию музейных экспонатов, похищенных в военные годы.
М.М. Минц
В коллективной монографии по материалам международной конференции в Москве 1917 г. опубликованы работы 84 иностранных и российских историков.
Вначале помещены статьи С. Карнера, Д. Ширера, М.В. Каи-ля (кто они - составители сборника не сообщают, как и обо всех остальных авторах. - Реф.). Разделы сборника: «Память о революции: Трансформация идеологии и массовых представлений», «Советское государство. Партия и номенклатура», «Революция и мир», «Конфессиональная политика революционного государства», «Революция и национальности», «Революционная культура от авангарда до социализма», «Террор от “красного” до сталинского», «Послереволюционное социально-экономическое развитие и новая повседневность».
