СОВЕТСКИЕ ПРАЗДНИКИ В ХАКАСИИ В 1920-Е ГОДЫ: ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ

4. Бирлидис, Г. В. Правовое обеспечение профессиональной деятельности медицинских работников / Г. В. Бирлидис, И. В. Ремизов, Е. П. Калиниченко; под ред. И. В. Ремизова. - Изд. 3-е, доп. и перераб. - Ростов н/Д.: Феникс, 2009. - 313 с.

© Кузиванова М. Н., 2018

УДК 94(47):394.2

СОВЕТСКИЕ ПРАЗДНИКИ В ХАКАСИИ В 1920-Е ГОДЫ: ОСОБЕННОСТИ ВОСПРИЯТИЯ

Е. П. Мамышева

Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова

В статье на основе архивных материалов рассматривается практика проведения советских праздников в Хакасии в 1920-е гг. Подчёркивается значение новых праздников как одного из элементов пропаганды. Выделяются и анализируются особенности их восприятия коренными жителями данного региона.

В связи со столетием Октябрьской революции 1917 года с особой остротой возникла потребность в осмыслении советской эпохи, и это вполне закономерно, поскольку с первой в мире социалистической революцией были связаны кардинальные изменения во всех сферах жизни общества. Особую значимость и привлекательность для современных исследователей приобрели вопросы, связанные с изменениями в области культуры праздников.

Известно, что советская методология исследований праздничной культуры основывалась на принципах однопартийной политической системы с жёсткой централизацией. Праздничная культура была важной частью идеологической работы партии, её общественное предназначение воспринималось как «массовая политико-воспитательная работа, направленная на утверждение принятых идеологических норм и ценностей» [1, с. 108]. Исследования данной проблемы на современном этапе основываются на новых методологических подходах, в центре их внимания находится формирование праздничной культуры на региональном и местном уровнях [2-6]. В современной российской и региональной исторической науке не существует научных исследований, посвящённых изучению советских государственных праздников в Хакасии. Исходя из этого целью представленной статьи, подготовленной на материалах Национального архива, является освещение и анализ практики становления советских праздников в 1920-е гг. в Хакасском уезде, а также анализ восприятия советских праздников коренным народом региона - хакасами, что позволит дополнить сведения о данном периоде в истории Хакасии, в том числе, выявить наиболее значимые тенденции в её развитии.

Реализация проекта построения нового общества в эпоху становления советской власти ставила на повестку дня необходимость утверждения новой идеологии, что требовало от власти преодоления религиозности населения, продвижения в народные массы революционного мировоззрения. Внедрение новых праздников было одним из способов воздействия на сознание народных масс и на создание определённых возможностей для пропаганды новых идей. Именно в этот период в молодом государстве начали складываться структура и приёмы проведения новых праздников.

В соответствии с правилами СНК РСФСР «О еженедельном отдыхе и праздничных днях», размещёнными в Кодексе законов о труде 1918 года, были узаконены следующие «праздничные дни, посвящённые воспоминаниям об исторических и общественных событиях»: Новый год (1 января), День 9 января 1905 года (22 января), День низвержения самодержавия (12 марта), День Парижской Коммуны (18 марта), День Интернационала (1 мая), День Пролетарской революции (7 ноября). Однако окончательное оформление советского «красного календаря» исследователи относят к 1927-1928 гг. и связывают его с Постановлениями Президиума ЦИК СССР, в соответствии с которыми торжественные мероприятия празднования годовщины Октябрьской революции проводились в течение 7 и 8 ноября, а празднование Дня Интернационала стало проходить 1 и 2 мая [7, с. 288-294.].

Для утверждения новых праздников в сознании людей требовалось вызвать коллективный интерес к ним. Празднование новых дат и событий вызывало необходимость разработки новых ритуалов и превращалось в очередную политическую кампанию. Их подготовка и сценарий проведения излагались в инструкциях ЦК РКП(б), агитационного отдела ЦК ВКП(б), Наркомпроса, конкретизировались на уровне региональных партийно-государственных органов. Издавались специальные пособия, методические рекомендации по проведению советских праздников. При этом властные структуры категорически запрещали допускать вольность, самостоятельность в трактовке организации новых праздничных дат и событий.

Одним из главных праздников, безусловно, был день Октябрьской революции. Наиболее полные сведения о праздновании дня Октябрьской революции раскрывают обзоры политического состояния Хакасского округа, которые регулярно поступали в окружком ВКП(б). Сценарий проведения этого праздника был единым, который излагался в инструкциях ЦК партии; в них подчёркивалось значение праздника: он рассматривался прежде

всего как возможность для агитации и пропаганды. Некоторые исследователи акцентируют внимание на том, что такое стечение обстоятельств приводило к тому, что «инициатива устроителей праздничных торжеств на местах была сильно стеснена заданными рамками и сводилась в большинстве случаев к изысканию средств, необходимых для проведения праздника» [8, с. 37].

В Хакасии, как и по всей стране, подготовкой праздников занимались специальные комиссии, создаваемые на всех уровнях. Например, в сводках, поступивших в окружком партии за ноябрь 1927 года из разных районов, содержатся сведения о проведении 10-летнего юбилея Октябрьской революции1. Материалы этих сводок свидетельствуют о том, что названный праздник для жителей хакасских улусов представлял несомненный интерес, как что-то новое. В первое десятилетие его проведения день Октябрьской революции рассматривался как общественное дело, поэтому семейных застолий в этот день не устраивалось.

Так, из Чебаковского района Хакасии сообщали, что сельчане встретили праздник с 6 на 7 ноября массовыми выстрелами, салютом, часть сельчан даже ездила на демонстрацию2. Демонстрация, украшенная портретами вождя, красными флагами, вызывала интерес у хакасов, поскольку она оформлялась по-новому, но, с другой стороны, была для них в некоторой степени привычна, так как ассоциировалась в их сознании с православными крестными ходами. В сообщениях также подчёркивалось, что большая часть хакасов неграмотна и потому ещё недопонимает значения события. Тем не менее, они стремились занять место в первых рядах, воспринимая это как выражение особого почёта.

В сведениях из Аскизского района говорилось, что в Аскиз приезжали хакасы из отдалённых улусов для того, чтобы уточнить некоторые моменты проведения праздника3. Прибывшие интересовались, к примеру, почему к этому дню все учреждения разукрашиваются красным материалом, и с удивлением воспринимали красный цвет как символ кровопролития в борьбе за установление новой справедливой жизни. В то же время приехавшие из улусов хакасы высказывали разочарования по поводу того, что «все выступающие на митинге говорят на русском языке»4. В обзорах отмечалось, что хакасы Чаптыковского сельсовета воспринимали день 7 ноября как большой праздник, но при этом они подчёркивали, что не знают, как его проводить, как к нему готовиться5. Кроме того, они сетовали, что у них ещё некому делать доклад о значении этого праздника.

Одной из целей советской государственной политики в сфере праздничной культуры было ослабление влияния церкви на массовое сознание, так как в основе большинства праздников царской эпохи содержалось значительное количество религиозных компонентов. Достижение поставленной цели встречалось с большими трудностями. Семена новой праздничной обрядности, посеянные и взращиваемые новой властью, не смогли сразу пустить глубокие корни, стать органичной частью жизни коренного населения региона. В 1920-е гг. старые обычаи и новые культурные веяния сталкивались в повседневной жизни особенно ярко, сочетая в себе причудливые формы старых традиций и революционных новшеств. Новая праздничная культура приобретала новые знаки-символы в виде флагов, лозунгов, портретов политических деятелей. Портреты, однако, воспринимались как иконы, как лики святых. К примеру, жители улуса Мохов, приглашённые в с. Усть-Абакан на празднование дня пролетарской революции, остались довольны праздником, но, когда заиграла революционная музыка, они стали молиться Богу, а когда их остановили и сказали, что это праздник Ленина, они стали молиться портрету Ленина6. Привычка к давно сложившимся формам жизни могла быть преодолена лишь упорной работой по перестройке сознания миллионов людей, что, безусловно, требовало огромных усилий и много времени.

Таким образом, изучение архивных материалов показывают, что восприятие «красных празднеств» коренным населением Хакасии в конце 1920-х гг. было довольно противоречивым. С одной стороны, хакасы не понимали сущности новых праздников, потому и затруднялись принять их. Поскольку советские праздники создавались искусственно, как особые политические акции, их пафос зачастую был неясен простым людям. Слишком далеки они были от многих эпизодов истории русской революции. Безусловно, свою роль сыграли особенности материальных возможностей и кадровых ресурсов села, отдалённое положение некоторых деревень и улусов, высокая устойчивость в сельской местности религиозных убеждений. Кроме того, формат новых праздников строился с учётом опыта революционной борьбы, в которой местное население не участвовало. С другой стороны, жители Хакасии всё же проявляли интерес к праздничным событиям новой эпохи, поскольку для них они являлись достаточно экзотическими. Выявленные причины в той или иной степени относятся не только к коренному населению Хакасии, но и к русскоязычным жителям. Более того, следует отметить, что патриархальный и консервативный уклад жизни крестьян всей России, построенный на традициях, в 1920-е гг. ещё крайне медленно пропускал внешние элементы.

Библиографический список

&Государственное казённое учреждение Республики Хакасия «Национальный архив» (далее - ГКУ РХ «Национальный архив»). Ф. 1. Оп. 1. Д. 168. 157 л.

© Мамышева Е. П., 2018 УДК 94(460)+(47).084.2

ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА НА ОБОСТРЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО ВОПРОСА» В ИСПАНИИ

В. В. Мансурова

Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова

Статья посвящена изучению одного из факторов развития регионализма в Испании, а именно влиянию идей революции 1917 года на содержание проектов решения «национального вопроса», возникших в ходе революции 1931 года и Второй Республики в Испании. Показаны конституционно-правовые механизмы автономизации. Описан процесс разработки автономных статутов Каталонии, Страны Басков и других регионов, отмечена роль в этих событиях региональных политических партий. Раскрыты основные подходы к решению научной проблемы о взаимосвязи автономизации в Испании в начале 1930-х гг. и идей Великой русской революции 1917 года. Посредством анализа программных документов политических партий и левых организаций Испании 1920-1930-х гг., а также речей и выступлений их лидеров, обоснован тезис о том, что идеи решения национального вопроса, возникшие в ходе Великой русской революции, были реализованы в рамках Конституции 1931 года в Испании и в текстах автономных Статутов её регионов.

«Национальный вопрос», регионализм и сепаратизм являются насущными проблемами в современной Европе. Особенно остро они проявляются в Испании. При этом очевидно, что указанные проблемы имеют давнюю историю и очень сложный характер, включающий как внутренние, так и внешние факторы. Изучение этих факторов в исторической ретроспективе позволит лучше понять их суть и найти эффективные пути их решения. Особенно интересным представляется изучение первых попыток решить «национальный вопрос» в Испании в 1930-е гг. (период революции, Второй Республики и Гражданской войны). При этом особого внимания требует слабо изученный в исторической науке внешнеполитический аспект данного процесса, а именно влияние на него идей Великой русской революции.

Впервые национальный (региональный) вопрос в Испании был признан на государственном уровне в период Второй Республики. Именно после революции 1931 года, провозглашения республики и передачи власти Временному правительству было объявлено, что решение «национального вопроса» будет осуществляться через предоставление регионам автономии. Началась автономизация, в ходе которой часть регионов успела получить автономию или приступить к обсуждению её условий. Основой для этих процессов стали статьи 1, 8, 11 и 12 Конституции, принятой 9 декабря 1931 года Учредительными Кортесами.

Статья 1 Конституции провозглашала Испанию единым государством, «совместимым с автономией муниципий и регионов». Статья 8 определяла, что Испания состоит из двух видов образований - провинций и регионов, и именно за регионами она закрепляла «характер автономий». Статьи 11 и 12 определяли порядок создания автономий и утверждения их Статута. Кроме того, статья 4 гласила, что «не должны ущемляться права, которые законы государства признают за языками провинций или регионов» [1].

Ещё до принятия Конституции Каталония и Страна Басков попытались провозгласить независимость, но после провала этих попыток оставили решение «национального вопроса» за Учредительными Кортесами. В результате вступления в силу Конституции 10 сентября 1932 года статус автономии получила Каталония [2]. Договорённость основных политических движений об этом была достигнута ещё в ходе подготовки революции, а автономный статус правительства Каталонии действовал с сентября 1931 года.

В октябре 1936 года автономия была предоставлена Стране Басков [3]. Эта автономия просуществовала лишь 254 дня до оккупации региона франкистскими войсками. Обсуждалась и автономия Галисии. Проект Статута о ней был разработан министром внутренних дел Сантьяго Касаресом Кирогой совместно с другими членами Автономной галисийской республиканской организации (Organización Republicana Galega Autónoma, ORGA) [4]. Этот проект был одобрен Муниципальной ассамблеей Галисии в конце 1932 года, но статус автономии Галисия получить не успела. Требовали автономии и Канарские острова, разработку автономного Статута начали также и в Андалусии.

Во многом ход процесса автономизации и содержание разрабатываемых автономных Статутов определялись позицией и деятельностью региональных партий. Активно, например, участвовала в политических событиях рассматриваемого периода созданная в 1931 году Левая Республиканская Партия Каталонии (Esquerra Republicana de Catalunya, ERC), которая на выборах в Конгресс депутатов 1931, 1933 и 1936 гг. входила в десятку сильнейших, а в самом регионе занимала первое место. В галисийском национальном движении этого пе-