Деятельность прокурорских органов Красноярского края в годы Великой Отечественной войны

УДК 94(94) «1941/1945» DOI: 10.21209/2307-1842-2016-11-4-25-34

Владимир Арнольдович Печерский,

кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник, Хакасский научно-исследовательский институт языка,

литературы и истории (650017, Россия, г. Абакан, ул. Щетинкина, 23), e-mail: volody75.75@mail.ru

Деятельность прокурорских органов Красноярского края в годы Великой Отечественной войны1

В статье на основании ранее неизвестных документов из Государственного архива Красноярского края и Государственного архива Российской Федерации исследуется деятельность прокурорских органов Красноярского края в период Великой Отечественной войны. Рассматриваются проблемы перестройки работы прокурорских органов в соответствии с требованиями военного времени. К таким проблемам относились: ужесточение действовавших законодательных актов в сфере уголовного права, принятие новых нормативных правовых актов, призванных, прежде всего, способствовать укреплению дисциплины в тылу. Подвергаются анализу вопросы, связанные с надзором за работой предприятий, снабжавших действующую армию. Особое внимание уделяется борьбе прокурорских органов с дезертирством рабочих с предприятий в нарушение Указов Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» и от 26 декабря 1941 г «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». В данном аспекте анализируются как карательные меры по отношению к дезертирам, так и борьба прокурорских работников с причинами, порождавшими дезертирство. Делается вывод о том, что прокурорские органы занимали особое место в системе государственного управления Советского Союза.

Vladimir A. Pecherskiy,

Candidate of History, Leading Researcher, Khakass Scientific Research Institutute of Language, Literature and History

(23 Schetinkina st., Abakan, 655017, Russia), e-mail: volody75.75@mail.ru

Activity of Procuracy Bodies of the Krasnoyarsk Region During the Great Patriotic War2

In the article activity of procuracy bodies of the Krasnoyarsk region during the Great Patriotic War is researched on the basis of previously unknown documents from the State Archive of the Krasnoyarsk region and State Archive of the Russian Federation. Problems of restructuring of procuracy bodies& work according to demands of the war period are under consideration. The problems were as follows: toughening of working statutes in a criminal law, enactment of new laws and regulations aimed first of all to contribute to strengthening of discipline in the rear. Issues connected to the supervision of operation of enterprises, which supplied a combat army, undergo an analysis. Special attention is paid to the struggle of procuracy bodies against workers& defection from enterprises in violation of the Decree of the Presidium of the Supreme Soviet of the USSR as of 26 June 1940 "On change-over to an eight-hour day, seven-day workweek and the prohibition of workers and employees& unauthorized leave from enterprises and institutions" and as of 26 December 1941 "On liability of workers and employees of enterprises of the military industry for an unauthorized leave from enterprises". In respect of this aspect both punitive measures towards defectors and procuracy officers& struggle against causes raising defection are analyzed. The conclusion that procuracy bodies had a special place in the system of government control of the Soviet Union is made.

© Печерский В. А., 2016

Великая Отечественная война потребовала мобилизации всех имевшихся на тот период ресурсов. Последовавшие в военное время изменения в законодательстве были призваны способствовать этому процессу, надзор за исполнением новых законов имел особое значение, поэтому деятельность прокурорских органов была всецело подчинена интересам фронта.

Особую актуальность приобрела борьба с нарушениями трудовой и воинской дисциплины, хищениями государственного и общественного имущества, самовольным оставлением работы на предприятиях [7, с. 352].

В новых условиях сотрудники прокуратуры были вынуждены перестроить свою деятельность на военный лад, что означало уменьшение сроков следствия, ведение обвинения по тем деяниям, которые в мирное время не представляли большой общественной опасности; усиление надзорной работы. Цель данной статьи - на основе впервые вводимых в научный оборот архивных источников проанализировать работу прокурорских органов одного из крупнейших регионов РСФСР - Красноярского края в период Великой Отечественной войны, их вклад в укрепление обороноспособности страны, в поддержание законности и порядка в тылу.

Деятельность прокурорских органов в военный период не получила должного освещения в отечественной историографии. Из изданий советского времени можно выделить сборник документов, очерков и воспоминаний «Советская прокуратура. Страницы истории. Прокуратура сегодня» [7], в котором в публицистической форме излагается история прокурорских органов СССР, в том числе и в годы Великой Отечественной войны.

В российской исторической науке наибольший вклад в разработку темы внёс А. Г. Звягинцев. Военному времени значительное внимание уделяется в его монографии, освещающей деятельность прокуроров СССР и РСФСР [3].

Историю прокурорских органов в военное время изучал также В. С. Павлов. Его статья посвящена милитаризации органов прокуратуры в прифронтовых районах, при этом автор совершенно не уделяет внимания работе прокурорских органов регионов, находившихся в глубоком тылу [6].

Сотрудники Красноярской краевой прокуратуры в первые военные месяцы не смогли перестроить свою работу в соответствии с новыми реалиями, что показала проверка, проведённая старшим помощником прокурора СССР Кузнецовым в ноябре 1941 г. Ознакомившись с деятельностью краевой прокуратуры с 22 июня по 28 октября 1941 г., он пришёл к выводу, что «состояние руководства периферией по судебному надзору, по уголовным делам не отвечает требованиям военного времени». По его мнению, краевые работники прокуратуры не справлялись с судебным надзором по делам о «злостных отказниках» от трудовой повинности, об уклонении от сельхозналога, о растратах, спекуляции, хулиганстве. Руководство краевой прокуратуры, в частности заместитель краевого прокурора А. Д. Потопаев, «недостаточно руководил работой уголовно-судебного отдела, вследствие чего по целому ряду категорий дел прокуроры УСО допустили неправильное разрешение их в суде». Краевой же прокурор В. А. Дорогов недостаточно интересовался работой возглавляемого Александром Дмитриевичем отдела, вследствие чего, как считал Кузнецов, «ряд серьёзнейших недостатков в работе этого отдела своевременно не были исправлены»1.

Недочёты в работе прокурорских органов края были вызваны большим количеством новых нормативных правовых актов, в которых сотрудники не сразу смогли сориентироваться. К тому же руководство краевой прокуратуры загрузило местных прокуроров несвойственными им функциями, что и отметил старший помощник прокурора СССР.

Краевая прокуратура с 22 июня по 28 октября 1941 г. разослала окружным, городским и районным прокуратурам 29 секретных и совершенно секретных приказов и 28 не секретных приказов и директивных писем. Кузнецов отметил, что многие приказы и директивные письма ставили перед местными прокурорами невыполнимые задачи, порождали препятствия в их работе. Иногда эти приказы противоречили действовавшему законода-тельству2.

Для усовершенствования работы краевой прокуратуры старший помощник прокурора СССР предложил руководству краевой прокуратуры принять ряд «решительных и немедленных мер»: обеспечить участие прокуроров в суде первой инстанции во всех процессах, в ходе которых мог быть вынесен приговор к лишению свободы. Улучшить судебный надзор по делам, возбуждённым по ст. 107 УК РСФСР «Спекуляция», а также опротестовывать в кассационном порядке решения судов, вынесенных по этой статье,

если таковые не отвечали «требованиям ликвидации спекуляции». Взять под особый контроль работу по судебному надзору по делам о хулиганстве. Особо строго относиться к судебному надзору по делам о хулиганстве, «с тем, чтобы немедленно ликвидировать практику послабления борьбы с хулиганами». Вести борьбу с растратами, «с тем, чтобы к растратчикам государственных денег была применена надлежащая мера репрессии». Обобщать практику работы прокуратуры по судебному надзору, «с тем, чтобы в результате этих обобщений немедленно устранять выявленные недостатки»1.

Таким образом, проверяющий обозначил основные направления деятельности местных прокурорских органов в уголовно-судебной сфере. По мнению руководства особую общественную опасность в военное время представляли собой такие виды преступлений, как спекуляция, нарушавшая монополию государства в сфере распределения продуктов и товаров; растрата государственных средств в тот момент, когда требовалась их максимальная концентрация для достижения Победы; хулиганство, способствовавшее дестабилизации обстановки в тылу.

Прокурор края на основе результатов данной проверки 26 ноября 1941 г. издал приказ, в котором содержалось признание того, что работники краевой прокуратуры, в частности уголовно-судебного отдела, «не сумели полностью перестроить свою работу на военный лад». Сотрудники УСО обвинялись В. А. Дороговым в том, что они, давая заключение по судебным решениям, не обжаловали чересчур «либеральные» решения народных судов по отдельным видам преступлений. В частности, «к злостным спекулянтам применялись минимальные меры наказания, имущество оставалось не конфисковано».

На особую опасность спекуляции в условиях войны позднее обратил внимание нарком юстиции СССР Н. М. Рычков. В своей статье «Крепче удар по спекулянтам - дезорганизаторам тыла», он заявлял: «спекуляция в условиях войны является ещё более опасной и нетерпимой, чем в мирное время». По мнению наркома, следствие по делам о спекуляции проводилось не лучшим образом, следователи часто не накладывали на имущество виновных в спекуляции предварительного ареста, в результате чего спекулянтам удавалось избежать материальной ответственности и приговоры судов о конфискации имущества оставались невыполненными.

Николай Михайлович напомнил работникам милиции, прокуратуры и суда, что борьба со спекуляцией является их «государственной обязанностью». Свою статью нарком закончил призывом: «Никакой пощады спекулянтам, дезорганизующим наш советский тыл!» [5]. Подобные публикации руководителей органов юстиции не имели силу закона, однако воспринимались сотрудниками на местах как руководство к действию.

Для преодоления обозначенных недостатков краевой прокурор В. А. Дорогов обязал начальника УСО «перестроить судебный надзор и обеспечить беспощадную борьбу с дезорганизаторами тыла, с нарушением государственной дисциплины, уклонением от воинской обязанности, мобилизации и т. д.»2. Этим приказом Василий Андрианович расширил список деяний, особо опасных в военное время, отмеченных старшим помощником прокурора СССР. Служебное рвение заставило его охватить более широкий круг преступлений.

В приказе от 15 декабря 1941 г. краевой прокурор предъявил претензии и к отделу общего надзора, который так же «не перестроил полностью работу в соответствии с требованиями военного времени». Это выражалось в том, что отдел недостаточно занимался оперативным руководством районными прокуратурами, издавал большое количество директив, иногда без учёта их необходимости и «составленных, в отдельных случаях, невнимательно и непродуманно»3. Тем самым В. А. Дорогов часть своей вины переложил на подчинённых.

От начальника отдела общего надзора Г. И. Жданович требовалось «обеспечить надзор за строжайшим и безоговорочным соблюдением всеми организациями и отдельными гражданами законов, имеющих важное значение в условиях военного времени». Особое внимание Галине Ивановне полагалось обратить на повседневный надзор за соблюдением, выполнением Указов Президиума Верховного Совета СССР, направленных на укрепление трудовой дисциплины. Систематически проверять выполнение положений Указа от 26 июня 1941 г. «О порядке назначения и выплате пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время», а также проверять своевременность выплаты мобилизованным гражданам зарплат, двухнедельного выходного пособия и компенсаций4.

Прокурорским органам края предстояло проделать большую работу, чтобы перестроить свою деятельность в соответствии с требованиями военного времени. На их плечи лёг ряд новых обязанностей, сотрудники прокуратуры должны были следить за соблюдением нормативных правовых актов, принятых в военное время. Руководство указало им основные направления деятельности, обратило внимание на недочёты, которые предстояло исправить в дальнейшем.

С началом войны Красноярский край стал одним из центров военно-промышленного комплекса СССР. На местных и эвакуированных предприятиях развернулось производство военной техники, вооружений, боеприпасов, снаряжения. Задачей работников прокуратуры был надзор за тем, чтобы выполнялись планы выпуска предназначенной для армии продукции и она вовремя доставлялась по назначению.

С переводом промышленности на военные рельсы справлялись не все предприятия, примером чего может служить Красноярская мебельная фабрика, которая осенью 1941 г. сорвала план производства лыж для РККА. С августа по октябрь 1941 г. фабрика должна была изготовить 4200 и сдать 1440 пар лыж. К 20 октября было изготовлено лишь 309 пар, из которых сдано было 178. Директор фабрики Ф. А. Кравченко объяснял срыв поставок недопоставкой сырья, технологическими трудностями, возникшими в связи с переходом на выпуск нового вида продукции и призывом в армию большей части кадровых рабочих.

Краевая прокуратура провела проверку деятельности Красноярской мебельной фабрики, по результатам которой объяснения директора были признаны несостоятельными. По мнению помощника краевого прокурора Спиридонова оснащённость предприятия позволяла его работникам выполнить государственный план полностью и в срок, а Ф. А. Кравченко своевременно не принял меры к набору рабочей силы взамен мобилизованных, имевшимися же у него кадрами Фёдор Андреевич распоряжался «неправильно и не рационально»1.

Помощник краевого прокурора возбудил против Ф. А. Кравченко уголовное дело по ст. 111 УК РСФСР «Бездействие власти, то есть невыполнение должностным лицом действий, которое оно по обязанности своей службы должно было выполнить». Директор мебельной фабрики был признан виновным

в предъявленном обвинении и 10 октября 1941 г. был осуждён на 2 года лишения свободы.

В преддверие зимы лыжи становились стратегическим видом продукции, обеспечивавшим маневренность солдат действующей армии, посему за невыполнение плана их выпуска к ответственности был привлечён не только Ф. А. Кравченко. Так, краевая прокуратура возбудила уголовное преследование против председателя правления Крайлеспо-требсоюза Рычкова за срыв поставок сырья для изготовления лыж. Хакасскому областному прокурору было предложено начать уголовное преследование в отношении руководства Абаканского лесозавода за аналогичный проступок. Прокуратура Сталинского района Красноярска расследовала дело о срыве выполнения плана изготовления лыж, возбуждённое против председателя артели «Пром-кооператор» Скребкова. 3 ноября 1941 г. краевой прокурор дал директиву всем районным прокурорам края о надзоре за ходом выполнения плана изготовления лыж. Сотрудники отдела общего надзора краевой прокуратуры неоднократно посещали Красноярский деревообрабатывающий комбинат и другие предприятия, осуществлявшие заготовку сырья для лыж, систематически получали от них сводки о ходе работ. Энергичные меры, предпринятые сотрудниками прокурорских органов, помогли предприятиям края выполнить план изготовления лыж в 2800 пар2.

Мобилизационный тип экономики, возникший в Советском Союзе ещё в довоенный период, предусматривал широкое применение внеэкономических методов. Репрессивная составляющая в экономике многократно усилилась в военное время, привлечение к уголовной ответственности стало одной из главных форм стимулирования производителей продукции, необходимой для фронта. Объективные причины, мешавшие реализации производственных планов, были слабым оправданием для не справлявшихся руководителей. Им предлагалось самостоятельно искать выход из сложившейся ситуации и, несмотря ни на что, выполнять государственное задание.

Методы принуждения применялись в различных сферах экономики, связанных с армейским ведомством. Так, осенью 1941 г. Красноярский городской военкомат сообщил в краевую прокуратуру о том, что автомастерские различных организаций задерживают ремонт автомобилей для РККА. Прокурор2 ГАКК. - Ф. Р-1434. - Оп. 14. - Д. 2. - Л. 113.

ская проверка установила, что мастерские Крайпотребсоюза, Енисейзолото и краевой транспортной конторы не закончили вовремя ремонт вследствие отсутствия запасных частей, в частности резины и аккумуляторов. Благодаря вмешательству прокурорских органов армия в короткие сроки получила исправные автомашины. Быстрой и качественной работе мастерских во многом способствовало возбуждение уголовного преследования против начальника транспортной конторы Константинова и заведующего гаражом той же организации Юданова за срыв плана ремонта автомобилей1. Здесь мы так же видим, как действия прокуратуры стимулировали активность гражданских организаций в их помощи Красной Армии.

Предметом заботы прокурорских органов были и эвакогоспитали. В первые дни войны согласно мобилизационному плану в крае были развёрнуты семь эвакогоспиталей на 2100 коек. Шефство над госпиталями брали интернаты и школы, снабжавшие медучреждения мебелью и прочим не медицинским инвентарём [5, с. 118].

Именно по сигналам шефов осенью 1941 г. краевой прокуратурой была проведена проверка эвакогоспиталя № 3347, размещавшегося в помещениях интерната и средней школы № 12 Красноярска. Сотрудники прокуратуры установили в ходе проверки ряд недостатков в работе данного лечебного учреждения, каковые надлежало устранить в самое ближайшее время: навести чистоту в помещениях, снабдить обслуживающий персонал чистыми халатами. Краевому отделу коммунального хозяйства было предписано немедленно исправить отопительную систему в помещениях госпиталя. Тресту очистки полагалось регулярно очищать канализационные ямы от нечистот. Забота о раненых бойцах и командирах Красной Армии должна была носить постоянный характер, и краевая прокуратура совместно с краевым отделом здравоохранения отправили директиву рай-прокуратурам и райздравотделам о систематическом надзоре за госпиталями2.

В результате проверки деятельности эвакогоспиталя № 3347 не было возбуждено ни одного уголовного дела. Это было вызвано не только тем, что поступки командования и персонала госпиталя не подпадали под действие уголовного закона, но и потому что эвакогоспитали являлись воинскими частями, а служившие в них были мобилизованными на

военную службу, и на них распространялась юрисдикция военной прокуратуры.

Кадровый вопрос в военные годы стоял очень остро. Мобилизация значительной части работоспособных мужчин породила дефицит рабочей силы в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте. Решалась эта проблема путём запретов и репрессий. 26 июня 1940 г. был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений» [1]. Согласно этому нормативному правовому акту рабочие и служащие, самовольно покинувшие место работы, карались тюремным заключением сроком от 2 до 4 месяцев. За прогул без уважительной причины виновные могли быть приговорены к исправительно-трудовым работам на срок до 6 месяцев по месту работы.

Отдел общего надзора краевой прокуратуры, проверив ряд предприятий краевого центра и получив сообщения 26 районных прокуроров, обобщил сведения о выполнении данного Указа на 147 предприятиях и в учреждениях края с 23 июня по 23 июля 1941 г.

Сотрудники отдела отметили снижение количества прогулов и опозданий, при этом на ряде предприятий и в учреждениях имели место нарушения соответствующего нормативного правового акта: «покровительство прогульщикам», приём на работу без трудовых книжек, а иногда и вовсе без документов. Некоторые должностные лица по итогам проверки были привлечены к уголовной ответственности. Так, в Байкитском районе директор местной школы ограничился выговором опоздавшему на работу на час учителю. Прокурор района направил дело прогульщика в районный суд, а против директора возбудил уголовное преследование, впоследствии он был приговорён к одному году исправительно-трудовых работ. Заведующий Казачинской районной заготовительной организацией был привлечён к уголовной ответственности за то, что «не принял никаких мер против зоотехника - прогульщика и пьяницы»3.

Указ от 26 июня 1941 г., призванный помогать руководству предприятий и учреждений удерживать рабочую силу, в военный период стал создавать затруднения. Испытывая постоянную нехватку рабочих и служащих, руководящие работники, рискуя собственной свободой, зачастую смотрели сквозь пальцы

на нарушения Указа, которые грозили их подчинённым тюремным заключением.

Краевая прокуратура постоянно контролировала выполнение положений Указа от 26 июня 1941 г. и требовала того же от нижестоящих прокуратур. В своём приказе от 10 ноября 1941 г. краевой прокурор В. А. До-рогов на основе докладов городских прокуроров Ачинска и Минусинска и прокуроров Кировского и Артёмовского районов отметил, что «прокуроры ослабили работу по общему надзору и не проводили систематических проверок на предприятиях и учреждениях на предмет выполнения Указа». Руководителям отдельных предприятий и учреждений Василий Андрианович вменял в вину то, что они «не принимают решительных мер к ликвидации прогулов».

Краевой прокурор потребовал немедленного исправления недостатков в работе по надзору за выполнением Указа от 26 июня 1940 г. и «организации борьбы с дезорганизаторами производства». Для достижения этой цели районные и городские прокуроры должны были выполнить ряд задач: прежде всего «систематически и повседневно» следить за неуклонным выполнением всеми предприятиями и организациями данного Указа, сосредоточив основное внимание на предприятиях, выполняющих военные заказы; обеспечить судебный надзор и в кассационный срок проверять законность всех приговоров по делам, возбуждённым по Указу от 26 июня 1940 г.; «решительно» привлекать к уголовной ответственности руководителей предприятий и учреждений, не принимавших мер к ликвидации прогулов; на собраниях рабочих и служащих ставить вопросы о борьбе с прогульщиками1. Столь суровые требования к надзору за выполнением именно этого нормативного правового акта, предъявленные краевым прокурорам к подчинённым, говорили о том значении, которое придавало государство названному Указу. Прокуроры несли персональную ответственность за недостаточно энергичную борьбу с прогулами.

Другим законодательным актом, вводившим запрет на свободный выбор места работы, был Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 декабря 1941 г. «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Этот Указ объявлял всех рабочих и служащих предприятий военной промышленности мобилизованными на период войны, их самовольный уход с предприятий

рассматривался как дезертирство и карался тюремным заключением сроком от 5 до 8 лет. Уголовные дела по обвинению дезертиров с предприятий военной промышленности должны были рассматривать военные трибуналы.

Этот нормативный правовой акт сделал рабочих и служащих военной промышленности ещё более бесправными и зависимыми от начальства, чем они были по Указу от 26 июня 1940 г. Основанием для обвинения было лишь сообщение директора предприятия, которое не проверялось следователями и прокурорами на предмет объективности и достоверности. Указ создавал почву для сведения личных счётов. Зачастую уголовное преследование возбуждалось против рабочих, мобилизованных в армию или просто переведённых в другие цеха, поскольку необходимые документы не были оформлены должным образом и в срок.

Несмотря на драконовские меры по борьбе с дезертирством, количество судебных дел о трудовых преступлениях на предприятиях края во второй половине 1941 г. и в первые месяцы 1942 г. росло. С 22 июня 1941 г. по 1 апреля 1942 г. в Красноярском крае за прогулы и нарушение трудовой дисциплины было осуждено 15096 чел., из них за прогулы - 12165, за самовольный уход с работы - 2931. К числу самовольно оставивших место работы в указанный период добавлялись 195 дезертиров с предприятий военной промышленности, осуждённых по Указу от 26 декабря 1941 г.2

Масштабы явления заставили краевую прокуратуру заняться изучением причин, порождавших дезертирство. Прокурорские работники весной 1942 г. проверили ряд предприятий. Особое внимание было уделено

Красноярскому заводу № 4 им. К. Е. Ворошилова, флагману военной промышлености края. В период войны завод освоил выпуск орудий, миномётов, авиабомб, морских мин. Предприятие в рекордные сроки увеличило производственные мощности в полтора раза, зимой 1941-42 г. заработали пять новых цехов [6, с. 65-66].

По распоряжению краевого прокурора была создана комиссия в составе: государственного санитарного инспектора по Красноярскому краю Соколовского, заведующей отделом здравоохранения Кировского района Красноярска Быковой, районного санинспектора Лакшина и помощника директора завода Рюмина. Перед комиссией предстала ужасающая картина жизни тех, кто ковал оборонную мощь страны. В бараках, служивших общежитиями для рабочих, проживало 882 человека. Они спали на двух-трёх ярусных нарах, на которых вместо матрасов лежали мешки, набитые трухой. Несмотря на наличие штата уборщиц, «грязь в бараках невообразимая», уборка производилась от случая к случаю. Столы и тумбочки имелись не во всех комнатах, а те, что были, разбитые и без ящиков. В тех комнатах, где не было мебели, рабочие были вынуждены есть прямо на нарах. Общежития не отапливались. Умывальники были неисправны, а в некоторых бараках не было даже таких. Вода хранилась в грязных деревянных бочках, была покрыта плесенью, пахла затхлостью. Не имея возможности помыться и не проходя санобработку, жильцы завшивели, возникла угроза эпидемии сыпного тифа. Уборные, помойные ямы и мусорные ящики были переполнены нечистотами, в тёплое время года растекавшимися по территории общежитий.

Для того чтобы решить гигиенические проблемы рабочих, администрация предприятия, в нарушение закона, регулярно предоставляла им отпуска за свой счёт. Мера по большей части была бесполезной. Многие рабочие были эвакуированы из Европейской

части СССР, и им некуда было поехать, чтобы просто помыться и переменить бельё1.

Ознакомившись с результатами проверки, краевой прокурор потребовал от администрации предприятия немедленно привести в порядок бараки и территорию двора. Краевая прокуратура приняла решение привлечь к уголовной ответственности начальника жилищного отдела завода № 4 Коссия и его заместителя Жердева и возбудила дисциплинарное преследование против помощника директора Рюмина. Директор предприятия Б. А. Хазанов избежал ответственности только потому, что 14 февраля 1942 г. подписал приказ, в котором Рюмину предписывалось в пятидневный срок проверить состояние общежитий и устранить неполадки, «вызывающие справедливые нарекания рабочих на отсутствие нормальных условий для отдыха в нерабочее время». Этот акт скорее напоминал отписку, поскольку директор не проверял его выполнение, и краевой прокурор посчитал, что и Борис Абрамович «должен быть предупреждён об ответственности».

Прокуратура уже 27 марта 1942 г. проверила, что было сделано на заводе. Администрация прислушалась к прокурорским работникам. Стёкла в окнах были вымыты, а там где отсутствовали, вставлены и даже занавешены. Нары были снесены, вместо них поставлены железные кровати, в комнатах появились целые столы и табуреты. Жильцам было выдано постельное бельё. Было налажено снабжение бараков водой и топливом, очищена территория двора. Видя значительные изменения, произошедшие в столь короткий срок, краевой прокурор пришёл к выводу: «очевидно, что оборудовать общежитие и привести их в человеческий вид можно и должно было и без вмешательства прокуратуры»2.

Такое состояние материально-бытовых условий жизни рабочих объяснялось тем, что главной целью руководства завода № 4 и других предприятий было скорейшее налаживание выпуска вооружения, боеприпасов и другой, необходимой действующей армии продукции. На решение этой задачи бросались все силы и средства, имевшиеся в распоряжении дирекции. Забота о жизни рабочих в нерабочее время оставалась на периферии внимания ответственных лиц, порой у них элементарно не было времени узнать, как живут их подчинённые. Требовался окрик со стороны, чтобы проблема сдвинулась с мёртвой точки. Но даже строгие меры и давление

на администрацию не помогали полностью решить данный вопрос.

Касалось это и завода № 4. Б. А. Хаза-нов в своём приказе от 20 мая 1944 г. отмечал: «На протяжении 1 квартала и апреля 1944 г. число оформленных дел на дезертиров и прогульщиков возросло по сравнению с 4 кварталом 1943 г. в среднем с 50 до 70 в месяц. Количество общих невыходов на работу с марта 1944 г. стало возрастать с 7 до 7,3 процентов и достигло в апреле 8,45 процентов. Усилилась текучесть рабсилы по заводу: в апреле было принято 119 человек, уволено 234». Директор заявлял: «анализ дезертирства свидетельствует о том, что начальники цехов по-прежнему не проявляют должной заботы и чуткости к удовлетворению материально-бытовых нужд рабочих. Так, проверкой 51-го жилого квартала и барака № 15, где размещены инвалиды Отечественной войны, установлено отсутствие света, в бараках антисанитарное состояние, отсутствуют постельные принадлежности»1. Таким образом, для поддержания достойного состояния жилья рабочих требовалось постоянное вмешательство прокурорских органов, поскольку администрация по-прежнему не уделяла этому вопросу должного внимания.

Проблема дезертирства с предприятий военной промышленности касалась практически всех профильных заводов края в той или иной мере. С января по октябрь 1942 г. в среднем в военный трибунал поступало не более 300 дел данной категории, в оставшиеся месяцы 1942 г. поступление выросло до 1450 дел в среднем за месяц. В ноябре - декабре 1942 г. прокурорские органы Красноярска передали в военный трибунал Красноярского гарнизона 2902 уголовных дела, возбуждённых за нарушение положений Указа от 26 декабря 1941 г. Наибольшее количество дел - 1491, в 1942 г. было возбуждено Кировской районной прокуратурой, поскольку большинство предприятий соответствующего профиля размещалось в Кировском районе Красноярска2. В край осенью 1941 г. прибывали всё новые производственные мощности, вместе с оборудованием эвакуировались рабочие, происходила мобилизация рабочей силы на местах. С ростом числа мобилизованных росло и количество дезертиров.

Анализ причин, заставлявших рабочих самовольно покидать военные заводы, показал одну тенденцию. Большинство дезертиров составляли молодые люди 1922-1925 гг.

рождения, только начинавшие трудовую деятельность. Так, на заводе № 4 в ноябре 1942 г. из 259 осуждённых за самовольное оставление места работы 157 были в возрасте 1618 лет. На заводе № 703 из 136 осуждённых по Указу от 26 декабря 1941 г. в ноябре 1942 г. 73 принадлежали к той же возрастной категории. Краевой прокурор в этой связи отмечал недостаточность работы, проводимой с молодёжью партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями3.

Подросткам в военные годы предстояло заменить у станка взрослых рабочих, призванных в армию. Молодые люди, мобилизованные на производство, оказывались оторванными от родителей, от привычной обстановки, в описанных выше условиях заводских бараков. Скудное снабжение, отсутствие элементарных бытовых удобств провоцировали их, часто в силу незрелости и малограмотности не осознававших, что совершают серьёзное преступление, к самовольному отъезду домой. В связи с этим были предприняты меры к просвещению молодых рабочих.

По инициативе прокурорских органов на заводах № 4 и «Красный профинтерн» прошли выездные сессии военного трибунала, в которых рассматривались дела по обвинению в нарушении положений Указа от 26 декабря 1941 г. В специальных бюллетенях стали публиковаться судебные отчёты по делам о самовольном оставлении рабочих мест. Эти бюллетени рассылались по предприятиям соответствующего профиля, в цехах, заводских столовых и клубах их зачитывали рабочим. В заводских многотиражках публиковались статьи, посвящённые борьбе с дезертирством. По требованию прокуратуры на заводах дирекция провела работу по упорядоченью учёта кадров, который позволял своевременно выявлять дезертиров4.

Репрессии и воспитательные меры дали свой результат, и в 1943 г. число дел, возбуждённых прокурорскими органами края по Указу от 26 декабря 1941 г., стало уменьшаться. В январе таковых было 930, в феврале - 842, в марте - 838, в апреле - 724, в мае - 652. По-прежнему 70 % нарушителей положений Указа составляли подростки и молодёжь со стажем работы до 1 года5.

Несмотря на снижение числа дезертиров, их количество не свелось к минимуму. Социальные проблемы рабочих, трудившихся на предприятиях военной промышленности, не были решены до конца войны и многие из

них, несмотря на риск сурового наказания, самовольно оставляли рабочие места. Вскоре количество дезертиров вновь стало расти.

Во многих промышленных районах страны проблемы дезертирства с военных предприятий приобрели не меньший масштаб, чем в Красноярском крае. В РСФСР в 1944 г. в 84 городские и районные прокуратуры от директоров заводов военной промышленности ежемесячно поступало от 200 до 300 дел о самовольном оставлении рабочих мест, а в 56 прокуратур - свыше 300. Так, в Молотов-скую районную прокуратуру Омска приходило в среднем 320, Ленинскую того же города -316, Сталинского района Омска - 289 дел. В Новосибирске самовольное оставление рабочих мест приобрело угрожающий размах на предприятиях военной промышл