ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
УДК 947.084
DOI 10.23683/0321-3056-2018-1-99-106
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПРОЦЕССОВ АДАПТАЦИИ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИХ ИММИГРАНТОВ А. А. ШТЕРНФЕЛЬДА И Р. Л. БАРТИНИ В ПЕРИОД ИХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
© 2018 г. А.С. Казанцев а
а Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
COMPARATIVE ANALYSIS OF THE PROCESSES OF ADAPTATION TO SCIENTIFIC AND TECHNICAL IMMIGRANTS A. A. SHTERNFELD AND R. L. BARTINI IN THE PERIOD OF THEIR ACTIVITIES
IN THE SOVIET UNION
Исследуются сходство и различие процессов адаптации научно-технических иммигрантов А. А. Штернфельда и Р. Л. Бартини в период их деятельности в Советском Союзе. Изучаются причины, затруднявшие их профессиональную реализацию на различных этапах творческого пути. Прослеживается ход адаптации этих ученых к чрезвычайно неблагоприятно складывающимся условиям их работы. Устанавливается зависимость от определенных исторических событий, влияние этих событий на быт и сложности творческой деятельности ученых. Выясняются общие закономерности, характерные для процессов адаптации обоих иммигрантов в определенные исторические периоды. Анализируется взаимосвязь этих закономерностей с политикой государства в отношении научно-технических иммигрантов. Делается вывод об искусственно созданных препятствиях для их творческой реализации, за исключением краткого периода до 1937 г., доказывается положительное влияние работ обоих ученых на развитие отечественной науки и техники вопреки этим препятствиям.
In the article the author examines the similarities and differences of the adaptation processes of scientific and technical immigrants A. A. Sternfeld and R. L. Bartini in the period of their activities in the Soviet Union. The author considers the reasons that hindered their adaptation to different stages of their career. The course of adaptation of these scientists to extremely unfavorable conditions of their work is traced. The dependence on certain historical events, the influence of these events on everyday life and the complexity of the creative activity of scientists is established. The way of their adaptation through professional development to bypass existing barriers; determining what relationship data paths from certain events of the historical process, proved the decisive influence of these events on the specificity of adaptation stated personalities. The interrelation of these laws with the policy of the state regarding scientific and technical immigrants is analyzed. The conclusion is made about artificially created obstacles for their creative realization, with the exception of a brief period until 1937, but the positive influence of the works of both scientists on the development of Russian science and technology in spite of these obstacles is proved.
A.S. Kazantsev а
Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
Казанцев Александр Сергеевич -аспирант,
Институт истории и международных отношений, Южный федеральный университет, ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082, Россия.
Е-тай: Sasha.Kazantseff2014@yandex. ги
Aleksandr S. Kazantsev -Postgraduate,
Institute of History and International Relations, Southern Federal University, Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don, 344082, Russia.
E-mail: Sasha.Kazantseff2014@yandex. ru
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
В современном мире, в условиях жесткой конкуренции между странами за приоритет в различных областях науки и техники, на фоне усиливающихся миграционных процессов все большее значение приобретают исследования процессов адаптации к новым условиям научно-технических мигрантов. Свободная миграция научно-технических специалистов очень важна для России, так же как и создание благоприятных условий для их профессиональной реализации. В этой связи представляются актуальными исследования закономерностей этих процессов в нашей стране в различные периоды ее существования. В частности, весьма интересен сравнительный анализ процессов адаптации научно-технических иммигрантов на примере А.А. Штернфельда и Р.Л. Бартини в период их деятельности в Советском Союзе, т. е. 1923-1980 гг., что и обусловило хронологические рамки исследования. Характерные особенности индивидуальной адаптации данных персоналий изучались автором в предыдущих работах [1, 2].
При поэтапном анализе исследование показывает, что для приехавших в Советский Союз по идейным соображениям А. А. Штернфельда и Р. Л. Бартини период до 1937 г. был благоприятен для творческой адаптации. Бартини в 19231930 гг. хорошо приспособился к условиям жизни в СССР и показал быстрый карьерный рост от старшего лаборанта аэрофотограммомет-рии до главного конструктора [3], руководя испытаниями самолетов и технической подготовкой самолета АНТ-4 «Страна Советов» к полету над Тихим океаном, а также создавая проекты летающих лодок. Наряду с практическим самолетостроением он занимался и научно-исследовательской работой. Большое внимание он уделял построению аэродинамических контуров [4-6], облегчению веса конструкций и вопросам подбора оптимальных сталей и сплавов [7, 8]. В 1932 г. был построен первый самолет конструкции Р. Л. Бартини «Сталь-6» - пионер советской скоростной авиации [9]. В 1935-1937 гг. Бартини спроектировал и построил дальний арктический разведчик - «ДАР», войдя в историю авиации как автор «эффекта Бартини» [10], а в 1939 г. его экспериментальный самолет «Сталь-7» поставил международный рекорд скорости на 5000 км [11, 12]. Во время этого рекордного перелета конструктор уже давно сидел в тюрьме по ложному доносу.
У А.А. Штернфельда, ученого с мировым именем, принесшего в дар Советскому Союзу свою монографию «Введение в космонавтику»
[13], получившую от Французского астрономического общества Международную премию по астронавтике, благоприятный период его деятельности в СССР был совсем коротким. После приезда в Советский Союз в 1935 г. он поступил работать в Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ), где два года плодотворно трудился в отделе С. П. Королева, решая проблемы реактивного движения. Летом 1937 г. он взял временный отпуск, чтобы приступить к разработке робота своей системы в ЦНИИМАШ, однако в конце 1937 г. был уволен из РНИИ, а в апреле 1938 г. - отчислен из ЦНИИМАШ. Все усилия устроиться на работу в какой-нибудь научно-исследовательский институт Академии Наук остались без результата [14]. Всю дальнейшую жизнь ученый вынужден был работать в одиночку, лишенный материальной базы.
Таким образом, короткий благоприятный период адаптации к жизни в Советском Союзе у иммигранта Штернфельда сменился долгим и тяжелым периодом борьбы с непреодолимыми препятствиями. Сравнительный анализ процессов адаптации к условиям в нашей стране иммигрантов Бартини и Штернфельда показывает, что данный перелом наступил у них практически в одно время. Причем у Штернфельда, приехавшего гораздо позже Бартини, благоприятный период длился всего два года. Но в отличие от Бартини, оказавшегося в заключении, он остался на свободе, хотя без работы и без надежды ее получить.
Рассмотрим теперь, какого рода препятствия стояли перед обоими иммигрантами во время неблагоприятного периода, и какие пути они выбрали для своей адаптации.
Во время большой волны репрессий 19371938 гг. власть целенаправленно избавлялась в первую очередь от независимо мыслящих интеллектуалов, представлявших собой, по ее мнению, потенциальную опасность для ее существования. Весьма вероятно, что все эти осужденные специалисты были бы уничтожены, если бы реальная угроза в виде Второй мировой войны не заставила собрать уцелевших ученых и конструкторов в тюремные КБ (так называемые «шараги»), чтобы противодействовать этой угрозе. Изъятые из лагерей специалисты таким образом получили некоторые шансы для дальнейшей адаптации. Практически, весь цвет отечественной науки оказался тогда в заключении [15]. Судьбу Бар-тини разделили будущий создатель космических ракет С. П. Королев, авиаконструкторы А. Туполев, В. Петляков, В. Мясищев, В. Чижевский,
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
А. Черемухин, А. Изаксон и масса других выдающихся специалистов, которую «выкачали органы из авиапромышленности». Общее количество специалистов, извлеченных «триумвиратом Ягода - Ежов - Берия» из НКАП, Кербер оценивает в 450-500 чел., обращая внимание, что в авиационной промышленности, кроме Туполев-ской «шараги», функционировали еще две: дви-гателестроительная и ракетная. 300 человек работало в «шарагах», 100 - в лагерях и 50-70 были уничтожены. Любопытен социологический анализ списка. В нем академиков - 6, главных конструкторов - 17, начальников конструкторских бюро - 4, профессоров, докторов наук - 12, директоров заводов, главных инженеров и главных технологов - 16, начальников конструкторских бригад - 12, начальников цехов - 5, военных инженеров, начальников отделов - 4, инженеров -26. Таким образом, судьба Р. Л. Бартини в данный период оказалась типичной для передовой советской технической интеллигенции. Его рекордный самолет «Сталь-7» был перепроектирован в дальний бомбардировщик ДБ-240, названный впоследствии Ер-2. Он строился серийно и применялся на фронтах Великой Отечественной войны, в том числе принимал участие в первом налете на Берлин в августе 1941 г. [16, 17]. По иронии судьбы, это была единственная машина Бартини, пошедшая в серию, и она носила имя другого конструктора.
Находясь в заключении в «шарагах» НКВД, Бартини продолжал создавать проекты самолетов, намного опередившие свое время. Это были проекты реактивных истребителей Р и 114Р, а также проект первого отечественного широкофюзеляжного самолета Т-117, отличающегося смелостью технических решений [18]. Передовые идеи Бартини «подпитывали» развитие отечественной авиации, что, безусловно, сыграло решающую роль в его адаптации к условиям данной конкретно-исторической обстановки, так как прослеживается тесная взаимосвязь для технического специалиста, попавшего в сталинские лагеря, между возможностью выжить и пользой, которую он мог принести, работая по специальности на оборону.
После освобождения из заключения в 1948 г. и в последующие годы адаптация Бартини была крайне осложнена многочисленными проблемами. Документы свидетельствуют не только о ценности Бартини для авиапромышленности, но и об отсутствии возможности сосредоточиться на разработке и воплощении в реальность своих
проектов, о нервозности и дискомфорте из-за многочисленных перемещений и переездов, о замалчивании достижений и третировании по служебной линии [19]. Ему урезают зарплату в два раза, сокращают трудовой стаж до 6 лет, изолируют от испытаний создаваемого им самолета. Поскольку для нас представляет большую сложность проследить все перемещения, реорганизации, переименования и расформирования, проведения работ параллельно на разных заводах, можно предположить, как трудно было конструктору жить и творить в такой обстановке, постоянно переезжая и вновь организовывая работу в Таганроге, Новосибирске, Казани, Люберцах, Москве и снова в Таганроге. Однако, несмотря на борьбу с искусственно созданными препятствиями, Бартини продолжал плодотворно трудиться, создавая свои гениальные проекты и ведя большую научно-исследовательскую работу, что и составляло его способ адаптации - бороться со сложностями окружающей действительности путем погружения в творческую работу.
В годы после освобождения он работает над проблемой управления пограничным слоем, над проектом сверхзвукового стратегического бомбардировщика типа «летающее крыло», над определением транспортного коэффициента полезного действия самолетов и факторов увеличения эффективности бомбардировочных самолетов, размышляет об ускорении прогресса, о транспорте и художественном конструировании в самолетостроении, занимается исследованием структуры пространства-времени [20].
Аналогично адаптация в тот же период проходила у А. А. Штернфельда - путем погружения в творческую работу, но с поправкой на его специфические условия - дома, за пишущей машинкой, в одиночку, отдавая все свои силы для популяризации идеи освоения космоса.
Отлученный от научных исследований, он привлек к осуществлению своей мечты целое поколение читателей научно-популярных журналов «Техника - молодежи», «Наука и жизнь», «Вокруг света», «Крылья Родины», «Знание - сила» и др. Он терпеливо и вдумчиво работал с читательскими массами, учил их думать, приучал к мысли о космических полетах в ближайшем будущем. Опубликовал в периодической печати множество статей, в которых просто и ясно объяснил сложнейшие понятия и проблемы. Провел громадную работу по подготовке общества к восприятию космических исследований и воспитанию талантливых кадров для этих исследований. Сумел увлечь
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
молодежь захватывающими перспективами, показывая в своих статьях множество аспектов проблемы освоения космоса [21-28].
За много лет до космических полетов Штерн-фельд объясняет в своих статьях массовому читателю, что такое невесомость и перегрузка, как человек будет дышать и питаться в таких условиях, как будет функционировать весь его организм ; излагает историю русской ракеты, раскрывает характерные особенности ракетных двигателей, рассуждает, с помощью каких технических средств можно попасть в космос, как наладить там систему связи, доказывает реальность полетов в космос в недалеком будущем, анализирует преимущества различных видов ракет и высчитывает наиболее экономичные траектории полета, тем самым приучая массового читателя к мысли, что освоение космоса - дело недалекого будущего.
Это будущее наступило 4 октября 1957 г., когда на околоземной орбите появился первый в мире спутник, который был создан в нашей стране. Прорыв Советского Союза в космос целесообразно рассматривать как стык двух временных периодов процесса адаптации Штерн-фельда в нашей стране - периода непризнания и периода торжества его идей. Его книга «Искусственные спутники Земли» [29], изданная буквально накануне космической эры, после запуска первого спутника вызвала необыкновенный ажиотаж, так как в ней об искусственных спутниках все говорилось очень подробно и понятно, а в мире ничего подобного ей не было. Популярны были и другие книги Штернфельда [30-32].
Полет в космос первого космонавта Юрия Гагарина окончательно подтвердил правоту Штернфельда. Его огромный вклад в дело освоения космического пространства первым признал Нансийский университет, удостоив его звания доктора наук honoris causa - по совокупности заслуг, без защиты диссертации. Затем он стал лауреатом международной премии Галабера по астронавтике за 1962 г. После этого Советский Союз, наконец, признал заслуги ученого, присвоив ему звание доктора технических наук honoris causa Академии наук СССР и заслуженного деятеля науки и техники РСФСР [33]. Однако и после всех этих почестей Штернфельд не получил возможности практической работы по созданию ракетно-космической техники, в отличие от Бартини, который даже в заключении имел возможность работать по специальности. Исследователь жизни и деятельности Штернфельда
В.И. Прищепа во вступительной статье к его книге «Парадоксы космонавтики» [34] высказывает интересную мысль, почему выдающемуся теоретику космонавтики пришлось годами работать вне коллектива: «Штернфельду, как бывшему иностранцу, закрыт был доступ к секретности. И не только в 30-е годы, но и в последний период, особенно в годы так называемой борьбы с космополитизмом».
Рассмотрим теперь, в каких условиях работал главный конструктор Бартини в 60-е гг. Несмотря на награждение Орденом Ленина [35] и другие награды, свидетельствующие о признании его заслуг, реальные факты доказывают, что нормальные человеческие условия для работы ему созданы не были. В ситуации, когда СССР оказался практически беззащитным перед вышедшими на боевое патрулирование американскими атомными подводными лодками, вооруженными баллистическими ракетами «Поларис», способными, подойдя к нашим берегам, нанести удар колоссальной разрушительной силы, Бартини, выполняя важнейшее правительственное задание, разработал проект амфибии ВВА-14, представляющей собой целый комплекс необычных технических решений - совершенно новое направление в авиации. К сожалению, целый ряд документов [36] свидетельствует о создании безобразной обстановки дискриминации Главного конструктора Бартини, игнорировании и третировании его, «чтобы он не был в состоянии вести работу и выполнить возложенное на него Правительством задание». Из переписки Бартини с его заместителем В. Би-рюлиным и с министерством авиационной промышленности следует, что работа над проектом противолодочной амфибии систематически оттеснялась на второй план и всеми способами буквально изживалась с предприятия, что экспертиза не содержит ни научных, «ни технических аргументов ..., а является лишь субъективным полемическим изречением недоказанных истин». Упоминаются здесь и аналогичные случаи: история с самолетом «Сталь-7», когда после успешных госиспытаний Бартини сразу же был арестован; история с ликвидацией организованного им в заключении КБ сразу после успешной разработки его проекта сверхзвукового перехватчика Р-114, история с ликвидацией ОКБ-86 в 1948 г. сразу после того, как постройка самолета Т-117 успешно подходила к концу; история с ликвидацией возглавляемого им проектного отдела СибНИА в 1956 г. сразу
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
после того, как стало известно о разрабатываемой по его инициативе новой схеме сверхзвукового самолета - летающего крыла. Из писем В. Бирюлина можно установить, что даже в последние годы жизни, лежа в больнице, Бартини занимался делом, выполняя свою работу и принимая решения, при том что «это уже четвертая реорганизация за последнее время», после которой «в часы рухнул коллектив» в очередной раз.
В значительной степени проливают свет на все эти подковерные интриги и закулисную борьбу воспоминания Н. А. Погорелова [37], который с 1970 г. был заместителем Бартини. Н.А. Погорелов сообщает много реальных фактов, свидетельствующих о травле Бартини в 1960-1970-е гг. и препятствиях на пути его творческой реализации. В частности, он описывает необычную отрицательную реакцию министра П. В. Дементьева на успешные летные испытания ВВА-14 и его возмущение, что его заместители допустили, чтобы самолет Бартини полетел. По мнению Погорелова, «в то время были очень хорошие отношения с компартией Италии, а Роберт Людовигович хорошо знал многих ее руководителей». Поэтому делали вид, будто помогают Бартини, а тему неофициально закрыли. Таким образом, к сожалению, следует признать, что и в последний, казалось бы, благоприятный период признания их заслуг, ни Штернфельд, ни Бартини не получили возможности для полноценной творческой реализации.
Итак, в связи с вышеизложенным имеются основания сделать вывод, что в СССР, за исключением краткого периода до 1937 г., когда страна крайне нуждалась в помощи иностранных специалистов, отсутствовали условия для полноценной творческой реализации научно-технических иммигрантов даже такого масштаба, как А.А. Штернфельд и Р. Л. Бартини. В самом деле, если в начальный период своей деятельности в Советском Союзе они имели возможность плодотворно трудиться, воплощая в жизнь свои творческие проекты, то во второй половине 1930-х гг. у них возникли большие проблемы с адаптацией. Они приехали в Советский Союз, вдохновленные великими идеями, условия труда и быта имели для них второстепенное значение, а главным приоритетом была возможность творческой реализации на благо своей новой Родины. Бартини за полтора десятка лет показал прекрасный карьерный рост от старшего лаборанта аэрофотограммометрии до главного конструктора опытного отдела Авиапрома; в конце этого замечательного периода создал свой рекордный самолет «Сталь-7», после чего сразу был арестован по ложному доносу. Штернфельд после двух лет работы в РНИИ в отделе С. П. Королева над проблемами реактивного движения и разработки робота своей конструкции в ЦНИИМАШ оказался уволенным из обоих учреждений, и всю оставшуюся жизнь решал проблемы освоения космоса дома, в одиночку.
Причины проблем, возникших с 1937 г., были в основном обусловлены разраставшимися в стране политическими репрессиями. Власть видела потенциальную угрозу своему существованию в лице независимо мыслящих интеллектуалов и целенаправленно от них избавлялась. Если бы Вторая мировая война не заставила собрать уцелевших ученых и конструкторов в «шараги», все они были бы уничтожены. Следует отметить, что в «шарагах», кроме Бартини, оказался весь цвет отечественной науки, и там он продолжал создавать проекты своих самолетов, намного опередившие свое время. Как правило, его самолеты не строились, а техдокументацию передавали в другие КБ. Таким образом, Бартини «подпитывал» своими идеями развитие советской авиации, в то время как начальство даже в последние годы его жизни постоянно срывало ему творческий процесс перемещениями, расформированиями, переименованиями, проведениями работ на разных заводах и т. д.
Оставшийся на свободе, но без работы, Штернфельд избрал другой путь для своей творческой адаптации. Своими статьями он увлек за собой целое поколение читателей научно-популярных журналов, терпеливо и вдумчиво работая с массами как пропагандист и популяризатор науки освоения космического пространства.
Таким образом, имеются основания утверждать, что и Бартини, и Штернфельд, каждый своим специфическим путем борясь с искусственно создаваемыми препятствиями для их творческой деятельности, все-таки нашли возможность в значительной степени адаптироваться даже в чрезвычайно неблагоприятных условиях и добились максимально возможной в тех условиях своей профессиональной самореализации.
Следует отметить, что в последний период жизни Штернфельду и Бартини, несмотря на внешнее признание их заслуг (правительственные награды), продолжали создавать те же препятствия для работы, следуя некой «установке
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
сверху», что дает основание предполагать существование определенной государственной политики в отношении иммигрантов, даже ученых такого уровня.
Однако, исходя из анализа творческого наследия обоих ученых, имеющего несомненную научную ценность, можно утверждать, что вопреки всем препятствиям работы А. А. Штерн-фельда и Р. Л. Бартини положительно повлияли на развитие отечественной науки и техники, хотя при отсутствии личной свободы их потенциал не был раскрыт до конца.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
References
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 1
Поступила в редакцию / Received 25 декабря 2017 г. / December 25, 2017