Концепции и идеологемы сталинизма: Сталин и война

Харламов В.И.

УДК 94:323.28:355.55/359:355.48(47+57)"1941/1945"

Концепции и идеологемы сталинизма: Сталин и война1

Харламов Владимир Ильич, доктор исторических наук, профессор, генерал-майор запаса, действительный член Отделения погранологии Международной академии информатизации

E-mail: vikharlamovmailru@mail.ru

Ключевым аспектом концепций и идеологем сталинизма является роль И.В. Сталина в военном строительстве и, особенно, в военном руководстве страной в годы Великой Отечественной войны. Во второй части статьи управленческие стратегии И.В. Сталина (накануне и в ходе Великой Отечественной войны, а также в отношениях с союзниками) и его качества руководителя рассматриваются как элемент системы политических отношений, выстроенной создателями советского государства.

Наибольший вклад в развитие вооруженных сил любого государства делает его военная элита. Ее значимость непропорционально велика относительно незначительного удельного веса высшего командного состава в офицерском корпусе. Военная элита определяет магистральные направления строительства армии, а также стратегии ведения возможных войн. На формирование военной элиты государства уходят не годы и десятилетия, а целые столетия. Военная элита оказывает огромное влияние на формирование корпоративной культуры армии, ее традиций и норм поведения всего офицерского корпуса. Потеря военной элиты почти всегда означала крах армии, поэтому новая власть всегда стремилась привлечь ее на свою сторону.

Высший командный состав Красной Армии, как известно, формировался по классовому принципу. Как результат, наиболее образованная и подготовленная в военном отношении часть высших офицеров бывшей царской армии в новой армии постоянно уменьшалась. Последние удары по старому офицерскому корпусу нанес сам Сталин2. К началу Второй мировой войны офицеры старой армии практически полностью были заменены новым командным составом «пролетарского происхождения». Качество высшего командного состава армии резко понизилось3. Правда, существует и другое мнение. Так, А.В. Исаев, Г.И. Герасимов и другие авторы отмечают, что репрессии положительно сказались на образовательном уровне высшего командного состава Красной Армии. В целом деятельность Сталина по уничтожению части высшего комсостава оценивается рядом авторов положительно как способствовавшая «очищению» войск от ненужных и вредных элементов4.

Чтобы непредвзято разрешить данный спор, автор составил таблицы 1 и 2, в которых приводятся данные

об образовании советской военной элиты и генерал-фельдмаршалов вермахта. Из таблицы 1 видно, что из 20 офицеров, занимавших в Красной Армии высшие командные должности перед войной и в последующие годы, имели только начальное образование (либо не имели никакого общего образования) 18 генералов (90% от общего числа). Полное среднее образование получили лишь два высших военачальника (10%). А военное училище окончили трое: Б.М. Шапошников5, Ф.И. Голиков6 и П.А. Ротмистров7, что соответствует 15% от взятого числа высших командиров. Причем будущий маршал Ф.И. Голиков получил первичное военное об1 Продолжение. Начало см.: Харламов В.И. Концепции и идеологемы сталинизма: Сталин и война // Пространство и Время. 2013. № 4 (14). С. 155-162.

разование экстерном. Лучшее положение советский генералитет занял по числу лиц, получивших высшее военное образование. Таких оказалось 8 человек (40%).

Таблица 1

Образование высшего командного состава Красной Армии1

№ Пп. ФИО Гражданское образование Военное образование

Однако все познается в сравнении, поэтому проанализируем уровень общего и военного образования элиты вермахта (таблица 2).

Таблица 2

Образование высшего командного состава вермахта2

№ Пп. Фамилия, имя Гражданское образование Военное образование

Таблица 2 (продолжение)

Образование высшего командного состава вермахта

№ Пп. Фамилия, имя Гражданское образование Военное образование

і6. Рейхенау В. гимназия фанен-юнкер полка, военное училище, военная академия

і7. Роммель Э.И. кадетский корпус фанен-юнкер полка

^. Рунштедт Г.К. кадетский корпус военная академия

і9. Шёрнер Ф. Мюнхенский, Лозаннский и Гренобльский университеты —

Сравнение данных таблиц 1 и 2 дает основание сделать вывод о том, что уровень образования высшего командного состава вермахта был значительно выше соответствующего уровня генералитета Красной Армии. Среднее образование для любого офицера германской армии было обязательным и его, как правило, будущие офицеры получали либо в кадетском корпусе, либо в гимназии. Удельный вес окончивших военные училища немецких генералов в 5,5 раз превышал соответствующую долю командиров Красной армии. А военное академическое образование имели соответственно 75% и 40% офицеров. Но базировалось такое образование у данных категорий командиров на разной основе. У немецких генералов оно опиралось на прочный фундамент средней школы, а также, как правило, на подготовку, полученную в военном училище. А три четверти высших офицеров-красноармейцев получали высшее военное образование, имея в своем послужном списке лишь 2-4-классную начальную школу, либо даже не окончив ее. Таким образом, качество академической подготовки генералитета Красной армии резко снижалось.

Среди немецких генерал-фельдмаршалов попадались буквально единицы офицеров, не получивших высшее военное образование. Однако это были командиры, просеянные через мелкое кадровое сито благодаря огромному боевому опыту («окопники»), как Вальтер Модель, или командиры, получившие на фронте высшую военную награду, орден «Pour le Merite», как Эрвин Роммель и Фердинанд Шёрнер.

Немецкое командование в преддверии войны внимательно следило за изменениями, происходившими в офицерском составе РККА. В выписке из секретного доклада разведывательного отдела Г енерального штаба сухопутных войск Германии от 15 января 1941 г. указывалось, что «после расстрела Тухачевского и большой группы генералов» пришедшие им на смену командиры «не обладают способностями и опытом руководства войсковыми объединениями. Они не могут отойти от шаблона и будут мешать осуществлению смелых решений». Как отмечено в документе, крупные недостатки свойственны также старшему и младшему комсоставу (от командира корпуса до командира взвода)1.

Рассмотрим причины создавшегося положения в области подготовки командного состава, в том числе и в связи с деятельностью И.В. Сталина.

Прежде всего, бросается в глаза принципиальная разница в подходах к комплектованию офицерами немецкой и советской армий.

Известно, что благодаря усилиям генерала Ганса фон Секта Германии удалось сохранить свой старый кайзеровский офицерский корпус. Рейхсвер, по мнению Секта, должен был составить ядро будущей армии2. При ее развертывании каждый рядовой становился унтер-офицером, каждый унтер-офицер готовился командовать взводом, а каждый офицер должен был занять следующую ступеньку в своей карьере. Однако, для достижения этого, предъявлялись чрезвычайно высокие требования к образованию, умственному развитию, физическим и лидерским качествам кандидатов, занимавших очередную ступеньку в военной карьере3.

Практически нетронутым остался генералитет старой армии, что дало основание говорить в то время: «Кайзер ушел, но его генералы остались». На службу в вермахт в конечном итоге перешли около 4000 офицеров, в том числе 820 человек дворянского происхождения, 1360 детей офицеров - не дворян, 1160 выходцев из высшего чиновничества, 480 человек - из буржуазных семей и 4офицера из рабочих4.

Отбирая лучших из лучших в армию, Сект принял меры к повышению привлекательности военной службы и усиленной всесторонней подготовке командиров. После Версальского договора рейхсвер комплектовался под лозунгом «армия вне политики», что, по мнению немецкого командования, уберегло Германию от тех ошибок, которые были допущены правительствами России, и СССР с момента объявления Приказа №15 и до начала Второй мировой войны.

В это время, особенно в период, связанный с руководством Сталина партией и государством, наблюдалась тенденция ухудшения качества офицерского корпуса Красной Армии . Данный процесс был связан с

постоянными кампаниями по «освежению» офицерского состава1. Под этим термином понималось не только изгнание бывших царских офицеров из новой армии, их шельмование, лишение возможности на продвижение, но и физическое уничтожение. Расстрелу в большинстве своем подлежали и те офицеры, которые верно служили новой власти либо оставались на нейтральных позициях. Уцелеть «бывшему», особенно в 1930-х гг., было практически невозможно2. Вместе с офицерами уничтожался и ценнейший боевой опыт по руководству войсками, который приобретался заново лишь путем кровопролития.

Таким образом, удельный вес наиболее способной и образованной части офицеров Красной армии быстро таял. Сталин же путем репрессий нанес по командирам в 1930-е гг. последний и, пожалуй, самый ощутимый удар, сведя долю «бывших» в войсках практически к нулю. Причем под сталинский удар попали и вновь подготовленные офицеры советского времени.

Обратимся к статистике репрессированных командиров, которую приводит в своем труде сталинист И.В. Пыхалов. Он полагает, что в число уволенных из армии по политическим мотивам, арестованных и осужденных только в 1937-1938 гг. попало 24 190 чел.3. При этом автор утверждает, что доля репрессированных была ничтожно мала по отношению к общей численности офицерского состава РККА и составляла в 1934—1939 гг. от 3,6 до 8,6%. Однако учтем, что это не солдаты и сержанты и даже не взводные, ротные и батальонные командиры. Репрессированные в основной массе - офицеры в должностях от заместителя министра обороны до командира полка и им равные, включительно. Сюда вошли 3маршала из 5 служивших в РККА, 13 из 15 командармов , 50 из 57 комкоров, 154 из 186 комдивов и т.д.4 Количества репрессированных, названных Пыхаловым, хватило бы на укомплектование офицерами почти 270 дивизионных управлений. То есть 270 соединений Красной армии в результате репрессий остались «без головы». В то время как в момент начала войны вся группировка первого стратегического эшелона Красной Армии насчитывала 237 дивизий5.

Но нужно еще учесть, что среди репрессированных находились и офицеры корпусного, армейского, фронтового и высшего звеньев управления. Расчеты, проведенные О.Ф. Сувенировым, показывают, что данные звенья руководящей иерархии потеряли от 60 до 100% офицерского состава6. Не случайно Гитлер, принимая окончательное решение о нападении на СССР, констатировал, что «без головы» осталась, по сути, вся Красная армия.

Подтверждение данного вывода находим в многочисленных трудах, где обозначены значительные масштабы репрессий. Они, как считается, затронули от 35,2 тыс. до 70 тыс. офицеров разных уровней управления7.

По мнению О.Ф. Сувенирова, «именно трагедия РККА 1937-1938 годов во многом создала предпосылки к тяжелым поражениям Красной Армии в 1941-1942 гг.»8.

Ситуация усугублялась тем, что жесточайшим репрессиям были подвергнуты кадры едва ставшей на ноги советской военной школы, а вместе с ней и военные ученые. Г лавный удар был нанесен по руководству и профессорско-преподавательскому составу военно-учебных заведений. Так, в кузнице кадров среднего и высшего звеньев управления РККА - Военной академии им. М.В. Фрунзе к началу 1940 г. в результате репрессий осталось лишь 5% профессоров, 18% доцентов и 12% адъюнктов от их штатной численности. Значительная часть ученых, внесших большой вклад в развитие военной науки была не только отстранена от преподавания, но и уничтожена. Репрессиям подверглись такие видные военные исследователи театров военных действий, стратегии и тактики, как А.Е. Снесарев, А.А. Свечин, А.И. Верховский, Г.С. Иссерсон, М.Н. Тухачевский, В.К. Три-андафиллов, И.П. Уборевич, А.В. Голубев, Р.П. Эйдеман, Я.Я. Алкснис и многие другие9.

Стремление «выполнить и перевыполнить» предложенные разнарядки на репрессии10 заставляло соответствующих руководителей проявлять большую изобретательность в придумывании «преступлений». В. Бешанов не без горького юмора описывает арест 75-летнего генерала в отставке Р.А. Дурляхова, известного конструктора артиллерийских систем, которого обвинили в «излишне активном развитии научно-исследовательских работ(!) для того, чтобы после свержения Советской власти..., результатами исследования могла воспользоваться контрреволюция»1 1. Репрессии, проводившиеся в Красной Армии, привели к резкому снижению ее интеллектуального потенциала со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.

Подробный сравнительный анализ образования офицеров среднего и низшего звеньев управления приведен автором на страницах журнала «Пространство и Время»1 , что позволяет ограничиться лишь кратким выводом. Подразделениями, частями и соединениями вермахта командовали более грамотные и подготовленные в военном отношении офицеры, что в совокупности с высокообразованным генералитетом позволяло создать эффективную во всех отношениях систему управления. Немецкий «менеджмент» давал возмож1 РГВА. Ф. 62. Оп. 3. Д. 22. Л. 78, Оп. 2. Д. 268. Л. 4-8, 861.

ность нашему противнику терять на каждые 4-10 красноармейцев1 лишь одного своего солдата.

Что касается выбора стратегии войны, то следует отметить, что она должна быть правильно определена еще в мирное время. То, что война будет развязана, знали в СССР многие и, конечно, лучше всего это осознавали представители партийной, государственной и военной элиты во главе со Сталиным. Элита должна была выбрать тот вариант стратегии, который позволил бы достичь максимального результата при относительно невысоких потерях ресурсов. Иначе нет смысла вступать в войну, а следует, наоборот, всячески избегать ее.

Проанализируем возможные стратегии, которые могли быть реализованы Сталиным и руководством СССР в ходе надвигавшейся войны.

В первую очередь, конечно, следует иметь в виду стратегию уклонения от войны. Если же война неизбежна, необходимо четко определить ее цели и способы их достижения. Когда ставятся решительные цели, избирается наступательная стратегия, которая требует превосходства в средствах борьбы, ресурсах, морального превосходства над противником. Недостаток ресурсов, низкая боеспособность войск вынуждают избирать оборонительную стратегию, целью которой может быть, изнурение врага или удержание важных стратегических районов.

Стратегия уклонения от войны первоначально не входила в планы И.В. Сталина и его ближайшего окружения. Вынужденная попытка ее реализовать по отношению к Германии в 1940-1941 гг. была неудачной. Для СССР же, учитывая его огромные людские жертвы и материальные потери, понесенные в 19411945 гг., избежание войны являлось наилучшим вариантом действий. Результаты зимней кампании в Финляндии 1939-1940 гг. должны были насторожить Сталина и его окружение: они выявили низкую боеспособность Красной Армии даже по отношению к столь слабо вооруженным, по сути, партизанским формированиям финнов2. А воевать предстояло со значительно более сильным противником.

Таким образом, и Сталин, и высшее военное командование неверно оценили соотношение боевых потенциалов государств. Фактически к началу войны существовавшие в СССР огромные запасы современного оружия оказались не на пользу государству. Однако события, происходившие перед войной, не говорили о том, что Сталин ищет мира. Война с Финляндией, ввод войск на территории Западной Украины, Белоруссии и стран-лимитрофов, удар по Польше вызвали огромное недоверие к СССР как со стороны его противников, так и будущих союзников. В подобных условиях избежать войны, в том числе за счет создания военных блоков (либо с Германией и ее сателлитами, либо с будущими союзниками) представлялось весьма проблематичным. Ни Гитлер, ни Черчилль, ни Рузвельт Сталину не верили - как и он не доверял им. Страны, которые могли бы с самого начала войны занять нейтральную позицию, либо даже стать союзниками СССР, оказались его врагами.

Стратегию уклонения от войны3 успешно применили наши союзники. Потерпев неудачу в боевых действиях во Франции, англичане, как и американцы, не спешили с открытием второго фронта, что вынудило СССР сражаться с противником практически в одиночку. Это повышало уровень потерь Красной Армии. Известно, что с открытием второго фронта данный уровень резко снизился. Конечно, США оказывали СССР огромную помощь по ленд-лизу, без которой Красная Армия не получала бы все необходимое для ведения войны в нужном количестве. Однако за эту помощь СССР платил чрезмерно дорого. Его потери в войне, как было отмечено, в десятки, а, возможно, и в сотни, раз превысили потери США и других союзников СССР.

Лично Сталин и МИД СССР неоднократно вели переговоры по поводу открытия второго фронта в 19411944 гг., требуя его скорейшего открытия4. Однако первые лица и представители МИД Великобритании и США, судя по документам, умело уходили от незамедлительного решения вопроса, подменяя его второстепенными делами5. Подобная тактика позволяла ведущим державам мира сохранять жизни миллионов своих граждан, наблюдая схватку СССР и Германии со стороны. И, безусловно, нашим союзникам было выгодно, что оба противника ожесточенно истребляли друг друга6.

Таким образом, не избежав войны и не добившись открытия второго фронта, Сталин вольно или невольно взвалил всю тяжесть войны на советский народ. Существовали ли альтернативы подобным действиям? Ответим «да», поскольку возможна была более четкая и решительная постановка вопроса перед союзниками об открытии второго фронта. Жесткий по отношению к своим подданным, Сталин допускал непростительную мягкость к союзникам.

Поражает неопределенность, расплывчатость документов, принимавшихся на переговорах, которые были посвящены открытию второго фронта. Так, например, в ходе встреч, проводившихся Молотовым с англичанами в декабре 1941 г. и в мае 1942 г., наши союзники свели контакты с советскими представителями к обсуждению проблемы признания (не признания) новой западной границы СССР. Зато был принят договор между Великобританией и СССР о взаимной помощи двух стран в период войны и. 20-летнего послевоенного периода (!). Примерно в таком же духе велись все переговоры вплоть до конца 1943 г., то есть до Теге1 Обозначены средние значения потерь (от минимальных до максимальных) в соответствии с разными подходами к их определению.

Полного уклонения от войны не было. Союзники осуществляли военные операции в северной Африке и на некоторых других сухопутных театрах военных действий, в Атлантике и на Тихом океане. Однако масштабы этих военных действий были чрезвычайно малы в сравнении со сражениями на советско-германском фронте.

ранской конференции, где и было принято решение о проведении операции «Оверлод» в мае 1944 г.1.

Способы ведения войны в конечном итоге являются следствием выбора оборонительной или наступательной стратегии. Поскольку архивные материалы, которые бы внесли полную ясность относительно планов ведения войны, до сих пор закрыты, исследователям приходится выдвигать лишь различные гипотезы. По сути, они сводятся к двум предположениям, которые авторы пытаются обосновать.

Первое предположение: Сталин и его окружение готовились к агрессии, ожидая начала десантной операции немецких войск против Великобритании или их вторжения на Ближний Восток, когда тыл Германии оказался бы незащищенным. Разгромив немецкую армию, Сталин в последующем намеревался осуществить советизацию Европы. Подтверждением данной версии является план стратегического развертывания вооруженных сил СССР на западном направлении, который претерпел при его разработке несколько модификаций, и, тем не менее, по сути, до 15 мая 1941 г.2 оставался наступательным3. Кроме того, накопление огромного количества боевых средств для ведения войны, превосходивших число таких средств в любой армии мира, а также скрытое отмобилизование и выдвижение в сторону западной границы в июне 1941 г. войск второго стратегического эшелона, свидетельствуют скорее об агрессивных, но не о мирных устремлениях Сталина и его окружения4.

Тем не менее, некоторые авторы пытаются отстоять другое предположение о намерениях Сталина. По мнению этой категории исследователей, вождь и высшее политическое и военное руководство СССР не готовили армию к активным наступательным действиям в 1941 г. Так, А.С. Орлов и А.Н. Мерцалов утверждают, что планы военного командования Красной Армии и проводившиеся в соответствии с ними в июне 1941 г. перемещения соединений Красной Армии к западной границе осуществлялись с оборонительной целью5. Л.Н. Лопуховский и Б. Кавалерчик говорят об отсутствии документов, подтверждающих подготовку Красной Армии к агрессии6. Действительно, упоминаемый исследователями план стратегического развертывания Красной Армии был без подписи, что формально не дает основания назвать его настоящим боевым документом. Правда, В.Н. Киселев в своей статье доказывает, что упомянутый план был принят7.

Вместе с тем никаких замыслов, подтверждающих, что Красная Армия готовилась к стратегической обороне, пока не обнаружено. Хотя подобный план при его тщательной разработке мог дать положительный результат. СССР, обладая, по сути, неисчерпаемыми людскими и материальными ресурсами, способен был вести оборонительные боевые действия сколь угодно долго, тогда как наш противник ориентировался исключительно на короткую войну, и затяжную кампанию правильно считал губительной для себя.

Стратегическая оборона в зависимости от ее цели представляет собой реализацию как минимум двух разновидностей стратегий: стратегии измора, изматывания противника (не считаясь с потерей территории) или стратегии удержания важных для государства районов. Возможно и сочетание названных способов обороны.

Стратегия измора, как известно, была блестяще реализована генералом от инфантерии Барклаем де Толли, а после Бородинского сражения продолжена фельдмаршалом Кутузовым в Отечественной войне 1812 года. В результате армия Наполеона, превосходившая по численности русские войска почти в два раза в момент вторжения, к началу 1813 г. была изгнана из пределов России. Из 450 тысяч солдат и офицеров великой армии, вторгшейся на территорию России, в Париж вернулось воинское соединение, едва насчитывавшее 30 тыс. чел.8. Вот здесь и было бы уместным сказать об эффективном менеджменте.

В сражениях же начального периода Великой Отечественной войны в 1941 г. какая-либо определенная стратегия советского командования вообще не просматривается, а изматыванию была подвержена скорее собственная армия, но не противник.

Непонятным с точки зрения сложившейся в июне-июле 1941 г. обстановки представляется тот факт, что вместо перехода к стратегической обороне, советские войска беспрерывно и чаще хаотично атаковали продвигающегося противника. Нет никаких оснований не верить дневнику Ф. Гальдера, который он заполнял ежедневно. Если внимательно проанализировать данный труд, можно легко убедиться, что вплоть до глубокой осени 1941 г. соединения и объединения Красной Армии неудачно пытались остановить продвигавшегося противника путем ведения наступательных действий9. В результате непродуманных наступательных операций советские войска часто попадали в подготовленные немцами котлы10. Так, в Киевском котле летом 1941 г. были разгромлены шесть советских армий, а потери только пленными составили 665 тыс. чел. После организации Киевского котла окружение советских войск было осуществлено еще не менее десятка раз: под Харьковом, Белостоком, Ржевом, Вязьмой, Брянском, Рославлем, Смоленском и в других районах11.

Вполне возможно, что с началом боевых действий Сталин и командование Красной Армии действовали в соответствии с заранее составленным планом вторжения на территорию европейских стран. Однако для его успешной реализации не были подготовлены все необходимые условия: значительная часть войск второго стратегического эшелона находилась в движении, тогда как объединения западных военных округов (первый эшелон) не были приведены в боевую готовность, чтобы не «спровоцировать» войну с Г ерманией.

Противнику же подобные действия были кстати. Ведь, если бы войска второго стратегического эшелона Красной Армии заранее готовились к обороне рубежей в глубине страны, а не наступали, разгромить их было бы не так просто.

Высшим комсоставом РККА не был учтен опыт стратегического планирования и ведения, завершившихся в летом 1940 г. сражений во Франции. После проведения военных игр 31 декабря 1940 г. нарком обороны Тимошенко в ходе разбора действий сторон высокопарно заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового» . Такого же мнения придерживался начальник Генерального штаба Красной Армии Г.К. Жуков, не пожелав ознакомиться и не ознакомив хотя бы высших офицеров с выводами из анализа военных действий в Европе в 1940 г., присланных генералом Гамеленом2.

Пренебрежение к изучению боевого опыта, полученному противником, дополнялось пренебрежением к собственным военным исследователям, которые были репрессированы по надуманным обвинениям в шпио-наже3. Оставшаяся после репрессий плохо образованная элита ничему не училась, что опустило организационную культуру армии на недопустимо низкий уровень. А ведь именно этот уровень, а не число танков и самолетов определяет численность потерь на полях сражений. Ярким примером тому служит советско-финская война 1939-1940 гг.

Проведенное исследование не будет выглядеть законченным, если не сделать из него ряд выводов, которые, как предполагается, продвинут нас к истине в дискуссиях по ряду спорных вопросов в оценке деятельности вождя. При этом вначале важны заключения общего характера, касающиеся правления Сталина, ибо без них трудно будет понять его деятельность в отдельных сферах, в том числе в руководстве вооруженными силами.

Во-первых, следует учесть, что Сталин начал самостоятельно руководить страной в условиях, когда предпосылки строительства авторитарной системы правления в СССР уже были созданы. Отстаивая принципы централизации власти в партии и жесткой партийной дисциплины, Ленин перенес (возможно, и сам того не желая) данные правила на строительство государственного аппарата. А ленинские методы борьбы с классовыми врагами, нередко более изощренные и жестокие, нежели примененные в последующем методы его соратника, наглядно показали, что пресловутая «политическая целесообразность» может оправдать любые деяния во имя достижения целей революции. Ведь о т