От воинской повести - к военной книге: предпосылки и условия зарождения в России военного книгоиздания

С. Н. Лютое

ОТ ВОИНСКОЙ ПОВЕСТИ - К ВОЕННОЙ КНИГЕ: ПРЕДПОСЫЛКИ И УСЛОВИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ В РОССИИ ВОЕННОГО КНИГОИЗДАНИЯ

В статье прослеживается эволюция военной темы в произведениях письменности и печати от жанра воинской повести к военной книге. Анализируются историко-культурные и военные факторы, способствовавшие появлению в России в XVII в. первых рукописных и печатных военных книг.

The article investigates the evolution of the military subject in the works of writing and printing from the warrior story genre to the military literature. The author analyzes the history-cultural and military factors contributing to the origin of the first handwritten and printed military literature works in Russia in the 17th century.

В отечественной истории XVII век отмечен сложнейшим переплетением драматичных событий, обусловленных внутренними междоусобицами, династическим кризисом, польским военным нашествием, крестьянскими восстаниями. В истории русской литературы и книжности это столетие традиционно выделяется в самостоятельный этап. В русле эволюции общественной и культурной жизни произведения письменности и печати приобретают все более светский характер, что является характерной чертой данного времени.

В эволюции военного летописания XVII в. стал переходным периодом от воинской повести к зарождению военного книгоиздания. В предшествующие столетия, начиная с XI - XII вв., развитие военного дела находило отражение в дружинных княжеских летописях и воинских повестях, которые последовательно фиксировали ход военных событий, охватывая, как правило, одно сражение или поход. Характернейшим памятником дружинной литературы является «Слово о полку Игореве», автор которого, по мнению А. С. Орлова, продемонстрировал и знание воинского обихода, и знакомство с книжным стилем [7, с. 33, 35]. Воинские повести XIII - XV вв., особенно произведения Куликовского цикла, отразившие трагизм и героику сопротивления татаро-монгольскому игу, подтверждают все большее проникновение книжных шаблонов в традиционное описание батальных сцен.

Со второй половины XVI в. в эволюции военноповествовательного жанра становится заметным стремление отразить более масштабную историческую панораму событий с привлечением широкого круга источников. На примере «Казанской истории», автор которой попытался охватить весь период сложных взаимоотношений Руси, Золотой орды и Казанского ханства - со второй половины XII в. до конца 50-х гг. XVI в., исследователи усматривают отказ от летописных приемов повествования (летопись используется только как исторический источник), привлечение литературных традиций ряда жанров (воинской повести, жития, хождения, летописи), увеличение количества малых жанровых

форм (видений, чудес, молитв, плачей, похвал), разнообразие используемых стилистических и изобразительно-выразительных средств [10, с. 351].

Дальнейшая трансформация жанра воинской повести наблюдается в повестях XVII столетия. Наиболее яркое произведение первой четверти века, описывающее события русской смуты и борьбы с польско-литовскими захватчиками, - «История в память предыдущим родам» Аврамия Палицына, самостоятельной частью которой является «Сказание об осаде Троицкого Сергиева монастыря». Эту часть, в большей мере отвечающую традициям воинского повествования, исследователи считают воинской повестью новой эпохи, преобразующей традиционный жанр на основе «понимания необходимости документального изложения событий» и демонстрирующей новаторство в системе персонажей, в которой отсутствует главный герой - князь-воин и которая включает в себя множество образов «простецов» - монастырских слуг, крестьян, казаков [10, с. 369].

Эти же новаторские черты отмечаются и в «Повести о победах Московского государства», которая относится к вновь найденным памятникам древнерусской литературы XVII в. и демонстрирует такие особенности, как расширение социального состава авторов, относительную бесцензурность литературы в условиях ослабления государственной и церковной власти, новый подход к изображению человека [3]. Расширение круга источников (личные наблюдения автора, разрядные записки, церковные книги, воинские повести прошлого века) обусловило смешение стилей: к традиционным стилям церковной книжности и воинских повестей добавился стиль деловой письменности.

Наряду с литературным новаторством в воинских повестях конца XVI - начала XVII в. очевидно стремление авторов к более реальному и документальному отражению достижений военного дела и новых средств борьбы. «Казанская история» доносит до нас сведения о стрельцах и нарядах (артиллерии), о новых способах осады, применении стенобитных орудий,

устройстве подкопов под стены с закладыванием пороховых зарядов. Традиционный набор книжных боевых шаблонов, использовавшихся в военном повествовании XIII - XVI вв., дополнился новыми, например: «И от пушечного и пищального грямовения, и от многооружного крежета и звяцания... яко великий гром далече на руских пределах, за 300 верст слышался» [7, с. 127]. Автор «Повести о победах Московского государства», активно участвовавший в описываемых событиях - обороне Москвы в составе смоленского отряда, также использует новые воинские термины: ратное стройство, служивая потреба, бочки с пушечным зелием, подкоп, приступы, башни, пушки, пищали и др. [3]. Но все это свидетельствует лишь о попытках авторов традиционными приемами отразить новые военно-исторические реалии.

Инерция развития жанра воинской повести, характерная для первой половины XVII в., проявилась и в произведениях так называемого Азовского цикла, отразивших события 1637-1642 гг. и ставших последними литературными вехами в истории этого жанра. Традиционные черты воинской повести исследователи усматривают в «исторической» повести о взятии Азова донскими казаками в 1637 г. и «поэтической» повести об осадном сидении, завершившемся сдачей крепости в 1642 г. Как считает А. Н. Робинсон, «обе повести вышли из войсковой канцелярии, которая была в первой половине XVII в. не только административнополитическим центром, но и своего рода литературным гнездом» [2, с. 176]. Повести, наряду с хорошо знакомым описанием батальных картин, отличаются документализмом, «самобытной полуканцелярской,

полулитературной письменной культурой, сложившейся в войске Донском», попыткой в форме казачьей войсковой отписки изложить сложную политическую проблему. На помощь автору «поэтической» повести «приходит и торжественная риторика древних книжников, и лирическая грусть народной песни, и документальная точность канцелярского языка, и публицистический пафос политического оратора, меткая казачья насмешка и красочная формула литературного стиля» [2, с. 226]. Однако эти произведения не имели такого общественного резонанса, как повести Куликовского цикла. И дело не только в том, что на Куликовом поле была одержана историческая победа, а Азовская крепость решением царя Алексея Михайловича была из стратегических соображений отдана туркам. Закат жанра воинской повести обусловлен прежде всего востребованностью новых подходов для дальнейшего развития военной темы в изменившихся исторических условиях и новых средств отражения качественных перемен, происходивших в сфере воинской деятельности.

Отдавая должное авторам воинских повестей в формировании героико-патриотической составляющей общественного сознания, нельзя не отметить, что их приверженность народному эпосу и книжным шаблонам описания батальных картин не позволяла заметить

и отразить существенные перемены в развитии военного дела Московской Руси, происходившие в XIV -

XVI вв. В сформировавшуюся традицию создания воинских повестей не вписывались меры, предпринимавшиеся Иваном I в первой половине XIV в. к упорядочению воинской службы и объединению дружин удельных князей в единое войско в процессе усиления Московского княжества и укрепления централизованной власти. Последовательные начинания Ивана III (вторая половина XV в.) в реорганизации поместного войска, становлении пушечно-литейного дела, внедрении ручного оружия и полевой артиллерии также не нашли цельного отражения в литературном творчестве Средневековья. Тем более воинские повести по своей форме и средствам отражения не могли охватить масштабы военных реформ Ивана IV в середине XVI в. Ограниченность литературного жанра заключалась в том, что «воинские повести создавались после самых памятных в истории русского государства событий -войн с внешними врагами» [4, с. 27-28] и их авторы, увлекаясь героико-патриотической поэтикой, не задавались целью отразить качественные перемены в развитии военного дела.

В XV - XVI вв., по мере профессионализации воинской деятельности и создания постоянного войска, «с большим распространением огнестрельного оружия и с введением новой тактики, которой обучались регулярные войска, потребность в некоторых технических и теоретических сведениях сделалась весьма ощутительной» [6, с. 19]. Это обусловило появление книг особого рода, содержание которых составляли конкретные вопросы воинской деятельности, изложенные не в стиле патриотического эпоса, а в иных стилистических формах, способных донести до читателей, главным родом занятий которых стала военная служба, сведения и технического, и теоретического, и регламентирующего, и обучающего, и воспитывающего характера.

На этом этапе важную роль в генезисе русской военной книги сыграли разрядные книги, которые представляли собой краткий свод, выборку из подлинных документов Разрядного приказа последней четверти XV - начала XVII в. Значительная часть таких книг содержит достоверные сведения о назначениях воевод, о составе, организации, вооружении и военных действиях русских войск. Разрядные книги, характерными чертами которых были документальная точность в описании фактов и событий, восполняли ту лакуну в отражении отечественной военной истории, которую не охватывал жанр воинской повести, а именно - военные преобразования в русском войске. По мнению Н. М. Карамзина, подтвержденному историками XX в., со времени княжения Ивана III (1462-1505 гг.) «начинаются разряды, которые дают нам ясное понятие о внутреннем образовании войска» [1, с. 10].

Область использования разрядных книг была весьма ограничена. Они исполнялись в рукописном виде, не тиражировались и лишь с XVIII в. стали попу-

лярны как источники сведений по истории России. Их значение в эволюции военной книги следует рассматривать как первый опыт документального обобщения в книжном своде сведений о развитии военного дела, а также первые попытки использования книги в управленческой практике Разрядного приказа.

Данный опыт получил развитие в середине XVI в. в форме приговоров. Первым письменным документом такого рода считается «Уложение о службе» 1556 г., представляющее собой часть царского приговора об отмене кормлений и о службе, по которому была проведена реформа дворянского ополчения и узаконивались новые принципы комплектования войска. Появившийся через пятнадцать лет приговор «О станичной и сторожевой службе», составленный боярином Михайлом Воротынским в 1571 г., считается первым из дошедших до нашего времени воинским уставом, поскольку в нем определялись обязанности по охране границ [8]. Царские указы, приговор Воротынского, росписи сторож и станиц составили отдельную книгу, которая пополнялась документами по организации охраны границ до 1580 г. По этой книге наводились справки о сторожевой службе до середины XVII в., а позднее она была опубликована в первом томе «Актов Московского государства» [11, с. 72].

Приговоры по военным вопросам свидетельствовали о самостоятельности русской военной мысли, о новых попытках средствами зарождающейся книжности способствовать формированию национальной нормативно-документальной базы для развития военного дела, о расширении возможностей использования книги как средства коммуникации в формирующейся профессиональной среде военных людей.

Исходя из формальных подходов, относить эти документы к военной книге можно лишь с определенной долей условности. В книжную форму их облекут позже. Во второй половине XVI - начале XVII в. монополия церкви на печатание книг почти на столетие затормозила использование печатного станка для выпуска светской книги и тиражирования различного рода документов. Вот как характеризует эту ситуацию

Н. Обручев: «Со времени основания в Москве первой русской типографии, т. е. с 1553 г., около века в ней печатались исключительно только церковные книги, и она с трудом успевала удовлетворять требованиям на евангелия, псалтири, минеи и проч. В эту эпоху теория военного искусства была у нас в совершенном еще младенчестве: сочинений по этому предмету являлось слишком мало и никому в голову не приходило печатать их. К тому же и самое типографическое искусство распространялось в России весьма медленно: предки наши неохотно оставляли прежнюю свою привычку списывать книги, да и иностранцы, кажется, старались задержать развитие у нас этого изобретения. И так, в продолжение почти столетия, типографии нисколько не способствовали распространению знаний по военному искусству в нашем Отечестве.» [6, с. 29].

В этих условиях очевидное отставание в использовании достижений книжного дела для распространения военных знаний отчасти компенсировалось проникновением в Россию иностранных военных книг и попытками энтузиастов создавать рукописные военные книги.

В годы «русской смуты» был составлен рукописный «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки, состоящий в 663 указах или статьях, в государствование царей и великих князей Василия Ивановича Шуйского и Михаила Федоровича, всея Руси самодержцев», ставший, по общему признанию специалистов, первой в России рукописной военной книгой. Составителем был Анисим Михайлов (Ра-дишевский) - типографских дел мастер, проявлявший интерес к военному делу, который согласно записи на титульном листе в 1607 г. и 1621 г. сделал выборку из иностранных военных книг, составившую в итоге содержание «Устава...». В смутное лихолетье рукопись была утеряна или спрятана. Ее обнаружили лишь в 1775 г. при ремонте печей в Оружейной палате Московского Кремля. В найденной рукописи, написанной полууставом на 548 листах, недоставало заглавного листа и последних 13 статей. В 1777 г. по указанию Г. А. Потемкина «Устав.» был издан асессором Военной коллегии Василием Рубаном.

Есть мнение, что в основу «Устава...» была положена так называемая «Воинская книга», переведенная с немецкого языка в 1606 г. по повелению Василия Шуйского придворными переводчиками Михаилом Юрьевым и Иваном Фоминым [12, с. 42-43]. Содержание переведенной книги составили сведения о приготовлении пороха и правила стрельбы из пушек и пищалей. Подтверждение факта существования переводной рукописной «Воинской книги» объемом 76 листов содержится в «Обзоре.» Н. Н. Обручева, отметившего, что «эта рукопись имеет весьма мало значения в теоретическом отношении, но она важна как древнейший памятник по этому предмету» [6, с. 19]. Если «Воинскую книгу» считать типичной переводной книгой, то «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся для военной науки.» следует отнести к той категории книг, которые Н. Обручев назвал «переделанными» [Там же, с. 21]. Это дало основание составителям военно-библиографических указателей отвести «Уставу...» «первое место между военными сочинениями допетровского времени» [5, с. 13].

Опыт Анисима Михайлова (Радишевского) не был единичным. К рукописным военным книгам первой трети XVII в. Н. Обручев относит также интересную в статистическом отношении «Описную книгу пушек, пищалей и военных снарядов во всех городах Российских в царствование царя Михаила Федоровича», по которой можно было судить о степени развития артиллерийского искусства в то время [6, с. 28].

Этапной вехой в зарождении военного книгоиздания в России стал выход в 1647 г. первой напечатан-

ной на русском языке военной книги «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», которая была изготовлена в московской типографии по особому указу царя Алексея Михайловича. Это издание, как и рукописный «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся для военной науки.», следует отнести к «переделанным» книгам. «Учение.» в большей части представляло собой адаптированный к условиям военной службы в России перевод первого тома восьмитомного сочинения Вальхаузена, изданного ранее в Германии и принятого в качестве основного руководства по военному делу в армиях большинства европейских государств.

Появление этой книги было обусловлено изменениями в организации и подготовке войск, связанными с введением в России полков «иноземного строя», обучавшихся в основном иностранными специалистами. Изначально предполагалось перевести все восемь книг, причем «всякая книга будет с надобными печатными чертежами... для того, которыя прочитати не умеют и тем мочно по добрым фигурам ученье знати и видети»; а чертежи следовало издавать и продавать отдельно от книги, «чтобы каждому солдату то можно и за малыя деньги купити и носити» [6, с. 30-31]. Однако реализовать столь масштабный замысел не удалось, из печати вышла лишь одна книга, при переводе которой в целях приспособления данного руководства для русской армии того времени были сделаны значительные изменения. Наряду с обобщением новых военных знаний и опыта первая в России печатная книга по военному делу закрепляла новый статус военных людей и требования к профессиональным и нравственным качествам формирующегося офицерского сословия. «Учение... »

обязывало всех ратных людей «быть зерцалом учтивости, чести и чувства», а каждый «начальный человек», как представитель государевой власти, должен обладать нравственным авторитетом для охранения «государевой чести» и «службы ратных людей» [9, с. 65-66].

К сожалению, «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», став первой напечатанной на русском языке военной книгой, осталась единственной до конца XVII в., поскольку из второй половины столетия известны лишь рукописные книги. Из сохранившихся рукописей в «Обзоре.» Н. Обручева упоминаются «Пушкарского приказа книга», составленная в 1680 г. дьяком Артемием Волковым, и «Дела Московского Пушкарского приказа с 1681 г. ноября 30-го по 1685 г. генваря 1 день» [6, с. 47-48]. А завершает допетровский период истории военной книги рукопись на 90 листах «О предуготовлении вещей к войне надобных». Содержание ее - характерная для того времени смесь сведений по военному делу: здесь и «указание лиц, необходимых для войска», и «мысли о войске вообще, почерпнутые из сочинений Вегеция, Тер-тулиана и других», и «приготовление пороха, ракет и разных воинских снарядов», и «правила для стрельбы из орудий и делания подкопов», и «описание обороны городов и крепостей» [Там же, с. 49-50].

Представленный краткий обзор событий и фактов, связанных с зарождением военного книгоиздания в России, иллюстрирует сложный переходный процесс от многовековой традиции воинского повествования к первым опытам создания рукописных и печатных военных книг. Этот опыт составил первичную базу для дальнейшего использования книги в интересах развития военной науки и практики.

XVII в.: автореф. дис. . канд. филол. наук / Г. П. Енин. - Л., 1980. - 26 с.

до реформ при Петре I / А. В. Чернов. - М.: Воениздат, 1954. - 224 с.