ПЕРВЫЕ НОВОКРЕЩЕНЫ СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Я. Г. Солодкин

ПЕРВЫЕ НОВОКРЕЩЕНЫ СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ СИБИРИ*

Уже в конце XVI столетия, в процессе вхождения «Югорской земли» в состав Московского государства, отдельные представители знати «остяцкой страны» начали принимать христианство, что «имело существенное политико-правовое значение», ибо превращало «туземных вождей» в полноценных подданных.1

Так, в 1590-х годах крестились родной брат кодского князя Алача (Алачея),2 получив имя Георгия (Юрия), вдова Алача, ставшая Анастасией, с внуком, нареченным Петром, а вскоре — жена следующего властителя Коды Игичея Алачева (отныне Анна), урожденная Пур-тиева, а также их сыновья, известные по документам как Иван, Михаил и Григорий. Не исключено, что, оставив «басурманскую веру», в православие перешел и сам Игичей (крестильное имя которого, однако, остается неизвестным), выстроивший, как порой считается, в своей главной резиденции храм святых Зосимы и Савватия.3 Но* Исследование выполнено в рамках проекта РФФИ и Департамента образования и молодежной политики ХМАО — Югры № 18-49-860002.

Выдавать Алача за главного наместника «Москвы в Приобье» (Со времен князя Самара. В поисках исторических корней Ханты-Мансийска. Ханты-Мансийск, 2007. С. 103. Ср.: Перевалова Е. В. Северные ханты: этническая история. Екатеринбург, 2004. С. 36), кстати, нет должных оснований.

© Я. Г. Солодкин, 2019

вокрещеном в одной из царских грамот 1601 г. называется Степан Пуртиев, очевидно, родственник Анны (жаловавшийся на бегство к куноватско-ляпинскому князю Шатрову Лугуеву трех «жонок поло-ненок купленных»). Христианство принял и ее брат Гаврила.4 С точки зрения А. Т. Шашкова, помимо кодских князей, православными по настоянию хозяев сделалось, видимо, и несколько их холопов.5

На рубеже ХУ1-ХУ11 вв. в христианство перешли ляпинский князь Петр Куланов, казымский князь Богдан Сенгепов (Цынгопов), сыновья куноватского князя Артинзея Лугуева Даниил и Яков.6 Как

Тюмень, 1999. С. 114; Балуева Н. М. Православные храмы Октябрьского района. С. 403; Туров С. В. Храмы на речных островах // Православие на Обь-Иртышском Севере: материалы к историко-культурному атласу. Екатеринбург, 2007. С. 27). Б. В. Мельников писал о принятии христианства этим кодским князем со ссылкой на адресованную в Березов грамоту воеводе И. Г. Волынскому и письменному голове И. П. Биркину от 19 февраля 1600 г. (Мельников Б. В. Некоторые аспекты церковной политики Российского государства в Сибири (XVII век) // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность. Межвузовская региональная научная конференция. Тезисы докладов и сообщений. Омск, 2000. С. 84). Но эта грамота появилась вслед за челобитной Игичея, «чтоб ... его пожаловати, велети его отпустить ... к Москве, и креститца бы ему, и быть с матерью своею и с сыном в одной вере», ехать на Вымь, дабы, направляясь в «царствующий град», побывать в своем поместье (Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. М., 2000. С. 181-182. Ср.: С. 203).

Взгляд, будто «правящей кодской династии Алачевых были пожалованы княжеский титул и многие земли» за то, что «Кода первая поддержала православное христианство в Западной Сибири» (Кузьмина А. С. Культовое зодчество Кодского княжества Западной Сибири // Культурологические исследования в Сибири. 2002. № 1 (7). С. 163. Ср.: Белобородов С. А. Столица северного края: Очерки истории Са-марова — Остяко-Вогульска — Ханты-Мансийска. М., 1996. С. 42), должен считаться недоразумением.

С. Пуртиев мог креститься не до 1595 г., когда от него бежали три «жонки полонянки купленные» (Вершинин Е. В. Русская колонизация Северо-Западной Сибири. С. 84), а позднее.

писала А. Е. Ульянова, «немало новокрещенов зачислили на службу после похода сургутских служилых людей на Пегую Орду в 1597 г., в ходе которого было взято в плен много инородцев».7 Согласно относящейся к следующему году грамоте «святоцаря» Федора Ивановича в Сургут, его воеводе князю С. М. Лобанову-Ростовскому надлежало отобрать «погромный ясырь», захваченный участниками этой экспедиции, и вернуть его в юрты, кроме тех, кого служилые успели кре-стить,8 превратив в своих холопов; последних предписывалось зачис7 Ульянова А. Е. Сургутское казачество в конце XVI-XVII вв.: численность, состав, материальное обеспечение // Актуальные проблемы истории Западной Сибири. Сургут, 2006. С. 12. В этом походе, заметим, принимали участие не только сургу-тяне. См., например: Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 88; Древний город на Оби: История Сургута. Екатеринбург, 1994. С. 102; Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие служилых остяков Кодского княжества в военных походах... С. 17, 18; Ульянова А. Е. Функции сургутских казаков в конце XVI-XVII вв. // Проблемы истории Сибири XVI-XX вв. Вып. 1. Нижневартовск, 2005. С. 48.

По убеждению Е. М. Главацкой, крестившихся хантов, манси, татар, не допуская исключений, переселяли в русские города и изолировали «от общения с соплеменниками, не принявшими христианство» (Главацкая Е. М. 1) «Потому что от ме-четев церквам божиим бывает перешкода.»: Из истории этнорелигиозных контактов в Северо-Западной Сибири в XVII — начале XVIII вв. // Тюркские народы: Материалы V-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (9-11 декабря 2002 г., г. Тобольск). Тобольск; Омск, 2002. С. 158; 2) Религиозные традиции хантов. С. 222). С точки зрения С. Н. Зинченко и Е. В. Вершинина, новокрещенов в обязательном порядке верстали в службу (Зинченко С. Н. Особенности социального и национального состава сибирских казаков конца XVI-XVII в. // Присоединение Сибири к России: новые данные: Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Тюмень. 9-10 декабря 2014 г. Тюмень, 2014. С. 97; Вершинин Е. В. Русская колонизация Северо-Западной Сибири. С. 38. Ср.: Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 112, 115, 204; Зуев А. С. Аборигенная (инородческая) политика России в Сибири // Историческая энциклопедия Сибири. Т. А-И. Новосибирск, 2009. С. 10; Зуев А. С., Игнаткин П. С., Слу-гина В. А. Под сень двуглавого орла: инкорпорация народов Сибири в Российское государство в конце XVI — начале XVIII в. Новосибирск, 2017. С. 337, 338. Примеч. 126; С. 390, 420). Однако так, даже если мы забудем про многих кодских князей, бывало не всегда. См.: Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 1. Тюмень, 1999. С. 287, 295; Мельников Б. В. Некоторые аспекты церковной политики. С. 81; Харина Н. С. Формирование и развитие церковно-корпоративного землевладения Тобольского архиерейского дома в XVII в. // Источниковедческие и историографические аспекты сибирской истории: Коллективная монография. Ч. 8. Нижневартовск, 2013. С. 44; Зуев А. С., Игнаткин П. С., Слугина В. А. Под сень двуглавого орла. С. 323. Примеч. 90; С. 339, 340, 396, и др. Царская грамота от 28 октября 1607 г. в Березов воеводе князю П. А. Черкасскому и письменному голове И. И. Зубову склоняет к выводу

лить в ряды гарнизона.9 В царской же грамоте от 5 февраля 1602 г. о возвращении ясыря участвовавшим в походе в Пегую Орду березовским атаманам И. Пешему, И. Аргунову, казаку С. Прохорову «с товарыщи» о крестившихся следом не упоминалось.10 По указанию А. Т. Шашкова и А. Е. Ульяновой, в конце XVI в. в Сургуте нес службу новокрещен Н. Осипов, благодаря доносу которого сургутский воевода князь Я. П. Барятинский подавил бунт нарымских остяков (десять его «руководителей» во главе с Басаргой якобы были повешены).11 Зачисленный тогда в казаки, Осипов, будучи на «годовой» в Кетском остроге, сумел и там раскрыть заговор «иноземцев», о котором сообщил воеводе П. Бельскому;12 позднее (не ранее 1618 г.)

о том, что повешенные за «измену» новокрещены Петр Куланов и Левка, будучи, как и раньше, «лутчими людьми», проживали в юртах (Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 236-237), а не являлись казаками (Солодкин Я. Г. Казачество СевероЗападной Сибири на рубеже XVI — XVII столетий: очерки ранней истории. Нижневартовск, 2018. С. 22).

Хотя еще в 1598 г. появился указ о запрещении русским служилым людям держать ясырь из коренного населения, это предписание не соблюдалось на протяжении многих десятилетий. См.: Александров В. А., Покровский Н. Н. Власть и общество: Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. С. 103-105, 223, 250, 251.

О том, что в конце XVI в., помимо Тобольска и Пелыма, новокрещены встречались и в Березове (Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 203), мы вправе говорить лишь предположительно.

Кстати, в 1630/31 г. в Кетском остроге служил один новокрещен (Книги разрядные, по официальным оных спискам (далее — КР). Т. 2. СПб., 1855. Стб. 366).

Никита выступал в качестве толмача.13 Из челобитной Осипова следует, что он крестился и был поверстан в казаки после того, как в 1597/98 г.14 подал извет князю Я. Барятинскому на князцов, есаулов и ясачных людей Нарымского уезда и антирусское выступление со-рвалось.15 В действительности, этот захудалый князь воеводствовал

В относящейся к 1629 г. приходной книге таможенных сборов этого острога (ставшего со времени «поставления» в самом начале XVII в. центром уезда, территория которого ранее была подведомственна сургутским администраторам), как заметили Н. Н. Оглоблин и Д. Я. Резун, упоминается много новокрещенов из числа остяков и самоедов (Оглоблин Н. Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (15921768 гг.). Ч. 1. М., 1895. С. 121. Ср.: С. 93; Ч. 2. М., 1897. С. 21; Первое столетие сибирских городов: XVII век (далее — ПССГ). Новосибирск, 1996. С. 23, 60, 61 (История Сибири. Первоисточники. Вып. 7)). Точнее, в бассейне Кети обитали остя-ко-самоеды, то есть селькупы. См.: Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. М., 1960. (Труды Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. Новая серия. Т. 55). С. 92; Элерт А. Х. Народы Сибири в трудах Г. Ф. Миллера. Новосибирск,1999. С. 73.

Говоря о восстании, которое готовили Басарга и его сторонники, А. Е. Ульянова допустила явное преувеличение. К тому же этот князь, вопреки утверждению Осипова, был жив еще летом 1603 г. См.: Вершинин Е. В. Русская колонизация Северо-Западной Сибири. С. 89.

Нарымских остяков, к числу которых, по всей видимости, принадлежал Осипов (Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1. С. 296), в течение без малого века ученые

в Сургуте на протяжении 1601-1603 годов (бунт нарымских «иноземцев» принято относить к 1602 г.16).

И. В. Щеглов, включивший Н. Осипова в число заговорщиков (подобно Г. Ф. Миллеру), писал о наказании кнутом части из них, как и десяти кетских остяков в 1605 г.17 Судя по челобитной этого новокрещена, такому наказанию подверглись не нарымские князцы, есаулы и ясачные, а (хотя преждевременно утверждать, что десять) кетские «лутчие люди», когда впоследствии тот был годовальщиком.

Считалось, что «несение службы новокрещеными остяками являлось для Сургута большой редкостью».18 В середине 1620-х годов в гарединодушно считают селькупами (Чиндина Л. А. Пегая Орда — Большого Лося сильный народ // Вестник Томского гос. ун-та. 2013. № 3 (23). С. 92). Я. В. Пилип-чук, датировавший бунт в Нарымском уезде 1598 г., почему-то отнес Осипова к селькупским князьям этого края. См.: Пилипчук Я. В. «Пегая Орда». К вопросу о средневековой истории селькупов // Культура: Наука: Образование: Проблемы и перспективы. Материалы V Международной научно-практической конференции: г. Нижневартовск, 9-10 февраля 2016 года. Ч. 2. Нижневартовск, 2016. С. 239.

Е. В. Вершинин и А. Т. Шашков сделали вывод о возникновении Нарыма в 1597 г. Недавняя попытка, «скорректировав» этот вывод, отнести, как и П. Н. Буцинский, С. В. Бахрушин, В. И. Сергеев, а также многие другие историки, закладку первого русского острога на территории, ранее подвластной князю Воне, к следующему году (Вершинин Е. В. Русская колонизация Северо-Западной Сибири. С. 86-87, 350) едва ли убедительна. В сохранившихся источниках нет и намека на повторную экспедицию русских служилых людей в Пегую Орду. Кроме того, в 1598 г. тарские, тобольские и тюменские казаки, стрельцы, татары и «литва» совершили поход против Ку-чума, завершившийся окончательным разгромом сибирского «салтана». Вспомним и о том, что Пелым, Обдорский и Кетский остроги были заложены в ходе подавления мятежей местных «иноземцев» либо их союзников. См., например: Очерки истории Югры. Екатеринбург, 2000. С. 124, 127, 130, 147, 200; Вершинин Е. В., Шашков А. Т. Участие служилых остяков Кодского княжества в военных походах. С. 16, 20, 2223, 28.

низоне этого города, насчитывавшего 202 служилых человека, значились и новокрещены; согласно окладной книге 1625/26 г., их было семь: Ивашко Харпицкий,19 «Юшко» Момот, Карпик Аманатка, Андрюшка Торокан, Андрюшка Чаус, Федька Паруня, Петруша Пара-бельский.20 Последний происходил из семьи парабельских князей.21 В 1619 г. Иван Парабельский с сургутским подьячим И. Афанасьевым посылался против изменивших русским «Бардаковых сыновей» Кинемы и Суеты, дабы как толмач вести переговоры со смутьянами.22 В 1609 и 1613 годах за ясаком в Кетский уезд, «в Тунгусы» и «Тюль-кину землицу» посылался толмач Карпик Аманатка,23 служивший в Сургуте в 1625/26 г. Толмачом являлся и новокрещен Семен Ту-мач, в 1609-1610 и 1620 годах собиравший ясак на реках Кас, Енисей, Сым и возивший отписку из осажденного тунгусами Маковского

из остяков. См.: Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 83; Древний город на Оби. С. 120-121, и др.

По «сургуцкому городовому списку (1627/28 г. — Я. С.) служивых (числилось. — Я. С.) 2 человека атаманов казачьих, 200 человек литвы и казаков» (ПССГ. С. 55). Составители этого документа, вероятно, отнесли к казакам и новокрещенов.

(«Намацкого») острога в Кетск. «Московскую грамоту» от 27 января 1611 г. доставил в Кетский острог в конце того же года новокрещен «Урнучко Онтонов». За 1610 г. известен и сургутский новокрещен «Олешка» Апатаков.24 В 1618 г. первый воевода Нарыма М. Т. Хлопов посылал местного новокрещена «Олешку» Сулбучеева (Санбыче-ева) с отпиской в Тобольск. В следующем году «Олешка» и сургутский литвин Я. Сергунов были направлены из Маковского острога в сибирскую столицу «с службою и с иными делами». По указаниям С. В. Бахрушина, в 1620-х — 1630-х годах в нарымском гарнизоне служил брат Вангая Кичеева (из Нижнего Нарыма) Григорий;25 крестились и стали нести службу также его двоюродные братья Иван Боярко и Олоша Олонтайко Санбычеевы, затем сын Григория Киче-ева «Олешка».26 Быть может, новокрещеном являлся ясатчик Иван Ясырь, посылавшийся в 1595 г. из Сургута к правителю Пегой Орды князю Воне, а в 1613 г. находившийся в Кетском остроге, где обычно «годовали» сургутяне.27

Во время розыска о подготовке мятежа в Березовском уезде в 1607 г.28 повесили новокрещенов Петра Куланова (с сыном Анто24 Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 19 мая — 17 июля 1610 г.). М., 1914. С. 79; Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 2. С. 253, 254, 260, 297; Солодкин Я. Г. Казачество Северо-Западной Сибири. С. 63, 120.

В 1625 г. в Нарыме жили три остяка-новокрещена (Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 100).

ном)29 и Левку, принадлежавшего к числу «лутчих людей» Подгородной волости, тоже с сыном.30 Одновременно, по доносу сына, ставшего с переходом в православие Григорием31 и затем поверстанного в казаки, был казнен еще один из «лутчих людей» этой волости Ваюсь.32 В отписке березовского воеводы князя П. А. Черкасского, содержание которой передается в ответной царской грамоте от 28 октября 1607 г., хотя подчеркнуто, что «подгородный остяк Ваюско ... в расспросе в измене повинился»,33 о Григории не упоминается, так как, возможно, его показания в «приказной избе» Березова о намерениях «иноземцев» осадить русский город, перебить его администраторов и служилых людей лишь подтвердили разоблачения Осдони и свидетельства арестованных заговорщиков. Как мы узнаем из челобитной Ваюсева (1657 г.), поверстанный «в казачю службу», он нес ее более двадцати лет, до отставки «за старость» воеводой Березова кня29 В то время казнили и жену князца Петра, обвиненную в «волшебстве».

зем М. Белосельским.34 В «книгах имянных березовским служилым людем и ружников и оброчником з денежными оклады» 1620-х годов (одна из них, за 1627/28 г., впрочем, сохранилась со значительными лакунами) Григорий не числится, возможно, потому, что получал только хлебное и соляное жалованье. (Как писал Е. В. Вершинин, нормы православного быта запрещали крещенным «иноземцам» проживать вместе со своими сородичами-язычниками, и Ваюсеву следовало находиться в Березове; с отставкой в 1628/29 г., лишившись казенного содержания, Григорий стал заниматься поблизости рыболовством и разведением на продажу лисиц.35 Возможно, это позволяли ему делать и прежде).

В относящейся к 1622/23 г. березовской окладной книге «денежного жалованья» — самой ранней из сохранившихся36 — среди казаков, получавших 6 рублей с четью, назван новокрещен «Ивашко» Денисов.37

По указанию Е. М. Главацкой, в 1630 г. в Березове насчитывалось 30 новокрещенов во главе с атаманом Корнилом Петровым.38 Такой атаман в известных нам разнообразных источниках по истории этого города 1620-х — 1630-х годов, однако, не упоминается,39 слишком сомнительна и указанная уральской исследовательницей цифра мест34 Акишин М. О. Новые документы об отношении аборигенов севера Зауралья к русским властям. XVII-XVIII вв. // Уральский исторический вестник. 1994. № 1. С. 122, 127-128; Очерки истории Югры. С. 149, 188-190; Шаходанова О. Ю. Прибыльные дела сибирских воевод // Сибирский исторический журнал. 2004. № 1. С. 45; Гла-вацкая Е. М. Религиозные традиции хантов. С. 309; РСНЮ. С. 427. Ср.: С. 79; История Ямала: В 2-х т. Т. 1: Ямал традиционный. Кн. 2: Российская колонизация. Екатеринбург, 2010. С. 124-125, 213; Вершинин Е. В. Русская колонизация Северо-Западной Сибири. С. 256-260, 420, 422. Князь М. В. Белосельский управлял Березовым в 1627-1629 годах.

В 1627/28 г. в этом городе числился один новокрещен (КР. Т. 2. Стб. 97). По данным росписи 1627/28 г., гарнизон Березова состоял из 4 детей боярских и казачьих атаманов, 289 «литвы», казаков и стрельцов (ПССГ. С. 55). Возможно, в их число (хотя последних среди местных служилых никогда не было, см.: Внукова О. В. Складывание основных категорий служилого населения. С. 49) приказные включили и единственного новокрещена.

ных «иноземцев», накануне сделавшихся православными.40 Зато благодаря разысканиям Н. И. Никитина известно, что в 1630 г. атаманом трех десятков тобольских новокрещенов являлся Корнила Петров сын Дурынин.41 Стало быть, Е. М. Главацкой допущена ошибка.

С точки зрения В. Н. Козлякова, для того, чтобы «во времена . Федора Ивановича . сибирские племена» признали «первенство и подданство московского царя», его воеводами «было применено более успешное «оружие»», чем «казацкие сабли», — «борьба за веру».42 Малочисленность новокрещенов не только тогда, но и в последующие десятилетия, явно противоречит такому суждению.

По сообщению владычного дьяка Саввы Есипова, повторенному редакторами его летописи, с разгромом «Кучумова царства», основанием Тюмени и Тобольска «мнози невернии, уведевше християнскую веру, крестишася ... и от неверия бысть верни».43 Не приходится сомневаться в тенденциозности этого свидетельства,44 как и воспро40 В Пелыме, Верхотурье и (помимо представителей княжеской семьи) Кодском городке новокрещенов на первых порах были единицы. См., например: Буцинский П. Н. Сочинения. Т. 2. С. 204; Мельников Б. В. О некоторых аспектах церковной политики. С. 84, 85.

Р. Г. Скрынников со ссылкой на исследование П. Н. Буцинского почему-то считал основной миссией Киприана христианизацию «присоединенного языческого края» (Скрынников Р. Г. Ранние сибирские летописи // История СССР. 1979. № 4. С. 83. Ср.: С. 93, и др.). Напомним, что в XVII в. многие жители Сибири исповедовали мусульманство.

изведенного «слогателем», близким к трем кряду тобольским архиепископам, известия синодика «ермаковым казакам», будто знаменитый атаман «со единомысленною и с предоблею дружиною» отправился в Сибирь «очистити место святыни ... и разорити ... нечестивыя капища».45 Заметим, что ранее, представив современную ононимику «Сибирской земли», Есипов объявляет татар приверженцами «Моаме-това» учения, то есть мусульманства, а всех остальных «языцев» — идолопоклонниками, не зная лишь, «калмыки . которой закон или отец своих предан[и]е [держат]».46

Хотя русские книжники с конца XVI в. подчас называли Сибирь «новопросвещенным местом», «новопросвещенной землей»,47 в первой половине следующего столетия, вопреки убеждению Л. С. Соболевой,48 этот край еще отнюдь не превратился в «новокрещеный».

Приведенные данные, между прочим, заставляют расстаться и с мнением о том, что на рубеже XVI-XVII веков новокрещенами «становились, как правило, представители верхушки аборигенного населения», а ясачные люди могли принимать христианство главным образом в силу «материальной заинтересованности».49 Нуждается в уточнении

средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири. Материалы III Всероссийской (с международным участием) научной конференции: г. Курган, 21-22 апреля 2017 года. Курган, 2017. С. 72, 73. Ср.: С. 74).

Возможно, ссылка «на божия чюдеса, еже содеяшася во дни наша в новопрозве-щеных местех (сибирских. — Я. С.)...» (в заключительных строках Основной редакции Есиповской летописи), следующая за фразой «И о сем словеса моя в конец пре-идоша», является дополнением к авторскому тексту, подобно одному из предисловий, где содержатся обещание, оставшееся невыполненным, поведать «о чюдесех . богородица и приснодевы Марии, идеже содеяшася во дни и р[о]да наша» и выражение «в наследие российского скипетродержательств[а]», имеющее аналогии лишь в ранних редакциях Сибирского летописного свода (ПСРЛ. Т. 36. С. 42, 72, 138, 145, 167. Ср.: С. 155, 210, 217, 244. Примеч. 23).

и взгляд, будто православие начало проникать в среду коренного населения Северо-Западной Сибири с первых лет XVII в., но «русское правительство стремилось всячески ?